Io ti penso amore

Криденс неторопливо спустился из своей спальни в гостиную, держа в руках большое ярко-красное яблоко. С утра Грейвз оставил ему целую корзину с фруктами и уехал по своим делам. Криденс немного походил по дому, стараясь не путаться ни у кого под ногами, но так и не сумел найти, куда бы себя приткнуть. Посему он взял с кухни небольшой ножик, чего ему, как обычно, никто не запретил, и вернулся обратно в гостиную, где как раз закончилась уборка. Он устроился в большом мягком кресле, забравшись в него с ногами - размеры кресла вполне позволяли устроиться в нем со всем комфортом - и стал отрезать от яблока небольшие кусочки, отправляя их в рот. Да, с выбором фруктов Грейвз, или тот, кто собирал для него эту корзину, не прогадал. Яблоко было сочным и кисло-сладким, как Криденсу всегда нравилось. Наверное, это был один из немногих дней в последнее время, когда юноша мог насладиться с утра тишиной и спокойствием. Судя по тому, что Криденс успел услышать из коротких обрывков разговоров, что время от времени доносились до него, когда он бывал неподалеку, обстановка на фронте становилась весьма неблагоприятной. Война с Советским Союзом против всех ожиданий и планов затягивалась. И это было со всех сторон неприятно. Это не нравилось Фюреру. А когда что-то не нравилось Фюреру, это старались всеми возможными способами в кратчайшие сроки исправить. К Грейвзу то и дело приезжали штандартенфюреры. Пару раз Криденс даже видел Кёнига и Ланге, но им явно было не до того, чтобы обратить на него внимание. Персиваль время от времени уезжал и сам, и возвращался домой обычно ужасно вымотанным. Настолько, что иногда он даже сразу шел к себе в спальню, вопреки своей привычке не усаживаясь в гостиной со стаканом виски. Среди офицеров ходили разговоры, что вскоре Грейвз получит больше полномочий и отправится на фронт. С Криденсом это никогда не обсуждалось. Формально он не присутствовал ни при одном из разговоров, а Персиваль напрямую не делился с ним информацией о том, что происходило во внешнем мире. Но Криденс не сомневался, что Грейвз прекрасно осведомлен о том, что до него все же что-то регулярно доходит. И он достаточно неглуп, чтобы сделать правильные, ну или как минимум приближенные к истине выводы. То есть, очевидно, Персиваль хотел, или просто был не против того, что Криденс хоть немного, но в курсе складывающейся ситуации. Вполне возможно, ему просто было запрещено разглашать кому-либо, кроме должностных лиц, эту информацию. Прямого запрета он, разумеется, ослушаться не мог, так что находил выход своими способами. Или он просто считал нелепым и неразумным напрямую рассказывать своей игрушке о том, что происходило в политике. Так или иначе, но за время своего пребывания в этом доме Криденс успел четко усвоить одно - если бы его присутствие где-либо было нежелательным, его бы там просто не было. С дисциплиной в доме Персиваля все было в полном порядке. Криденс с некоторым сожалением отметил, что успел доесть яблоко. Он осторожно поднялся, разминая успевшие затечь в скрещенном положении ноги и выбросил огрызок. Вернувшись в гостиную, он тщательно протер лезвие ножа тканевой салфеткой и пока просто оставил его на краю журнального столика. Уходить из гостиной ему пока не хотелось, и он просто лег на диване, расслабленно улыбаясь. Почему-то именно гостиная из всех комнат, что были в доме, более всего нравилась ему. Такая большая, хорошо освещенная комната с огромными окнами, выходящими, к счастью, не на задний двор, где располагались специальные постройки для пленных, казалась самой уютной. Когда он был один дома, а гостиная не была нужна никому из слуг, он старался проводить время именно там. Ему нравилось лежать на большом кожаном диване, читать книги, или просто размышлять о чем-то своем. Препровождение времени в светлой красивой комнате как-то умиротворяло его, помогало успокоиться, если ему было слишком тревожно или неуютно. Да и сидеть постоянно в своей комнате, пусть она и полностью во всем удовлетворяла его, как-то приелось. К тому же в последние пару недель, по уже упомянутым причинам, в гостиной было как-то интереснее. Криденс и сам не заметил, как за своими мыслями задремал. Проснулся он от того, что кто-то лениво перебирал пальцами его волосы. Криденс сперва лишь слегка улыбнулся, плотнее зажмурившись от таких приятных ощущений, но почти сразу резко подскочил, понимая, что в этом доме к нему так мог прикасаться только один-единственный человек. - Да лежи, лежи, - он усмехнулся, и в следующую секунду Криденс почувствовал, как на его плечи властно и сильно надавливают теплые ладони, вынуждая улечься обратно. И Криденс, конечно, поддался, опуская голову на колени мужчине. В гостиной вкусно пахло кофе. Видимо, Персиваль уже успел вернуться домой, привести себя в порядок и выпить чашечку бодрящего напитка, пока он спал. Криденс взглянул в окно, и заметил, что солнце начинает садиться. Сколько же он дремал? Вроде бы из своей комнаты он спускался еще до полудня. - Простите, господин, - сонно промурлыкал Криденс, потягиваясь и устраиваясь удобнее. Скорее, инстинктивно он потерся щекой о колено мужчины, но уже практически не смутился этого. - Хорошо, что ты отдохнул, - Грейвз усмехнулся и погладил Криденса по волосам. Таким сонным, расслабленным юноша казался ему невероятно милым. Придя домой и увидев юношу отдыхающим на диване, он даже шикнул на своих слуг, велев им вести себя потише и не тревожить отдыхающего гостя. Он пока так и не определился, как вообще относится к Криденсу. Изначально юноша был для него не более чем симпатичной подстилкой. Никаких чувств и сантиментов. К тому же то, что в самом начале их, так сказать, отношений Криденс лишь хныкал и старался хоть как-то отбиться, вызывало у него исключительно раздражение. Когда парень слегка пообвыкся и перестал ныть, относиться к нему так же, как и раньше, стало уже проблематично. То, что происходило между ними дальше, становилось более похоже, скорее, на приручение. Если Криденс вел себя хорошо, он непременно получал книги или что-то вкусное. Подсознательно или осмысленно увязав в своей голове этот незамысловатый алгоритм, в довольно короткие сроки Криденс стал совсем покорным. Выяснилось, что мальчишка даже вполне сообразительный, смышленый, тянется к знаниям и с жадностью их усваивает. И со временем он сумел превратиться в интересного собеседника. В отличие от Криденса, Персиваль, конечно, не страдал недостатком компании. Офицерский состав СС был, вне всяких сомнений, образован и ознакомлен, если не со всеми, то с очень многими трудами, что включала в себя библиотека Грейвза. Но к обсуждению с ними исторических трудов Персиваль почему-то склонен не был. Ему было куда любопытнее узнавать точку зрения Криденса. Отчасти по той причине, что юный разум его не был затемнен никакой идеологией, и его взгляд на многие вещи был свежим и принадлежащим именно ему. Да и излагать свои мысли он умел четко и понятно, что было очень приятно. Правда, поначалу он очень стеснялся. Боялся сказать что-то не то. И стоило Персивалю высказать что-то, отличное от того, что считал Криденс, как его буквально парализовывало, и он смущенно замолкал. Потом привык. Понял, что за несогласие в этих вопросах бить и наказывать его никто не собирается, и их дискуссии, наконец, окончательно стали некоторой отдушиной для Персиваля. В конце концов с умным человеком поговорить всегда было приятно. Хотя, человеком ли? Пожалуй, с отношением к несчастному еврейскому мальчику в этом вопросе определиться было труднее всего. Скорее, куда честнее было бы сказать, что он относился к Криденсу как к своему питомцу. Умному, ластящемуся питомцу, к которому было приятно вернуться в конце тяжелого дня. Грейвз даже время от времени ловил себя на мыслях, что позволяет этому юноше куда больше, чем, по идее, должен был позволять. Он не пытался скрывать от Криденса то, что происходило в доме и вокруг. Единственное, от чего он старался держать юношу как можно дальше - это дела, касающиеся евреев. Уберегал его что ли, если можно было так сказать. Встреча с сестрой, судя по тому, что слышал Грейвз, прошла не слишком удачно. Во всяком случае уж точно не так, как представлял себе это Криденс. И больше тема его семьи никогда в доме не поднималась. Но все же Персиваль был убежден, что уж лучше пусть Криденс временами подумывает, что его семья где-то там живет, существует, чем каждый день просыпается со знанием того, что действительно происходит с ними в лагерях. В конце концов, было неясно, как Криденс отнесется к этому, и как после этого станет себя вести. А то, что между ними было, вполне устраивало Грейвза, и он ничего не хотел менять. - Ты будешь нужен мне сегодня вечером, - тихо произнес он, заметив, что Криденс немного проснулся и был в состоянии внимать его словам. - Да, господин, - он сел на коленях и изящно потянулся. Он уже давно перестал стесняться Персиваля. Да и о каком смущении после всего, что между ними было, может идти речь? Не удержавшись, Персиваль почесал юношу под подбородком. Словно котенка. - Ко мне придет гость. Хочу, чтобы ты немного поиграл нам на рояле, - он взглянул на юношу, чуть прищурившись. - Хорошо, - Криденс слегка улыбнулся. Конечно, ему было не очень приятно, что вечер не выйдет таким же спокойным, как день, но он хотя бы мог заниматься любимым делом. - Господин позволит мне пообедать? - Я сейчас прикажу подать нам обед, Криденс, - он повернулся в сторону кухни, отдавая распоряжение, и тут же там закипела бурная деятельность. В гостиной принялись зажигать свет. - Я хочу, чтобы ты играл, ни на что не отвлекаясь. - Я понял, господин, - кивнул он. Такая формулировка несколько смутила его, но задавать вопросы или уточнять что-либо он не решился. Если бы Персиваль хотел сказать что-то более конкретное, он бы непременно это сделал. И Криденс, успев достаточно узнать мужчину, уяснил, что в его же интересах быть послушным и делать именно так, как ему говорят. Они неторопливо пообедали вместе с Персивалем, и Криденс пошел к себе в комнату, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Конечно, как он ни пытался, он не мог перестать думать о словах Персиваля. Что они могли означать? Что такого могло отвлечь его от игры на рояле? Почему-то ему было немного страшно. Но в то же время он был уверен, что, пока Грейвз рядом с ним, он находится под его защитой и с ним ничего не случится. Некоторое время Криденс сидел на краю своей постели, растерянно поглаживая пальцами мягкое покрывало. Сильнее всего ему хотелось остаться в комнате. Вынудить мужчину прийти за ним. Притянуть его к себе, рассказать о своих страхах, опасениях, поделиться этим нелепым дурным предчувствием и никуда его не пускать. И пусть бы этот таинственный гость шел своей дорогой. Но Криденс понимал, что, если мужчина будет в добродушном настроении, он просто посмеется и уведет его вниз; но если же он будет раздражен его поведением, то на его теле неминуемо появятся новые следы недовольства Грейвза. Наконец, он поднялся, поправил уже прилично отросшие волосы - Грейвз был против того, чтобы он обрезал кудряшки - и направился вниз. Как ни странно, никакой особой подготовки к приходу гостя произведено не было. В гостиной все было точно так же, как и утром, когда он выходил с яблоком. Может быть, Персиваль, или его гость, в последний момент отменил встречу? - Вы желаете, чтобы я составил Вам и Вашему гостю компанию, или... - Криденс осекся, застав Грейвза в состоянии сильной задумчивости. Мужчина сидел на диване, сильно хмурясь и смотря на сложенные в замок руки. - Нет, Криденс, сразу садись играть, - Грейвз поднял взгляд и слегка улыбнулся. - Чего ты боишься? - он прищурился. - Я не боюсь, господин, - несколько смущенно произнес Криденс, не думая, что по его лицу действительно так легко все прочитать, и поспешил сесть за рояль. - Вот и хорошо, - Грейвз кивнул, смотря на юношу, который вопреки своим словам весь вытянулся, словно струнка, сидя на стуле перед роялем. - Играй для меня, Криденс. - Да, господин, - Криденс едва успел отозваться, как в гостиную неторопливо прошел неизвестный ему мужчина. Криденс предпочел поскорее уткнуться взглядом в поблескивающие в свете ламп клавиши рояля, чтобы избежать соблазна как следует рассмотреть этого загадочного гостя. - Прошу прощения за то, что своим приходом прервал ваш разговор, - с некоторой издевкой в голосе произнес мужчина. И сразу показался Криденсу ну очень неприятным. Во всяком случае, все больше у него было сомнений в том, что их ждет легкий приятный вечер. - Ну что Вы, герр Шлёсер? - Персиваль поднялся с дивана и сделал пару шагов навстречу мужчине. - Это мой гость - Криденс. Он просто будет играть нам на рояле, - услышав это, парень, наконец, опомнился и начал играть медленную неторопливую мелодию, очевидно, стараясь хоть так успокоиться и взять себя в руки. - К чему это представление? - Шлёсер усмехнулся, все таким же размеренным шагом проходя глубже в гостиную. - О чем Вы? - в голосе Персиваля сквозило легкое напряжение. - Вы думаете, я не знаю, зачем Вы позвали меня? - до Криденса вновь дошел тихий низкий смешок, и он заставил себя не смотреть на происходящее во все глаза и продолжать играть. - И зачем же, по Вашему мнению? - внешне Персиваль весьма успешно старался выглядеть спокойным и расслабленным. Но внутри у него все сжималось и трепетало. Скрывать это помогала только проникновенная музыка, извлекаемая пальчиками Криденса, да сами мысли об этих великолепных пальцах. - Бросьте, Грейвз. Я далеко не дурак, как Вы, видимо, рассчитывали. Я не собираюсь облегчать Вам задачу, - Криденс на несколько мгновений оторвал взгляд от рояля, чтобы взглянуть на собеседников, и увидел, как из кобуры, спрятанной под кителем, Шлёсер достает револьвер. Персиваль был пугающе спокоен, наблюдая за этим, а Криденсу стоило огромных усилий вернуться к своей игре. - У Вас паранойя, герр Шлёсер. Уберите пистолет, - он усмехнулся, не совершая пока, впрочем, никаких резких движений. - Я позвал Вас просто поговорить. - Говорите, Грейвз. Мне так спокойнее Вас слушать, - тихий щелчок револьвера, снимаемого с предохранителя, затерялся в мелодии, но это не ускользнуло от взгляда Персиваля. Криденсу казалось в те моменты, что он боится за всех троих, кто находился в гостиной. Лишь игра на рояле не давала ему сорваться с места и в панике убежать. Кажется, он понял, с какой целью Персиваль велел ему играть, не останавливаясь. - Что Вы такого можете мне сказать, помимо того, что я перестал быть угодным Фюреру? Я знаю это. И знаю, что именно Вы, Грейвз, должны занять теперь мое место. Но прежде меня приказано устранить, не так ли? Просто держать меня в заключении опасно. И это дело доверили Вам. Простите мне то, что я сказал за Вас все, что Вы собирались. И дурак здесь именно Вы, Грейвз, раз решили, что я совершенно спокойно приду в Ваш дом, словно жертвенный барашек на алтарь. В следующую секунду Криденс ударил по клавишам. Это совсем немного отвлекло Шлёсера. Но и этой малейшей доли секунды Грейвзу хватило, чтобы начать действовать. Прежде всего он резким движением выбил из рук мужчины револьвер, и тут же налетел на него всем телом, стараясь оттащить как можно дальше от места падения оружия. Дотянуться до него, конечно, было очень соблазнительно, но все могло пойти не так. Слишком уж сильно рисковать Грейвзу не хотелось. Шлёсер, конечно, потерял равновесие, и, сделав лишь пару шагов назад, в нелепой попытке отступить, повалился на пол, утягивая за собой вцепившегося в него Персиваля. Они рухнули на пол возле журнального столика, и Шлёсер, мгновенно среагировав, запустил пальцы в волосы Грейвза и в следующую секунду со всей силы приложил его виском об угол. Криденс боялся представить, что случилось бы, если бы угол был острым, а не закругленным. Воспользовавшись тем, что мужчина был временно дезориентирован этим ударом, Шлёсер поспешил перевернуться, оказавшись сверху и, тем самым, подмяв его под себя. Криденсу ужасно, ужасно хотелось сорваться с места, подбежать, ударить этого чертового Шлёсера по голове, оттащить его от Грейвза. И он лишь из последних сил, собирая всю свою волю в кулак, продолжал играть, не смея ослушаться приказа своего господина. С каждой секундой это казалось ему все более диким - играть, когда двое мужчин дрались прямо перед ним, стараясь убить друг друга. Мужчина сомкнул руки на горле Персиваля и стал душить его. Его лицо искривилось от злости, пряди до того идеально уложенных волос растрепались, становились влажными и липли ко лбу и вискам. Несколько секунд Персиваль растерянно и бестолково размахивал руками, не нанося своему противнику ощутимого вреда. После ему, видимо, удалось собраться и взять себя в руки. Он чуть приподнялся и стал шарить рукой по столу, стараясь поудобнее ухватиться и найти опору. Криденс посматривал на эту ужасающую картину, еле сдерживая слезы. Его сердце бешено колотилось, и музыка убыстрялась в такт ему. Неожиданно Грейвз нащупал нож, который Криденс оставил на столе еще утром. Его спасло то, что Шлёсер был уже слишком уверен в своей победе и не особенно следил за тем, что делает его соперник. Персиваль сжал пальцами рукоятку ножа и четким уверенным движением воткнул его в горло мужчине, сразу же попадая в сонную артерию. Шлёсер рефлекторно попытался зажать рану ладонью, что уже было бесполезно, и Грейвз, наконец, скинул его с себя. Мужчина конвульсивно извивался на полу, неприятно хрипел и бешено вращал глазами. Персиваль поднялся на ноги, слегка пошатнувшись, и брезгливо поморщился, когда Шлёсер вытянул окровавленную руку, пытаясь схватиться за его штанину. Криденс, наконец, перестал играть и поднялся на ноги, прижимаясь спиной к роялю. Грейвз выглядел поистине устрашающе. На его груди и шее алела кровь его соперника, кровоподтеки красовались на виске. Должно быть, у него все еще кружилась голова, и его слегка мутило. Немного пошатываясь, он подошел к Криденсу и положил ладони на крышку рояля, оставляя кровавые следы. - И откуда там взялся этот нож? - усмехнулся Персиваль, тяжело дыша. - Кажется, я его оставил, - робко произнес Криденс, мягко коснувшись пальцами бледной щеки Грейвза. - Вот как. Выходит, ты мне жизнь спас, - он хмыкнул. Криденс невольно через его плечо посмотрел на Шлёсера. Тот был весь в крови и уже, казалось, перестал двигаться и дышать. - Его уберут. Все в порядке. Персиваль сжал пальцами подбородок юноши, пачкая кожу в крови, и приник с поцелуем к его соблазнительно приоткрытым губам. Даже не подумав испуганно отстраниться, не подумав о том, как это странно и неестественно, Криденс прильнул к нему всем телом, обвивая руками его шею, и принялся отвечать на поцелуй. А ведь и правда получается, что он спас Персиваля. Если бы не этот несчастный нож, Шлёсер бы просто закончил душить Грейвза и, скорее всего, занялся бы им, убирая ненужного свидетеля этой сцены. Скоро Персиваль пошатнулся, подаваясь вперед еще сильнее, и скользнул губами по его щеке, тем самым прерывая поцелуй. Криденс лишь охнул, но устоял на ногах и даже успел придержать Персиваля, упираясь ладонями в его плечи. - Господин, Вам надо отдохнуть, - тихо произнес он, невольно вновь бросая взгляд на висок мужчины. - До завтра, Криденс, - как бы стойко ни держался мужчина, спорить он не стал. На выходе из гостиной он отдал несколько распоряжений, и ушел в свою спальню, оставляя Криденса наблюдать за "уборкой". И ему было очень жаль. Жаль полюбившийся пушистый ковер, теперь уже безнадежно испорченный.