Пламя

Луиза искренне перестала понимать всё, что происходило вокруг неё. Ей казалось, что она в каком-то нелепом сновидении, где персонажи могут совершить любое действие, а потом снова всё вернётся к прежнему состоянию, как бы они не разрушали, поскольку, если бы ничего не восстанавливалось, сейчас остались бы только руины. Она видела, как повсюду легко причиняют боль, губят, морально задавливают, даже физически убивают. Королева задавалась вопросом: как люди столько времени существуют во зле? Почему всё ещё ходят по земле? На неё начали давить. Её не любил никто, однако каждый считал своим долгом напомнить ей, что от неё ждут наследника. Королева-мать намекала на это при каждой их встрече. Её Луиза боялась особенно, каждый раз шарахаясь от неё. Хотя в последнее время не менее неприятны для неё стали встречи с королевой Наваррской, которая стала более нервной и агрессивной, уже не стеснялась в открытую высмеивать Луизу в разговоре. О сестре короля говорили, как о хорошем человеке, мягкой и доброй принцессе, но Водемон ничего подобного в ней не видела. А её собственный супруг не останавливал ни мать, ни сестру, не пытался помочь Луизе, скорее всего, даже не замечал, как ей тяжело. Генрике стал более мрачен и угрюм. Поначалу она не понимала этих изменений, но постепенно начала замечать странности в его отношениях с Маргаритой. Они бросали друг на друга быстрые взгляды, тотчас отворачивались, затем старательно обходили друг друга, будто не замечая. Нередко она ловила задумчивый взгляд Генрике на его сестре. Луизе упорно казалось, будто здесь что-то не то. Она чувствовала людей. Хотя сейчас предпочла бы ничего не замечать. Проклятый внутренний голос нашёптывал ей о том, что между этими двумя Валуа что-то есть, какая-то тайная связь, ведомая им одним. И это приносило Луизе страдания. От неё ждали наследника, однако Генрике уже давно не появлялся в её покоях. Что же ей было делать? Сам же король вовсе позабыл о супруге, поскольку все его мысли сосредоточились на другой особе. Он смотрел на Марго сейчас и видел Марго тогда, той ночью. Его преследовали видения, сны с её участием. Она стала настоящим проклятием. А Маргарита, в свою очередь, чувствовала всеобщее напряжение. Ей было тяжело, а мысли смешивались, разбегались. Она чувствовала, что скоро произойдёт какое-то немаловажное событие, которое, возможно, изменит многое. Женская интуиция не подвела. Особенно предчувствия обострились, когда однажды утром, только-только закончив туалет, Марго услышала голос Гиза в приёмной. Кажется, он требовал, чтобы его впустили. Однако в это время Генрих обычно сюда не приходил. Поборов удивление, королева Наваррская приказала позволить ему пройти. Когда он вошёл, она вздрогнула от того, что лицо его было искажено в бешенстве. – Что ты... – пролепетала она. – Мне всё известно! – громогласно перебил он. Казалось, что от его крика сейчас рухнут стены. – Что известно? – осипшим голосом перепугано спросила Марго. Гиз тотчас бросил ей что-то в лицо. В неизвестном предмете она узнала свой чулок. Тот самый, что оставила у Генрике. Сердце сжалось и пропустило несколько ударов. – Откуда у тебя это? Генрих остановился, смерил её пронизывающим взглядом, а затем неожиданно откинул голову назад и истерично расхохотался. Марго стало нечем дышать. Он смеялся, как сам сатана. Хотя дьяволом здесь теперь уже, скорее, была она. Он сделал резкий рывок вперёд, хватая её за плечи и сдавливая до хруста. – Думала, я ничего не узнаю?! – прошипел герцог ей в лицо. Дыхание его вдруг показалось ей ледяным. Раньше оно было тёплым. И в глазах был огонь, а не этот пугающий своей бездонностью лёд. – Полагала, можешь обвинять меня во всех грехах, строить из себя жертву, а сама заниматься кровосмешением на глазах у половины двора? – Я не... – попыталась пролепетала она. Но он, перемещая одну руку к основанию её тонкой шеи, оглушающе крикнул: – Молчать! Слушай меня, не смей даже рот раскрывать! Ты спала со своим братом, а потом ещё и с его постельным мальчиком! Очень интересно! Тебе настолько понравилось с первым, что ты решила попробовать и второго? Теперь Маргарита совсем ничего не понимала. – Кто тебе всё это сказал? – прохрипела она, чувствуя, как его цепкие пальцы сжимаются на горле. Вот теперь уже правда было страшно, ведь он пребывал в состоянии абсолютного бешенства. – Дю Га собственной персоной заявился сегодня ко мне во дворец и в красках поведал о том, чем ты занималась с Его Добродетельным Величеством, а затем и с ним самим! Ты хотела отомстить мне? Но это совсем другое! То что ты совершила – вот настоящая измена! И мне теперь даже противно находиться рядом! Его слова убивали. Проклятый Дю Га! Это всё он. Должно быть, Генрике рассказал ему, поскольку безраздельно доверял своему фавориту, в Луи, в свою очередь, добавив в историю ещё больше шокирующих подробностей, изложил её Генриху. Вот она, его месть за всё, вот итог этих лет ненависти. – Генрих! – взмолилась Марго. – Послушай, я не... – Замолчи! – рявкнул он. В тот же миг его рука взлетела в воздух и со всего размаху впечаталась ей в щёку, да так сильно, что девушка тотчас рухнула на каменный пол. – Ты потаскуха, Марго! Грязная лживая тварь, с которой я отныне не желаю иметь ничего общего! – выплюнул он, разворачиваясь и уходя прочь, громко хлопнув дверью. Маргарита не теряла сознание. Она всё слышала. После того, как Генрих ушёл, королева Наваррская не стала подниматься. Она чувствовала, как саднит щека, как по лицу её скользит капелька крови, потому что на его пальце был перстень, который рассёк нежную кожу. Марго должна была бы ощутить боль, страх, отчаяние, как это было обычно, но сейчас всё её сознание заволокла пустота. Как странно. Неужели это всё? Вот так быстро. Она в тумане слышала, как распахнулась дверь, вбежала Жюли, принимаясь в ужасе звать слуг на помощь, а они, примчавшись, тотчас принялись поднимать свою госпожу, хлопотать над раной, пытаться привести в чувства. Всё это, казалось, происходит не с ней. А у Марго было ощущение, что она уже умерла. Действительно. Генрих ушёл. Она сама всё разрушила, он сам предпочёл поверить. Они оба виноваты. А как возможно жить без него? Конец оказался быстрым. Кто бы мог подумать? Хотя, по сути, всё к этому и шло. Но не было боли. Только усталость, отрешённость. Слабым голосом она попросила оставить её одну. *** Дю Га был из тех людей, кто предпочитал никому не доверять и не пускать ничего на самотёк. Даже если он что-то и делал чужими руками, всегда предпочитал потом проверить результат. Это и заставило его, спустя несколько часов после драматичных событий, произошедших в покоях королевы Наваррской, самолично туда отправиться. По дворцу уже разлетелись слухи о том, что сегодня, около полудня, из апартаментов сестры короля раздавались крики, а затем оттуда выбежал взбешённый герцог де Гиз, тотчас покинувший Лувр. Сразу начались обсуждения и домыслы, которые подкреплялись ещё и тем, что королева Наваррская велела никого не впускать и затворить все двери. Тем не менее, Дю Га не составило труда пробраться туда, ведь положение королевского фаворита в таких делах имеет большую цену, тем более, если оно щедро приправлено соусом из нескольких экю и нескольких угроз. Слуги позволили ему пройти в приёмную, где сейчас никого не было. Не мешкая, Луи пересёк её и без стука отворил дверь в спальню. Поначалу глаза его привыкали к полумраку, который возник из-за того, что портьеры были опущены, не позволяя дневному свету проникать в комнату. Затем ему удалось взглядом выхватить из тьмы фигуру Маргариты, которая сидела в кресле, опустив голову, и двинуться к ней. Услышав шаги, она подняла взгляд и, узнав новоприбывшего, издала нервный смешок. – Я догадывалась, что вы придёте. Нравится смотреть на итоги своих злодеяний? – Как и вам, – хмыкнул он. – Каково это, встречать Генрике каждый день, сметь смотреть ему в глаза? Каково это, целовать своего любовника, лгать ему? Маргарита нашла в себе силы сесть ровно и гордо взглянуть на него. Она не станет унижаться, недаром в её жилах течёт кровь Валуа. – Во-первых, для вас он не Генрике, а Его Величество. Во-вторых, мои отношения с моим любовником касаются только меня. Вы же посмели нарушить границы моей частной жизни. Не забывайте, что я принцесса крови, в вы подданный короны! Луи рассмеялся, бесцеремонно присаживаясь в соседнее кресло. – Бросьте играть в величие, дорогая моя. Посмотрите на себя в зеркало: вы жалкая и разбитая. Не пытайтесь казаться сильной, у вас плохо получается. Марго видела, что уже проиграла ему. Глупо пытаться показать, что ей всё нипочём. Однако не могла она просто так признать поражение, ещё хотелось хвататься за последние выступы обрыва, в который Маргарита падала. – Не думайте, что для меня всё кончено, – хмыкнул она, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Кто вы такой передо мной? Дю Га раздражала эта неуместная надменность. Он пришёл, чтобы увидеть её поражение. И, действительно, его королева Наваррская потерпела. Но сейчас пыталась отрицать это, скрывать, хотя обмануть его уже было невозможно. Ему хотелось лишь одного: её окончательного падения. Хотелось, чтобы была заплачена цена за страдания Генрике, чтобы он, Луи, восторжествовал над той, которую всегда ненавидел, чтобы эта изнеженная глупая принцесса, наконец, осознала всю правду жизни, сломалась под её тяжестью, отступила на задний план. – Вы пожалеете обо всём. Вы заплатите, – проговорил он. – Нет. Вам уже ничего мне не сделать! – кажется, она смеялась. – Всё, что было можно, вы уже совершили. Марго знала, что виновата сама. Это и было страшно. – Гляньте, как вы дошли до такого? – Дю Га указал на багровый след от удара на её щеке. – Принцессы крови не позволяют себя бить. Бьют только потаскушек в злачных публичных домах. Она резко вскочила на ноги. – Выйдете вон! Вас здесь не ждали. Не надейтесь, что увидите мою слабость! Крик не получался, Марго хрипела. Дю Га вдруг ощутил приступ ярости. – Вам не жаль брата? – поинтересовался он, сжимая зубы. – Мне никого не жаль! – выкрикнула она в отчаянии. Луи поднялся за ней, секунду промедлил, а потом вдруг рванулся к королеве Наваррской, хватая её, не позволяя вырваться. Ему хотелось физически унизить её, увидеть, в конце концов, как погаснет огонь в синих глазах, как она отступит. Ни среди блистательного двора, ни в сердце Генрике не было места для них двоих. Должен был остаться кто-то один, и Дю Га был уверен, что он. – Отпустите меня! Не смейте прикасаться ко мне! – прошипела она, царапая его руки и шею ногтями. – Грязный обманщик, интриган, не смейте рушить мою жизнь! Как же она его ненавидела! Её ногти впились в его лицо, оставляя багровые полосы. Дю Га взвыл от боли и заломил её руки за спину. Неожиданно возникла животная жажда расправы, а затем такое же животное возбуждение. Ему нужно было то, что сломает её. А как сломать человека, который уже повидал множество кошмаров и прошёл через все возможные страдания? Луи не думал, просто делал то, что творила та часть его сущности, которая не руководствуется здравым рассудком. Он резко толкнул королеву Наваррскую на пол, наваливаясь сверху. Её рыки и стоны делали желание унизить её ещё сильнее. Унизить. Она Валуа, у неё есть гордость. Нужно то, что затронет гордость. Всё произошло быстро. Дю Га никогда не приходила мысль об этом, но сейчас он вдруг понял, как лучше всего отомстить Маргарите. Одной рукой он зажал ей рот, другой же грубо пробрался под юбки, задирая их. Его вспотевшие руки касались её холодной кожи, она чувствовала липкий ужас. – Будешь знать, каково это, грязная потаскуха! – выплюнул он. – Тебе никогда не очиститься, навсегда останешься грязной. Это началось ещё с Гиза, продолжилось Генрике, быть может, ещё кем-то. Помнится, был здесь наваррец, а также господин де Бюсси. И вот, теперь на этом месте я. Что же ты брыкаешься? Шлюхи никому не отказывают. Она не могла вырваться, он был силён и крепок. И никто не мог прийти ей на помощь. Кажется, вот он мрачный конец светлой сказки. Неясно за что. Должно быть, просто за то, что ей не повезло родиться здесь, в этой семье, в этом веке. Не повезло за такое короткое время потерять всё из-за сумасшествия бурных страстей, которым позволила себя окружить. Марго и раньше видела жестокость, но ей ещё не довелось почувствовать её настолько внутри. Она уже не могла ни кричать, ни плакать. Просто тихо умирала, будучи не в силах поверить, что всё это происходит с ней. Поначалу было больно, противно, страшно, а потом вдруг оборвались нити эмоций, стало пусто. Месть удалась. Марго доломали. *** Франсуа спешил к сестре. Он не видел её уже два дня, а по дворцу ходили слухи о том, что нечто странное происходило в её покоях. Обостряло плохие подозрения ещё и то, что герцог де Гиз куда-то пропал, его не видели ни в Лувре, ни в отеле Клиссон. Анжу привык к драмам, которые всю его жизнь развивались перед ним, однако, когда речь заходила о Марго, для него каждый раз всё было, как впервые, каждый раз он срывался и спешил к ней, надеясь, что хоть чем-то сможет ей помочь. Так произошло и сейчас. Франсуа подозревал, что случилось нечто нехорошее. Выйдя из своих покоев, он направился к Марго кратчайшим путём, который проходил мимо покоев короля. Когда принц шёл там, до его слуха донеслось пьяное улюлюканье, звучащее за одной из дверей. "Да уж, кажется, совсем распустились любимчики братца!" – подумал он. – "Устраивают оргии средь бела дня!" В этот момент что-то громко ударилось об пол, а затем послышался оглушительный взрыв хохота. Принца тотчас Франсуа привлёк пьяный голос, который, кажется, принадлежал Дю Га. – Рано умирать, дорогой Келюс! Вставай с пола, друг мой! Нам ещё скоро нужно будет праздновать окончательную победу над врагами нашего короля. – Какими ещё врагами? – икнул, очевидно, Келюс. – Теми, кто находится ближе всех. Говорили они громко, вовсе не подозревая, что за дверью кто-то может стоять. К тому же алкоголь развеял всякую осторожность. – Это как так? – через какое-то время размышлений отозвался Келюс. – Вот здесь? Прямо здесь у нас... Кхе! Вра-а-аги? – Именно так. Враги. С одним из них я, кажется, уже расквитался. Остался второй. Знал бы ты, как они опасны! Змеи, пригретые на груди. Одна тянет из Генрике все соки, другой сбивает короля с пути. Самое страшное, что наш Генрике слишком добр и доверчив, он любит их, и, увы, верит им! – Но что же ты делаешь? – Поверь, принцесса Маргарита больше не помешает королю, который уже от неё настрадался. Остался герцог Анжуйский. – Высоко же ты метишь, Луи! – хихикнул Келюс. – А то! – усмехнулся Дю Га, который не боялся посвящать его в свои планы, поскольку бедняга был так пьян, что завтра и день этот не вспомнит. – Но что ты хочешь сделать с герцогом Анжуйским? – Чёрт возьми! Вот не побоюсь! Клянусь тебе, я убью его! Франсуа поднял брови. Вот как! Значит, эти господа говорили о нём и о Марго. В душе его начала подниматься ярость, он мгновенно пришёл в бешенство от таких дерзких речей. Эти люди посмели угрожать ему и... Но что же Дю Га сделал Маргарите? Если бы не осознание того, что с сестрой могла случиться беда, он бы, разумеется, остался. Быть может, даже пустил бы в дело шпагу, позабыв о своём положении. Но Марго для него всегда была на первом месте, поэтому он поспешил к ней. По дороге его начали мучить терзания. В конце концов, кто знает, на что способен Дю Га! Особенно, когда возникает угроза его интересам. Глупо было бы отрицать тот факт, что Генрике начал слишком прислушиваться к Марго. Анжу не знал, с чем это связано, да и это было для него неважно. Главное, что никто не посмеет навредить королеве Наваррской. То, что предстало перед Франсуа, когда он зашёл в комнату сестры, утопающую во мраке, было действительно страшно. Миниатюрная фигурка Марго, свернувшаяся клубочком на кровати, казалась ещё меньше обычного. Она будто бы не двигалась и не дышала. Когда он подошёл поближе, смог разглядеть, что она не спит, опухшие глаза открыты, на щеках поблёскивают дорожки от слёз. Девушка похудела ещё больше, должно быть, несколько дней ничего не ела. Поначалу, когда Анжу оказался рядом, она никак не отреагировала, продолжая смотреть перед собой пустым взглядом. В его сознании начали одна за другой проноситься самые страшные догадки. – Марго, – позвал он, осторожно касаясь её плеча. – Скажи что-нибудь, пожалуйста! Но ответом ему служило молчание. Однако через какое-то время в глазах её показался огонёк осмысленности. Чуть приоткрылись бледные губы, и с них сорвался хриплый шёпот: – Франсуа... Сердце его сжалось, он упал на колени подле кровати, сжимая её ослабевшую руку. – Скажи мне, кто это с тобой сделал! Клянусь, я жестоко отомщу ему! Раздался её тихий стон. Если бы сейчас Маргарите могло это помочь, принц с радостью выбросился бы из ближайшего окна, перерезал себе вены или пристрелил на месте сотню человек. Любимая сестра казалась такой сломленной, беззащитной, что он был готов на всё. – Назови лишь имя! – горячо продолжал он. – Клянусь, за это заплатят. – Будь проклят Дю Га, – наконец прошептала она. – Так я и знал! Но что, чёрт побери, он сотворил?! Скажи, прошу тебя! Маргарита тихо вздохнула и зажмурилась. – Как я могу говорить о таком бесчестье? – прошептала она. – Он же не... Франсуа осёкся. По её лицу он понял, что догадка верна. Тотчас в сознании яркой вспышкой сверкнула единственная мысль: Дю Га заплатит за это жизнью! – Мы отомстим, клянусь тебе, – твёрдо произнёс Анжу, сжимая её руки. Марго приоткрыла глаза, глядя на него. – Обещаешь? Я хочу, чтобы он страдал так же сильно... – Тише, только не плачь. Всё будет в порядке. И да, я обещаю. Он устроился на краешке кровати, мягко поглаживая её по плечу, чтобы успокоить. На некоторое время воцарилась тишина. Затем снова раздался её тихий шёпот: – Франсуа... – Да? – Генрих ушёл от меня. Это конец. Герцог Анжуйский вздохнул. Опять она думает о нём! – Значит, он просто не понимает, что теряет, не ценит тебя, значит, недостоин. – Ты просто не знаешь, что я совершила. – Молчи. Это неважно. *** Маркиз де Витто стоял в приёмной, дожидаясь, пока его пригласят пройти. Будучи в свите герцога Анжуйского, он плохо понимал, для чего его позвали в покои королевы Наваррской. Однако он мгновенно успокоился, когда подойдя к двери услышал голос своего господина. Значит, всё в порядке, для него просто приготовлено срочное поручение. Войдя в комнату, придворный невольно замер, поскольку здесь царил мрак, что его поразило. Только вернувшееся спокойствие мигом улетучилось, уступив место напряжению. Витто вдруг почувствовал тяжёлую атмосферу, царящую в воздухе этого помещения. Постепенно глаза начали привыкать к темноте, что позволило маркизу разглядеть перед собой герцога Анжуйского, собственной персоной, который вышел к нему навстречу и молча ждал, пока он освоится. – Ваше Высочество, – тотчас поклонился маркиз, – вы звали меня? – Добрый вечер, мой любезный Витто, – кивнул Франсуа, но в голосе его не было ни тени привычной беспечности. – Как ты можешь догадаться, я позвал тебя не просто так. – Действительно. Я сам об этом подумал. Должно быть, у вас есть какие-то просьбы ко мне? Принц усмехнулся. Он выразился крайне мягко, тогда как здесь имели место быть не просьбы, а приказы. – Можно и так сказать, – наконец ответил он. – Я уверен в тебе, ведь ты один из ближайших моих друзей, – из его уст это звучало несколько угрожающе, – поэтому расскажу тебе сразу всю суть. Но в первую очередь я хотел узнать о твоём финансовом положении, ведь я был опечален, когда узнал, что у тебя мало средств к существованию, ты потерял родовое имение и имеешь огромные карточные долги. Помнится, тебе очень нужно было пополнить свои денежные запасы. Я прав? Витто невольно поёжился. Что-то тут было нечисто. Тем не менее герцог был более чем прав. Финансы маркиза действительно приносили ему немалые страдания своим отсутствием, срочно нужно было где-то их искать, а здесь, кажется, деньги сами шли в руки. – Увы, Ваше Высочество, вы абсолютно правы, – кивнул он. – Положение моё и впрямь печально. – Это можно легко исправить. Я вознагражу тебя сполна за определённую услугу, – сверкнул глазами во тьме Франсуа. – Всё, что пожелает Ваше Высочество, – поклонился маркиз, уже испытывая нетерпение от награды, которая наверняка будет немалой. – Каковы будут ваши приказания? Клянусь, я всё выполню! – Многого не требуется. Всего одна-единственная жизнь. Витто не вскрикнул, не поёжился. Витто ухмыльнулся. Анжу обратился к нужному человеку. Придворный из его свиты славился своим умением убивать. Происхождение его было несколько туманно, однако клинок остёр, а сам он являлся человеком ловким, хитрым, подлым. Тихое убийство – вот, что он умел делать лучше всего. Франсуа не нужен был громкий скандал, зрелищная дуэль, драматичная развязка. Требовалось именно негромкое и быстрое устранение неугодного. Витто был прекрасным орудием для этого. – Мне нужно лишь имя, – промолвил Витто. Пришла очередь ухмыльнуться принцу. Благо, он имеет дело с человеком, который знает, как всё провернуть. – Я сразу же покажу вам награду и распишу план. А уж затем вы узнаете и имя. Франсуа сам не понимал, почему медлит. Внутри у него жила твёрдая решимость отомстить Дю Га, но всё же, убивать, хоть и чужими руками, всегда сложно, особенно, если раньше ты этого не делал. К тому же, ему нужно было ещё раз проверить Витто, поскольку дело это было тёмное, нужно было иметь максимальную уверенность в том, что их не предадут. Жестом Анжу велел своему дворянину следовать за ним, тот молча повиновался. В следующем помещении Витто заприметил горящую свечу, глазами устремляясь к этому единственному источнику света, находящемуся подле алькова. В тот же миг из-за шторы навстречу вошедшим шагнула женская фигура. Несколько минут маркизу понадобилось, чтобы узнать королеву Наваррскую. Её никто не видел уже несколько дней. Весь двор гадал, что же произошло. Сейчас Витто поразился тому, как она успела измениться. Кожа, казалось, стала прозрачной и едва обтягивала кости, глаза, под которыми чернели синяки, горели каким-то безумным огнём. Она явно была не в себе. Франсуа подошёл к сестре, трепетно беря её за руки. – Посмотри, Марго, на этого человека, – промолвил принц. – Поверь, он поможет нам. Мы отомстим твоему обидчику. Нездоровое пламя во взгляде обратилось к маркизу. – Делайте, что вам скажут, – неожиданно прозвучал её неживой голос в тишине, – будьте беспощадны. Это говорила она, но, казалось, что голос был не её. – Ваше Величество, – склонился перед ней Витто, ощущая, как по телу его проходит дрожь, от ощущения сломленности и единственного оставшегося желания отомстить, которое исходило от некогда такой прекрасной и весёлой блистательной жемчужины дома Валуа. Между тем Маргарита скользнула к столу и, некоторое время судорожно поперебирав что-то в ящике, наконец, извлекла оттуда бархатный мешочек. – Здесь золотые ливры и некоторые драгоценности. Всё, что я могу вам дать, – протянула она его всё больше поражающемуся маркизу. – Остальную часть награды получите от меня, – заявил герцог Анжуйский. – Надеюсь, этого хватит, чтобы ты мог гарантировать нам молчание и успешное исполнение задуманного? Маркиз подобострастно приложился поцелуем к руке своего господина, глаза его горели алчностью. – Ради вас я сам готов погибнуть! – не задумываясь ответил он. Франсуа отнял руку, должно быть, удовлетворённый таким ответом. Он, наконец, решился. – Насколько мне известно, ты нередко вступал в конфликты с небезызвестным сеньором Дю Га? При звуке этого имени королева Наваррская вздрогнула, что не укрылось ни от чьих взглядов. Брат поспешил приблизиться к ней и успокаивающе приобнять за плечи. – О, знали бы вы, как я ненавижу этого прохвоста! – ответил Витто. – Так вот, – продолжал Анжу, – слушай же, что ты должен сделать...