На той стороне света.

- А давай лучше я его заберу!? - тут же ревниво встрял волколак, живо оббежав вокруг Хеледира и пристально наблюдая за тем, как он с гримасой боли на лице поспешно, но от этого не менее тщательно заматывает проклятую звезду Феанора какой-то заскорузлой от грязи тряпицей и надежно прячет ту куда-то к себе под одежду. - Упустил ты свое счастье, - на это коротко заметил синда одной из любимых фраз их общего теперь хозяина, в это время снисходительно взглянув на него краем глаза и только лишь получше пристраивая у себя за пазухой бесценное добро Ангбанда. - Да ты… - после подобного ответа брата Морэньяро темный майа чуть не задохнулся, услыхав такое. – Ну, погоди! – с чувством процедил он ему куда-то едва ли не в щеку, споро подавшись к нему. - Дай только в Крепость вернуться, когда мы будем вновь свободны от службы. Я до тебя еще доберусь, пополам тебя разгрызу! – тут же страстно пообещал он эльфу в своей обычной для него вечно-задиристой манере. - Не щелкай пастью понапрасну, - синда от него небрежно отвернулся, как от какой-то приставучей и чересчур надоедливой мухи, что, все никак не унимаясь, нагло-бестолково вьется около него, кусать не кусает, а только действует на нервы. Этот чрезмерно резвый и неунывающий волколачий характер его вообще здорово раздражал. Он живо представил себе, что будь тот волком в данную минуту – то непременно прыгал бы вокруг, туда-сюда вертя хвостом. Вот, черная зараза, ничего его, чуму блохастую, не берет… - Снова подраться, что ли, охота? Тебе сегодня мало, что ли, было? – негромко подал голос Комендант, так же, как и Хеледир, скосившись в сторону волколака и, как обычно, стараясь побыстрее пресечь эти взаимные склоки своей ближайшей свиты. - Вот этого лучше свяжи, - с этими словами он кивнул на Майтимо, - думаю, он подороже камня нынче будет, так что почет тебе и слава большие… Хеледир, тем не менее поспешно выронивший свои пальцы из его скользкой от крови и горячей ладони, поглядывал на него с видимым беспокойством, от него снова шел терпкий жар и ощутимо веяло лихорадкой. В таком состоянии он не нравился ему больше обычного, ведь тут от него можно было ожидать все, что угодно, не особенно полагаясь при подобном раскладе на его адекватность… Хотя синда уже понял, что чаще всего он крепко держит себя в руках, ну, конечно, если только не задет при этом лично. А этот Рыжий? Кто его знает, что там было между ними в том далеком от этих темных лесов заморском краю, ведь многие нити их общей судьбы, никак пока не прерываясь, тянутся как раз оттуда… Больше всего Хеледир мучился от желания узнать намного больше о его прошлой жизни и связях, бывших именно на том берегу… А еще он хорошо запомнил имя, что он проронил той самой ночью, когда он завернул его в волчью шкуру, синда чувствовал, что это имя могло быть рождено только там, в светлом Амане, как и тот, кто его носит… И что значит он настолько много, что, умирая, он говорит именно с ним… А вообще Хеледир за ним подозревал, что ему как будто нравится все время быть на грани, между мирами. Между тьмой и светом, между ясным очертанием предметов и их глубоким искажением. Нравится быть слегка нездоровым, зараженным легкой ноткой горячечного безумия, как спорами какой-нибудь чумы. Носить в себе это гнилое зерно, чтобы оно его все время мучило и разрушало, постоянно тлело в нем, загнанное глубоко под кожу и раздражало плоть и дух, словно заноза… Нравится быть подраненым бешеным зверем. И то ли наказывать себя этим пагубным состоянием за что-то, не особенно желая с ним расстаться, то ли оправдывать себя в итоге, тут он пока еще не очень разобрался… Майа был сложным существом, в котором все смешалось так, что не распутать, не потеряв своей головы. Но Хеледир все, как завороженный, поймав и закусив зубами кончик черного клубка, все настырно тянул за него зубами. "А впрочем, зло здоровым ни в одном из смыслов быть не может, - криво усмехнулся он про себя, на миг задумавшись об этом. – Я не менее его теперь безумен, целиком ввязавшись в это.. Точно такой же прокаженный"… - Правда? – сразу еще больше оживился волколак, услышав про почет и славу, и тут же резко стягивая один из своих многочисленных кожаных ремней, которыми он был препоясан, делая из него петлю и жестко, со свистом щелкая ей по своей второй беспалой ладони прямо перед самым носом у Майтимо, очевидно, что очередной забавы ради, стараясь припугнуть его этим хулиганским выпадом. Но его расчет совсем не оправдался, стоящий перед ним нолдо не дернулся даже, когда удар ремня резко свистнул рядом с его щекой, только лишь молча вскинул глаза, яростно хлестнув в ответ только одним своим взглядом. В ответ Морэнорто как-то дергано осклабился. - Жаль, по лицу пока холеному нельзя пройтись подобным ремешочком, - с сокрушением заметил он, в ответ немедленно сверля нолдо похожим взором, - но за тобой должок, как понимаешь. Ты ухитрился лишить меня пальцев, а без них теперь не очень-то удобно жить. А долго ждать я не привык… - он выразительно продемонстрировал ему кровавые обрубки на своей руке. - Во! Все кольца мне твои срубил, эльфийская гадюка! - заодно нажаловался он Артано. - Между прочим, те, что я не так давно отжал у нашего Тевильдо. Памятная вещь, в определенном смысле! Ищи–свищи теперь тут по болотам… Хотя орчатки наши небось уже и сыскали, пока мы тут за этим вот гонялись, только хрен теперь обратно отдадут… Позапрятали теперь скорехонько по сапогам, да на радостях и затаились, сизые морды, знаю я их! Ну да ладно, куда ему деться, всплывет еще это добро. Как в кости те же самые зимой по-крупному играть засядут или взятки станут совать, ничто не укроется от нашего глаза, - со вздохом надежды закончил он эту жалобу Коменданту. На которую, тот, впрочем, не особенно среагировал, видимо, думая в это время о чем-то своем. Майтимо между тем, озадаченно поглядев на эти самые обрубки лорда, слегка нахмурил брови, что-то он не помнил, чтобы делал с ним такое. Хотя кого он только не рубил сегодня в этой сумасшедшей схватке. Волка даже вот какого-то здорового рубил, что на него вовсю кидался, а этого пока что нет, а очень, между прочим, жаль… Так что он тычет тут ему под самый нос своей культей, невольно возмутился он, между тем с тайным удовлетворением оглядывая эту покалеченную вражескую руку. - Что смотришь, как засватанный жених на свадьбе, лапы свои живо подставляй! – с малоприятной ухмылкой велел ему Морэнорто, видимо, чутьем своим волчьим считав эту тайную радость и живо накидывая на него свою петлю из ремня. Да только вот не на руки ее накинул, а прямо на шею, на горло, и, захлестнув то, сразу резко дернул эльфа за ремень прямо к себе. – Лапы, а не горло! - вновь издевательски осклабился он, уже вблизи миллиметр за миллиметром подробным образом изучая разгневанное эльфийское лицо, как-то чрезвычайно плотоядно и серьезно, как с неприязнью отметил последний. – Я же не какой-то кровопийца, - еще более нагло присовокупил он в процессе этого осмотра, вместе с этим бесцеремонно отводя обрезанную прядь грязных волос ему за ухо и тыча уцелевшим пальцем ему в щеку. В ответ Майтимо только снова смерил его молчаливым взглядом, в котором и без слов прекрасно выразил все, что он думает о том, кто он такой. Под конец уже в который раз с досадой уперевшись им в направленный клинок Артано, который тот пока никуда не спешил от него убирать. - Не смей так на меня смотреть своим кошачьим наглым глазом, мясо! - возмущенно ахнул волколак, даже слегка отпрянув от него. – Словно ты мне ровня! Артано, дорогой мой благодетель, можно выколоть ему глаза? – с надеждой сейчас же воззвал он, обернувшись к начальству. - Один хотя бы? Ну, ведь один же можно, в самом деле? Клянусь, что он от этого совсем не пострадает, - тут же гнусаво заканючил он в сторону Коменданта, сам ни на миг не отрываясь от вызывающе глядящих на него зеленых глаз. – Ну, разреши, - безобразно заныл он, кривляясь. - Не разрешаю, - коротко отрезал Комендант его надежды, все еще не убирая лезвие клинка и внимательно держа Майтимо на его прицеле в это время. - Он мне опять конец хвоста отрубил! – продолжил гнусно-игриво жаловаться Морэнорто. – Ну почему все мерзкие эльфсы вечно метят мне в хвост? - Новый отрастишь, - опять отбрил его поползновения Комендант, - не ты ли хвастался регенерацией тут накануне, - вскользь добавил он. - Ты полностью оправдываешь данное тебе тут синдар имя, - обидчиво-насуплено прокомментировал волколак с тяжким вздохом, несмотря на все свои гримасы и ужимки в это время споро и надежно затягивая ремнем руки их пленника у того за спиной. Получалось это у него все очень отработанно и ловко. "Видимо, не первый день он этим занят", - мрачно подумал Майтимо, вынужденно подчиняясь со сцепленными насмерть зубами, правда, внутри его всего от этого перекосило. Все это было так на редкость унизительно, он к такому совершенно не привык и чувствовал себя как никогда еще ужасно. Какой-то падший еще руки к нему снова тянет… Мерзость… – Ну, шагай давай, Владыка, - когда с этим было покончено, враг чувствительно пихнул нолдо в разодранную упырицей спину, куда-то между лопаток, перед этим отвесив ему краткий издевательский поклончик, - не на своей же собственной хребтине тебя тягать тут по болотам, как некоторые тут до нас. Много чести, я считаю. И так набегались уже за твоей мордой конопатой! Так что двигай! - Камень не посей тут ненароком, - слегка насмешливо заметил в это время Комендант Хеледиру, наконец-то опуская и после резко, с лязгом задвигая свою саблю в ножны. – Мне кажется, что я уже болота вдоволь нахлебался, не хотел бы тут застрять на лишние сутки. На что Хеледир только хмыкнул. Несмотря на всю заваруху последнего времени, майа его своим ответным вниманием тоже не оставлял. – А вы вперед ступайте, ваше величество! - бросил он потом Майтимо. – Наш уважаемый соратник, несомненно, прав, не на себе же вас еще тащить обратно… Затем вся троица темных устало пошагала за плененным нолдо, гоня его впереди. Майтимо так же еле брел, упорно не оборачиваясь, только сейчас, когда горячка боя спала, когда в глазах немного прояснилось после ослепительного света сильмарилла, кое-как начиная сознавать собственное прискорбное положение, в котором он теперь оказался… А положение это несомненно было - хуже не припомнить…. - Что с моими людьми? - хрипло спросил он первое, о чем был должен, а главное - хотел спросить. - Что с моими людьми? – глумливо передразнил его Морэнорто у него за спиной. - Вот погоди немного и как следует узнаешь, что бывает, - добавил он совсем другим уже тоном, из которого исчезла всякая его обычная рисовка. И этот его новый тон старшему сыну Феанора не понравился еще даже больше, чем предыдущий. - А ведь хорошая идея, - затем добавил волколак в сторону остальных своих шагающих рядом с ним плечом к плечу спутников, - а давайте эту проклятую штуку в болоте этом возьмем, да – утопим! Вот прямо сейчас и сделаем это?! Чую я своей красивой благородной волчьей шкурой, что проистекут от нее и дальше всяческие беды на Арде. Как говорится, и вашим там и нашим - по сусалам прилетит, - с тягостным вздохом закончил он свою мысль. – Всех еще умоют и причешут… На что Артано тут же кратко хмыкнул, криво дернув верхней губой: - Хочешь, значит, чтобы Мэлко нас в ответ в каком-нибудь орочьем нужнике утопил и поглубже? Я лично там купаться не намерен, мне и без того дерьма довольно на башку в последнее время…. - Вас и топить таких не нужно, вы уже и так смердите этим на всю Арду, - не удержавшись, подал голос идущий впереди Майтимо, поневоле слушая все это время их разговоры за своей спиной. - Благодетель, отчего мы сразу не заткнем его наглую эльфийскую пасть? – нарочито громко высказался волколак, широко взмахивая покалеченной рукой в его сторону. – Скажи мне, уважаемый, зачем нам снова это слушать? Не проще ли засунуть ему кляп и все дела? На что Артано снова ухмыльнулся, но, по счастью для Майтимо, он этой ухмылки своего хорошего знакомого пока что не увидел. Зато ее отчетливо увидел Хеледир и сразу очень от нее напрягся. Все это время его больше занимали многочисленные раны господина Коменданта, от которых майа еле шел, с трудом переставляя ноги, так что о судьбе пленного нолдо темный эльф пока что не слишком сильно думал, как обычно, больше занятый хозяином. – Ну, отчего же не заткнем, заткнем, конечно, и без кляпа, - невозмутимо пожал плечами Артано. – К тому же кляп, он ведь тоже разный бывает, не из одной лишь тряпки в горле очень часто состоит... Мы же его не сразу Мэлко в руки отдадим… Да и как такого непочтительного отдавать, ведь это даже неудобно… Ведь нам об этом непременно после скажут, - не без усталого сарказма вскользь заметил он. - Так что мы будем честно делать свое дело, - высказался он в заключение. Морэнорто, выслушав все это, с понимаем кивнул, так же удовлетворенно улыбнувшись. – Да, без должной подготовки, думаю, сдавать его не стоит… Хеледир внимательно мазнул глазами по обоим. Весь этот диалог между ними не нравился ему совсем, как и те краткие взгляды, которыми они при этом обменялись. Эти двое уже давно были вместе и, видимо, прекрасно понимали друг друга не то что с полуслова, с полумысли. Однако и он кое-что понял, глянув на них, что это дело вовсе еще не закончено, вместе с опущенным клинком Артано, как он тут было полагал. Не отплясали, значит, они до конца свою пляску на этих болотах… Во всяком случае, вот этот Рыжий из-за моря точно - нет…. - А что касается камня, - между тем добавил Артано, - то тут я с тобой, как ни странно, скорее согласен. Я бы тоже избавился от него, если бы только мог, по счастью, я к нему не так привязан, как иные. Но ведь все дело в том, что просто так это не сделать. Все, кому не лень, сейчас же бросятся искать это сокровище по ведомой нам Арде, землю будут светлым когтем и копытом рыть и драть… - Ну и отлично, - нисколько не смутился этим возражением Морэнорто, видимо, испытывая глубокий душевный подъем от их общей над Рыжим победы, - давай притопим этот гадкий камень прямо вместе с этим бритым наглецом, раз уж он так ему дорог. Да и засядем сами тут, а как охотники попрут с Таниквэтиль, или еще откуда, ну вроде на поклон к его могилке приложиться, так будем живо брать всех скопом. И даже делать ничего особенно не нужно, сами ведь придут, как идиоты. Вот, погляди, один уже как раз шагает прямо перед нами… И можешь рожи там себе не корчить в это время, думая, что я не вижу, все так и есть, как я сказал! - прикрикнул он на Майтимо. – Так что, может, камень этот не такой уж бесполезный, если все-таки подумать, - в конце концов рассудил он. - Эй, а ты что мыслишь о подобном, Хеледирка? - поинтересовался он у как обычно немногословного синда. - С каких это пор тебя волнует мое мнение? - негромко отозвался тот, слегка скосившись на него. - С тех самых, как ты назвался братом Морэньяро, - отрезал майа. – Так ты уж, братец, снизойди, будь добр, поделись какой своей мыслишкой с прочим темным братством! - Я думаю, что это очень здравая мысль, забрать какую-то сверхценность и дальше продолжать манипулировать через нее всеми теми, кто от этого зависим, - негромко высказался синда, сощурясь и поглядев куда-то вдаль. - Да, но заметим, что понятие сверхценности у всех разнится, - негромко подал реплику Артано, который рядом с ним с заметным трудом хромал по болотам, явно стараясь не отставать от остальных, и все это время не особенно отнимая судорожно зажатой руки от своего пострадавшего бока. – В чем заключается ваша? - Ага, так стало быть, все-таки, «ваша», - сейчас же снова было вклинился Морэнорто, опять нацелившись с нападками на синда. - Беспалый, помолчи теперь минуту, - веско оборвал его Артано. - До этого, значит, «чумная собака», а теперь еще и «беспалый»? - негодующе охнул тот себе под нос, весь сморщась, но беспрестанно встревать на какой-то момент перестал. - Ты лучше меня знаешь, в чем, - ответил Хеледир. – Например, в чьей-то жизни. - Что ж, любопытная теория, - заключил Артано, с прищуром своих волчьих глаз слегка вслед за ним задумчиво поглядев совсем не на болотные дали, а на затылок впереди идущего нолдо, - полагаю, что уже совсем в скором времени нам выдастся ее со всех сторон как следует на практике проверить. Как думаешь, Нельяфинвэ, - бросил он в эльфийскую спину, - твои братья так же разделяют ее, как этот ныне падший синда? После этих слов впереди идущий эльда, конечно же, не сбился с шага, но его широкая спина все же заметно напряглась. - Полагают ли они твою жизнь за сверхценность? - продолжил свои размышления он. - Ведь если нет, то Арде будет бесконечно больно и вновь она наполнится слезами, как и ты, а если да, то что дадут нам за нее? На этот раз Майтимо не ответил, а Артано широко улыбнулся ему в словно бы окаменевшую спину. – Любопытно, правда? Но мне также очень интересно, что выберешь лично ты. Ведь вопрос выбора едва ли не главный вопрос, - тут он внезапно бодро подмигнул идущему рядом с ним Хеледиру, – и он все еще остается, - закончил он, без всякой улыбки глянув ему прямо в глаза, отчего тот весь внутренне подобрался. Думать, что он внезапно успокоился на его счет, было бы большой ошибкой и Хеледир, конечно, так не думал, он, как обычно, напряженно ждал следующего хода майа, не сомневаясь в том, что он непременно будет уже очень скоро. Между тем идущему впереди эльфийскому королю все больше не нравились эти вопросы. Майа за его спиной говорил почти расслабленно, но интуитивно старший сын Феанора улавливал уже, что каждое его слово звенело внутренним напряжением и несло в себе весомую, хоть и не очень ясно обозначенную пока угрозу. "Что он еще задумал? - в это время напряженно думал он. – И что же сталось, все-таки, с моими, почему они об этом молчат? Что уже успели сделать?" Пожалуй, именно это больше всего и беспокоило его на данный момент, сильно мешая думать о чем-то еще. - Может, идешь и думаешь, все кончилось, раз ты в плену? - вновь донеслось до него с холодящим кожу негромким смешком. - Все только начинается… Правда ведь, лорд Морэнорто? - Правда-правда, благодетель, - подпел ему дурной скороговоркой подлипала волколак. – Ах, моя бедная лапка! Эльфсов на мясо! – вдруг браво выкрикнул он во всю свою глотку и оглушительно, разнузданно расхохотался. – Мясо, - всхлипнул он под конец… Плен, само по себе это слово не было в его сознании страшным, наверно, потому что ни о чем ему пока особенно не говорило. Впрочем, не было, если не думать о его последствиях для их дела. Конечно, он о них думал, когда ехал на эту встречу, как и о многом другом. Но внезапное и совсем неожиданное явление Артано совершенно сбило его с толка, смутило и застало врасплох, перетасовав ему всю колоду уже обдуманных вариантов. Если честно, то он никак не ожидал его увидеть на этих болотах. И вот, если снова подумать - то страшно…. Страшно, что он все бездарно и поспешно провалил, еще хуже отца, так толком и не сделав ничего из того, что был должен… И что теперь дальше? Что же, убить не убьют, уже понял он, только не понял пока, хорошо все это или же напротив - очень плохо. Нужен он сильно, Тому самому нужен, кто всеми ими заправляет и, видно, нужен ему крепко, а вот для чего…. В любом случае это сильно держит всю эту темную свору в крепкой узде. Иначе прямо здесь бы положили, иссекли в кровавый фарш. Вот Морэнорто этот непонятный и иссек бы самый первый, вон как зубы свои постоянно скалит во всех смыслах, очень хочется ему подобных действий, сечь и рвать… Пальцы еще эти постоянно ему тычет… "А если он совсем как та? - вдруг внезапно дошло до него в каком-то прозрении. – Та самая, которая его сюда тащила по болотам… Что, если этот облик майа вовсе не последний? И что волчище тот, который на него стремительно тогда напрыгнул…. Он и есть?! Ведь это было прямо на глазах и не было там рядом больше никого, кроме него. Он, он, перед ним тогда стоял минутой раньше"…. Подумав о таком, Майтимо против воли даже оглянулся, хотя еще до этого решил, что он не станет это делать, чтобы там ни говорилось между ними ему в спину. - На меня, что ли, смотришь? – тут же откликнулся волколак, словно только этого и ждал все это время. – Правильно в общем-то смотришь, а я как раз для тебя кое-что вкусненькое приготовил-припас, зря, что ли, бегал тут как очумелый… Но ты не на меня, ты больше на него теперь гляди, - кивнул он на Артано, - это он у нас по нашей адской кухне главный! А я что? Я так, на легком подхвате, косточка тут, косточка там… - почти ласково защебетал он убаюкивающе-воркующим голосочком свою страшноватую околесицу. Майтимо, весь снова скривившись, поспешно отвернулся от этого гада, перед этим хорошенько напоровшись на жесткий взгляд своего старого знакомого, которым он словно бы в подтверждение этих слов очень нехорошо сверлил ему непривычно легкий затылок и сильно ноющую спину. Сколько они таким образом тащились по болотам, он не знал, показалось - очень долго. Чувствовал он себя крайне паршиво, хотя вроде бы серьезно ранен не был, так, царапины лишь, в основном. Видимо, больше был измотан и потрясен всем случившимся с ним. К тому же поневоле приходилось слушать почти беспрерывную болтовню этих троих у себя за спиной и реагировать так или же иначе, пусть даже про себя. В основном она состояла из всяких гнусных угроз в его адрес, разнообразных обидно-едких острых насмешек над всем, что он еще чтил и всяком дальнейшем философствовании лорда Морэнорто, от которого становилось совсем уже тошно и отчаянно хотелось только одного - развернувшись, просто молча плюнуть ему в его темную морду. Истерзанный Майтимо то и дело спотыкался и оступался на этом пути, неудачно проваливаясь между кочек, после он с трудом выдергивал ноги из хлюпающей вязкой жижи. Как следует иди по такой местности со связанными за спиной руками было почти невозможно. Время от времени он все же неуклюже падал под ехидный смех волколака, который норовил его вдобавок пнуть в лежачем положении куда-нибудь под ребра, а потом с трудом вставал на колени, затем кое-как поднимаясь на ноги. Должно быть, выглядело это жалко. Но, как видно, шествующая позади темная троица тоже порядком притомилась и устала, всяких смешочков лорда Морэнорто стало сильно меньше, а раздражения на порядок больше. - Сильна все-таки наша мать крылом своим темным небо буровить! - в какой-то момент с чувством высказался волколак по поводу вампирши, когда он сам куда-то резко провалился в смачно хлюпнувшую грязь, упопнув в ней значительно выше колена. – Третью лигу уже чешем через эту проклятую Топь, а наших все еще никак не видать… - Не бурчи почем зря, волколачье твое рыло, сейчас догребем…. Все правильно она сделала, разлучив его с его бойцами, - хрипло сквозь зубы отозвался Артано, тяжело шагающий уже самым последним из них троих, - а то в пылу опять, глядишь, башку снесли бы, сучьи дети… Прямо хоть глаз себе отдельный заводи, чтоб постоянно нависал над вашими башками! У меня внутри все изболелось от переживаний за него, вон кишки уже наружу лезут, - с оборванным смешком закончил он… И с силой отпихнул от себя одной рукой Хеледира, в это время попытавшегося ему как-то помочь идти дальше. – Не лезь ко мне обниматься, - раздраженно выдохнул он, сам вновь норовя прихватить его за челюсть грязной рукой, чтобы отпихнуть уже дважды. – Я не настроен… "Чтоб ты кровью тут немедленно истек, - между тем подумал нолдо, вновь свалившись с ног в какую-то очередную отвратительную яму и вдобавок хлебнув там водицы. – Чтоб ты сам утоп в этом болоте! Чтоб тебя Намо взял своей рукой за шкуру, а после у себя развесил!" Болотная жижа, в которую он угодил, была какой-то особенно мерзкой и отвратительно затхлой. - Поднимайся, давай, королек, что ты опять разлегся, словно на перине! Привык, поди, там у себя за морем вечно на таких валяться, – на этот раз подскочивший сзади волколак нетерпеливо вздернул его за ремень, едва не вывихнув ему при этом руки. – Надоело тебя ждать! Еле тащимся из-за тебя! Майтимо, развернувшись, наконец-то попытался в него плюнуть, за что мгновенно получил по зубам от бешено оскалившегося лорда, так что опять в глазах все совершенно помутилось на какой-то неопределенный миг. После чего он вновь согнулся пополам, обильно харкая темной и вязкой кровью и не очень понимая, целы зубы после этого удара или все–таки не очень. Не то что бы его до этого подобным образом не били, били… Тот же отец при случае так приложить мог своего сыночка… А потом еще и глядел, стоя напротив и цепко впившись в его лицо пристальным, ищущим взглядом, не дрогнет ли у первенца там то-то. И если замечал малейшее движение губ или болезненный излом бровей, бил снова, только еще жестче… Тогда Майтимо, задыхаясь от слепящей резкой боли, но ничем не смея это показать, в душе не понимал, зачем он это делал. Про себя в это время вовсю упрекая его в бессмысленной и ненужной жестокости по отношению к нему. Даже думая о том, что он, когда-то недолюбленный своим отцом, таким образом вымещает это на нем…. Теперь вот только что-то понял, распрямившись и опять взглянув обидчику в глаза… Если бы не связанные руки… А с ними остается только лишь держать лицо, только смотреть не опуская глаз и головы… - Потише там! – немедленно и крайне недовольно окоротил волколака Артано. – Я не для того сюда полуживой тащился лично, чтобы после привезти в Ангбанд сплошное месиво костей! - прикрикнул он. Осаженный Морэнорто только молча рыкнул на Майтимо, но больше трогать того не стал, с большим недовольством вновь от него отступая. Когда молодой эльфийский король уже ничего не видел перед собой от усталости и почти полностью залепивший его лицо жидкой болотной грязи, утереть которую он совершенно не мог, где-то впереди послышался мощный разбойничий посвист. За его спиной сейчас же откликнулись похожим ответным свистом. Вслед за этим по прищуренным глазам, уже порядочно привыкшим к темноте, неприятно и болезненно ударил яркий свет факелов. Кто-то что–то хрипло-оживленно прокричал им навстречу, должно быть, это были орки, понял он. В этот момент Майтимо сильно пожалел, что не успел как следует освоить их наречие, за исключением самых простых общих фраз и некоторых ругательств, видимо, с этого момента ему придется иметь дело еще и с ними… Про орков он пока что знал не слишком много, а то, что знал, хорошего никак не предвещало. - Ишбаг, эльфячий внук!!! Ну, наконец-то! – за спиной послышался уже набивший за это время оскомину радостный возглас Морэнорто. – Уж думал, что чутье меня после войны вконец подводит, что прям с хвостом его сгубили или свернули не туда по этим Топям, что морды твоей сизой по кустам все не видать! - Словили-таки демона этого заморского!!! – приближаясь, с большим оживлением низко пробасил могучий голос орочьего командира, который, видимо, на радостях от встречи и столь благополучного исхода их общего дела в этот раз спустил ему даже «эльфячьего внука». - А то!!! - не преминул горделиво похвастаться Морэнорто, сначала уперев руки в боки, а после приветственно-крепко пожимая ему лапу. – От нас, таких красивых, не уйдешь! - Эт ты очень верно, волченька, заметил!!! - подтвердил не менее его обрадованный орк, ответно мощно потрясая его руку, сам будучи к этому времени уже с туго перевязанной головой. На что, конечно, «волченька» совсем уже расцвел сплошным розаном. –Тю, а пальцы где ж посеял, рыцарь? – коротко присвистнул его собеседник, вскользь обозревая его руку, которую все еще мял. - Да, видно, там же, где и ты свой глаз! Вот этот, рыжая гадюка, постарался! – тотчас кивнул он на Майтимо. - Хех, что говорить, проворен, - недовольно буркнул орк. - Ну да пальцы с глазом - не хозяйство, можно пережить утрату, - сипло-надтреснутым баском потом прихрюкнул он, ответно бодро треснув майа по плечу. После такого жизненного заключения оба немедленно заливисто заржали, дружно скаля свои зубы и аж плюясь слюной один в другого. А после, резко оборвав свой сочный хохот, словно по команде, тут же синхронно развернувшись и нехорошо сощурившись, в упор уставились на нолдо. За спиной которого стоял, уже совершенно выпрямившись, господин Комендант и молча наблюдал за беспокойным шевелением у костров. - Обидно все-таки, - добавил Морэнорто в сторону Майтимо. – Я ими тоже много чего мог! А от тебя, собаки королевской, ни кусочка! Волос я не считаю, уж эти точно отрастут! Ну, ничего, раз так, я подготовился на этот случай! – сообщил он и с этими словами развернулся, оставляя их, и деловито пошагал к каким-то неподалеку расположенным от них кустам. Майтимо, слушая его вполуха, в это время напряженно шарил взглядом вовсе не по этим двум, а по недалеко находящемуся от них орочьему лагерю, в который они, очевидно, вернулись. Пытаясь разглядеть в нем и сосчитать остальных, оставшихся после их кровавой схватки орков и изо всех сил отчаянно надеясь увидеть там кого-то из своих - живыми. К этому времени исход их общей драки был для него болезненно очевиден. И уже через какую-то минуту он, к своему облегчению, с замиранием сердца наконец-то разглядел знакомые ему фигуры, одной общей кучей, сидящие у костра на земле. Разглядел, что так же связаны, как и он, и прилично избиты, но главное, что живы! Но дальше ничего не успел с этим знанием сделать, даже толком обдумать, потому что поневоле отвлекся на короткое нервное ржание, в этот момент докатившееся из-за тех самых кустов, где мгновением раньше пропал темный майа. Его он тоже мгновенно узнал и перед глазами невольно возник маленький белый жеребенок, на еще дрожащих нетвердых ногах, которого он легко подхватил на руки, после осторожно прижавшись щекой к теплому круглому боку с мягонькой шерсткой. Его Нинквэлле… Которую он вырастил сам. Не пропала, не сбежала по болотам, не вернулась по их следу домой, как он в душе надеялся… Так вот кто ее поймал между делом… Его невозможно грязную по уши белую лошадь тащил под уздцы лорд Морэнорто. Нинквэлле упиралась, резко встряхивая назад головой, видимо, стараясь вырвать повод у него из рук, но он, перехватив, держал тот очень крепко и все упорно тянул за него, несмотря на ее заметное сопротивление, словно не благороднейшую лошадь, а какую-то негодную паршивую собаку на гнилой веревке. Но и подобную собаку Майтимо так не стал бы мучить, и ни за что бы так не обращался. "Ударь его копытом по затылку! – про себя взмолился рыжий эльда, безмолвно наблюдающий это. – Ведь ты же можешь, я хорошо тебя учил, не для одних моих прогулок! Ты же боевая лошадь"…. Но Нинквэлле не била врага, напротив, едва он только оборачивался к ней, кратко поглядывая на нее, кобыла еще более резко шарахалась от него прочь, сдавая куда-то назад, и едва не приседая там на задние ноги, даже несмотря на туго натянутые поводья. И к тому же вдобавок крупно дрожала всем телом, явно выражая этим свою панику и дикий страх. "Да что с тобой такое! - Майтимо всплеснул бы руками, не будь они все это время туго связаны у него за спиной. Такого он совсем не ожидал и не был к этому готов. – Куда он ее тащит?" – с глухой тоской подумал он, наблюдая за ними. Лорд Морэнорто, что-то тихо намурлыкивая себе под нос, уверенно шел прямо к нему. И от всего его вида эльфа вдруг резко охватило нехорошее и острое предчувствие все ближе подступающей к нему беды. Хотя, если подумать, то куда уж хуже? Ведь он и так им проиграл… Морэнорто снова щедро скалил свои островатые зубы. До этого момента он совершенно его не боялся, а тут вдруг что-то предательски засосало где-то под ложечкой, забеспокоило внутри до нервной дрожи. Что он еще теперь затеял, черный гад? Комендант меж тем куда-то отошел в сторонку, и что-то выслушивал там от одного из подошедших к нему орков Ишбага, нетерпеливо постукивая при этом грязным носком своего сапога, видимо, считал эту свою обязанность в данный момент достаточно скучной. Хеледир, стоя немного поодаль, тоже не особенно слушал подошедшего орка, а все больше глядел на Нинквэлле. Только в отличие от ее не слишком искушенного пока в таких делах хозяина он уже примерно понял, что сейчас тут будет… В результате чего как-то коротко-досадливо, но достаточно громко цыкнул себе под нос. Артано тут же резко с любопытством обернулся на этот звук, как обычно, окинув его очень внимательным взглядом. - Ну лошадь-то зачем? - не выдержал синда, бросив это ему. Майа прищурился своими желтыми глазами. - Я понимаю, что твоя рачительная шпионская натура, пока что не желающая толком ездить на варгах, видимо, уже успела между делом положить на нее свой синдарский глаз, - насмешливо заметил он. – Но, извини, не в этот раз. Хеледир, - Артано, вдруг подавшись к нему, почти нежно взял его лицо в обе свои ладони, отчего тот замер на какой-то миг, ошеломленно глядя на него во все глаза, и, как обычно, с трудом улавливая смысл сказанного от подобной близости майа, - я тебе обещаю, я сам потом лично украду для тебя самую лучшую и красивую лошадь в этом краю, - проникновенно сообщил он эльфу, - будь это даже конь какого-нибудь Эльвэ, - избитое лицо его в этот момент являло собой почти великую доброту и заботу, которая могла сбить с толка любого. - Но не сегодня, - после этого жестко отрезал он с совершенно изменившимся лицом, отпуская его. И лицо это было лицом Гортхауэра Жестокого. - Потому что кровавый террор - наше все, - пояснил он, разведя руками и широко ухмыльнувшись. А потом чуть потише добавил: - Потому что этот глупый и самоуверенный мальчишка должен понять, наконец, с кем он тут имеет дело. Понять, что я совсем уже не тот, с кем он знался когда-то, в той, прошлой жизни, потому что ее больше нет и никогда уже не будет… Все бесконечно изменилось и именно сейчас он должен это хорошенько осознать. И потом дадим немного лорду Морэнорто безобидно отыграться, потому что я еще не начал, - с этими словами он слегка погладил Хеледира по щеке, медленно размазывая там кровь большим пальцем, оставшуюся от его измазанных в ней рук. Сначала погладил, а после так уже чувствительно похлопал, точно так же глядя в глаза. – Шуткам на этих болотах конец, мой темный братец, - взгляд у него был жесткий и неумолимый. Между тем Морэнорто подтащил упирающуюся Нинквэлле почти прямо к ее связанному хозяину. – Какая милая красивая лошадка, - осклабился он, остановившись прямо напротив Майтимо, но не глядя на него и все больше уже специально больно дергая ее за узду у него на глазах. – Ну, просто сахарный такой, ужасно сладенький эльфийский скакунок… - Себе, что ли, как военный трофей заберешь? - крайне мрачно буркнул нолдо, в это время исподлобья глядя на него. - Ага, заберу, - радостно кивнул он, согласившись, - но только не совсем так, как ты пока что полагаешь. Сначала ушко вот возьму, - с этим он резко цапнул у его кобылы враз поджавшееся ухо, нещадно сжав то в кулаке прямо до хруста, от чего лошадь снова болезненно дернулась. – После глазик приберу, - затем он любовно провел ладонью по лбу кобылы, аккуратным заботливым жестом раздвигая ей длинную челку, и после целиком накрывая ей испуганно косящий на Майтимо глаз с длинными ресницами, второй рукой железно держа ее под уздцы. - Не трогай, морда, мою лошадь, - сквозь зубы выдавил Майтимо, не в силах сносить это молча. - Ой, ваше величество, так мне нельзя? - темный лорд глумливо захлопал очами. - Я, значит, очевидно, недостойный! Ну, так Ишбагу, значит, можно, - снова радостно добавил он. - Давай, Ишбаг, эльф разрешает! – зычно скомандовал он. После этого призыва Майтимо резко обернулся уже на того. Пока он отвлекся на Морэнорто, он и не заметил, как из лагеря к ним подтянулись прочие орки, общим числом не больше десятки, но зато уж самого отъявленного вида. Все были в щедро клепанной плотной коже доспехов с обрывками кольчужного плетения на них, а под ней в какой-то общей серой рванине щедро замызганных грязью и кровью ватных поддоспешников. Вовсе не лица - больше уже горбоносые морды с раскосыми, по-звериному желтыми, но не ясными, а словно мутноватыми глазами, кроме того, все подбитые, изрезанные, перемазанные кто чем. Морды эти дружно щерились в кривых ухмылках, скаля чуть выпирающие не слишком чистые клыки, шумно и сипло тянули ноздрями воздух и гнусно сплевывали то дело, заодно резко взмахивая мешающими, лезущими на глаза заскорузлыми, сбитыми в комья патлами, заплетенными в подобие толстых кос на затылке. Теперь они, подтянувшись, плотным полукольцом стояли позади своего командира, молча посапывали, потоптывали, поплевывали-похаркивали, все больше небрежно, но в большую охотку поигрывая в своих лапах разным омерзительным железом. Одним словом, выжидали наготове… Ишбаг ухмыльнулся, как все, для начала смачно сплюнув куда-то под ноги сквозь зубы и совсем не глядя на них, только протянул им свою лапу, в которую кто-то из его подопечных немедленно вложил здоровенный, тяжелый тесак. Тесак этот был самого отвратительного вида, который сыну Феанора только доводилось видеть. Весь покрытый рыжими пятнами ржавчины у основания обмотанной старой полуистлевшей кожей ручки, с тупым, иззубренно-сколотым волнистым от этого краем лезвия, весь бурый от уже засохшей крови, то ли старой, то ли уже новой, толком даже не понять… Только один его вид сам по себе уже вызывал тошноту при мысли о том, где он использовался ими до того… Ишбаг, деловито поплевав себе уже на ладони, легко поперекидывал его туда-сюда, из лапы в лапу, словно бы получше к нему примеряясь, потом размашисто махнул им пару раз на пробу сверху вниз и по косой. И с новой удовлетворенной ухмылочкой неторопливо, даже как-то вразвалочку двинулся с ним наперевес прямо к его лошади, словно делая давно уже привычную, но при этом крайне нужную и важную для общества работу. - А что? Хорошая лошаденочка такая, ладненькая… Аж прямо жалостно рубить такую красоту, да, Рыжулька? Ну ничо, мы как-то сладим, - по пути приговаривал он, поигрывая своим отвратительным тесаком, – просто жрать уже охота - силы нет! Хотя и без этих слов никаких сомнений у Майтимо больше не осталось, для чего он идет вместе с этим к его несчастной пойманной Нинквэлле… "Ну почему он не оставил ее там, за морем, - взвыл он про себя, - зачем еще и ее потащил сюда за собой"… - Не смей!!! - отчаянно заорал он на орка что было мочи с исказившимся от своего бессилия лицом, невольно подавшись ему навстречу, но кто-то в это время сильно дернул сзади его за ремень связанных рук, удерживая на прежнем месте. – Животное, не смей ее трогать!!! - почти что захлебнулся своим криком он. - Хе-хе, - как-то даже снисходительно осклабился орк, сочувственно поглядев на него, - сынок, ты про животное тут перепутал, - сообщив это эльфу, он заговорщицки подмигнул Морэнорто. - Все верно, - подтвердил тот, опять забрав инициативу в свои руки. – Ну все, определились, раз уж ему нельзя, то можно мне! - сообщил он совершенно онемевшему от этого Майтимо. Хотя кричать он перестал, все больше от того, что просто не верил в то, что это происходит. Ишбаг в это время дружески-участливо протянул темному майа свой жуткий тесак. Морэнорто слегка скользнул по нему небрежным взглядом и отверг. - Благодарю, уважаемый, пока не слишком нуждаюсь… Все опять произошло у сына Феанора прямо на глазах. И на этот раз он увидел все болезненно четко. Морэнорто как-то весь резко потемнел до общего черного силуэта, потом он вдруг слегка качнулся в сторону, словно бы смазавшись одновременно с этим до мутного, уже не очень внятного в своих границах пятна. Затем пятно это колыхнулось внутри и плотно сжалось, собравшись и слепившись в новую уже фигуру - здоровенного волка. Волк этот был тот самый, что он видел, с иссиня-черной богатой шубой, что на нем прямо лоснилась и вдобавок с щегольскими цепочками в мохнатых ушах и парочкой-другой браслетов на мощных, но при том изящных передних лапах… Но вовсе не эти дорогие браслеты на звериных лапах поразили сознание эльда, и даже не само откровенное превращение майа у него на глазах в этого зверя, а сам факт того, что было после… Волчина этот, весь встряхнувшись, еще больше вздыбил свою шерсть и без какого либо промедления, полыхнув очами на него, широко раззявил свою страшную, необыкновенно клыкастую пасть, развернувшись к Нинквэлле. Бедная лошадь, очевидно, совсем обомлев, зачарованно стояла на месте, дрожа крупной дрожью, хотя освобожденная в этот момент от его руки вполне могла бы куда-то бежать. - Беги! - вновь еще более отчаянно крикнул Майтимо, а может, только прошептал... Но было поздно… Раззявленная волчья пасть с громким рыком резко впилась ей куда-то в округлый бок, безжалостно разрывая мягкую плоть и сразу же рванув ту на себя. Затем волколак, атакуя сильнее, напрыгнул на нее всей своей массой, на этот раз легко валя ее с ног наземь… Вслед за этим раздалось дикое отчаянное лошадиное ржание, до ужаса похожее на чей-то крик, после кобыла почти захрипела, запоздало стараясь отбиться от него ногами и ударить его копытом. После она все беспомощно вскидывалась, изо всех сил пытаясь подняться. Но волк, уже не позволяя это, плотно навалившись, остервенело и без всякой остановки все рвал и рвал ей бок кровавыми зубами, стараясь как можно быстрее прогрызться ими куда-то вовнутрь. Кажется, Майтимо вновь что-то кричал и бросался навстречу, сам он после очень смутно помнил этот страшный момент своего полного бессилия перед происходящим. Но кто-то вновь крепко держал его за связанные сзади руки, еще сильнее заломив их ему за спину и заодно для надежности прихватив его за загривок. Он не видел и не понимал, кто это был... - Суки, - рычал он сам, как раненый зверь, с пеной у рта. Все время этой жестокой расправы, куда-то слепо выдираясь из ухватистых вражеских лап, - что же вы не добьете?!!! Когда Ишбаг со своим ржавым тесаком присоединился к волколаку, его лошадь, несмотря на порядочно распоротое тем брюхо, все еще в агонии хрипела, все еще была жива… Не добивали специально, чтобы как следует продлить мучения их обоих. Хотя волколак с целиком мокрой от крови мордой почти по уши залез той куда-то в сизые, уже частично вывороченные на землю из распоротой брюшины кишки. Залез и что-то словно бы увлеченно выискивал там все это время, деловито роясь там носом, не отвлекаясь и ни на что не обращая внимания… Пока подошедший Ишбаг, как следует не размахнувшись своим тесаком, не стал рубить ей заднюю ногу… Только тогда тот вроде бы слегка очнулся, прервавшись и вскинув свою морду на секунду-другую. Лошадь, лошадь все еще была жива….Тупой орочий тесак не отрубил конечность с первого раза, не осилил толстую белую кость, запнулся о нее, завяз там… Ишбаг с натугой недовольно выдернул его и ударил им вновь. Кровь толчками щедро била из разрубленных артерий. И во второй раз у него не вышло. Майтимо, охрипнув от своего крика, закрыл глаза, весь словно обессилев. У Ишбага получилось только с третьего раза, орк, схватив отрубленную ногу за копыто и высоко подняв ее над головой, словно демонстрируя всем остальным, после весело бросил ее кому-то… Кому, Майтимо не видел, он посеревшими губами шептал что-то Намо, забыв о том, что тот больше его, проклятого, здесь не слышит… Может, тот его отчаянных молитв и не ведал, но Нинквэлле, судорожно дернувшись последний раз, наконец-то окончательно затихла, глаза ее остекленели и словно бы подернулись какой-то мутной пеленой... А ловко подхватил конечность не кто иной, как господин Комендант, сразу впившись в ту зубами. И затем, яростно оторвав от нее какую-то длинную жесткую жилу, поспешно затянул ее в рот, потом некоторое время усиленно работая над ней крепкими челюстями… Морэнорто в это время, утирая локтем уже целиком окровавленное лицо, а вовсе не волчью звериную пасть, поднялся на ноги с колен. – Давай, разделывай получше, - бросил он Ишбагу с его тесаком, - так, чтобы всем тут хватило. Орк, деловито наклонившись, вновь старательно кромсал на куски прекрасную белую лошадь эльфийского короля… - Ну что ж, как на вид, так и на вкус – совсем не плоха, - тщательно прожевав, подытожил Артано, вновь разворачиваясь к Хеледиру и настойчиво протягивая уже ему этот кровавый кусок плоти. – Ну а теперь вкуси нашей общей трапезы, брат Морэньяро, - предложил он ему, буквально впихивая затем ему это кровавое месиво в онемевшие деревянные руки. – Давай-ка, приобщись… уже пора бы… Все же опешивший от этого Хеледир тут же инстинктивно попытался молча впихнуть ее ему обратно и отпрянуть. Но только майа не позволил, незаметно очень жестко схватив его за руку в этот момент и едва не ломая ему запястье подобной хваткой. Хеледир попытался вырвать свою руку, но куда там… Майа, надвинувшись на синда, глядел убийственно и абсолютно беспощадно, так его стиснув в это время, что эльфийское запястье посинело. – Жри, темный, - процедил он сквозь зубы с нажимом, подавшись к нему еще ближе, так, что Хеледир ощутил его горячее дыхание вместе с острым запахом свежей крови у себя на лице, - жри это молча и послушно, если ты, - он совсем по волчьи дернул верхней, уже окровавленной губой, - по наглости своей рискуешь бегать в моей волчьей стае, ты меня понял? Делай… Майа так напирал на него в этот момент, что Хеледир быстро внимательно огляделся, орки Ишбага голодно и напряженно подобрались, сгрудившись ближе и молчаливо поблескивали глазами, щедро окровавленный по пояс Морэнорто, развернувшись к нему, теперь в упор сверлил его выжидающе-пристальным, очень серьезным для него взглядом. Даже Ишбаг, оторвавшись от своего страшного занятия, нехорошо и опасно сощурился на него, словно бы меряя уже его на перспективу одним своим здоровым глазом. Все замерли и выжидали в напряженной и звенящей тишине, все на него смотрели, буквально прострелив его насквозь, тяжело и испытующе ввинтившись сощуренным желтым оком… Он был должен показать свою лояльность всему обществу Ангбанда, показать и доказать всем этим, что он свой. И теперь это общество выжидало, при малейшем подозрении моментально готовое сейчас же растерзать вслед за лошадью уже его самого. И еще этот Рыжий смотрел и не меньше… Зеленые глаза его были совершенно безумны. Хеледир ответно мазнул по нему взглядом, вроде бы как не заметил, потом в упор посмотрел на Артано, что испепелял его на месте и точно так же как он, самостоятельно выхватив мясо, отгрыз от останков несчастной Нинквэлле, щедро отрывая зубами еще теплую парную плоть от промелькнувший в ее толщине безобразно раздробленной белесой кости. И точно так же стал ту усердно жевать, правда, совсем не чувствуя вкуса… - Сволочь! - с непередаваемым выражением лица выплюнул Рыжий и, задыхаясь, не сдержавшись, отвернулся, в этот раз не в силах скрыть своих чувств. Коротко обрезанные пряди захлестнули искаженнее от муки лицо, а затем его опять болезненно мучительно вырвало. Орки сейчас же глумливо заржали над этим. Майа напротив Хеледира только хмыкнул, глядя на синда, потом повернувшись к ним. Только после того, что Хеледир сделал у них на глазах, они немного расслабились в его отношении и перестали на него так глядеть. А лорд Морэнорто, казалось, был разочарован в его отношении, по его лицу было отчетливо видно, что он все так же был совсем не против вновь прокусить ему бок, но, к своему сожалению, опять не обрел к этому весомый повод. – Жрите, ребята! - между тем щедро предложил им господин Гортхауэр. – Сегодня наше волчье время… И хозяева всякой жизни здесь - мы! Майтимо предпочел забыть бы эту сцену навсегда, но, как назло, она в своем кровавом, гнусном и уродливом бесстыдстве беспощадно врезалась ему в память, так, что он до конца своей жизни видел ее в своих душных кошмарах. То, как вся эта свора с рыком, жадно выдирая мясо друг у друга, хуже самых хищных зверей жрала, даже глодала его лошадь, обсасывая прямо до костей… Хуже всяких зверей, потому что те делают это молча. А эти твари делали это и вдобавок откровенно цинично глумились над ним в это время, а он беспомощно смотрел на это, словно бы все еще опять не веря своим собственным глазам, что все это возможно… Что тот, кто бывал у них в доме, был вхож к ним в семью, кто порой сидел с ним вместе за одним столом и делил с ними хлеб, не просто участвует в этом, а это он всем этим откровенно заправляет. Что это все с его подачи происходит с ним сейчас… Нужно было подумать, нужно было попытаться это все предотвратить в самом начале, но в этом самом начале он не верил в их угрозы, а после, когда все случилось, словно сошел с ума, обезумел в какой-то момент перед подобным диким зрелищем, перестав соображать хоть что-то… Неужели это он? Артано? Он все никак не мог поверить в то, что он сейчас увидел, это казалось нереальным страшным сном. Вот он, сейчас проснувшись, откроет глаза и окажется у них в саду под золотисто-ласковыми мягкими лучами Лаурелин, где он задремал после полудня. Надо только лишь напрячься чуть получше и все, конечно, вернется обратно…. Сколько раз за это время он уже думал об этом…. Сколько раз уже хотел себя обмануть? Но сада этого уже не будет в его жизни никогда и света тоже никогда не будет, а когда он опять откроет свои глаза - будет вот это… Умом он уже знал, кто он такой, пытался примерить новое страшное имя на того Артано, что он некогда знал. Но все равно внутри него все это время оставалось и упорно жило какое-то нелепое сомнение в этом. Слишком поразительной, слишком огромной, всеобъемлющей и слишком чудовищной была эта перемена, что он увидел, чтобы так просто ее осознать и принять… Когда он до сих пор не мог понять и того, кто все это начал… "Что с вами всеми такое?" - казалось, вопрошал его безумный взгляд, в то время как по его лицу двумя дорожками катились соленые слезы. Однако эти его сумбурные мысли внезапно были прерваны новым действующим лицом, сейчас идущим к ним навстречу. Вся свора темных так же живо встрепенулась, сразу отметив ее появление среди них. По болотам, направляясь к лагерю, шла пешком Тхурингветиль. Шла она быстро, но, тем не менее, аккуратно и даже как-то педантично обходила всю возможную грязь на своем пути, словно бы жутко боялась извозиться в ней снова. С момента их с Майтимо встречи темная майэ сильно преобразилась, пропала та горячая, как огонь, растерзанная полубезумная фурия, что он запомнил. Лицо вампирши, что он мазал грязью, было абсолютно чистым и до того бескровно-белым, что, казалось, даже ее сочные губы и те посерели и словно бы утончились, навсегда утратив свой вызывающий цвет. А волосы, прежде стоящие дыбом, были аккуратно причесаны - волосок к волоску - в довольно сложную высокую прическу. Она наглухо, по самое горло была плотно укутана в кожаный, сидящий на ней колоколом плащ с двумя прорезями в нем, в которых лишь едва угадывались кисти рук в каких-то тускло-серебристых перчатках. Вид у нее был замкнутый, какой-то даже сумрачный и недовольно-хмурый, а под этим всем скорее раздраженный, что можно было угадать по ее характерно поджатым губам и вертикальной тонкой складке, сейчас пролегшей между ровными бровями. - Во, на кровушку, видать, летит наша красотка, - заметил Ишбаг, продолжая грызть свою часть мяса и вместе с этим не сводя с нее откровенно-заинтересованного взгляда и словно бы пытаясь им настырно пробраться под ее непроницаемый для взоров кожаный плащ, - верней, идет сюда с прогрызенным крылом… - Кому-то глаз, кому-то хвост, кому-то крылья, - вставил в это время Морэнорто, глянув на нее, а после сразу на Майтимо, который тоже на нее обернулся. – Только вот на чью? – мигом ухмыльнулся кто-то в ответ на это замечание Ишбага. Отношения орков и вампирши были темой в Крепости отдельной. Госпожа Тхурингветиль по значимости в их сердцах, в основном чуждых всякому там бромансу аристократов, составляла уверенную конкуренцию вожделенным комендантским сапогам, чем мог похвастаться отнюдь не всякий темный майа. Сама Тхурингветиль то привечала их внезапно в соответствии своим, ей только ведомым капризам, вплоть до того что по углам шептались, что она сама кого-то зазывает к себе в спальню и при том совсем не одного, а сразу трех, то, напротив, свысока их презирала. – Бабы, они бабы и есть, - как-то высказался Ишбаг на этот счет, сам будучи не из робкого десятка и давно уже почти открыто положивший свой глаз на вампиршу. И потому всякий раз при ее появлении готовый рискнуть своей шкурой, попробовав свою удачу. - Хоть майэ, хоть простая, и без того понятно, чего им всем одинаково надо, хорошего крепкого стояка, чтобы ходить потом неделю не могла! - что он и предлагал ей регулярно, но пока что совершенно безуспешно. - Смотри, загрызеть, - отвечали ему, но, как правило, с таким мечтательным томным вздохом, что было ясно, что и сами бы они совсем не прочь, да только вот кишка, видать, тонка, вообще подкатывать к такой особе. Потому что трупы у нее из спальни тоже выносили регулярно… - Ежели опосля, то я, может, и согласен, - бывало браво подхрюкивал он, масляно скалясь клыками и чуть ли не пуская в ее сторону слюну. – Ямы-то за крепостными валами полным-полны до верху вот такими дураками, - понятно, что в лицо ему никто такого не посмел бы говорить, но это мнение как будто бы сквозило в каждом взгляде. Орки до одури вампиршу вожделели и вместе с тем боялись, как огня, порой похуже вараукар. Но ей, как видно, нравилось такое положение вещей, в Ангбанде каждый наслаждался своей темной властью над сердцами. Тхурингветиль любила лесть, внимание к себе, подарки и красивые наряды, совсем не меньше, чем свежую кровь, но больше всего она любила быть госпожой. Любила, чтобы это моментально и бесповоротно признавали. И любой мужчина, будучи таковым, должен был немедленно склониться перед силой ее женского, но бесконечно темного начала, самостоятельно признав себя его рабом. И нельзя было больше уязвить ее и задеть, отказав ей именно в этом, подобного пренебрежения она никому и никогда еще не прощала. А потому еще издали, едва заметив связанного Майтимо и вопреки орочьим комментариям, толком даже не взглянув на его растерзанную лошадь, она решительным шагом проследовала прямиком к нему. Совершенно молча, подойдя к эльфийскому королю она, поравнявшись с ним и встав напротив, сначала окатила его с ног до головы ледяным презрительным взором, а после прямо на глазах у всей честной компании Ангбанда звонко влепила ему прямо по щеке! Да так, что у него как следует мотнулась голова от этого удара. - Ого, как! - Ишбаг присвистнул, ухмыляясь. Лорд Морэнорто вздернул бровь, Комендант сложил на груди руки и тоже не остался безучастен, поглядев на покрасневшего Майтимо, который до того был бледно-зелен. Одно тут только было хорошо, без сомнения, эта очередная унизительная пощечина слегка привела его в чувство. Он молча поглядел на нее сверху вниз, чуть ли не впервые сильно радуясь своему высокому росту, вампирша едва доставала ему до плеча, так что и делать ничего особенно не пришлось, очередного взгляда оказалось довольно. - Он оскорбил меня смертельно, - затем скупо и глухо сообщила Тхурингветиль, уже готовая ударить его снова, впрочем, не особенно вдаваясь при этом в интересующие многих подробности этого оскорбления. – Вот интересно даже, что же ты успел ей такого сказать или сделать за пять минут наедине, что она теперь так завелась? - осведомился Комендант. Его вопрос остался без ответа, потому что оба промолчали и в результате он пожал плечами. - Будешь? - вместе с этим он протянул Тхурингветиль какой-то очередной кровавый кусок. Но на этот раз вампирша даже и не поглядела. – Ну, раз не будешь, то тогда свободна, - махнул он на нее рукой. – Я требую отдать мне его на час! - вызывающе заявила она, упорно стоя пред эльфом и в это время до хруста сжав под своим плащом кулаки. - Требовать могу тут только я, - в один момент окоротил ее Артано. - На что он тебе сдался? - встрял Ишбаг. - Этот заморский недомерок! Меня лучше возьми, не прогадаешь! Зачем тебе этот эльфеныш, когда тут рядом есть Ишбаг, во всем великий и могучий? - орк недвусмысленно положил свою лапу на промежность своих кожаных, до ужаса замызганных штанов, сжав и после гордо выпятив ту. - Заткни свою пасть, - не хуже Коменданта лязгнула майэ, медленно повернув к нему свое бескровное лицо. Глаза ее к этому времени были беспросветно темны, и не было там ни белка, ни зрачка, все ровно затопила антрацитовая чернота и от этого они казались особенно жутки. – Если бы не жесткий запрет Владыки не трогать ваш руководящий состав, твоя башка, Ишбаг, давно слетела бы первой, - отчеканила она. – Вот сука, - крайне восхищенно буркнул орк, но дальше лезть уже не стал, хоть и глядел все на нее тлеющим, как угли, глазом. - Презренный червь, - вскользь бросила она, даже не глянув на него в ответ. – Ты даже ползать под моей ногой не достоин. Затем она вновь развернулась к Артано, крайне требовательно уставившись на него и вскинув голову повыше. – Я повторюсь для тех, кто почему-то не расслышал, он оскорбил меня и должен отплатить мне за это собственной кровью! Отдай! - Не отдам, - лениво протянул он, - даже не проси и не утомляй меня этой просьбой. А теперь в сторонку, будь добра, если ты у нас сыта сегодня. Ну, кто там следующий у нас? – осведомился он у Ишбага, вновь слегка махнув на вампиршу перстами, очевидно, чтоб не мешала. - Ты! - услышав этот тон, Тхурингветиль едва не задохнулась. – В сторону, сказал, и помолчи, когда здесь Старший говорит, - веско добавил он, прошив ее глазами. – Займи свое место. Я не глухой, все понял и все вижу… Вампирша сжала губы еще больше, с ненавистью взглянув в зеленые глаза напротив, руки у нее тряслись под рукавами, но ослушаться приказа не посмела. Она вся как-то сразу осеклась и сникла со своим напором, отступив на шаг назад, куда-то ближе к Морэнорто, под этим взглядом Коменданта. Там она обиженно нахохлилась, насупилась и мрачно замолчала. Пока все отвлекались на нее, кто-то из бойцов Ишбага успел добежать до костра, вздернуть там на ноги кого-то из пленных эльфов Майтимо и притащить его к ним. – Вот этот, - сообщил он, выпихнув его вперед. - Этот - так этот, - равнодушно пожал плечами Артано, даже толком не взглянув на него, - мне все равно. Старший сын Феанора все еще не мог прийти в себя после этой зверской, так потрясшей его безобразной расправы над Нинквэлле, но вот тут ему уже по-настоящему сделалось худо и вновь нещадно замутило, когда он сложил одно к одному. - Ты что…, - с трудом выдавил он, обернувшись к Артано. Казалось, что голос совсем ему изменил в этот момент. - Да то, - резко ответил он, - или ты думаешь, все шутки стану шутить и дальше слушать, как ты нас всех тут без конца поносишь? Ответ Гортхауэра только такой. Этот будет следующим и все случится прямо на твоих глазах, схема действий будет та же. Лошадь, бедный, милый Морэнорто, - он сочувственно вздохнул. - Про лошадь ничего не знаю, а вот это, я уверен, ты как следует уже запомнишь… В это время его самого кто-то крепко перехватил за запястье. Майа резко обернулся и не хуже бича ожег Хеледира очами, молчаливо повелев отпустить его руку. Но тот, конечно же, не отцепился от него, напротив, продолжал еще сильней ее сжимать и незаметно тянуть его за нее в сторону прочь. - Да что за сцены без конца, я даже ей не позволяю, - еле слышно процедил Комендант, слегка кивнув на вампиршу. – А она так в рот берет, что я себя вообще не помню, чем ты пока похвастаться никак не можешь, - ядовито высказался он. Но, тем не менее, поддался, отступив вместе с ним на пару шагов куда-то назад, хотя по глазам было видно, что в этот момент страстно хочет убить его прямо на месте за подобную дерзость. - Я тебе напоминаю, ты мне должен, - одними губами выдохнул Хеледир, сам уже намертво вцепившись в его руку. - Ну, разумеется, я так и думал, - хмыкнул майа. – Все только ждал, когда же это все начнется, - он с кратким смешком качнул головой и шмыгнул носом, из которого опять вовсю сочилась кровь. - Ты их отпустишь… - Ну да, конечно. Может, сразу Короля, чего ты мелочишься, я не понимаю? - Всех остальных… Всю уцелевшую десятку… - Не отпущу! - отрезал майа. - Хотя бы половину… - Нет. - Троих. - Не думаю, что стал бы делать это. - Ну, одного, ведь кто-то должен принести послание от нас в их лагерь. - Ну и зачем мне это? У меня и так хватает под началом бестолковых орков, одним вполне могу пожертвовать, чтоб наказать какого-то раззяву, в назидание остальным. - Оставь хотя бы одного! - Хеледир отчаянно сжимал его запястье, настойчиво теребя его руку. - Ну ладно, одного оставлю, Рыжего того, - в ответ он с несомненной издевкой кивнул на Майтимо. - Еще кого-то, я прошу… - Ты точно был разведчиком у Эльвэ? Больше похоже на настырного и слишком скряжистого торгаша! - прошипел майа ему прямо в лицо. – Вновь торгуешься до последнего, да? Таким, как ты, и один даже дорог, равно, что майа, что последний эльда, так я это понимаю? - прошипел он ему в лицо с неприязнью. – А вот скажи мне, моя маленькая пташка, ты, может, в братство наше для того и втерся? - тут он сам зверски дернул его на себя. - Верней, ко мне под самый бок, в сердце влез мне, прямо вгрызся… Хочешь вызвать во мне чувства, чтобы манипулировать потом вовсю таким, как я? Признайся!!! Вот твой новый тайный план!!! - Это не так… И ты об этом первый знаешь… - Может, и не так, но я уверен, что ты об этом сотню раз уже успел подумать! Все верно, я тебя уже довольно знаю… Так что не смей вилять своим хвостом передо мной! - Я здесь из-за тебя! – не выдержал Хеледир. - На редкость скуповатое признание, - осклабился майа, оглядывая его лицо и вновь с несомненным удовольствием больно выкручивая ему руку. – Как и твое, - синда, как обычно, непокорно упирался в это время, как только что съеденная ими королевская лошадь. – Наглец! Даже не смей об этом думать, что я впущу тебя в круг своих интересов и стану неустанно печься о тебе! Из-за меня, - каким-то злобным и нервным эхом вновь откликнулся майа, причмокнув. - И это значит, я должен тебя постоянно жалеть… Это все сильно против моей нынешней природы, ты так не считаешь? Это все меня обременяет, как тяжелое ярмо… Почему я должен это делать… - Это когда ты меня пожалел? - недоверчиво охнул брат Морэньяро. - Да вот прямо сейчас тебя, дурака, и жалею, - наклонился он к его уху, сообщив это туда. – Объяснить тебе, как именно все это происходит? Ладно, я потрачу наше время, все остальные, так и быть, тут подождут, включая даже короля. Один мой кивок головы и ты молча встанешь с тем тесаком на место Ишбага. Я успел уже приметить, как ты ловок головы рубить на самом деле. И по данной тобой клятве ты непременно станешь это делать. Но только одно дело быть при этом воином, а вот совсем уже иное – палачом. Разницу, я думаю, ты очень ясно понимаешь? Мелькор обычно так всех новообращенных проверяет, через публичную казнь своего, и лучше доказательств верности себе Ангбанд пока что не придумал. Даже странно, что он тогда с тобой не стал так поступать, полагаю, что в ту ночь просто отвлекся сильно на кого-то… Может, он, конечно, и забыл о том, да я-то помню… И на год-другой вполне могу тебя пристроить в ближайшие сподручные к Гобхату, только вовсе не лечить, как понимаешь… И поглядеть еще не раз туда приду, как ты там делаешь свою работу, в углу там где-нибудь засяду потемнее и посмотрю, как ты кого-то вешаешь на дыбу... Ну, так что, хочешь встать сейчас на место Ишбага? К окончанию этой речи майа Хеледир был мертвенно бледен, словно погребальный саван и почти не дышал, перестав трепыхаться. Просто молча слушал его, застыв с широко раскрытыми хрустальными глазами. - Так что жалею, - веско добавил Артано после повисшей между ними долгой и тяжелой паузы, – и это меня страшно бесит. А ты знай, за кого пропадаешь… Знай, кого выбрал! - Я знаю, - Хеледир закрыл глаза, словно снова прощаясь с собственной жизнью. – Пощади сейчас хотя бы одного, я снова тебя умоляю, - упрямо прошептал он в ответ, не без труда разлепив свои напрочь пересохшие губы. Майа закатил глаза, чуть усмехнувшись и покачав головой. - Ну как тут устоять перед таким напором… Ну так и быть, договорились, - сделал он ему внезапную уступку, тронув его лицо за подбородок и заставляя тем открыть глаза, - одного я отпускаю целым, в обмен на твою своевременную подсказку про камень, так что здесь мы в расчете. А насчет остального, все как и прежде… Так что? Возьмешь ли ты такую плату за свою услугу мне, сочтешь ли ее равноценной? – в его голосе опять была насмешка. Синда на это только молча согласно кивнул. - Что ж, так и думал… А теперь руки прочь! А хочу посмотреть, что стоит другой… Сын своего отца, за которого мне той ночью дотла спалили всю мою шкуру… Я, между прочим, Феанаро в основном - глубоко ненавидел!