Пламя

Мари открыла глаза. Веки были тяжёлыми, а в сознании полная неразбериха. Первое время она не понимала, где вообще находится, потом до неё дошло, что это её спальня в Лувре. Было уже светло. В памяти какое-то помутнение... Что было вчера? Девушка ощущала лишь сильную боль в голове. Кажется, вчера с ней что-то произошло... Только вот что? Несколько мгновений Мария-Екатерина тщетно пыталась здраво рассуждать, но разум, судя по всему, ещё давно покинул её. Она нашла в себе силы сесть на кровати и оглядеться. По комнате в беспорядке были разбросаны её маска, накидка, веер. Её поразило то, что спала она почему-то в платье. И тут, Мари начала что-то вспоминать. Кажется, вчера она пришла сюда очень поздно, под утро, и до того уставшая, что тотчас упала на кровать, не раздеваясь. Но что же было до этого? Смутные обрывки... Смех, музыка... Чьи-то тёплые руки... Взгляд её вновь проскользнул по валявшимся на полу вещам и вдруг задержался на маске. Память сразу же начала работать. И вспомнились маски, танцы, вино, чьи-то руки, чьи-то губы... Сестра Генриха вскрикнула. Она вспомнила всё. Упав обратно на подушки, она поджала колени, зарываясь носом в подушку. Стыдно. Что она вчера творила? В первый же день поддаться безумству, настолько, чтобо прямо во время бала в какой-то комнате быть с кем-то... Делать предрассудительные вещи, рискуя быть разоблачённой, жертвуя всеми моральными принципами. И, главное, она так и не узнала, кто этот человек, а, возможно, и не узнает. Бедная девушка уже сама не понимала, что её боле печалит, то, что она сделала это, или то, что не узнала кто он. Мари полежала так ещё некоторое время. На душе было тяжело и какое-то беспокойство завладевало её рассудком. Потом она вспомнила, что сегодня её представление ко двору. Глянув на часы, она увидела, что уже два четыре часа дня. "О Боже!" – вскакивая, воскликнула она. – "Через два часа мне нужно быть готовой! Анни! Анни! Скорее! Иди сюда!" На её зов тотчас прибежала молоденькая служанка, а после неё ещё две. Мария-Екатерина подошла к зеркалу. После бессонной ночи выглядела она не очень хорошо. Под глазами были заметны синяки, волосы растрёпаны, зрачки судорожно блестят. Служанки поспешно начали приводить её в приличный вид. На лицо было нанесено много пудры и румян, которые скрыли всё. Глаза и губы подведены, чтобы выгодно оттенить красоту дочери Франсуа де Гиза. Светлые волосы её уложили в красивую причёску и украсили жемчугами. Платье она выбрала небесно-голубое, отделанное тончайшим кружевом, с корсажем, расшитым серебряными нитями и камнями, и пышными юбками. Туалет её занял около полутора часов. Наконец девушка была готова, и очень вовремя, так как только служанки успели застегнуть на её шее бриллиантовое колье, как в дверь постучали. – Впустите, – немного взволнованно приказала она. На пороге появился Генрих. Он был в бордовом, что должно было прекрасно контрастировать с нарядом сестры. – Ты прекрасна, – с улыбкой произнёс он, вставая в дверях. – Но я волнуюсь, – честно призналась Мари. Тогда молодой человек подошёл к ней, беря за подбородок и смотря прямо ей в глаза. – Ничего не бойся, – проговорил он, – я ведь с тобой. Наше семейство одно из знатнейших во Франции, нас любят и боятся. Ты дочь великого Франсуа де Гиза и моя сестра, более того, красивее тебя при дворе трудно найти даму. Я уверен, ты будешь блистать. – И всё-таки, первый раз появиться здесь волнительно. Но ты прав. Ты со мной и мне не страшно, – робко улыбнулась она. В этот момент Мария-Екатерина осознала, что настал тот момент, которого она всю жизнь ждала и боялась. Но отчего-то страх и трепет у неё на самом деле вызывало не представление, а возможная встреча с таинственным незнакомцем. Только вот Генриху об этом она ни за что никогда не скажет. Пускай он будет уверен, что ей страшно предстать перед таким скоплением людей, а они пускай вообще считают, что ей ничего не страшно. Последний раз поправив складки на платье и вложив ладонь в предложенную братом руку, Мари гордо распрямила спину, обворожительно улыбнулась и смело сделала шаг из комнаты навстречу будущему. *** В салоне Екатерины Медичи, как всегда по вечерам, собрался практически весь двор. Здесь был и король, и остальные дети флорентийки, и королева Елизавета. Царила оживлённая обстановка, велись беседы, играли музыканты, за столами собрались игроки в карты. Как обычно, придворные блистали роскошными туалетами, все выставляли себя напоказ. Однако, после вчерашнего маскарада несколько человек не пришли. По-видимому, эти личности слишком уж повеселились на празднике. – А где Сен-Мегрен? – раздавались вопросы. – И куда подевался Бюсси? – А никто не видел герцогиню Неверскую? – Боже мой, вы слышали, герцог Анжуйский бросил свою Шатонеф! – спешила очередная барышня передать подруге сплетню. – Он бросает её уже третий раз, – фыркала та. – Должно быть, господин Дю Га куда лучше может удовлетворить потребности Его Высочества, поскольку я слышала, что он крайне ненасытен! – Ах, как можно! Неужели вы тоже теперь решили разносить эти ужасные слухи про Его Высочество и молодых людей, которые его окружают? Право же, это так глупо! Зачем распространять пустые слова, сказанный со зла памфлетистами? – Вы так защищаете герцога! Уж не влюблены ли вы? – А кто при дворе хоть немного в него не влюблён! Он ведь так красив! – В него не влюблены те, кто влюблён в герцога де Гиза! И слышался всплеск их громкого хохота. Возле одного из карточных столов завязался весьма интересный разговор, между двумя дамами, достаточно молодыми но, судя по всему, умудрёнными опытом в искусстве дворцовых сплетен, пристроившимися неподалёку от отчаянно пытавшегося отыграться супруга одной из них, который был настолько занят, что не обращал внимания на их болтовню. – Дорогая, не известно ли вам чего-либо о месте нахождения госпожи де Фираль? – спрашивала одна. – Доподлинно нет. Но до меня дошли слухи, по секрету, конечно, поэтому вы должны молчать. Так вот, говорят, что они вчера исчезли из зала с графом де Бишем! – отвечала другая. – Неужели? Но ведь он был возлюбленным мадам де Леве! – Ах, мадам де Леве уже давно не думает ни о каком Бише! Поверьте, у неё есть другие варианты, куда лучше! – Да что вы говорите! Но кто же? – Не спрашивайте. Я не могу вам этого сказать! – с таинственным видом вещала она. – Но милочка! Вы ведь знаете, что я страсть, как любопытна! – восклицала собеседница. – Тем не менее, это только предположения! И до того секретные... – Нет-нет! Вы просто обязаны сказать! Да и вам ведь прекрасно известно, что уж я-то сохраню эту тайну. – Ладно. Хорошо. Я назову вам имя. Но помните, что это не точные сведения. – Ну кто же?! Кто? – Молодой герцог де Гиз! – шепнула барышня на ухо подруге. Та поражённо уставилась на неё. – Да что вы! Ох, нет. Про него я слышала совсем другое! – Что же? – По приезде его кто-то видел с маркизой Минерэ. – Ах, знаете ли, этот герцог такой повеса и так красив, что я не удивлюсь, если его видели и с дюжиной барышень! – Вы говорите так, будто бы сами неравнодушны к нему! – Ну что вы, что вы! – раскатисто смеялась она, откидывая голову назад. Но их обсуждение прервал паж, обьявившийся в дверях. – Его Высочество герцог де Гиз! – громко сказал он. В зале тотчас повисла тишина. Марго, которая находилась подле кресла матери, скрыла улыбку, появившуюся на губах при виде вошедшего возлюбленного, который вёл рядом сестру. Они прошли, собирая взгляды и тихий шёпот, пронёсшийся по всему залу. Остановились молодые люди только дойдя до небольшого возвышения, где восседали августейшие особы. – Ваши Величества! – громко с достоинством произнёс Генрих. – Позвольте представить вам мою сестру, мадемуазель Марию-Екатерину принцессу Лотарингскую, Жуанвильскую де Гиз! Девушка изящно присела в реверансе. – Мы счастливы приветствовать вас, сударыня, – с улыбкой произнёс Карл. – Вы, право же, прелестны, а, как известно, французский двор не может существовать без красивейших женщин. Вот и ещё один цветок нашего государства распустился здесь! – Благодарю вас, Ваше Величество, – ответила она, – слышать комплименты от вас – большая честь для меня. Надеюсь, что я смогу не только украшать двор, но и служить Вашему Величеству, так же, как это делает и всё моё семейство, которое безмерно предано вам, что я надеюсь в который раз доказать и своим примером. Говорила всё это Мари с кротостью, присущей добродетельнейшим дамам того времени, но, в то же время, и с гордостью, достоинством, подобающим лотарингским принцессам. Все остались довольны, а кто-то и очарован Мари. Многие кавалеры тотчас изъявили желание выразить ей своё почтение, а дамы –присмотреться и оценить новоприбывшую. Гиз же, уверившись, что всё прошло великолепно, отошёл от сестры, позволив ей наслаждаться всеобщим вниманием. Она даже не заметила его исчезновения. Она не заметила ничего, так как в какой-то момент поняла, что с другой стороны салона королевы на неё кто-то смотрит уже знакомым пронзительным взглядом чёрных глаз. Он оказался рядом слишком быстро. Она даже не успела толком подготовиться. Молодой человек застал её взволнованной, раскрасневшейся и сразу, без единого слова, увлёк её в оконную нишу, где можно было спрятаться от людских глаз. Некоторое время он внимательно смотрел на неё, а она пыталась отводить взгляд. – Так значит, вы сестра герцога де Гиза? Представительница одного из знатнейших семейств Франции, – задумчиво произнёс её вчерашний таинственный незнакомец. – Я ведь узнал вас. Вчера на маскараде – это были вы. Мари молчала. Наконец, поборов себя, она осмелилась прознести: – Монсеньор, я не буду отпираться, так как это бессмысленно. Видит Бог, я и предположить не могла, что это окажитесь вы. – То есть, вы знаете, кто я? Она кивнула. Да и кто не знает герцога Анжуйского? Это был он собственной персоной. И вчера на празднике тоже был он. Мария-Екатерина чувствовала, как колотиться её сердце. Только сейчас она в полной мере осознала безрассудность своего поступка, но кто мог предположить, что незнакомец окажется наследным принцем крови? – Ну вот видите. Всё разъяснилось. Мы представились, – промолвил он. Повисло напряжённое молчание. – Ваше Высочество, – осторожно сказала она, прерывая паузу, – я верю в то, что вы человек чести. И вы, конечно же, понимаете всю ситуацию. Я предлагаю вам забыть всё случившееся и оставить это в тайне, – Мари пыталась скрывать сомнение, но голос её предательски дрожал. – А если у Моего Высочества нет желания всё забывать? – с ухмылкой произнёс он, наблюдая за тем, как меняется лицо собеседницы, приобретая совсем растерянное выражение. Она порядком забавляла его. – То есть? – удивлённо переспросила Мари. – Бросьте, сударыня. Вы ведь всё поняли. Я говорю, что не желаю забывать всего случившегося с нами вчера. Более того, я готов прямо сейчас смело заявить, что ваше общество прельщает меня и я хотел бы проводить в нём больше времени. Позвольте сделать вам одно предложение? Мари прекрасно поняла что к чему. Герцог предлагал ей стать его любовницей. Первой её мыслью было с негодованием отвергнуть это предложение, но что-то её остановило. – Вы ведь даже не знаете меня, – проговорила она. – О, на мой взгляд, вчера я узнал достаточно. – Но я не могу решиться на такой шаг! Меня это скомпроментирует! – она искала отговорки. – Каким образом? Я наследник престола. Соглашайтесь, я ведь вижу, что вам хочется этого. Генрике смотрел так пронзительно, будто видя её душу насквозь, взгляд его тёмных глаз вновь её околдовывал. Мари понимала, что в его словах есть правда: и впрямь, её непреодолимо тянуло к нему, ей отчаянно хотелось принять его предложение, не думая о последствиях. Из головы вылетело всё. И семья, и долг, и принципы. Место осталось только для него. Мария-Екатерина понимала всю волньность своего поведения, но, в конце концов, может стоит забыть о свех правилах и устоях? Ведь жизнь так коротка! Анжу казался ей змеем-искусителем, который уже успел приобнять её и потянуться за поцелуем. Он, очевидно, всегда без спроса брал то, что хотел. "Да гори оно всё белым огнём!" – подумала она, шепча тихое "согласна" и касаясь его губ. Мария-Екатерина знала, что это не обернётся ничем хорошим, но ей было всё равно. Всё случилось слишком быстро, но ведь кто знает, что с ними будет завтра? Стоит думать о настоящем моменте. Каковы были мотивы поступков принца? Трудно сказать. Несомненно, эта девушка чем-то его привлекла, а также была в этом всём и определённая выгода. Пока сестра Гиза в его власти – тот ничего ему не сделает. Генрике не был до безумия влюблён, но отчего же не воспользоваться возможностью, особенно, когда родственница потенциального врага так хороша? А вдруг что-нибудь из этого и выйдет? Вчера он поддался страсти, а сегодня ещё и совместил её с разумом. И незаметно выводя Мари из зала, проходя с ней за рядом колонн, он поймал в другого конца помещения недоумённый взгляд Дю Га, который, сидя за картами, следил за ними. "А ты оставайся проигрывать моё состояние, пока я иду развлекаться с женщиной", – усмехнулся он про себя. В конце концов, очередной раз увидеть ревность Луи тоже будет занятно.