На той стороне света.

Место их схватки осталось где-то далеко позади. Как и его бойцы, которым он к своей бессильной ярости ничем помочь уже больше не мог. Все это время Майтимо продолжал неистово сопротивляться, изо всех своих сил стараясь освободиться. Даже не думая о том, что если все же упадет, сорвавшись вниз с таких высот, то наверняка сломает себе шею, или запросто утонет в каком-нибудь болотном бочаге, сразу провалившись туда целиком с головой. Ему нужно было вернуться, ему кровь из носа нужно было туда, назад, к тем, за кого он нес ответственность, позвав их с собой на это гиблое дело. Он не мог их так просто там бросить. Но теперь, к его отчаянию и гневу, их вероломно разделили! Тварь, схватившая его, была сильна, но он не верил, что неуязвима и потому продолжал активно брыкаться в ее острых когтях, вместе с этим интуитивно стараясь уловить, где ее слабое место. "Куда несет меня эта дрянь?! - в это время думал он. – Куда она меня тащит?" Главное, что он никак не мог сообразить, кто же таков его теперешний противник. Вроде бы, навскидку, это был гигантский нетопырь, во всяком случае, он совершенно точно опознал крылья совсем, как у какой-нибудь летучей мыши. - Морготова тварь! - в сердцах рявкнул он в какой-то момент при своей очередной бесплодной попытке вырваться от него. За что вдруг снова схлопотал уже в который раз довольно хлесткую пощечину - рукой! Тут он снова завертелся в этой хватке, только больше сам уже стараясь вцепиться в своего врага, а не наоборот, чтобы дознаться, наконец, что это за создание. Рука, конечно, совершенно сбила его с толка, он все никак не мог понять, было это или нет, или, может, только лишь привиделось ему на этих гнусных болотах. - Да кто же это? – в конце концов, он сам обеими руками крепко схватился что есть силы за упругое, горячее тело над ним. Сначала пальцы эльфа ощутили очень мягкий, нежный мех, какого и у кошек даже не бывает, зато под ним вдруг обнаружились просто стальные на ощупь, плавно перекатывающиеся под кожей сильные мышцы. Сырой встречный ветер, бьющий в лицо, вдобавок будто намеренно направляемый чьей-то недоброй волей, все время запутывал густой пеленой вокруг его лица его собственные совершенно растрепавшиеся к этому времени, стоявшие дыбом волосы, которые перекрывали ему весь обзор, как он ни мотал при этом головой все время, стараясь отбросить их прочь. К тому же по нему то и дело мазало бархатистым кожистым крылом. Это щекочущее прикосновение к собственной щеке рождало отчего-то дрожь и даже озноб до самых кончиков пальцев и являлось одним из самых плохо им переносимых. Вцепившиеся в кожу когти на спине, что, несомненно, сильно разодрали ее в кровь, можно было пережить гораздо легче, чем касание вот этого крыла. Было в этом что-то такое, подобное снисходительной небрежной, покровительственной ласке, с неким оттенком унижения, как, бывало, некоторые хозяева треплют по холке своих любимых животных… Такая небрежная демонстрация собственного надменного превосходства… Будто Майтимо был не сын Феанаро и даже не эльда, а всего лишь какая-то глупая бестолковая мышь в когтях у орла, добыча и пища, с которой, может быть, сначала поиграют, малость развлекаясь, ну а после непременно сожрут. Вот и вся его ничтожная цена… Однако проскользнувшая в его сознании мысль об орлах отчего-то показалось ему необыкновенно важной, и он сразу зацепился за нее. Потом на ум ему пришли Великие Орлы, которые, конечно, никакие не орлы, а только те из Старших, кто по желанию принял этот облик. "Неужели кто–нибудь из них по доброй воле мог пойти на службу к Моринготто? - с большим недоумением подумал он. И тут же вопреки подобной мысли вспомнил подлеца Артано… - Этот ведь пошел, да нет, не так, похоже, просто побежал…. - потом он вспомнил других и сравнил. - Нет, это воздушное братство издревле чтит только одного лишь Владыку, чей скипетр - западный ветер, чьим дыханием дышит мир. Оно ему верно и дышит вместе с ним единой грудью и никогда его не предаст, для них это смерти подобно…." Но, с другой стороны, мог ведь переметнуться кто-то подобный им, хоть впоследствии и искаженный, но изначально склонный именно к таким стихиям, любящий летать… А если это так, выходит, его сцапал темный майа! Вот почему он пока что не в силах так запросто справиться с ним, он явно применяет свою силу… Вот откуда это гадостное ощущение полупрозрачного черного мешка у него на голове, который он не может скинуть и который его мучает и душит всю дорогу… Но вместе с этим, благодаря отголоску этой силы, тенью, упавшей на него, он ощущал окружающий его мир как-то иначе… Когда он вновь случайно глянул вниз, на проплывавшую под ними землю, то взгляд его сделался необыкновенно, неестественно зорок, и он с немым удивлением стал поневоле вновь разглядывать открывшееся ему словно бы новыми глазами. Подзвездный туманный мир болот вдруг осветился новым – зеленоватым, словно бы призрачным зыбким рассеянным светом. Алый Боргил, совершив кувырок через линию горизонта, словно бы стремительно опрокинулся и упал на болотное дно, сделавшись там совершенно иным, новым, серебристо-холодным светилом… Длинные, как чьи-то косы, крепко спутанные друг с другом полегшие травы будто приблизились к нему вплотную, и он стал вдруг различать отдельно в этой массе каждый стебель и былинку. И даже разглядел узор прожилок на какой-то, чем-то похожий на длинную ветвистую реку, что навсегда отчего-то болезненно врезался ему в память. Подробно разглядел среди высоких трав осоки желтый болотный ирис и кубышку. А так же белые соцветья стрелолиста на толстых, сочных, хрустких, ярко-зеленых стеблях. Увидал там с ними чем-то похожие на чаячье крыло невысокие нежные цветы белокрыльника и еще совсем молодые шишки аира… А затем глянул дальше и увидел их многочисленные, намертво сплетенные, совершенно белесые от воды тонкие длинные корни, уходившие куда-то вниз и жадно пившие воду болот. Там, под водой, вдруг ставшей абсолютно кристально-прозрачной, словно стекло, был отраженный, словно бы перевернутый мир наизнанку. Те же цветы вдруг сплелись там в пышный венок на чьей-то темноволосой голове, накрепко впутавшись в тонкие корни трав, но ведь уже не корни были там, а длинные косы, все сплошь в жемчужных мелких пузырьках, усеивающих их… Вольно развевались они и тихо, плавно струились вокруг знакомого лица, застывшего в неживой мраморной неподвижности, очи и губы которого были плотно сомкнуты. Он лежал там, под этой толщей воды, словно бы мирно спал, заключенный в каком-то хрустальном кристалле. В длинной, до самых пят, простой белой рубахе, со скрещенными на груди руками. А в них Майтимо разглядел не меч, но вложенную между пальцев тонкую свечу… "Не буди его, - подумал он, - не нужно...." - Дедушка?! – вместо этого еле выдохнули онемевшие губы, он был уже не в силах отвести свой дикий и безумный взгляд от того, что увидел. В этот момент ресницы утопленника дрогнули и его глаза внезапно резко распахнулись. А затем его словно бы вздернуло на ноги, подняв единым цельным движением из-под воды, которая как будто бы разъялась, выпуская это тело. И сразу вспыхнул у него в руках зеленоватый огонек. А после он сделал какой-то слепой, короткий шаг, но, словно запнувшись, остановился и очень-очень медленно поднял голову, запрокинув ее наверх и в упор пронзил своим взглядом Майтимо…. - Зачем ты ушел? - выдохнул тот с резко подступившими к горлу слезами, которые просто не мог в себе удержать при виде хорошо знакомого, такого родного лица, по которому он так отчаянно скучал все это время. Но синие глаза Финвэ вдруг тускло вспыхнули дурной болотной прозеленью, и он вдруг жутко улыбнулся своему старшему внуку, неестественно широко растянув сизый рот, вскидывая кверху руку и показывая на него указательным пальцем, грозя им Майтимо. Этот бескровно белый, выставленный на него палец мелко, дергано трясся, как и весь он сам следом за ним…. И Майтимо вдруг увидел, что рубаха его безобразно грязна по подолу, изорвана, вся в дырах, и весь он щедро облеплен под ней жирными черными блестящими пиявками, что сладостно вгрызлись в его голубовато-молочную от воды и несомненно мертвенную плоть. Что рубаха эта – ветхий саван, что венок на его голове из цветов – весь уже сгнил, давно превратившись в какую-то склизкую, вязкую жижу, как и добрая половина его лица, что волосы – страшные черные космы, а может и корни, отросшие до самой воды и своими концами уходящие куда-то в нее…. И что вода вокруг уже мутна и нечиста и вовсю кишит какими-то змеями или жабами…. А этот трясущийся палец, все рвано дергаясь, неотступно грозил ему вслед, а после уже призывно манил, настойчиво звал молодого эльда к себе…. - Я заберу тебя себе… Я уже тебя забрал в свои руки… - голос в его голове не был голосом деда, был он чужим, но словно смутно знакомым… Будто он слышал его когда-то и будто бы даже знал того, кто им сейчас говорил, но он не мог это вспомнить…. - Дай, я тебя скорей обниму… Я ведь так соскучился по тебе… Приди ко мне, и я возложу на тебя мои руки, накрепко прижму тебя ими к груди, ты же мой…. - Эру! - не вынеся этого видения, эльда, весь в ужасе обмирая от этих слов и от того, кто звал его к себе, крепко зажмурил глаза, стараясь сделать новый вздох, который все никак не получался отчего-то. – Это просто болотный газ!!! - невероятным усилием воли приказал он себе. - Я не могу это видеть, это не может быть правдой…. Это дурман, проклятый морок врага… Над головой в этот момент ужасно прошипели что-то… Он не думал, что Эру слышит его в этом далеком от света краю, особенно после того, что он делал, но когда он, набравшись отчаянной храбрости, заставил себя снова посмотреть, то ничего такого, к своему невероятному облегчению, уже не увидел. Сердце, однако, колотилось просто как сумасшедшее в груди, все никак не желая хоть сколько-нибудь успокаиваться от этого кошмара. Он как-то сразу весь ослаб и обмяк в прихвативших его когтях, будто от него взахлеб отпили жизни. Некоторое время он просто приходил в себя, стараясь взять себя в руки, стараясь справиться с этим, со слабостью и накатившей дурнотой. А потом на смену этому всему опять явился ярый, более привычный и комфортный гнев, на какой-то миг уступивший место омерзительному страху. За который он отчаянно уцепился. Этим мерзким тварям удалось испоганить все! Даже осквернить и опорочить самое дорогое, что у него есть, само его воспоминание о деде. Теперь ему в голову будет навязчиво лезть этот темный ужас, этот отвратительный оживший образ. И хоть насквозь лживый, не имеющий ничего общего с правдой, но до того при этом действенный и сильный, что отделить его, напрочь стереть из своего сознания будет не просто…. "Ненавижу вас за это!!! За вашу силу, что вы претворили в это…" "Ну, погоди, презренный, - подумал он относительно того, кто его сейчас тащил над этой топью, - ты еще узнаешь у меня тут, как хватать в свои нечестивые лапы сыновей Феанаро, ты мне еще заплатишь за это…" И с этим решительно вцепился руками еще сильнее и, изловчившись, перехватывая выше, вдруг вместо лап выше колен ошеломленно ощутил чьи-то округлые бедра… Не то чтобы он был по этой части сильным знатоком, но все же четко понял, что бедра эти явно - не мужские. В недоумении он снова попытался их поспешно как следует ощупать, ну да, сомнений не было на этот счет… В этот момент над его головой снова сдавленно прошипели какое-то раздраженное ругательство. В ответ Майтимо только прихватил покрепче, как оказалось, прямо за мягкие ягодицы под этим самым мехом. Пальцы у него к этому времени были огрубевшие, почти стальные, так что, видимо, его похитительнице, - а при такой откровенной анатомии иначе и быть не могло, - это не слишком-то приглянулось и его немедленно ударили крылом по уху уже довольно ощутимо, так, что мотнулась набок голова и зубы клацнули целых два раза, больно ударяясь друг о друга. - А-а, не нравится, значит!!! – несмотря на это, немедленно возликовал он в какой-то новой бурной кровожадной радости и во вновь накатившем остром азарте борьбы. - Ну, так и мне не нравится тоже!!! - и сейчас же, превозмогая всякую брезгливость, что была в нем, намертво вцепился в это крыло своими зубами что есть силы, явно с прицелом прокусить то прямо насквозь и норовя проделать в нем дыру побольше. Сверху кратко болезненно ахнули. Прихваченное нолдо крыло беспомощно задергалось в его зубах, затрепетало, даже мелко задрожало под конец, в ответ на это Майтимо мстительно сомкнул свои челюсти только еще сильнее и вдобавок к этому схватился за него руками, стараясь изломать то, смять и разорвать, словно какую-то бумагу. Крыло отчаянно забилось, когти сжались на его спине сильней, и он бы взвыл от боли, не будь его рот усиленно занят в этот момент разгрызанием и даже разрыванием чьей-то упругой эластичной плоти. Одновременно с этим он ощутил, что его неведомый таинственный противник, в крыле которого он все-таки проделал знатную добротную дыру, поддается и дает хоть какую-то слабину, после этого их прилично было набранная высота начала резко снижаться. Полет стал рваным и тяжелым, их то и дело мотало каким-то пьяным зигзагом далеко из стороны в сторону, швыряя то выше, то ниже. Уже стали видны буро-ржавые осколки воды, а между ними торчащие то тут, то там высокие, почерневшие на самых макушках болотные кочки, неряшливые заросли жесткой, как ножи, кое-где пожелтевшей осоки и какие-то не слишком густые кусты. В лицо еще сильней дохнуло влагой, прелью, сыростью, водой и неприятной, очевидно, затхлой тиной… - Утоплю тебя в этом болоте! – невнятно прохрипел он сквозь зубы, а затем, так и не выпуская из крепко сжатых зубов уже порядком измятого в мочалку крыла, облапил похитителя еще сильнее, стараясь жестко подмять его под себя, вновь усердно навалившись на того всем своим весом. Кто–то совершенно зверино взрыкнул ему на ухо, в ответ стараясь безуспешно совладать с ним. Они сцепились, намертво сплелись в один слепой, взъяренный, шипящий, плотный клубок. В котором и не разобрать уже, где чьи стоящие волосы дыбом, руки, ноги, лапы, крылья, когти и зубы. Оба сосредоточенно, молча, не отвлекаясь на ругань и крики, безжалостно драли друга на части, стараясь одолеть один другого. Майтимо плотно обхватывал чье-то дергающееся, отчаянно извивающееся в его объятьях горячее меховое тело, которое почти не видел. Он с налитыми кровью глазами хотел лишь только одного на тот момент, как угодно суметь на ощупь добраться до шеи этой твари и с хрустом свернуть ту сразу одним махом. В ответ его крепко били, то небольшим, но твердым кулаком в поддых, то уже ребром ладони в горло… "Ну, кажется, сейчас действительно в болото! - смутно подумал он в этой буйной яростной возне. - И хорошо бы сразу в воду… А там утоплю, непременно утоплю эту бешеную, как собаку, наглую тварь…" Но в воду, как он до этого надеялся, не вышло, они довольно тяжело рухнули вниз на чуть топкую почву, прямо на какую-то мягкую и очень плотную подушку из густого зеленого мха, что, лишь немного качнувшись куда-то под ними, сразу упруго спружинила, как ни странно, удержав их общий вес. Так что их всего лишь навсего щедро окатило мелкими брызгами теплой воды. Молодой эльда, ни в коей мере не растерявшись при таком падении, ловко перекувырнулся в последний момент и насел покрепче сверху, вновь намертво вцепившись в изодранные жемчужно-серые мягкие крылья. Которые все норовили очень плотно сжаться вокруг поверженного тела, прикрыть его собой как можно больше, спиралью закрутившись вокруг, упрятать от него в надежный, плотно сомкнутый кожаный кокон. Что еще чуть-чуть, и никому не под силу будет уже развернуть, чтобы как следует разглядеть его таинственную сердцевину. Перед ним сейчас был словно серебристый, изящный в своей форме, неведомо как волшебно оживший дивный цветок дурмана, что навязчиво манил его своей сладкой безумной отравой. До помутнения рассудка, просто нестерпимым горячим желанием стало немедленно увидеть то, что сокрыто. Вплоть до того, что захотелось страстно, во что бы то ни стало безжалостно растерзать его серебристые мягкие лепестки. - Разорву! - взвыл он, безжалостно отдирая их друг от друга, эти два трепещущих крыла, несмотря на упорное сопротивление последних и всякие, явно болезненные охи, то и дело глухо доносящиеся из-под них. Конечно, пришлось хорошенечко повозиться с непокорным врагом и применить всю свою силу, что он и сделал. И, наконец победно разжав, резко распахнул затем эти крылья в разные стороны, буквально распял, яростно втискивая их куда-то во влажный мох, и с нетерпением поглядел, наконец… В голове немедленно явился дикий образ, что насильно разжал даже не крылья, а чьи-то колени… Он весь обомлел, потому что крылья вдруг неуловимо в одно лишь мгновение сделались – сильно израненные, искусанные даже нежные белые руки, с которыми он, как оказалось, накрепко сплел свои пальцы в замок. Но он в упор смотрел не на них, а на представшее ему лицо. Такой невероятно страшной, пронзительной и острой, ужасно хищной женской красоты он никогда еще до этого не видел. И даже не подозревал о том до этого момента, что вот такая может где-то быть, существовать. Некоторое время он не знал, что и думать. Несмотря на все свои недавние подозрения, такого он узреть перед собой никак не ожидал. Думал всю дорогу, что под конец увидит отвратительную и уродливую тварь под стать этим когтям, что щедро разорвали ему спину. Эта красота, явившись перед ним – словно удар молнии или стихии сбивала наповал сама собой, глядеть бы на такую молча - век, да все никак не наглядеться, не объять… Да только Моргот сотворил такую хищную птицу, любому из них на погибель, не иначе, только ему под силу такое скроить и слепить…. К тому же гибкое, сильное, стройное тело под ним было хоть и грязным от налипшей на него болотной жижи, но совершенно, напрочь обнаженным, без единого на нем клочка одежды и он, не удержавшись, мельком скользнул глазами по бурно и прерывисто вздымавшимся, дрожащим, плотно налитым грудям со вздернутыми, чуточку озябшими сосками… И поневоле зацепился взглядом, задержался много дольше, чем хотел… До этого хотел ударить, а не смог… Там, в прежней своей жизни, он бы и помыслить даже не посмел, что можно взять и поднять руку на женщин. Но после была Альквалондэ, где было все, позор ему, клеймо преступника навеки, жгучий стыд, что втайне неотступно грыз его все это время… И вот теперь он, вдруг ясно вспомнив о нем, все только глядел, растерявшись… Не-ет, это существо перед ним не могло быть и совершенно точно не было из его народа, перед ним, несомненно, находилась Старшая, майэ, да только темная майэ. Значит, самый настоящий враг, которого лучше всего уничтожить без всяких лишних и неуместных сомнений, но все равно рука не поднималась тронуть, сломать… А потом она сама заговорила, первой. - Не знаешь, что делать с женщиной под собой? - сочный темно-бордовый рот, отчего-то непристойно похожий на освежеванное мясо, слегка растянулся в промелькнувшей между влажных губ ослепительно-белозубой усмешке. Майтимо сроду сырого мяса не ел, даже будучи уже на этих землях, а тут ему безумно просто захотелось… Прямо чтобы сразу с кровью, с голубовато-перламутровыми эластичными пленками сухожилий и белыми тонкими прослойками жира между длинных, как нити, мягких темно-красных волокон…. С рычанием вгрызться в него, и, совершенно забывшись на какой-то миг, с наслаждением, остервенело, даже исступленно рвать его зубами и толком даже не прожевав, задыхаясь, торопливо глотать, чтобы скорее насытить терзающий лютый голод…. Он и сглотнул, на секунду прикрывая глаза, чтобы справиться с этим, потому что подкатило так остро. Голос у нее был низкий, грудной, глубокий и хриплый. Тон насмешливо-развязный и весь какой-то словно сладко-грязный и просто омерзительно порочный. Один лишь только звук этого голоса вызвал мгновенную волну мурашек на загривке. И что-то в ответ на него охотно откликнулось, отозвалось, необыкновенно мучительно заныло во всем его теле, требуя немедленного яростного удовлетворения. - Да ты не женщина, змея! – так же хрипло отрезал он, не сразу узнав свой собственный, словно чужой ему голос. - Твой эльфийский член, что так плотно и тесно упирается мне прямо в живот, говорит об обратном, - с циничной развязностью произнес этот рот, на который он все неотрывно глядел в это время, словно завороженный. - Ты кто такая? - жестко отрезал эльф, стараясь игнорировать последний, порядком удививший самого его факт. Хотя игнорировать тот с каждой секундой подобной близости с ней становилось все гораздо труднее… - Догадайся с трех раз, нолдорский принц, - вместе с этим Майтимо почувствовал, что ее стиснутые его коленями ноги каким-то образом легко освободились и уже ее раздвинутые бедра плотнее сжимают его бока, а ее скрещенные между собой замком щиколотки оказались у него пониже поясницы. - Шлюха Моргота, я полагаю, - крайне ядовито отозвался старший сын Феанаро, вновь оглядывая ее лицо, в это время весь сладко, плотно стиснутый в захвате этих крепких бедер и умопомрачительных в своем изяществе лодыжек. - Однако, прав наш рыцарь, как я вижу. Какие нехорошие слова ты уже знаешь, кто бы мог подумать… Ну что ж, как мило, выходит, что тебе, благородному эльда, - с подчеркнуто пренебрежительным вызовом заявила она, - напропалую нравятся темные шлюхи, - она приподнялась под ним, горячо притиснулась всем обнаженным своим телом, плотно прижалась грудью к груди, в такт пару раз вздохнув вместе с ним, а про шлюх влажно закончила ему уже на ухо, вскользь мазнув по нему губами. После чего расслабленно откинулась под ним, призывно разводя пошире свои мокрые, сейчас блестящие от жидкой свежей серой грязи бедра. – Ну, давай, - хрипло выдохнула она с полуживотным стоном, склонив голову себе на плечо, и слегка потеревшись о то щекой, словно кошка, все это время так же неотрывно глядя на него из-под полуопущенных длинных ресниц. – А если руки вдобавок отпустишь, я сама тебя расстегну, и сама его удобней вставлю, чтобы нам время зря не терять, чтобы сразу поглубже вошел до самых печенок… Казалось, вся кровь, что только была в нем, от этого предложения кипятком бросилась ему одновременно в голову и лицо и еще больше - в низ живота, где все в очередной раз ощутимо дрогнуло и резко шевельнулось. Эльда, по-прежнему крепко держащий ее широко разведенные в стороны руки, почти что лежа на ней, сосредоточенно и оценивающе смотрел на нее в ответ своими потемневшими зелеными глазами, наверно, целую минуту. А потом, привстав, поудобнее устроился на коленях между ее охотно вскинутых ему навстречу бедер, сквозь собственную одежду надавливая и вжимаясь еще только сильнее в аккуратно выбритый, что само по себе его невольно удивило, перламутрово-влажно поблескивающий небольшой треугольник темных волос. Такого там он точно еще не видел. Не то чтобы вообще не видел раньше, видел, уже после того, как ушли, знал, что и как. После долго корил сам себя, за то, что все так было…. Что так неправильно все…. Совсем не так, как когда-то ему мечталось долгими летними знойными вечерами, когда он валялся в гамаке в их саду, не с одной-единственной и сразу на всю жизнь. Да и не могло быть на всю жизнь в тот момент, когда вся эта прежняя жизнь разбилась вдребезги, разрушившись в одночасье… И все равно переживал и тяготился, прощения даже после просил за то, что долгого общего века между ними не будет. И пусть все было так неполноценно, но до такого точно было очень далеко… А он-то после себя наивно считал все повидавшим и чуть ли не окончательно павшим созданием, что уговорил тогда на такое… Приметил, уговорил, осторожно обнимая и плавно раздвигая колени, а она согласилась, завороженно глядя в чуть-чуть поднятые к вискам прозрачные зеленые глаза, на которые так красиво падал густой, медно-золотистый в свете ночного огня, длинный локон, словно специально выбившийся из пышной лисьей косы, чтобы коснулись, уступили. Перецеловала после все его веснушки на плечах, одну за одной, пока он не начал. А сам он уже, тоже то и дело нежно сцеловывая неудержимо выступившие слезы в распахнувшихся от изумления глазах, после того как, толкнувшись, впервые вошел и, несмотря на них, настойчиво продолжил. До того погасив поцелуем ее невольно вырвавшийся краткий болезненный вскрик. Он ей тогда даже имя свое называть ему запретил. И ведь понимал, что поступает нечестно, даже жестоко, что манипулировал и давил, добиваясь своего. Что не о том лишь одном мечтают все добрые эльдиэр, насколько он знает. Но сам он сильно добрым уже не был, кровь его огнем тогда горела после Альквалондэ… И унять он это так просто не мог. Думал тогда, что хуже уже не бывает… Помнится, Турко тогда, потом случайно подвернувшийся ему под руку, насмешливо поглядел на него, как-то мгновенно все считав по нему, что ж, в подобных делах глаз у него давно уже был наметан. "Ну, наконец-то, - снисходительно хмыкнул он со своим обычным, всегда присущим ему цинизмом, - а то я уж думал, что так и помрешь трепетной недотрогой. Ну, поздравляю! Скажешь мне, с кем?" - сейчас же полюбопытствовал он, видимо, сильно жаждая дальнейших подробностей от старшего брата. Майтимо отрицательно помотал головой, молча проглотив эти сомнительные поздравления и не вступая с ним в дальнейшее обсуждение, хотя, конечно, кое-что спросить ему хотелось у своего более опытного в этих делах младшего. Но он еще не обзавелся к тому времени его цинизмом, чтобы с такой же легкостью вести подобные беседы. Думал, что хуже не будет… Пока не увидал, не ощутил все это… Все тот же дикий голод плоти. Ровно, как и с мясом. Солгал бы сам себе, что на миг не захотел до дрожи, до помутнения рассудка яростно овладеть этим призывно раскрывшимся, блестящим нежным розовым лоном прямо здесь, в этом грязном болоте, исступленно, невнятно рыча, словно зверь, жестко вбивался бы без остановки, забыв свое имя, утратив свой облик… Пока горячо не выплеснулся бы в нее многократно, в эту распятую под ним черную лилию, до синяков стиснув это умопомрачительное и легко доступное тело в безжалостном болезненном захвате. Кому он по-прежнему должен? Почему он не может? Ведь это так просто… Как там она ему нашептала? До самых печенок? До них он с ней легко достанет… Снова сглотнул, вместе с этим словно увидав себя со стороны. Как же легко оказалось все потерять и превратиться вот в это…. Разве он таким хотел когда-то быть, хотел себя видеть в этом грязном болоте, таким себя представлял… Понял, что шаг на ту сторону уже очень краткий и уже мало что будет отличать его от этих самых, которых он привычно именует врагами… Одновременно с тем вжался еще сильней, сделав очень убедительный вид, что поддался, перехватил ее тонкие запястья в одну свою широкую ладонь, легко удерживая их одной рукой, а второй щедро зачерпнул рядом с черноволосой головой добрую пригоршню густой болотной жижи и без промедления смачно шмякнул ее прямо на белоснежное лилейное лицо перед собой, еще успев увидеть бесконечное изумление и вместе с этим бешеную ярость в широко распахнувшихся дивных очах. И после с явным наслаждением щедро размазал эту жижу по нему всей своей пятерней, вдобавок с силой ту как следует в него втирая. - Вот кто ты есть… Вот где твое настоящее место, - отрывисто бросил он, сам наклонившись к ее уху. – Там тебе и оставаться, ясно… А меня за собой на самое дно не тащи, я и сам с этим всем прекрасно справляюсь… После этих слов и особенно действий темная бестия под ним оскорблено-яростно взвыла, наверное, на всю округу, вновь споро подавшись к нему и громко клацнув хищными зубами в каком-то дюйме от его лица, так что он еле-еле отшатнулся. – Мы еще посмотрим сегодня, где будет твое, рыжий ублюдок!!! – остервенело взвизгнула таким унизительным образом отвергнутая упырица. - Уверена, что там же, а то, может, и пониже! Бей, наконец!! Чего выжидаешь! Или и это тоже не можешь, как и толком поднять свой крошечный член?!!! – яростно выкрикнула она, щедро оскалив свои вдруг резко ставшие очень-очень острыми зубы. - Рук марать не стану даже о такую, - выдохнул в ответ Майтимо, отстраняясь. – Твоя внешность меня не обманет… Напялила вот это все, как красивое платье, - он брезгливо кивнул подбородком, опять поневоле скользнув по ней болезненным взглядом, - а под ним одна мерзота…. Да и платье это плохо сидит, вот-вот, глядишь, соскочит, обнажив твою суть… - Ничего, я еще погляжу, как твою высокородную голубую эльфийскую кровь щедро размажут по нашей стенке, как ее с дерьмом там запросто смешают! Как это выбьют из тебя вместе с последними зубами. Как только что мы выбили дух вон из твоего отвратного, спесивого папаши!!! Так вот, я там была и помогала, как могла! - без остановки еще более яростно выпалила она ему прямо в лицо, почти захлебываясь этими словами. И Майтимо ударил наотмашь с новой красной пеленой перед глазами, как бил тогда в Альквалондэ, яростно, слепо и не жалея. Проклятая девица, щедро получив по лицу, взвыла еще только сильнее, вой этот резко перешел у нее в безумный сиплый хохот. А затем она, невероятно гибко извернувшись, в самом деле, как какая-то змея, зверски врезала ему в ответ с этим развязным диким хохотом своим коленом прямо в пах. Получив такой предательский, коварный удар, эльф на минуту онемел весь, задохнувшись, в этот момент, конечно, выпустив ее из дрогнувших рук, сразу согнувшись и инстинктивно прикрыв пострадавшее место. - Ты, надменный ублюдок, гораздо хуже своего отца! - выкрикнула она. - Но сейчас я научу тебя, как следует подобающе разговаривать с госпожой Тхурингветиль! Ты мне ноги еще будешь целовать, как и всему Ангбанду!!! На поводке тебя стану таскать, как собаку! Все еще хватая ртом воздух и кое-как разогнувшись, Майтимо увидел, как страшно исказилось ее щедро измазанное грязью лицо. Аккуратная челюсть красавицы вдруг раззявилась неестественно широко и количество зубов в ней резко увеличилось, они словно сдвинулись ближе, плотно стеснились, так что едва помещались и к тому же стали вдруг по-змеиному клиновидны и так же жутко игольно-остры. Между ними, вдобавок, крайне неприятно юркнул узкий черный язык. Затем эти жуткие зубы с чувством клацнули друг о друга… А широко распахнутые изумрудные эльфийские глаза в ответ лишь моргнули, словно смотрели, видели, и все никак не могли сами себе хоть сколько-нибудь поверить… Девица, глядя на его лицо, издала из своего нутра какой-то совершенно безумный, хриплый, торжествующий невнятный рык и без промедления метнулась ему на грудь, сразу же жестко хватая куда-то под челюсть, со всей силы давя на нее, стараясь запрокинуть его голову, чтобы беспрепятственно и удобно добраться до открытого горла. Теперь уже ее хватка стала железной, Майтимо все никак не мог отцепить ее руки, хоть как-нибудь оторвать ее от себя… Рядом с собой он смутно видел в это время не прекрасное лицо, а оскаленную морду, которая все, как бешеная собака, с пеной у рта изо всех сил рвалась достать до его шеи своими беспрестанно лязгающими челюстями…. Эльда каким-то шестым своим чувством понял: укусит - конец… Как оказалось, сила в ней таилась - немереная… Теперь уже он был безнадежно опрокинут в болото, а она наседала сверху. – Отцепись ты, бешеная сука! Глаза ее горели совсем уже безумным огнем…. "Доберется, - отстраненно подумал он, - эта темная тварь до меня доберется…" Он вдруг почувствовал внезапно накатившую волной неестественную слабость, так что руки его задрожали и больше всего их захотелось опустить с тяжким вздохом. Просто захотелось перестать сопротивляться, а вместо этого устало и безразлично ко всему закрыть глаза и дать ей сделать то, что она хочет, просто наконец позволить это ей, покорно и безучастно открыв свою шею… А после уснуть навсегда в этом болоте, как его дед… Его мысли стали путаны, невнятны и бессвязны, как никогда. Вслед за этим руки окончательно разжались и тяжело упали вдоль тела, а глаза стали медленно, но уверенно закрываться. Кожу под ухом резко обожгло горячим огненным дыханием, жесткий юркий липкий язык туда-сюда скользнул по кадыку, словно поспешно, торопливо пробуя на вкус его кожу… "Сейчас…." - вяло подумал он. А потом эти бурые воды сомкнуться над ним и он, наконец, отдохнет от всего, снимет с себя свою ношу и пусть решают другие…. - Тхурингветиль!!! – ее словно бы огрели длинной плетью поперек хребта в самый последний момент, когда клыки уже коснулись его кожи. Кажется, этот невероятно разгневанный вопль прокатился над всеми топями Серех, а может быть, он прозвучал только лишь у нее в голове, но был он таков, что эльф каким-то образом услышал его отголосок. Сидящая на нем верхом девица сейчас же нервно дернулась всем телом и в момент отпрянула, оторвалась, так и не коснувшись его. Она резко разогнулась, и, раскачиваясь на нем туда-сюда, с коротким стоном зябко обхватила себя, сжала, как могла, сильно трясущимися руками, словно бы ее ломало от чего- то. Длинные темные, намокшие и грязные к этому времени волосы напрочь завесили ее лицо. А затем она кинула один-единственный прожигающий взгляд сквозь них, но такой, что эльда вновь словно очнулся и к нему опять вернулся страх от близости подобного создания. А затем она метнулась снова, запрокинув ему голову и с силой провела одним движением своего отвратительного языка от впадины между ключиц по всей длине его шеи под ухо и тут же громко сплюнула куда-то. Видимо, выказала напоследок откровенное сожаление, что дальше продолжать не может и одновременно с этим свое мнение о нем. Потом ее вдруг затрясло все сильнее, буквально заколотило, словно в припадке, выворачивая все суставы, безобразно выкрутив ей руки и ноги под самым неестественным углом, так что она приняла какую-то кошмарную паучью позу. И сама, хоть и крайне неохотно, стала мало-помалу сползать с него, все держась за его ноги, словно повинуясь подхлестнувшему ее приказу. И точно так же, по-паучьи, перебирая сразу и руками, и ногами, дергаясь туда-сюда, оставив его, попятилась задом куда-то вбок, через мгновение уже совсем бесследно канув в густую прядь молочного тумана, словно бы ее и не бывало. Старший сын Феанаро какое-то время обессиленно лежал, как был, полупритопленный в этом грязном болоте, неподвижно уперевшись своим взглядом в туманное небо над своей головой, даже не делая попыток шевелиться. "А ведь кровь мою она хотела выпить",- понял он. Потом с трудом перевернулся на бок в позе эмбриона, полежал еще немного и заставил себя встать на четвереньки. Перед глазами все стремительно кружилось, земля куда-то уходила, качаясь, уплывала из-под ног, и его мучительно, болезненно вырвало какой-то зеленой, отвратительно–кислой, до ужаса едкой жижей. Затем он стал плескать себе что есть силы в лицо противно-теплую болотную воду, чтобы хоть как-то протрезветь от этого всего. Протрезветь, подумать и хоть что-нибудь сообразить, но время для раздумий словно бы осталось в прошлом… В той прежней жизни, которую сменила эта новая, в которой все происходило слишком стремительно и быстро. После всего того, что с ним случилось, эльда уже в который раз за последнее время чувствовал себя грязным, будто он снова был виноват… Он ненавидел это чувство, как глубоко ненавидел все те обстоятельства, вынудившие его сделаться тем, кем он стал… "Да и был ли у меня выбор?" – уже в который раз подумал он. Что-то неприятно подсказывало, что был и что выбрал он - неверно… Что он где-то очень сильно ошибся…. И что хлебать ему теперь - не расхлебать это свое болото…. Алый Боргил по-прежнему мигал над горизонтом, кутаясь в легкие волны тумана. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались одни сплошные и пустынные болота…. И вдруг что-то заставило еще раз резко обернуться, куда-то себе за спину, где секундой раньше не было еще ничего. Он поглядел, сощурившись, проморгался не раз и не два, по болоту двигалась какая-то туманная фигура, откуда она тут взялась, он так и не понял. Она словно бы плыла над торчащими кочками, общий белесовато-серый силуэт… - Да ходят ли так живые? – и тут же вспомнился только что виденный дед, вернее, не дед, а кто-то еще. Кровь снова густо прилила и вновь стремительно отхлынула от сердца при этой мысли. Майтимо замер, затаился, смутно, по-звериному инстинктивно. Ему подумалось о том, что если он не шевельнется, то, может, все еще и обойдется, может быть, еще минует, пройдет себе мимо… Вроде бы фигура эта шла к нему, но нет, она брела своим путем, казалось, что на алое мерцание Боргила, навстречу их кровавой звезде…. Поравнявшись с ним и будучи от него лишь в нескольких шагах, силуэт шагавшего словно бы снисходительно–свысока кратко воззрился на притихшего между кочек Майтимо, поглядел секунду и, отвернувшись, пошел себе дальше… - Постой, - прохрипел его сын. Но он, не обернувшись, уходил все куда-то… А рыжий эльда вдруг порывисто вскочил на ноги, едва не завалившись снова в грязь, стоило ему его лишь только увидеть, хватило одного-единственного взгляда. - Постой!!! - уже заорал он что было мочи и бросился бежать за ним. Ноги его не держали, разъезжались, он то и дело спотыкался, то проваливаясь по колено, то снова падая на четвереньки. Под ним что-то густо чавкало и хлюпало на все лады, но он все равно упрямо вставал, остервенело и нетерпеливо выдирался из цепких объятий трясины и бежал что есть сил за ним дальше. В отличие от эльфа, фигура эта шла легко, не приминая трав и не касаясь воды… Но ему в этот миг это было не важно… Он словно бы совсем уже лишился рассудка… - Постой! – надрывно продолжал орать он. - Больше ты так не уйдешь от меня! Ты не имеешь на это права!!! – несмотря на все усилия, он все никак не мог догнать его, как ни старался, хотя был уже рядом, попытался ухватить его за длинный рукав и не ухватил… Так и бежал за ним сбоку на пару шагов позади. - Куда ты идешь? - безостановочно хрипел он в знакомый черноволосый затылок. - Ответь! - Разве ты не видишь? – на ходу очень удивленно отозвался сын Мириэли, впрочем, не глядя на него. - Я иду в Ангамандо… - Atar! Atarinya… - Чего тебе? Оставь меня, рыжий щенок, зачем ты тащишься за мной, разве по зубам тебе такое дело? Не говори со мной, ступай себе своей дорогой, раз ты настолько тяготишься данной клятвой…. Позор тебе, ты мне не сын, как видно, мать твоя блудила за моей спиной все это время... Зря я мальчишкой так глупо купился на рыжие кудри… - Как же ты так можешь, - совершенно задыхаясь, упрекнул его Майтимо, - ведь я всегда шел за тобой, куда бы ты ни звал, все, все, что я делал, было из любви к тебе… Тебе знакомо это слово!!!? Скажи, что это было не напрасно… Оправдай это хоть как-то, чтобы я жил дальше… Потому что я делал страшные вещи и теперь вокруг меня тьма…. Я тебе опять поверю, только скажи мне, ради чего… Назови мне это… Ну погляди хоть на меня…, - он все тянул к нему руку. – Не бросай меня так, как ты бросил, не договорив и не дослушав… - Не мой ты, знать тебя не знаю, кто таков… Прочь поди с моей дороги, - равнодушно ответил его отец, он все шел себе дальше по гиблым топям Серех вслед за мигающей ему недоброй кровавой звездой… Их общей кровавой звездой, венчающей теперь и Майтимо. А его старший сын все рвался за ним, все хотел, чтоб он обернулся… Уже не видя и не осознавая того, что ноги его сначала увязали по колено, потом уже выше, так что он с трудом выдергивал их, что потом он увяз в хлюпающей грязи, провалившись по пояс, все силясь достать его хотя бы за край длинного платья, и, конечно же, не достал, что потом он ушел в это болото уже и по грудь и снова звал его вернуться и все тянул и тянул к нему руку. А после увяз уже по самое горло…. - Atar! Atarinya… Вернись, не бросай, - уже еле слышно хрипел он, задыхаясь, когда густая вязкая болотная жижа вперемешку с подгнившей рыжеватой ряской стала забивать ему рот. - Я отправлюсь с тобой, как и раньше… Я, я от тебя не откажусь, я не такой… Уже с такой страшной, безжалостной, неумолимой силой тянуло на дно, что не выбраться никогда. Никогда не увидеть света, никогда не услышать смеха и никогда и ничего не изменить. Вот и исчислилось его время, много ли, мало, кто знает, уж точно не он, Намо взвесил его на весах, на то и Судия. Жаль только, что не всем сказал, что любит, что, выходит, тоже не успел… Темная вода уже заливала его рот, нос и наконец-то глаза, но перед тем как она окончательно сомкнулась над ним, он заметил только одно, как развернулась фигура, за которой он гнался, как метнулась она к тому бочагу, в который он угодил, немыслимым образом встав прямо над ним, а потом наклонилась, и как после выбросилась вперед рука и резко и больно схватила его за косу. Схватила, да и потянула за нее обратно, не отпустила… Потянула, потянула, да и вытянула, выдернула назад, обратно в звездный мир с какой-то еще более дикой, чем болото, силой, отняла назад свою игрушку… Грязь в который уже раз полностью залепила его лицо и глаза и несколько мгновений он не видел, просто рвано, судорожно дышал, как внезапно выброшенная на берег рыба, почувствовал только, что второй рукой его крепко прихватили за шиворот, легко выволакивая, как котенка, на относительно твердую почву, зато второй еще сильнее накрутили его косу на кулак. Майтимо все отплевывался и нелепо тряс руками, пока его лица не коснулась чья-то жесткая ладонь, которая одним движением стерла с него залепившую его грязь и на эльда глянули в упор знакомые янтарные глаза. - Ну, я вернулся! - выдохнул звучный голос господина Коменданта. Майтимо словно бы очнулся, зрение его снова сделалось острым, четким и ясным, а всякое безумие, объявшее его, и дурнота в один момент отступили, будто и не бывало. В ответ на это сын Феанаро издал как-то задушенный, сдавленный всхлип. – Ты! Я думал, что я вижу… А это был ты! Да будь вовеки проклято все ваше темное племя, за то, что вы данное вам превратили вот в это, за то, что все осквернили… Как же ты узнал все это… - Я очень любопытен от природы. Больно? – с каким-то совершенно нездоровым, отвратительным и даже пугающим любопытством коротко осведомился майа, миллиметр за миллиметром пожирая его лицо совершенно людоедским расчленяющим взглядом. – Больно… Вижу по глазам. Да-а-а, самое чудесное, что я теперь могу, - продолжил он, глаза у бывшего ученика Ауле в этот момент вспыхнули совершенно неприкрытым, откровенно злобным и ничем не замутненным торжеством, - я и не то еще могу, - кивнув, заверил он его. - И кто, кто же меня теперь остановит, а? – он издевательски усмехнулся. – Мне всех вас жаль… А потом расхохотался, запрокинув голову, совершенно безобразно, с каким-то даже подвыванием и несколькими всхлипами в конце. "Все они, что ли, тут так мерзко хохочут",- мимоходом подумал эльда. – Нет, я не все еще узнал, я только начал, за тонкий волосочек только дернул-потянул, - он погрозил ему пальцем, - но обязательно узнаю… Я тебя по костям, зеленоглазка, разберу, я из тебя все выну, я погляжу, из чего ты такой гордый там слеплен… - На психику в первую очередь давишь! В голову, значит, как гадина какая-то, по-тихому лезешь, - Майтимо все точно так же неотрывно смотрел на него, словно бы опять увидел его впервые. – Да ты и впрямь последняя сволочь, переступившая через все! - в конце концов без изысков с чувством высказался он, снова дав ему свою оценку. – Живо пасть свою заткни! Думаешь, дальше играть с тобой стану? Так вот, время на изысканные игры - вышло! - отрывисто лязгнул майа. – Ты, сука рыжая, поползешь со мной в Ангбанд! Поползешь, я сказал, - припечатал он. - Хребтом своим и рылом наглым все кочки по дороге посчитаешь… Я тебе еще с лихвой верну все, что был вынужден по твоей милости сегодня здесь прослушать, вдобавок при моих подчиненных, к тому же вынужден был еще что-то даже отвечать, теряя свое время, вместо того, чтобы сразу вот так… - процедив последние слова сквозь плотно сцепленные зубы, он вновь зверски дернул его за намотанные волосы, приблизив его лицо к своему. – Я за каждое слово с тобой тут рассчитаюсь, прежде чем сдам тебя с рук на руки ему, будешь знать, на кого тут пасть свою разевать… Мне наплевать, что он там дальше станет с тобой делать, хоть жилы вынимать, хоть трахать, хоть в алмазы наряжать, но вот со мной ты будешь разговаривать, как подобает. В соответствии с тем положением вещей, которое у нас сложились. А если не умеешь, выродок эльфийский, так придется научить, но я в таких вопросах не брезглив, я научу, не сомневайся… Он так горячо упивался в этот момент, одновременно с этим все пытаясь поставить свою жертву на колени, усиленно вдавив ее в болото, что совершенно пропустил, как у него из ножен, изловчившись, резко увели одну его саблю. Майтимо, которого он вновь пытался притопить, в бешенстве размахнувшись, клинком метил по руке ему. Да жаль, не вышло лапу эту черную отсечь, дернулась стремительно рука из-под удара, так что даже глаз заметить это не успел. Дернулась, да вскинулась после, словно в недоумении, с зажатой длинной рыжей косой в кулаке. На какое-то мгновение майа, видимо, опешил от подобного решения, он как-то ошарашенно взглянул на самостоятельно отрезанную эльфийскую косу, а потом на Майтимо, словно все никак не мог взять в толк подобный дикий поступок. Волчьи медовые глаза его наполнились почти что детским изумлением в какой-то миг… А эльф, вот так освободившись из его захвата, проворно откатился прочь, предусмотрительно не выпуская сабли, запоздало соображая вместе с этим, что голову ему нужно было рубить, а не руку, прямиком в башку его мерзкую сразу же целить, может быть, и удалось бы ту снести себе на радость... – Вот все, что ты заберешь в свою клятую Крепость, не больше, - выдохнул он, не без труда поднимаясь. Вот и нет у него больше его чудесной рыжей косы, лис сам перегрыз себе хвост, угодивший в ловушку. Казалось, что затылок стал какой-то беззащитный, но, потерявши голову, по волосам уже не плачут… - Просмотрим, раб Владыки судеб Арды! - господин Комендант не менее стремительно выхватил второй свой клинок, бывший при нем, живо нацелив ее угрожающее острие аккурат на эльфийское горло напротив и мимоходом запихнув на глазах у не менее удивленного этим эльфа его отрезанную косу куда-то себе под порядком уже измятый кожаный доспех. – Хочешь, значит, по кускам? Да мы и по кускам возьмем, нос воротить, так уж и быть, не станем! – свирепым басом припечатал он, запрятав эту косу. - До самого последнего, не сомневайся, все аккуратно подберем… Так вот, возьмем, а после снова слепим, вот и пойдешь гулять по болотам, как до тебя тут ходили, - под конец он вновь страшно расхохотался. Смех этот был совершенно надрывным и безумным, слышать подобный для эльфийского уха было совершенным мучением. - Видел ведь свою родню? Хорошенько ее рассмотрел? Как следует со всеми повидался? - отсмеявшись закончил он. Майтимо тряхнул непривычно легкой головой, невольно коснувшись затылка рукой, он и не помнил себя без волос… Как обычно, времени жалеть утраченного у него уже не было, вместе с этим он, примеряясь, поудобней перехватил чужой незнакомый клинок, попутно отметив, как тот был хорош. – Врешь ты все, подлец смердящий, что пойду! - оставлять все это без ответа он по-прежнему не собирался, как и сдаваться им в руки без отчаянной борьбы. - Морок это все один твой темный, грязный, лживый обман и не больше! Что до рабов, которых ты тут поминаешь, то раб один тут – только ты! Нолдо был уверен, что после всего, что с ним уже случилось на этих болотах, выглядит он кошмарно, но ведь и майа, к его удивлению, был совсем не лучше. При ближайшем рассмотрении это становилось совершенно очевидным, весь он был в кровоточащих свежих порезах и многочисленных мелких ранах. Значит, и ему тут задали хорошую трепку на этих болотах, с удовлетворением отметил Майтимо. А кроме того, при ходьбе он заметно прихрамывал на левую ногу, тяжко подволакивая ее за собой и то и дело все держался рукою за бок, до играющих желваков насмерть сцепив свои зубы. Всякое притворное лукавство, вся его насмешливая манерность, как и все прочие напущенные чары напрочь сползли с его осунувшегося избитого лица, как не бывало, и стало ясно, что на самом деле он измотан и устал, ожесточен и крайне хмур и, видимо, желает только одного, чтоб побыстрее завершилось это дело, а потому сентиментальничать уже не слишком станет, как в начале. Быстрее добить и на покой - ясно читалось на этом угрюмом лице и еще такая легкая, а может быть и нет, одержимость, это непременно исполнить. Но и сам Майтимо от всего пережитого держался уже еле-еле на ногах и то исключительно на нервной, жгучей, едкой злости за все их бесконечные подлости, которым снова несть числа. "Подумаешь, что майа, - в это время упрямо твердил он себе, сжимая зубы и вспоминая их клятву, - нам это все равно, да мы на это не посмотрим…." В этот момент в поле его зрения сразу же возникли двое. Оба почти одновременно появились с совершенно разных сторон. Первое, что бросилось в глаза, так это то, что синда сильно задыхался, и так же был достаточно потрепан, а вот лорд Морэнорто так вообще оказался без пары пальцев на правой руке и доброй пряди темных волос на кровоточащем виске, кровь щедро заливала его ухо и шею… И он все время как-то нервно встряхивал этой покалеченной рукой, безостановочно роняя капли крови из коротких обрубков своих пальцев. Оба темных, тем не менее, решительно сжимали в своих нечистых лапах зазубренные клинки. - Позволь, Артано! – Майтимо так и не понял, кто из них двоих выкрикнул это первым, невольно удивляясь про себя такому рвению обоих. Видать, выслуживаются перед ним… - Ага, прекрасно, видимо, трое на одного! - выдохнул он. – Ах, это снова делает посольству Моринготто честь! - А ну стоять! - гаркнул майа, даже не повернувшись, продолжая сверлить глазами Майтимо. – Он мой! – кончик острия его сабли вскинулся чуть выше. Заслышав этот резкий окрик, оба его приспешника немедленно остановились, но с таким напряженным выражением лиц, что было понятно, что этот приказ им дался не то чтобы просто. - Помилуй тьма, да у тебя опять открылась рана от трезубца, - осуждающе высказался Морэнорто, шумно втянув ноздрями воздух, - дай нам, чего уж проще, отойди чуток в сторонку… - Сунетесь только - самих зарублю! – непреклонно-яростно отрезал Артано. Услышав это, волколак сейчас же искривил губу и закатил глаза себе под лоб, громко причмокнув и что-то тихо там добавив под нос. Синда неподалеку молча и внимательно следил за всеми, одновременно с этим вытирая тыльной стороной руки совершенно чумазое от грязи и крови лицо. - Ну уж нет, на этот раз я все сделаю сам, - откликнулся Артано, живо обходя Майтимо по кругу. – А бок, так это ведь прекрасно, - попутно высказался он, ни на секунду не отрывая своего цепкого прищуренного взгляда от подобравшегося нолдо. – Чтобы потом этот звереныш конопатый не голосил тут на всю Арду, что взял я его в нечестном бою, пользуясь своей превосходящий квенди силой. Нет, вот тут я не стану, пусть все будет честно хоть в чем-то… - Да насрать на эту честность! – негодующе отозвался волколак. - Кого она вообще волнует в этом деле, не пойму? Да жахни его молнией какой по лбу, чего ты снова пляшешь с ним, или еще не наплясался! - Ну представь себе, кого-то все-таки волнует, - с этим кружащий, словно черный ворон, майа стремительно атаковал. Раздался резкий неприятный лязг и мучающий уши скрежет металла, эльда напротив с яростным оскалом не без труда парировал его уверенный напористый удар. Схлестнулись, пробуя силу, да и вновь откатились друг от друга для передышки. - А сказать, зачем мне все это? - продолжил Артано, отскакивая, и вновь навязчиво кружа вокруг того. - Наверно, чтобы снова выебну…ся перед очередным твоим остроухим, - осуждающе высказался темный лорд, который этого всего всего в упор не понимал. – Ты же без этого не можешь почему-то, - покачав головой, развел он руками. – Тащи тебя потом дохлого на хребте в нашу берлогу… Гляжу я, любишь ты это… - Можно подумать ты, собака, надорвался. В целом ответ забавный, но неверный, - он вновь стремительно напал, от очередного громкого удара их сабель щедро посыпались короткие росчерки голубовато-рыжих искр. Между тем, в этой атаке он успел по косой резануть эльфа по правой руке, что сжимала клинок, а Майтимо еще вскользь подивился, как не разлетелись эти сабли возле самой гарды от подобного удара, впрочем, как и его рука, что только еле-еле ее удержала, вся трясясь. Что ж, в металлургии этот майа разбирался тут получше многих, клинки себе ковал что надо. Старший сын Феанаро в очередной раз подосадовал про себя, на что в результате пошли все его золотые таланты… Нолдо, не теряя времени, уверенно перехватил клинок в другую руку. – Мне это только лишь затем, что когда вот этот проиграет, то он уже не сможет спрятаться за ту спасительную, согревающую его нутро фальшивую и лживую мыслишку, что у него не было против меня ни малейшего шанса, все потому, что он - был… Ну, давай, я весь твой! Покажи мне сейчас, на что ты способен, ты же хотел! - Подумаешь, какая важность! - тут же фыркнул Морэнорто, меж тем не менее внимательно, чем молчаливый синда, следя за этим поединком. - Никчемный сын, никчемный воин, и в довесок ко всему - никчемный вождь, безнадежно сгубивший своих верных в этом болоте, - продолжил Артано свои высказывания в сторону нолдо. "Ну, давай уже, ошибись, - в это время про себя думал он, - пора заканчивать это дело, сколько уже можно бегать за тобой по всем этим треклятым Топям… Я хочу быстрей закончить и провалиться в какую-нибудь нору потемней, чтобы меня в ней только никто не трогал…" Но нолдо, видимо, собравшись, упорно не велся на все его оскорбительные подначки в свой адрес и, очевидно, не пропустив мимо ушей слова волколака, явно метил ему в бок, за который Комендант то и дело хватался, ясно чувствуя между делом, что клятая рана, оставленная ему в подарок трезубцем Оссэ, очень не вовремя вновь разошлась под бинтами и несмотря на них, глядишь, кишки его вот–вот полезут из его распоротого брюха наружу. - Еле шевелишься, рыжий, неужели эта наша милая кровопийца так тебя укатала, минуту-другую посидев на твоих бедрах сверху? Что же, для меня совсем ничего уже не осталось? - Да кто она такая? – почти против воли отозвался Майтимо, встряхивая мешающими ему мокрыми остриженными волосами, которые все досадно закрывали ему лицо по самый подбородок. - А, зацепила твой член, понимаю, - Комендант тоже втягивал воздух разбитым носом, то и дело хлюпая им и так же пытался избавиться от растрепанных грязных волос, щедро липнущих на лицо. - Наша она. Понравилась, значит? Ну, можешь не раскатывать свою эльфийскую губу, она уже нашла себе тут получше, - издевательски ответил он. Заодно ухитрившись кратко мазнуть из-под ресниц по Хеледиру своим острым вызывающим взглядом. Зная, что холодный с виду синда от этого немедленно впадает в трепет и волнение, так что даже сейчас не мог удержаться, изменив своим привычкам поддевать. - Не понравилась! – между тем с чувством отрезал Майтимо, так же продолжая отплевываться от волос. - Неужто же не любишь женское начало, рыжий, кто бы мог подумать? – глумливо отозвался тот, похмыкав. – Ну так, может быть, это тебя немного взбодрит?! - с этими словами он вдруг выхватил откуда-то из одежды очевидно спрятанный туда уже без всякой шкатулки - сильмарилл. Выхватил, поморщился, коротко ахнув, и сразу же подкинул на руке, как мячик, потому что в своем нынешнем состоянии долго держать тот не мог. - Тебя это заводит так же, как отца? - продолжил он свои попытки скорее вывести его из себя. - Что в нем такого, я не понимаю, что вы все хором дрочите на него! - он с вызовом крепко сжал в руке пойманный камень, как это делал Вала, прямо сдавил тот с совершенно исказившимся лицом. – Этот ваш свет…, - глухо скрежетнул он зубами, терпя до последнего. - Впрочем, он ли так тебя волнует? Уверен - нет, что дело тут совсем в другом, не в столь высоком! - он опять его подкинул, в очередной раз хищно кружа вокруг эльфа. – Ну так бери… Тот сломя голову кидаться снова не спешил, хотя по напряженно сузившимся, дико сверкающим зеленым глазам и поджатым губам было видно, что очень горячо этого хочет и только лишь выжидает подходящего момента. А сабелька-то в целой ручке все же заметно трясется… – По мне так он не стоит ничего! – продолжил майа свои гнусные нападки. - Я бы сейчас его в болоте утопил, как и всю память о твоем отце!!! - Да ты всегда завидовал ему!!! – последующая за этим эльфийская атака была не менее отточена, стремительна, напориста и беспощадна. - И в самом деле, левая не хуже правой, - в это время нервно бормотнул Морэнорто, невольно сделав лишний шаг противникам навстречу. На этот раз Артано глухо охнул, отскакивая, затем, согнувшись чуть не пополам, махнул вместе с этим размашисто, снова не подпуская, бок его все-таки достали эти дрожащие руки, зацепили так хорошенько. Нолдо, не дав ему ни мгновения преимущественной передышки, ринулся снова. Майа, парируя его удары и вместе с этим судорожно стискивая бок, хрипло, со свистом дышал сквозь сцепленные зубы, эльф, впрочем, тоже сильно задыхался, видимо, вкладывая в этот рывок уже последние свои силы. Движения Артано стали уже не так быстры и стремительны, как это было в самом начале, сильная хромота его стала уже совершенно заметной. Было плохое ощущение, что он вот-вот оступится и упадет. "Эй, крокодил желтоглазый, слышишь меня! - в это время выдохнул Хеледир ему осанвэ, что было мочи. - Тьма, надеюсь, что слышишь!!! Брось в него камнем! Не теряй времени даром, брось!" Артано снова коротко, искоса глянул в ответ. "Не поминай при мне паскудного Тевильдо…" "Так ты меня слышишь!" - синда, весь напряженный, как туго натянутая тетива, весь подался к нему, с большим трудом оставаясь на месте. "Конечно, я тебя слышу, даже тогда, когда ты думаешь, что нет! Еще меня попроси, мне просто нравится это!" "Ну сделай же!!!" - он сжал кулаки. "Ладно, только если ты так страстно просишь…" - Лови!!! – внезапно оглушительно гаркнул майа, вдруг резко метнув в противника сильмарилллом. И прежде чем Майтимо успел хоть сколько-нибудь подумать о том, что он творит, он поневоле выпустил саблю, на мгновение совершенно забыв про нее, и подпрыгнул, сразу же двумя руками хватая прилетевший к нему сверкающий камень. И вдруг, как только он едва лишь коснулся его, еще только самыми кончиками пальцев, глаза немедленно пронзила ослепительно-белая вспышка, а руки, к его немому изумлению, нестерпимо обожгло. А после все потонуло, растворившись в мучительном белом свете, который просто раздавил его своей невыносимой тяжестью, обрушившись на него… "Так вот что все они ощущают," - еще успел подумать он, сжимая проклятый камень. Потом его что-то опрокинуло на спину, и он, уже лежа на ней с крепко зажатым сильмариллом в руках, с большим трудом увидел, скорее, даже просто почувствовал это, что на его груди стоит чья-то нога в щедро замызганном болотной жижей сапоге, с колючей звездочкой сложно исполненной шпоры, жестко вдавливая его своим невысоким каблуком в болото. А у горла он почувствовал холодное острие его сабли, что чуть надавило ему под кадык, пустив алую кровь. - Ну, вот и все, - произнес над ним голос Артано, возникший откуда-то из этого белого света, что он по-прежнему сжимал в своих руках, так, словно насмерть прикипел к нему в одно мгновение, несмотря на непрерывно терзающую его боль. – Надеюсь ты получил, что хотел, как и я… - Что, жжется папино наследство? – после негромко-вкрадчиво и вместе с этим злорадно-ехидно вопросил его голос майа аккурат над самым его ухом. - Вот глядя на тебя, я отчего-то так и думал…. Ладно, хватит его гладить, словно свой драгоценный, верни казенное имущество обратно, - его голос вновь уплыл куда-то ввысь, - нам еще нужно будет отчитаться за его сохранность. Или мне обе твои лапы стоит отмахнуть? А я могу, ты и без них вполне сгодишься. Все равно ведь не умеешь ими ни черта, как и сотлевший давеча папаша… И как язык твой только гнусный повернулся вякнуть мне в лицо о том, что я завидовал ему, - с этим он с чувством, от души, смачно харкнул на ослепшее от беспощадного света эльфийское лицо, как и не всякий орк еще умеет, затем одной рукой жестко сгребая его за шиворот и одним мощным рывком вздергивая того на ноги вместе с этим камнем, ни на секунду не убирая от горла острого клинка. И весь ощерился, как лютый волк, качая головой и вновь цепко рассматривая его лицо. – Удавил бы только за одно это… Ну что ж, будем знакомиться заново, поскольку что-то ты пока что явно недопонял… Внесем, значит, ясность в наш мир теней, - бодро, даже весело так сказал, да только мороз от этих слов по коже ударил. Про ясность эту думать отчего-то сразу не хотелось. - Хороший бросок, благодетель! И как ты это сделать догадался? - слева сейчас же возник, еще паскудней ухмыляясь, лорд Моренорто, а справа предательская синдарская морда, на которой снова было ничего особенно не прочесть. Тем не менее все трое этих омерзительных темных подельников с большим интересом, как-то очень оценивающе уставились на наконец-то схваченного нолдорского короля. Видимо, выгода от подобного дела имелась тут для каждого своя. - Котика нашего гадкого вовремя вспомнил, - не слишком понятно для Майтимо отозвался Артано. - Эх, - досадливо продолжил Морэнорто, - кабы не в Ангбанд твою рыжую шкуру было бы нужно, эх, да что там, я бы башку твою бритую прямо здесь и отгрыз бы. А кстати, лошадь я твою поймал, да и не только лошадь, - почти пропел он, улыбка лорда стала на порядок шире, почти как у той, что недавно сбежала куда-то в туманы страшной паучьей побежкой… Стоящий рядом синда коротко глянул на него, от полуослепшего нолдо взгляд этот тем не менее не укрылся. От очень-очень нехорошего предчувствия Майтимо снова передернуло всего…. - Камень давай, - между тем спокойно велел ему синда, - не ему, - слегка кивнул он на Коменданта, так невзначай очень грамотно заслоняя его собственным плечом и оттирая на полшага подальше куда-то себе за спину, - я заберу. И желательно без новых резких движений в сторону этого майа, руки я тоже рублю не хуже тех же голов. Не глупи, - коротко предупредил он его, - ты уже вполне достаточно этого тут наделал. На целую добрую сагу, наверное, хватит, - присовокупил он в конце. – Вернее, злую, - эхом откликнулся Комендант, опять пощекотав его клинком под подбородком и явно любуясь снова ярко проступившей там кровью. А второй, полностью залитой уже своей собственной кровью рукой незаметно коротко сжал ощутимо дрогнувшие в его ладони от этого легкого прикосновения пальцы Хеледира. - Да чтоб вы все трое сгорели! – с этим лезвием у горла деваться было некуда, однако. И как он там ни скрежетал в это время зубами, как их ни проклинал на всевозможные лады, отцовский камень ему пришлось отдавать...