На той стороне света.

– Посольство от Моринготто? - первым делом Майтимо вскипел. - Да что за наглость, как он смеет, слать еще какие-то посольства! После того как он, ублюдок черный, убил добрую половину моей семьи! От мгновенно накатившего бешенства это посольство живо захотелось искромсать в капусту и побыстрей забыть об этом эпизоде, так, словно его и не бывало никогда. Забыть об этом так, словно его и не было никогда… С некоторых пор это стало у него вместо щита, которым он прикрывался в бою. Забыть, отрезать, чтобы иметь возможность двигаться дальше… Ему казалось, что он только этим и занимался в последние пару лет своей жизни. А ведь времени с тех пор, как все это завертелось страшным ураганом у него над головой, прошло совсем немного. Но ему казалось, что за этот краткий промежуток он прожил уже десятки новых жизней. События сменяли друг друга с такой неправдоподобной скоростью, что сознание не успевало их осмыслить, все откладывало на потом… Когда наступит это «потом», в котором будет хотя бы относительно спокойно, он пока что не знал. Наверно, будет там, когда-нибудь… Эти его новые жизни были очень насыщенны по сравнению с той, прежней, сейчас так же словно забытой, будто все это было когда-то неимоверно давно и виделось смутно забытым далеким детским сном… Теперь он не ребенок, теперь он муж, познавший скорби, потому что эти его новые жизни были щедро насыщены болью и кровью и одними сплошными потерями, которым просто не было числа. Именно о них он старался не думать больше всего, говоря себе: когда-нибудь потом… Одной из самых больших был Питьяфинвэ, но его почти никто из них так не звал. Младший Амбарусса, их самый маленький рыжик… Который тайком хотел вернуться домой, уйти от этого всего, вот и ушел…. – Я не стану думать о проклятии Намо, за мысль о том, что мой отец безумен, я сам теперь убью любого… Но такая страшная в своей трагичности смерть младшего просто рывком взяла его за шиворот и со всей силы отвесила тяжелую оплеуху, заставив его остановиться на том берегу и буквально против воли - подумать… Он не мог глядеть в глаза Телуфинвэ, который все ходил между ними и у каждого спрашивал: "Ведь этого не может быть? Его там не было… Ведь правда? Он ушел накануне, он просто ушел… Давайте скорее его искать, ну что вы стоите?! Он просто заблудился где-то на этом мрачном побережье… Пойдем, Майтимо, - он все настойчиво тянул его за руку за собой, - пойдем, он, может быть, замерз и голоден, ему нужна наша помощь"... И Нельяфинвэ не выдержал, отвернулся с исказившимся лицом, издав какой-то надрывный задушенный звук, закусив зубами до крови костяшки трясущихся пальцев. – Почему ты отвернулся от меня? – между тем все спрашивал оставшийся близнец. И Майтимо крепко обнял его, прижимая его голову к своей груди. – Тэльво… – Нет! Пусти меня! Мы тратим время, когда мы так ему нужны… Так шел уже третий час, после того как ему сообщили о том, что его брата больше нет. – А где отец? - вдруг вскинулся он, словно очнувшись. – Где этот ублюдок!!!!! Из-за которого мы все теперь здесь подохнем!!! Слышите меня, мы все!!! - он, резко вырвавшись от Майтимо, кидался теперь к остальным, выплевывая это им прямо в лицо. - А Питьо не хотел, он этого всего не хотел! Ну что вы стоите, как истуканы!!! Разве вы не видите, не видите его!!!! – Кого? - мрачно спросил Туркафинвэ, который так отступать не привык, как и Майтимо, но выражение его лица говорило сейчас само за себя. – П-р-о-к-л-я-т-и-я,- выдохнул младший ему прямо в лицо, а затем расхохотался. – Как, как такое могло случиться…., - он сломленно упал на колени, сжавшись в комок, то хватаясь руками за волосы и с силой сжимая виски, то зарываясь скрюченными пальцами в песок. – Это неправда, неправда, он просто ушел, эта земля велика и он где-то ходит по ней… Один… Почему ты не взял меня с собой, брат…. Почему ты меня оставил, ведь мы с тобой всегда были вместе… Мама, мама, мамочка, прости, что я не уберег…. – Поднимите его, - негромко велел Майтимо остальным, - у него истерика, его нужно скорее отсюда забрать. – Дай ему оплакать это горе, - возразил ему Кано. – Отец, - тут старший брат запнулся на секунду, понизив голос еще сильнее, - просил не предавать случившееся здесь огласке…. – Что?! - даже отшатнулся Канафинвэ. Майтимо самому хотелось провалиться в Мандос от стыда, как будто это не отец, а он сам такое выдал. Чувство было поганым, омерзительным и поганым… Как он ни давил его в себе все это время, но сейчас он испытывал тяжкий и невыносимый стыд за него и за свою к нему причастность. – Что он просил? - рыжий близнец перестал всхлипывать и словно вслушивался в рокот моря, так, будто это все почудилось ему. Затем он резко вскочил на ноги с совершенно искаженным лицом. – Где он? - громко заорал он на весь Лосгар. – Почему он прячется от меня?!!! Это ты, ты во всем виноват, Феанаро!!! - завопил он еще громче во всю мощь своих легких, надсаживая глотку. – Где ты, никчемный отец, враг своим детям, я сам тебя покараю!!! Без всяких Валар!!! Пустите меня!!!! - яростно выл он, отбиваясь изо всех сил, когда все остальные, навалившись всем скопом, наконец-то его схватили. Мощный и точный удар в челюсть, полученный от Туркафинвэ, наконец-то просто вырубил его на какое-то время. Майтимо живо сдернул с плеч свой тяжелый плащ и они, споро замотав брата в него, затем потащили его обратно в лагерь… – Как очнется, не тяните, сразу дайте ему там лошадиную дозу спирта, - распорядился Майтимо, - и не подпускайте к отцу, пока он не уснет, да и потом сторожите, если вам жизнь дорога. – Чья? - спросил Кано. – Наша, братья, наша…. Тем же вечером он сам надрался, как последняя собака, одиноко и понуро сидя у небольшого костерка, но, казалось, хмель не брал. Ему хотелось пойти к отцу вместо несчастного близнеца. Пойти и спросить: Зачем, ради чего? Схватить его за грудки, поглядеть ему прямо в глаза, услышать, что он ответит… Понять… Зачем ходить и что он хочет нового услышать? Он скажет ему все то же, что он слышал уже десятки, если не сотни раз от него, просто перепев это чуть иначе. Майтимо не добьется правды, просто потому, что тот ее не видит… И он не видит, не хочет он видеть, потому что добрый, преданный сын, во всем верный отцу… Но горе, горе им, слепцам… И когда возьмет один другого, чтоб вести за собой, оба упадут в глубокую яму… Он схватился за голову - и он участник этого всего…. Зачем все валить на отца, разве он сам не следовал за ним по доброй воле. И он в ответе за эту жестокую, злую в своей насмешке смерть Питьяфинвэ не меньше его. Разве он не резал глотки в Альквалондэ, разве это не его руки по локоть в невинной крови, разве не взывает она день и ночь к отмщению… – П-р-о-к-л-я-т-и-е, - слово, брошенное там, на берегу, не унесли на своих крыльях белые чайки забвения, как уносили до него многие остальные. Оно как тяжкий камень обрушилось ему на голову с надмирных высот… Вот что это такое, злая судьба, которую ничем уже не изменить, непреодолимое стечение обстоятельств… Вот оно, его первое к ним слово - Питьяфинвэ… Первый предъявленный счет. Какая-то костлявая рука незаметно простерлась к ним из зыбких туманов и безжалостно вырвала одного из них, и никто ничего не сумел с этим сделать, все было против них. Он запретил себе думать об Альквалондэ, сказал себе - там были не свои, чужие, убедил себя в этом, что пролитая кровь не родная, седьмая вода на киселе, не страшно, не страшно…. Но о Питьо он не мог запретить себе думать. Хотел и не мог, потому что вот она - уже его родная кровь, роднее просто не бывает, они с ним вышли из одной утробы… – В ответ мы заплатили только первым…., - хотелось до хруста сжать кулаки, хотелось сейчас же вскочить и куда-то бежать, словно отец, насылая ответные проклятия. Сейчас же с кем то драться, с пеной у рта орать, что мы вам всем еще покажем, что нас вам не сломить с этими вашими проклятиями и судьбой…. Что ничего у вас из этого не выйдет…Так ли уж он отличался от отца, если подумать? Он его первенец, во всем и всегда старавшийся брать с него пример. И главное, что отобрать, отобрать назад, вырвать рыжика у них… У кого "у них"? Да неважно, у всех, кто встал на их пути, у Намо, у Манвэ, у всех вместе Валар, у смерти, наконец… Как с этим можно смириться, он не понимал. Наверно, и отец не понимал, его задетая гордыня многого не могла пережить, наверно, этим его можно было как-то оправдать, но куда, куда все это завело…. На пепелище с их костями… И ничего назад уже не вернешь, как ни рассаживай в кровь кулаки, как ни бейся… Не отберешь…. И кто во всем виноват? Мелькор, Манвэ, Эру, который все это придумал? Или, может, они сами…. В результате он лишь молча закрыл себе лицо руками и безмолвно заплакал, весь сотрясаясь. – Конечно, во всем виноват именно Мелькор, из-за него все это и началось, он первопричина! Это от него все их беды… Это от него все потери…. - так вот он и думал. Но вместо этого безумно злился на отца. За то, что бросил, за то, что втравил во все это и бросил… Правда, что-то в самой глубине души подсказывало ему, нашептывало страшным неприятным голоском: После того, что он наделал, он не протянет слишком долго. И не станет он жить долго и счастливо, что дни его уже сочтены и конец уже близок и он может быть только такой, какой и случился. В огне и битве… И то, что нет у него гробницы, где лежит его бренное тело, его сыновей не удивило. – Поджёг всю Арду и развеялся себе, - пока все остальные рыдали, Майтимо молча сжимал кулаки. - А нам в дурное наследство вечная месть и клятва - удавкой на шею… Папа, ты любил нас, ответь? "Хотите остаться с ним? - вспомнил он Нерданель. - Он бросит вас так же, как бросил меня… Он любит только свой огонь, плоды своих трудов и мысли, вот о них он ревностен, неравнодушен и там всецело его сердце, в котором больше нету места никому. И это можно было бы понять, но он стал скареден и скуп и не желает ими поделиться, иными словами, он любит и превозносит только себя… Кажется, забыв о том, что все его таланты, которыми он так гордится, дал ему Эру и это не одна его заслуга. Он стал неблагодарен… Он бесконечно умалился через это и путь его грядет во тьму… Неужели вы так слепы, вы ведь и мои сыновья…" Майтимо тогда словно не слышал, эти слова журчали каким-то потоком, обтекая его сознание, как воды реки омывают отмель. Все в нем бурно кипело другим, а ее речи больше казались речами отвергнутой, давно холодной и тем не менее все еще обиженной женщины. Он вспомнил их только там, в Дор Даэдэлот, когда им было даже нечего погребать. И ведь его последние слова были не о том, что он их любит, а о том, чтобы они непременно отомстили и исполнили клятву. А чего он, собственно, ждал, после того, как он запретил распространяться о смерти Питьяфинвэ. Все что он делал – было чудовищным! Это была ужасная мысль, хуже смерти, его старший сын с воем грыз землю, и все они думали, что он так убивается из-за него. Это правда было из-за него, но вовсе не так, как думали остальные. – Что ты оставил мне в наследство, горе и горечь!!! - его хотелось взять за грудки, но он – его сын – навсегда утратил эту возможность. Утратил возможность посмотреть ему в глаза и донести наконец до него эту правду. – И что же мне теперь делать со всем этим, с тем, что ты мне оставил, папа? - он поднялся с земли, как незрячий слепец. И не успел прах Феанаро развеяться по ветру Эндорэ, как все от мала до велика тут же стали подобострастно глядеть на него с открытыми ртами с такой щенячьей преданностью в глазах, от которой все внутри холодело, и ждать его великих решений относительно их общей судьбы. В ответ Майтимо стало страшно от осознания того, что он вдруг сделался над ними и что за груз ответственности теперь на нем лежит. Если он когда-нибудь об этом думал, то представлял подобную возможность в далекой перспективе, через каких-нибудь полтысячи лет… – Соберись давай, - со злостью сказал он себе. Сказать-то сказал, но вот на деле это свое правление представлял себе крайне смутно. Был ли у отца какой-то план по поводу дальнейшей жизни, он не знал. Его наследство было - месть и клятва. "Ну, значит, этим и займемся, - хмуро подумал он. - Но хорошо бы еще, конечно, обустроиться тут как-то…" В любом случае помирать он в этом завещанном бою немедленно не собирался, как и остальные, а потому стал думать над нужной и необходимой прозой жизни, а именно - обустройством общего быта и лагеря. Правда, долго заниматься ему этим все же не пришлось, его наследие очень быстро дало о себе знать, вскоре он получил известие, что явился некий посланец от Моринготто, жаждущий передать ему лично какую-то весть. Что ж, нужно было идти смотреть на этого посланца и слушать, что он говорит. Майтимо было кисло, хотелось по-тихому избавиться от этой докуки, но он с тоской понимал, что этого никогда не будет, что вместо этого непременно приедет кто-то другой, а после и третий. Что его отец, бросив их, все-таки позаботился о нем, обручив его с вечной войной… И теперь - она его невеста, жена, любовница и быть ему отныне только вместе с ней… Незваный гость все это время поджидал его в его же собственной палатке, куда он был предусмотрительно препровожден. Приехавший от Моринготто чем-то был похож на нолдо, но он им не был, Майтимо только на секунду обманулся этой внешностью, но, вглядевшись пристальнее, понял – майа. Темный майа. Он со скрытым любопытством жадно оглядывал его. На чудище, которое он отчего-то ожидал узреть перед собой, он вроде бы похож совсем не был. Бледное точеное аристократичное лицо, нос с легкой горбинкой, на котором чуть виднелся поперечный светлый шрам, темные длинные ухоженные волосы по плечам, одет с головы до ног во все черное, но без вульгарной крикливой роскоши. Одежда добротная, кожа и шерсть, а вот оружия при нем нигде не наблюдалось, к удивлению Майтимо…. Это сразу наводило молодого нолдо на какие-то неприятные мысли, то ли он ничего не боялся, то ли оружие его было в другом… И только темные бездонные глаза этого создания тьмы и вечной ночи, которые он с таким же любопытством сразу обратил на молодого эльфа, чуть только лишь того увидел, слегка выдавали, кто он такой. Разумеется, что кланяться он не подумал, как и Майтимо. Король нолдор ограничился тем, что несколько вопросительно вскинул свою темно-рыжую бровь. – Владыка Судеб Арды желает говорить с тобой о мире, - негромко и размеренно произнес этот посланец. Голос у него был довольно приятный, как и у всех его породы. – А-а, так ты, уважаемый вестник, от Намо, что же ты сразу не сказал! – немедленно поддел его Майтимо. – Не-ет, я не от Намо, - против ожиданий темноволосый совершенно не смутился таким началом этой встречи. – Ну что ж, не жаль на самом деле. Как к тебе обращаться, уж коли я сразу не лишил тебя головы? – Головы? – с каким-то необыкновенным интересом и даже вкусом переспросил темный майа. – Ну что ж, благодарю, - с ноткой легкого сарказма ответил он и ослепительно, но как-то очень хищно улыбнулся, зубы у него были прямо волчьи и как-то очень многообещающе вдобавок поглядел, слегка сощурясь. – Можешь звать меня лорд Морэнорто. – И зачем же ты явился, лорд Морэнорто? – По делу, разумеется, лорд Нельяфинвэ, исключительно по нему, не ради же твоих огненных кос, о которых и тут гремит уже слава, - ответно усмехнулся темный, тем не менее беззастенчиво пялясь на эти самые скромно убранные рыжие косы. – И впрямь возмутительный цвет… Майтимо заиграл желваками, подобная развязная и нагловатая манера мигом выводила молодого эльда из себя. К тому же он к такому - не привык. Но просить его быть приличным было просто смешно. "Интересно, какое ты там место занимаешь? - в это время думал он. - Видимо, не из простых, самоуверенный уж больно и сразу демонстрируешь, кто тут хозяин этих мест… Но, как говорится, ваш хозяин нам - пустое место". – У вас у всех такие волчьи зубы? - Майтимо не собирался унижаться, переходя на личности с этим ангбандским псом, но не удержался, иначе он бы не был сыном своего отца. – Да, таких как вы, очень кусать зато удобно, - с усмешкой сощурился темный. – Смотри, как бы в ответ чего не откусили… – Советую оставить эту тему, - спокойно выдал темный. – Ну и отчего же? – Боюсь, ты малограмотен пока по этому вопросу, - белозубая улыбка была совершенно животной. – Поговорим лучше о деле. Сам знаешь, кто послал к тебе посольство для переговоров. Скажем так, Владыка бы желал без лишней, никому не нужной крови как-нибудь уладить ваши давние дела… – Как проиграл, так сразу и решил уладить? – снова вскинул бровь Майтимо. Этот самый Морэнорто после этих слов посмотрел на него очень внимательным и долгим взглядом. – Может, ты тоже проиграл? – негромко произнес он. – Лично… Может, кого-нибудь утратил, кем очень сильно дорожил? Кровь бросилась в лицо и нолдо вспыхнул, тихо сжимая кулаки под длинными рукавами. Темный, видно, все они таковы, слепленные с их Вала, словно по кальке, остро жалят в самое больное место, интуитивно бьют без промаха туда, а вот в чутье им не откажешь… – Так вот, чтобы исключить обидные потери дальше, наш Повелитель предлагает обсудить то положение, которое сложилось… Разумный диалог… – Разумный диалог?! - вновь не удержавшись, фыркнул Майтимо. – После того, что он наделал!!!! – Ну, может быть, кое о чем Владыка все же сожалеет…, - как ни странно, лорд Морэнорто под видом отъявленной лжи выдал чистую правду. Ему и самому понравилось, как получилось. – Сожалеет??? – тут же вскинулся Майтимо, складывая руки на груди. - Отлично! Сожалеет - пусть вернет наше добро! – А он и не отказывается возвращать, - ошарашил его темный. С этими словами он вынул у себя из одежды пергаментный свиток, оказавшийся картой, и живо положил его на стол, прижав тот кубком, из которого совсем недавно пил Майтимо. Затем, принюхавшись, бесцеремонно обмакнул в него свой указательный палец. - Умм, красное вино, - он на секунду закатил глаза, сладко посасывая тот… - Какая омерзительная роскошь и кто-то был ведь этим озабочен, - даже удивился он, качнув головой. И затем решительно ткнул этим перстом с черным ногтем, больше похожим уже даже на коготь, в какую-то точку на карте, едва не сделав в той дыру. – Здесь! Мы будем ждать вас здесь через две седмицы, ровно сутки, а потом сразу уйдем, так что нас будет уже не догнать, - с этими словами он хватанул его кубок и опрокинул в себя, потом ужасно облизнулся и утерся рукавом, нагло и весело глядя на эльфа. А потом вдруг резко подался ему навстречу и как следует дернул его за толстый конец рыжей косы, что лежал у него на груди и, проделав этот выпад, тут же лихо отскочил. – Хотел проверить, может, накладные! Поди морковкой каждодневно красишь! - выдал он. – Ах ты, чернота!!! – старший сын Феанаро даже слова подходящего не нашел в своем запасе для него, он совершенно искренне опешил от этого контраста спокойной, какой-то даже заносчивой вальяжности, какую до сих пор являл этот темный, и мгновенного перехода от нее к этой непотребно-дикой, откровенно хулиганской выходке. Его это здорово сбило с толка. Вместе с этим его ужасно поразила та невероятная скорость, с которой это все произошло, этот проходимец в черном был необычайно быстр. Пока он пытался отыскать свой отцепленный меч, который, как дурак, снял из вбитых в голову приличий, чтоб все-таки срубить его негодную башку, тот к этому времени уже был на выходе из его палатки. Там, конечно, те, кому положено, его пытались задержать, но он со смехом легко развел в разные стороны от себя их клинки просто голыми руками, нисколько не поранившись при этом, так, словно бы они были не лучшая сталь, а всего лишь бумага. – Я тебя достану, сволочь, лорд Морэнорто!!! - Майтимо наконец-то ринулся за ним, от избытка чувств решительно перемахнув прямо через стол, который тот просто ловко обтек. Но этот гадкий Морэнорто, мигом выдрав у кого-то из его охраны щит, стремительно и коварно метнул его эльфу прямо под ноги и нолдо об него, естественно, споткнулся, сразу завалившись. – Ищи меня, Рыжуля, там!!! На болотах!!! – сочно захохотала эта гнусь и, окончательно вылетев из палатки, громко и совершенно разбойничьи свистнула. Откуда ни возьмись, никто так и не понял, где он был все это время, к нему, раскидывая встречных-поперечных в разные стороны, живехонько подскакал здоровенный волчище, какого сроду еще не видали. Этот черный наглец лихо взметнулся темным росчерком ему на спину, бодро треснул свою жуткую зверину сапогами по поджарому брюху и волк, вновь разбрасывая бегущих ему на перехват, весело поскакал через весь их лагерь какими–то огромными прыжками. Лихо петляя из стороны в сторону, словно какой-то чудовищный заяц, вдобавок щедро высекая когтями задних лап рыжие искры. – Батюшки, как оно скачет! И не разберешь: не то оно волк, а не то бешеный заяц… Вот оно, искажение, - сдавленно охнул кто-то. Майтимо, с великой руганью вывалившись из палатки, еще долго глядел ему вслед, испуская страшные проклятия, правда, вслед им пускали не только их, но и стрелы, но и те мерзавцев словно не брали…. Известие о морготовом посланце вызвало целый переполох среди нолдор, все только его и обсуждали, ну и, конечно, его волка. Волк этот, кстати, удирая, по счастью никого не покалечил, все пострадавшие отделались одними лишь ушибами всяких мест, но зато попортил множество добра и напрочь снес пару палаток, в которых кто-то в это время мирно спал. Постепенно народная молва не без активного участия этих спящих, через которых он перемахнул, как конь на скачках, трансформировала его в чудище о трех головах, которого мечи-копья-стрелы нипочем не берут, ибо все его лбы - железны, а всадник этот был сам Моргот, что наведался к ним в гости, выпить мировую с их молодым королем. – Где, где Моргот!!!! – с этим воплем к Майтимо ворвался Туркафинвэ. – Подать его немедленно сюда на блюде мне живьем!!!! – Прости, но Моргота на ужин нету, - развел руками рыжий нолдо. – Сам, что ли, слопал?! – немедленно заржал его средний братец. - Ну, этот его, хотя бы, о трех головах, корм для Хуана! - не унялся Охотник. Вслед за этими словами под полог палатки осторожно просунулась большая любопытная белая морда, заинтересованно поводила огромным сливовым носом и, как показалось, разочарованно вздохнув, тут же тихо исчезла. – Нет, если без шуток, Майтимо, какого мы узнаем о таком чуть ли не самыми последними здесь! – казалось, возмущению Турко не было предела. – Ну такого, очевидно, что вас всех носит непонятно где, - ответил Майтимо, решив поумерить этот его всегдашний молодецкий наскок и напор, - вот ты где был? – Я был по личным делам, - отрезал тот, и не думая хоть как-нибудь убавить свой нахрап, с которым он к нему ворвался. – Ну, очевидно, морготов посланец не стал выжидать, пока ты там… пока ты там закончишь эти свои личные дела, - опять развел руками старший. - И глубоко надеюсь, что там все в этот раз взаимно, а если нет, то не сносить тебе головы и не погляжу, что ты мне брат, я тебя уже предупреждал. – Арррр!!! - Турко бешено хватанул кулаком по походному столу, так, что на нем со звоном подпрыгнули все предметы, а потом уселся на какой-то топчан. К нему вновь втихаря просунулась та самая белая морда, но он, схватив ее за нос, нетерпеливо отпихнул назад за полог. - Отвяжись, не до тебя! Ай, ай, ай, суровый нолдорский король, - мигом съязвил он в сторону старшего брата. - Взаимно, взаимно, - досадливо буркнул он между делом, - не переживай. Так ну и какой он?! – Ну смотри мне… Будут жалобы, не пощажу… Что же про этого ублюдка, так ликом зело бел и прекрасен, - ответил Рыжий, заодно наливая им выпить. – Чего??? - вытаращился средний братец. – Того, не орк, я почему-то думал - будет орк, думал, что у него только они, ну еще и эти огненные твари…. – Постой, если не орк, то кто? - озадачился Турко, мигом сгребая протянутый ему серебряный стаканец. – Да майа это был, похоже… – Знакомый? – деловито уточнил братец и, не дожидаясь, выпил и снова нахально протянул ему свою пустую посуду обратно. – Да ты совсем, видать, берега потерял! Ты что же, думаешь, что-то кто-то из тех, кто нам знаком, может связаться с ним по доброй воле?! – возмущенно ответил Майтимо, машинально наливая ему вновь и заодно подпихивая какой-то нехитрой закуски. В ответ Туркафинвэ издал какой-то звук, напоминающий "пффф"… – Отец не зря был во всех них не уверен, - протянул он, почесав себе затылок, - я вот думаю, что все они хороши… Так, ладно, значит незнакомый, ну сам–то из себя какой? – Ты что, на нем жениться собрался? – теперь выпивку опрокинул старший. – Тьфу ты!!! - сплюнул Турко, весь скривившись. - Уж лучше я женюсь на Хуане, он хотя бы белый и красивый и на морозе спать с ним хорошо! Я бы за одно только это уже женился! – Как ты непривередлив! – попутно усмехнулся Майтимо. В ответ на эту реплику Келегорма на тему женитьбы опять возникла все та же белая морда и поглядела снизу крайне укоризненно и даже осуждающе чуток. – Это была шутка, друг! - Охотник рьяно потряс, схватив, здоровенную лапу, а потом опять выпихнул прочь из палатки и морду, и лапу. Лапа, однако, исхитрилась его треснуть напоследок. – Ну так какой? - он вновь требовательно уставился на Майтимо, возбужденно сверкая глазами. – Да что же ты пристал ко мне! Какой, какой, понятно – наглый! За косу меня схватил… У Туркафинвэ даже приоткрылся рот от изумления. – И ты позволил, - охнул он, даже икнув. – Не-ет, ну это уж ни в какие ворота не лезет…, - прокомментировал он, - вот я бы за такое сразу руку отхватил и мигом к стенке негодяя! – Да все случилось очень быстро, сидел, сидел, говорил себе там что-то, а потом как вспрыгнет, да и хвать меня за косу своей наглой темной лапой! – Ну хорошо, что только за нее!!!! - весело заржал его братец во всю мощь своих легких, громко заливаясь, словно молодой жеребец. Лицо Майтимо против воли тут же сделалось пунцово от смущения и досады, так что на нем проступили все его веснушки. – Э-э-э, погоди-и, - оборвав свой неприличный хохот, Охотник погрозил ему пальцем, - при чем тут коса? Ты зубы мне своей косой не заговаривай, не на того напал, зачем он приезжал–то? - не без труда опомнился Туркафинвэ, который уже в красках представил себе, как бы он наказал наглеца, посмевшего такое отчудить и что бы он еще ему отрезал. – Приезжал-то зачем? - задумчиво протянул, повторив за ним Майтимо. - Да вот, зазывает на встречу с ангбандским посольством, дескать, Вала наш переговоров сильно жаждет… Вот, даже карту подкинул с точкой предполагаемой встречи. Турко, одной рукой запихивая в рот себе еду, второй схватился за пергамент, живо его развернув. – Ха! – с чувством треснул он по нему ладонью. - Так, судя вот по этой темной бумажонке, это совсем недалеко от тех самых мест, где мы не так давно как следует им наваляли, - радостно отметил он, тыча в нее пальцем. А затем добавил уже крайне озабоченно. - Плохое это место, не поедем, что бы он там ни предлагал, - и поднял голову, поглядев на Майтимо. – Да, не поедем, - покладисто согласился тот. И не успел Турко выдохнуть, как он тут же добавил. - Вместе мы, конечно, никуда не поедем. Потому что я поеду без вас, - спокойно сообщил он. Средний едва не подавился. – Скорей постучи меня по спине, - просипел он, краснея. Из-под полога палатки высунулась огромная белая лапа и мигом снова треснула его по горбу что есть силы. От чего у него окончательно сперло дыхание, а потом он мучительно закашлялся еще только больше. – Идиот! – задушено рявкнул он. - Я не тебе! - лапа немедленно обиженно убралась и вместо нее просунулся хвост. – Как это мы вместе не поедем? - продышавшись, наконец-то спросил он, попутно малость наступив на хвост ногой. – Да вот так. У нас абсолютная монархия, так что я так решил и точка. – Это с каких это пор? - возмущенно вскинулся Охотник. - Мнение семьи не в счет? Ты давай не зарывайся, а то мы мигом совершим еще какой-нибудь переворот! – Обойдетесь. С тех самых пор, как погиб отец, - отрезал Майтимо. – Разве нам было мало? Мы потеряли деда, мы потеряли отца, мы потеряли брата…, - Майтимо загибал пальцы руки. - Мне всех перечислять? Наших с тобой обеих рук не хватит! Больше я этого не допущу… Моя семья остается здесь, я еду без вас и только с тем, кто сам на это опасное дело добровольно решится. И ты должен меня понять, вы все, впрочем, даже если не поймете, я все равно поступлю так, как считаю нужным… – А как все будут смотреть на нас, зная, куда ты поехал, а мы отчего-то остались? - возмущенно спросил его Турко. – Да мне на это плевать, – ответил старший, подавшись к нему. – Истинный сын Феанаро, - усмехнулись в ответ. – Ставишь в упрек? – Как обычно, ставлю только в заслугу… Но я тоже его сын и не меньше, так что я категорически не согласен и пойду звать остальных, - с этим он решительно поднялся. – Воля, конечно, твоя, но наседать всем скопом бесполезно, - в ответ пожал плечами Майтимо. Потом явились остальные его братья и сразу начался скандал. Он думал о болотах всю дорогу, еще пока они переправлялись знакомым уже перевалом через стену Эред Ветрин. С ним напросилось чуть больше тридцати бойцов, нет, напрашивалось, конечно, больше, но Майтимо половину из них решительно отверг, пройдясь вдоль вытянувшегося перед ним довольно длинного строя. – Все, у кого малолетние дети, шаг из строя назад! – громко и отрывисто скомандовал он. Часть из шеренги неохотно отступила. – Все, кто недавно женился, так же шаг назад! Строй снова поредел. – Последний сын у матери, шаг назад! Кто-то снова отступил со вздохом. Но возражать ему никто не посмел. Нельяфинвэ внимательно оглядел тех, кто остался, медленно пройдясь мимо них и заглядывая каждому в глаза. – В отряд мне нужно тридцать бойцов, - сообщил он. – Но вас тут намного больше, так что киньте между собою жребий. Но перед этим знайте, мы оттуда можем не вернуться, - поведал он им, а после заметно возвысил голос. - Так что все долги свои раздайте! Кого не прощали, лучше простите, а кого хотели целовать - лучше целуйте… Сутки на это, сутки на сборы, потом выезжаем… Остающимся братьям сказал другое. – Если со мной что-то случится, если я не вернусь, старшим над нашей семьей и над нашим народом остается Макалаурэ… – Что?! - вскинулся Кано. - Я не могу…, да и не хочу, в конце концов, - мотнул он головой. – Кано, никому не интересно, что ты хочешь, ты просто будешь делать то, что должен, - скупо сообщил ему Майтимо, поглядев мимо него куда-то вдаль. – Ты говоришь… как отец, - бросил он, так же не глядя на старшего брата. Это было уже больно. – На нас висит слишком много долгов, чтобы я говорил по-другому, - отрывисто ответил он. - Самое смешное, что мы шли за свободой, но злая ирония в том, что мы совершенно ее потеряли, мы не вольны распоряжаться собой так, как это было встарь, по многим причинам, - в этой фразе невольно прорвалась затаенная горечь. - Поэтому не будьте детьми, этого никогда уже больше не будет. И все тут это так или иначе понимают. А эгоистичное своеволие и всякие «чего хочу лично я», сам я буду однозначно расценивать как предательство. Забудьте о своих интересах, мы в ответе за тех, кто доверился нам, мы в ответе за тех, кто за нами пошел. Поэтому, если я не вернусь - вам их беречь надлежит. Вот и берегите, насколько это будет в ваших силах, таков вам мой завет, - вздохнул он. – Ну и помните про то, что обещали отцу… А уж как вы будете соотносить все это - будет уже ваша ноша, ваше бремя и ваши труды, если я не вернусь…. Одно вам могу про это сказать: живите по совести, братья. Потому что по-другому – выходит плохо… И если вы, - тут он запнулся, но все же очень тихо продолжил, - и если вы все-таки когда-нибудь милостью Эру встретите Финьо, скажите ему, чтобы он за все меня простил, если сможет… – Прекрати так говорить, будто ты сам навсегда прощаешься с нами! - не выдержал, перебив его, Турко. – Надеюсь, что нет, - Нельо слегка улыбнулся, - но я должен думать о любом возможном исходе, так что не исключаю и этот. – Возьми хотя бы Хуана! - стал горячо упрашивать его брат. - Против какого-нибудь волка, раз уж ты нас с собой ни при каких условиях не берешь, да и мне так будет гораздо спокойней, Хуан ведь не подведет… – Нет, Турко, твой друг тут будет нужнее, да и не стану я вас разлучать, не моя это судьба…. – Воистину железный лоб! - с чувством выругался он в ответ. – Вы не обнимете меня на прощание? – спросил, поочередно оглядев их, Майтимо. Макалаурэ поджал губы, Атаринкэ скептически фыркнул, Морифинвэ сложил руки на груди, словно закрылся ими, как щитом, и Тэльво тоже обниматься не спешил, совсем по-детски надув свои пухлые губы. Все так или иначе продолжали молчаливо, но достаточно демонстративно выражать свое недовольство его решением до конца. – Ну что ж, - с затаенной грустью проронил их старший и отвернулся, чтобы этого не показать. – Да погоди ты! – Турко живо развернул его и, сейчас же облапив, сжал до хруста в костях в своих медвежьих объятиях, видно, стараясь обнять сразу за всех остальных их непутевых братьев. – Ну их балрогу под хвост, они еще хуже со своими трижды железными лбами! - недовольно высказался он. – Вот уж туда точно не надо, храни нас от этого Эру, - скупо улыбнулся Майтимо, но на самом деле он был рад, что хоть кто-то сделал это, потому что ему это было нужно сейчас. Он не менее крепко обнял его в ответ. - Ты уж глупостей не делай, - попросил он Турко. – На нас ведь смотрят, как на вождей, на каждого из нас и часто берут с нас пример, прошу тебя, не подавай недостойный, - он сжал его руку и заглянул ему в глаза. – Потому что ты не такой… В ответ Туркафинвэ вроде смутился в кои-то веки. – Я постараюсь, - просто пообещал он старшему брату на прощание. С тем и поехал, но на душе было мутно от того, как они попрощались, ведь никто из них его так и не обнял, он посчитал это плохой приметой. А потом раздраженно поспешил отогнать эту мысль. "Да что я как какая-то излишне суеверная девица", - укорил он себя, но неприятный осадок все равно где-то остался. В этих его новых жизнях было много страшного и просто очень странного… Например, были орки, увидав которых впервые, он был ошеломлен как никогда и все никак не мог понять, как это было можно… "Но если можно убить, навсегда забрав чью-то жизнь, то почему нельзя и это? - позже мрачно думал он. – Это, несомненно, были звенья все одной и той же страшной цепи". Он всегда хотел считать себя правым, но больше не мог, там, в Альквалондэ, он сравнялся с тем, кто сделал орков, он был ничуть не лучше его… Вот о чем он настойчиво запрещал себе думать, вот что черной нитью перечеркивало все, вот что этой липкой нитью связывало с теми… Значит, вот где нужно было проявить настоящую смелость и мужество, отвергнуть все авторитеты, не только Валар, а даже отца и больше слушать собственную совесть, полагаясь только на нее… Вот где последнее мерило того, что хорошо и того, что плохо, когда все остальное перевернуто вверх дном и больше нет опоры под ногами. Это и был искаженный мир вверх дном, где змеиные корни деревьев тянулись к небу, нагло выдавая себя за их кроны, где все сместилось и перемешалось, где белое вдруг стало черным и наоборот, где ложь ловко и бесстыдно напялила платье правды, запорошив всем глаза. И ориентиром вдруг явился отец, всегда крепко держащий их в кулаке своей воли, ярко горящей путеводной звездой, за которой он слепо бросился в пропасть, потому что был хорошим сыном. Ему бы раньше разобраться…. Остановиться, оглядеться, рассудить…. Что есть один Отец над ними и во всяком деле сначала нужно искать Его правды и во всем соотноситься с ней… Он уже успел пожалеть о многих своих ошибках, несмотря на то, что упорно старался не думать. А после все закономерно погрузилось во тьму… Но про эту самую зловещую закономерность он стал понимать только сейчас, когда уже было поздно. И эта тьма была не внешней… Хотя и внешняя довольно сильно угнетала и к ней он все никак не мог привыкнуть, к этому царству вечной ночи. Привычные понятия, соотнесенные со светом - утро, день, вечер, ночь, как-то заметно потерялись. Конечно, они продолжали по привычке служить неким обозначением временных координат, но они уже почти утратили свой прежний смысл в этой постоянной темноте. Радовали только звезды. Никогда прежде Майтимо не видел еще столь глубокого, буквально бездонного звездного неба, даже когда бродил по всему Аману, часто подходя к его границам… Помнится, подолгу глядя за них, он все гадал, что же там… Когда небо было ясным – оно завораживало до полного головокружения. И он долго не мог оторвать от него свой взгляд, все пытливо и восторженно рассматривая созвездия у себя над головой, пока совсем уже не затекала шея. Только тут он наконец-то понял, почему они когда-то назвались народом звезд. Это было красиво и зарождало в угнетенной душе некую крохотно теплящуюся искру живой радости и смутной надежды на что-то непременно хорошее в самом конце, даже для таких, как они. Но звезды были не всегда, в слишком частую тут непогоду небо было сплошь затянуто низкими хмурыми облаками, какой-то угрюмой мглой. И когда так было несколько недель подряд, то поневоле становилось тоскливо, даже несмотря на постоянно горящие костры, за которыми всегда внимательно следили. Теплый, желтый круг света надежно и безопасно выхватывал у этой ночи хорошо знакомые лица. Но он видел их у этого костра как бы со стороны, и он казался ему ничтожной крошечной точкой, по сравнению с теми великими неизведанными пространствами, лежавшими за его пределом. А там, за его границей, на многие тысячи лиг простиралась эта тревожная тьма и вечная ночь, плотно смыкаясь вокруг них, и словно постоянно стерегла, выжидая, когда тот самый костер догорит и погаснет, чтобы сразу заявить на них свои права. Что там скрывалось в этой ночи, что бродило вокруг, что пристально следило прищуренным голодным оком, что выжидало своего часа… У этих самых костров на память мигом лезли все многочисленные страшные сказки, что он в свое время часто слышал от деда. Ощущение было не их приятных, было ясно, что они тут не одни, что у этих обширных и неизведанных пока земель есть и другие древние хозяева, помимо не только пришлых из-за моря, но местных квенди. Дети ночи, создания тьмы… Орки и волки, которых он к этому времени видел и, верно, много кто еще скрывался в этих тревожных потемках… В каменных отрогах Эред Ветрин было поспокойней, камень оставался все тем же камнем под ногами, хоть и грозил случайными осыпями, а вот когда они спустились в топкую, сильно заболоченную в этих местах пойму Сириона, стало совсем уже неуютно. Он то и дело тревожно глядел на низкое мглистое небо над их головами, которое почему-то вызывало у него смутное, но довольно острое при этом беспокойство, причину которого он не понимал… Вышколенные кони шли неспокойно, явно тревожась и время от времени спотыкаясь. Был риск, что они тут либо где-то увязнут, либо переломают себе ноги, в конце концов вперед была пущена пара бойцов, тщательно проверявших намеченную дорогу. Весь остальной отряд шел практически уже след в след, по возможности стараясь никуда не уклоняться с этой проложенной дороги. Накануне их отъезда Турко лично очень подробно описал эти места, в которых он недавно сражался, стараясь вспомнить все приметы, что сохранила его память. Места и в самом деле были плохие, да что уж там, поганые были это места, болота болотом… Почва под ногами топкая, зыбкая, ненадежная, в любой оставшийся след мгновенно по щиколотку набиралась вода. Как и опасался Майтимо, небо, едва они спустились с гор, конечно же, заволокло той самой неприятной мглой, так что на нем, к его досаде, не было ни одной-единой звезды, указующей путь, так что они осторожно шли по приметам, стараясь не торопиться. Все это уже пахло дурно, но никто и не обещал, что подобные встречи происходят как-то иначе, Майтимо несколько утешался именно этим. Перед тем как переправляться через Сирион на другой его берег, естественно, устроили привал. – На тот берег сначала высылаем разведку, - озвучил Майтимо всему собравшемуся вокруг него «посольскому» отряду. А потом отобрал пятерку бойцов для этого дела. – Ваша задача их обнаружить и при том не засветиться самим, если они, конечно, там есть и сосчитать их численность, - обрисовал он им задачу. - Ну а если нет, то по возможности обследовать ближайшую к указанной точке местность, на тот случай, если они намеренно сидят не на указанном месте или мы просто сами ошиблись в этих болотах, что тоже не исключено… Ждем вашего возвращения тут, если все как нужно, то переправляемся вместе… С тем и отпустил их, про себя попросив помощи Варды, хотя знал, что больше ее не будет… – Болото, болото, да весь Белерианд одно сплошное болото, - недовольно бухтел Морэнорто, тем не менее нога на ногу вальяжно сидя на каком-то высоко выступающем над водой пеньке, с одной стороны обильно заросшем какими-то подозрительными на вид грибами. После чего он оторвал один из них, покрутил его туда-сюда перед собой, деловито разглядывая его белесый шерстяной нарост и тут же, заинтересованно откусив его шляпку, стал ту усиленно жевать. – Заткнитесь, лорд Морэнорто! - одернул его Комендант. – Хочешь, не хочешь? - пробормотал он в ответ, дружески протягивая ему свой сомнительный гриб. – А ты, Хеледирка? – воззрился он в сторону эльфа, который в качестве практики верховой езды по повелению Артано сидел недалеко от них на волке. Сам Комендант Ангбанда в это время с методичным упорством пинал носком очередного своего щегольского сапога приглянувшуюся ему высокую болотную кочку. – Смотри, не жри его гриб, он ядовитый! – прикрикнул он на эльфа, который в пику волколаку мог бы стрескать и зеленую поганку. Тот все продолжал изводить его, как только мог. – Это хороший гриб, - назидательно-ехидно возразил Морэнорто, - от него можно здорово впасть в отличное боевое безумие. – А этот если так же драться станет, как он тут на варге всю дорогу ехал, так пиши пропало наше дело… – Лорд Морэнорто, значит, - немедленно вроде бы как задумчиво ответил Хеледир, - лорд, живущий в клетке, что за притча… – А ну, сбрось его живо! - тут же гневно рявкнул оскорбленный лорд их ездовой зверюге, запустив в эльфа своей очередной поганкой. Эльф этот снаряд отбил, а волк под ним вздыбил шерсть, но, уловив краткий взгляд Артано, быстро вернул ее на положенное место. Тогда второй гриб полетел уже в Коменданта. – Тебе сейчас не грибом в ответ прилетит, - буркнул он. – Вообще-то это я его туда сослал, - пояснил он Хеледиру. Видишь ли, у него и свои покои имелись, но он взял моду постоянно отираться в моих и крайне дурно на меня влиять, щедро приобщая к своим замашкам… – Что? – возмущенно вскинулся Морэнорто, вновь швыряя в него очередным своим грибом. – А у тебя другие, что ли!!! – Во всяком случае, я их стараюсь сдерживать хоть иногда, - фыркнул Артано. – Ой, ну а мне-то на что эта ненужная рефлексия! - гнусным голосочком перебил его волколак. – Я своим темным инстинктам изменять не намерен, уж извините! – Ну, вот поэтому и сослан на псарню! - отрезал Артано. – Все покои мне кровищей удрызгал… А у меня там стены, между прочим, лучшим аманским шелком были затянуты… а где я его теперь в таком количестве возьму, где?! Либо будешь проживать в клетке для исправления, либо я заставлю тебя разводить шелкопрядов! – Каких еще шелкопрядов? – в свою очередь слегка опешил слушающий все это Хеледир. – Тутовых, - отрезал майа. – Они, между прочим, только отборную шелковицу жрут. – Здесь не растет шелковица, мой милостивый государь, здесь север, - со снисходительным сочувствием заметил Морэнорто. – Вот-вот, - продолжил тот, - сначала я заставлю тебя засеять ими все эти болота, после собрать урожай, а потом будешь ткать мне шелк вместе с ними! – Нет, патрон, я лучше в клетку! – громко заявил волколак, снова демонстративно кусая свой гриб. На что Артано развел руками. – Вольному воля, как говорится… – Но я намерен еще вернуться на тот удобный диванчик в углу, ты же не сжег его, я надеюсь! – Никогда! А твой любимый лежак, загаженный шерстью, я сразу спалил, и прах его развеял над морями! – Ну ничего, я новый принесу из кладовки, - бодро заверил его тот, активно доедая свой гриб. Трепались они подобным образом весь день в ожидании известий от Тхурингветиль, которая полетела в сторону горных перевалов Эред Ветрин с целью воздушной разведки. Нет, сначала они сидели с Ишбагом, но потом Морэнорто куда-то усвистал, видно, со скуки, вслед за ним, естественно, снялся его варг с Хеледиром на спине, несмотря на все попытки сопротивления ездока, которому было велено пребывать на нем верхом в целях плотного ознакомления с варгом. А Артано, заметив пропажу, решил на всякий случай проверить, не утопят ли так не вовремя его соратники друг друга в оном болоте. В итоге все трое сидели теперь на каком-то коцем, относительно сухом островке и таким немудреным образом скрашивали себе ожидание. Самое сухое место выделили волку, на котором он довольно нервно топтался то взад, то вперед. Сам Артано то стоял по щиколотку в воде, то сидел на какой-то осклизлой коряге. Волколак облюбовал торчащий из воды пенек чуть поодаль. Чтоб его не домогались всякие там эльфы, как он заявил всем остальным. Хеледир был, правда, больше занят собственным волком. Как ни странно, постепенно он начал различать его настроение, а после улавливать мысли. Оказалось, что он говорил не меньше его самого, вернее, думал то о том, то об этом и, к его удивлению, это был целый мир, так что это было любопытно. И темный эльф теперь частично улавливал его мыслеобразы, чем-то это было похоже на осанвэ… – Сними его оттуда, - все время бурчал Морэнорто в сторону Коменданта, - да он испортит мне его… – Интересно, как? – Да откуда я знаю этого хитрого гада! Внушит ему там что-нибудь… – Да что? – Ну что-нибудь свое, эльфийское… Чтоб он лишь одуванчики стал жрать, допустим. А как не выйдет, так из своей эльфийской вредности возьмет да хвост ему на воротник открутит… – Заткнитесь, лорд Морэнорто, - традиционно бросал Артано, но против этого майарский треп начинался по новой. Впрочем, Хеледир в душе признавал, что без него было бы довольно скучно заседать на этих мрачных болотах, ему они не нравились тоже. В конце концов Артано принялся что–то наговаривать в свою ладонь, а когда он ее разжимал, над ней вился узкий язычок зеленоватого болотного пламени, потом он стал спускать их с руки, и те, то почти угасая, то вспыхивая вновь, сразу стали подкрадываться к Морэнорто. Потом собрались в подобие хоровода и стали кружить вокруг его пенька. – Не мешай мне! - рявкнул он. - Я занят. – Ну и чем? - полюбопытствовал Артано. – Я напускаю на эльфа здешних пиявсов, - крайне зловещим голосом прошептал лорд, живущий в клетке, снова косо глянув на того. - Мой верный волк его все-таки сбросит в это болото, когда ты, благодетель, отвлечешься, и там они уже набросятся всем скопом на эту синдарскую шкурку и непременно там его сожрут. – Знаешь что, лорд Морэнорто, - не выдержал Хеледир, - я бы тебя хорошенько послал, да вижу, ты уже оттуда, - с чувством выдал он. Комендант Ангбанда сделал вид, что чешет себе нос, ловко скрыв под ладонью краткий смешок. А откуда-то сверху вдруг послышался созвучный. – Ах ты! - у волколака полыхнули глаза в темноте, и неизвестно, чем бы это все завершилось, но тут все трое задрали свои головы к темному небу, потому что где-то над ними послышалось мягкое хлопанье кожистых крыльев. – Все с эльфом препираешься, ну переспите, - раздался хрипловатый женский голос и Тхурингветиль со смехом упала с неба волколаку прямо в руки, благо тот не растерялся и вовремя ее красиво подхватил. Настроение у прибывшей вампирши, очевидно, было бодрое. Хеледир, втайне с большим внутренним трепетом выжидающий ее появления, даже позавидовал ему в этот момент. – Ну, вечно одно на уме! - возмущенно буркнул Морэнорто, поспешно ссаживая ее на относительно сухое место. А эльф, как обычно, ужасно смутился от услышанных слов, но виду, понятно, не показал, а сделал вид, что усиленно наглаживает волка, от чего тот впал в заметное изумление, все косясь на него то и дело. – Что-то долго, - между тем довольно озабоченно заметил ей Артано. – Я летала почти что до Эред Ветрин, - сообщила вампирша. – Зачем так далеко? - встрял Морэнорто. – Лучше было проследить весь путь и убедиться, что они не встречаются с кем-то еще… Ну мало ли, может быть, с тем же Синголло договориться уже успели, кто его знает… В этот раз нам лучше не подкачать… – Ближе к телу, родная, сколько их там? - перебил ее Артано. – А по поводу Серого плаща ты не переживай, уверен, что не сговорятся, - усмехнулся он. – Тридцать бойцов, - озвучила майэ. – Тю, ерунда! - вновь самоуверенно встрял волколак, услышав эту незначительную, как ему казалось, цифру. – Да не скажи, - не согласился с ним Артано, - не стоит их недооценивать, он на такое дело абы кого не потащил бы, я его неплохо знаю. Диву только все даюсь - и как же это у такой оторвы, какой являлся его возмутительный папаша, такой сынок приличный получился… Наверняка взял только тех отчаянных с собой, кому терять больше нечего, у кого перед глазами сплошь одна лишь только месть, кровь и смерть. А такие по-другому биться станут, если я что-то понимаю, один такой - десяток с собой унесет, уж не меньше… Верно я ведь рассуждаю, брат Морэньяро? – Верно, господин Комендант, - откликнулся Хеледир, по-прежнему сидящий на волке. Его зверь с появлением вампирши повел себя чуть иначе, теперь он активно вилял хвостом, словно собака и все любопытно и неспокойно тянул в ее сторону носом, одним словом, был взволнован ее появлением не меньше его самого. Эльф в это время тихо и незаметно пытался его урезонить, чтобы не вызвать новых насмешек, но тот совершенно игнорировал его потуги. Лорд Морэнорто, разумеется, не прекращал ехидненько скалить над этим зубки. – Так пора нам растрясти Ишбага, пока он там не дал храпака, томимый ожиданием, у него-то, поди, под рукой таких двух склочных зараз точно нет, - пробормотал господин Комендант себе под нос и решительно отправился широкими шагами в сторону орков, время от времени перескакивая с кочки на кочку и стараясь не проваливаться при этом в воду. Морэнорто мигом соскочил с пенька и увязался следом за ним. Хеледир, соответственно, стукнул пяткой волка, как его неоднократно учили, но волк - последняя собака, как ему было велено, никуда не пошел. – Ну вот, наверняка опять проделки волколака, - раздосадовался эльф, малость опасаясь треснуть его снова, мало ли, вдруг это означало - укуси скорее седока за ляжку…. Но тут в поле зрения вновь возникла вампирша, словно отделившись темным сгустком от окружающей бездонной тьмы. И волк под Хеледиром внезапно отколол такую штуку: он присел, сильно вытянув передние лапы в ее сторону. И, оттопырив кверху свой зад, пуще прежнего радостно повилял пушистым хвостом. Потом без промедления упал на землю и принялся туда-сюда кататься на спине, дрыгая всеми лапами в полном восторге. И Хеледир, конечно, полетел бы прямиком в неоднократно обещанное ему болото, если бы его уже в который раз не подхватили чьи-то тонкие, но очень сильные при этом руки. Вампирша мигом тесно прижалась сзади. – Прости, я не хотела твоего падения, - улыбнулась она ему в серебристую косу. – Еще как хотела, - через плечо возразил Хеледир, наблюдая за не в меру разрезвившимся волком. – Не понимаю, отчего все так и жаждут утопить меня в болоте, когда я, вроде бы, уже утоп… - разговор, как обычно, конечно, был полон всяких двусмысленностей. – Жаждут, - отозвалась она эхом ему куда-то в затылок. – Слушай, если мы тут победим, ты мне отдашься, как мужчина? - внезапно деловито полюбопытствовала она, заодно вместе с этим коротко лизнув его куда-то под откусанное ухо. От чего его в одно мгновение прошибла дрожь, а тело сразу напряглось, необыкновенно остро реагируя на эту короткую животную ласку. Покалеченное ухо, кстати, было тем единственным, что Вала по одной ему лишь ведомой причуде, видимо, решил ему оставить на добрую память от времен его плена. Синда на миг прикрыл ресницы, стараясь справиться с тем чувством, что в нем вызывал только один ее голос, не говоря уж обо всем остальном. – Ты который день пьешь мою кровь, разве этого мало, - выдохнул он. – Ты знаешь, что да, - она настойчиво потерлась сзади грудью, словно кошка. – Зачем я тебе, Тхурингветиль? - он старался говорить спокойно, тихо радуясь про себя в это время, что на них обоих сейчас большей частью были надеты доспехи, и он не ощущает эти горячие упругие груди своей обнаженной, совершенно беззащитной кожей. – Разве ты не можешь нравиться мне? - удивилась она. – Говорят, тебе нравятся орки, - коротко заметил Хеледир, в этот момент пытаясь отогнать это видение. – Говорят, орки - бывшие эльфы, - мигом отрезала вампирша ему в самое ухо. – Не старайся меня оттолкнуть, у тебя все равно это плохо выходит, - ее рука с удовольствием крепко сжала ближе к промежности его ягодицу, и синда закусил губу, коротко вздохнув чуть сильнее и поневоле сцепив кулаки. – Я чую в тебе страстную натуру, - хрипло засмеялась она, - тот, кто до смерти хотел срубить Гортхауэру голову, а потом сам умер, чтоб он жил, иным быть просто не может… Твоя кровь горяча не меньше моей и меня все это бесконечно заводит… Затем его мазнуло по макушке и щеке ужасно нежным бархатным крылом, упругая кожа которого приводила его в исступление не меньше, чем ее вечно дерзко торчащие груди, а этот смех, в беспорядке растрепав его волосы, после прокатился низким эхом по болотам, над бездонными трясинами и черной водной гладью, прошелестел в камышах, подняв из них стаю мелких, бестолково кружащих нетопырей, а их темная королева, конечно же, уже исчезла будоражащим все чувства темного брата пьянящим ночным наваждением… Говорили, что она дико трахается и вовсю хлещет кровь прямо на поле боя… Хеледир, хоть и предпочитал более романтичный образ вампирши, тем не менее не без труда перевел дух. Затем нагнулся и как следует плеснул себе в лицо прохладной болотной водички, здорово пахнущей тиной, но ему на это было наплевать, потому что всякий раз он оставался от нее глубоко неспокоен не только духом, но и телом. В данном случае доспехи уже несколько угнетали… – Ну, этому уж точно тут не место, - одернул он себя и, не удержавшись, запрокинув голову, долгим взглядом поглядел в темное небо, зная, что она где-то там и тоже смотрит на него. – Ну, вот в одном этот несносный волколак совершенно прав, ну как с ней воевать? - пробормотал он себе под нос, слегка улыбаясь. – Вот только прилетит и мысли сразу не о том… Нет, только с такой и воевать! С такой, от которой все внутри кипятком закипает! Она всегда должна лететь впереди… Красивое у Вала знамя, оценил новый темный… А после глянул на лежащего волка, сделал было шаг ему навстречу, но потом, передумав, коротко махнул на него рукой и решительно пошагал вслед за пропавшей из виду компанией. Волк у него за спиной тут же возмущенно вскочил, коротко тявкнув, и сам потрусил следом за ним, явно выражая свое недовольство тем, что им так откровенно тут пренебрегли. Когда он возник из темноты, Комендант Ангбанда что–то деловито растолковывал Ишбагу и только лишь коротко взглянул на него, отметив, что он появился. Зато к нему немедленно подлез неугомонный волколак. – Что–то ты быстро, - тут же подколол его Морэнорто, как только увидел. - Только на пару минут, наверно, тебя и хватило, синдарского недоделка, - нагло осклабился он, обойдя его кругом и едва не положив ему свой подбородок на плечо, - слабачок... – Знаете, уважаемый лорд Морэнорто, я не могу вам ответить тем же языком, но надеюсь, что когда вы придете домой, ваша мать выскочит из подворотни и хорошенько вас покусает…. – Что?!!! - изумленно охнул волколак, распахнув глаза пошире. А брат Морэньяро, развернувшись, ободряюще подмигнул ему в ответ, а после от всей души как следует пнул его под коленку. – Сукин сын! - сдавленно взвыл тот, подпрыгнув на одной ноге, эльф мигом ловко подставил ему подножку и волколак, не удержавшись, бурно грохнулся своей физиономией прямо в болото, вместе с этим поднимая тучу брызг. Эльф вовремя изящно отступил, чтоб на него случайно не попало. На это нелепое падение майа сейчас же обернулись все остальные, с большим недоумением скосившись на них. – Ну, вот видите, вы сами про себя все честно сказали, - ласково ответил эльф, делая вид, что он тут совершенно ни при чем. - И я абсолютно с вами согласен, уважаемый лорд. Как вы некстати оступились, - мнимо посочувствовал он. - Хотите, руку вам подам? - елейным голосом осведомился синда. Морэнорто, с остервенением отплевываясь от мокрых волос, весь с головы до ног в противной черной жиже и с перекошенным от ярости лицом медленно поднимался на ноги, совершенно испепеляюще глядя на эльфа и попутно отрывая от себя мгновенно прилипших здоровенных жирных пиявок. – Чего это у них такое? - озадаченно спросил Ишбаг, внимательно поглядев на обоих. – Прям терки между ними всю дорогу, да только все никак друг дружку не отп…. извиняюсь, морду все никак друг другу не набьют… – Да так, мелкий броманс, - кратко ответил Артано, пожимая плечами. – Отец наш Мелькор, что это за очередная эльфийская хрень! Надеюсь, она не заразна? – обеспокоенно крякнул могучий орк, заодно вместе с этим незаметно для остальных делая суеверный, отводящий от себя знак своей мощной лапой. – Нет, командир, не переживай, я за ними слежу! – поспешил успокоить его Комендант, слегка похлопав его по плечу. – Уверен, ты не пострадаешь!