ОБРЕЧЕННЫЕ ЖЕЛАНИЯМИ

Через несколько дней пути Ланниспорт внезапно открылся нам с высокого каменной гряды. Город лежал внизу в большой бухте, над которой подковой стояли отвесные скалы. На выступающем каменном мысе виднелись башни замка и спуск дороги в бухту. - Утес Кастерли – сказал отец – я провел здесь несколько лет, когда был оруженосцем. В море виднелись корабли. Множество стояло у берега, в море виднелись паруса двух больших и одна галея, которая шла, шевеля множеством весел, и издалека напоминала сороконожку. Между спуском дороги и городом лежал пустырь, расцвеченный десятками, а то и сотнями разноцветных шатров. Центр поля был расчерчен, по одной стороне были возведены несколько трибун. Доносился слабый звук молотков, плотники заканчивали свою работу. - Поле для турнира – пояснил отец. Все трактиры и постоялые дворы на день пути заполнены, королевский двор и особо знатных гостей размещают в замке, участники турнира раскидывают свои шатры рядом с полем. Наш мы поставим там же. Септа ужаснулась. -Милорд! Неужели мы с вашей дочерью будем ночевать среди разгоряченных схватками мужчин, защищенные от них лишь тонкой тканью палатки? Это совершенно неприлично, ни для юной девушки, ни для меня, принявшей святые обеты. Отец посмотрел на септу, глаза его насмешливо загорелись, и он уже собрался что-то сказать, как в моей памяти внезапно прозвучал мамин голос: «Дети!», у меня даже сами по себе дернулись руки. Но отец глянул на меня, сдержался, криво усмехнувшись, хмыкнул, стирая улыбку с лица, и сказал вполне учтиво: -Благородные дамы, девицы, их служанки и септы размещены в домах зажиточных жителей Ланниспорта. Лорд Тайвин щедро компенсировал им все затраты и хлопоты. Нас с септой приютил разбогатевший старшина артели рыбаков. Его каменный дом стоял на берегу моря вне городских стен со стороны турнирного поля, крайние шатры начинались уже в паре сотен ярдов. Накануне в доме уже остановились женщины семейства Ферренов – все, как на подбор, невысокие, черноволосые, темноглазые, с мелкими чертами лица, напоминавшие хорьков с их родового герба. Мне пришлось делить комнату с двумя девицами. Одна – младшая дочь лорда Феррена, единственная и долгожданная при пяти старших братьях. Трое их них были уже женаты и традиционно родили сыновей, старший – даже двух близнецов. Так что, девица Феррен, пользуясь положением единственной девочки и любимицы в семье, была бойкая и острая на язык. Двое ее братьев собирались выступать на турнире, младший - в состязании оруженосцев. Он был на голову ниже моего брата и украдкой бросал на того взгляды, в которых явно читался благоговейный страх. Будучи моей ровесницей, девица Феррен уже была помолвлена с молодым наследником древнего, но обедневшего рода Вестерлингов, сиром Гавеном, тоже участником турнира. Случайно находившийся в гостях у будущих родственников, сир Гавен был полноватым застенчивым юношей, обладателем белоснежной улыбки и гривы каштановых кудрей. Он с обожанием поглядывал на свою нареченную и, похоже, немного побаивался ее темперамента. Вторая девица – тихая и боязливая, была дальней кузиной Ферренов, приехавшая с теткой откуда-то с сервера Простора. Ее мать – двоюродная сестра жены лорда Феррена вышла замуж мезальянсом за какого-то мелкого рыцаря-землевладельца. Сестра этого рыцаря была септой у обоих девиц. Она выделялась на фоне всех женщин Ферренов высоким ростом, светлой мастью и голубыми глазами. Септе было лет 25, не больше, и она была просто очаровательна. Я обратила внимание, что старшие братья Феррены стараются почаще обращаться к ней по каким-то совершенно незначительным поводам. Моя септа тоже заметила это и осуждающе поджала губы - Какое бесстыдство. Ее долг - показывать пример благочестия и целомудрия, а не вертеть подолом перед мужчинами. Жену лорда и других старших женщин Ферренов поселили в двух комнатах хозяев, нам с девицами досталась большая комната их дочерей, а септам – небольшой смежный чулан для прислуги. Большого восторга от того, что Ферренам пришлось потесниться, я не увидела. Куда разместили всех старожилов, я так и не смогла понять, больших дополнительных помещений в доме не было – только небольшой сарай, где хранились рыболовецкие снасти, и жили огромные длинноногие коты. Перед домом шел ряд причалов для небольших рыболовецких шхун. Рыбаки выходили в море затемно и возвращались на рассвете. Улов продавали тут же на причале, непроданные остатки крупной рыбы жарили на углях на больших медных листах, а из мелочи варили похлебку. Окна в комнате были открыты из-за жары, и несколько дней мы просыпались под крики дерущихся за рыбьи потроха чаек, дым костров и запах жареной рыбы. Отец знал лорда Феррена еще по службе у лорда Ланнистера, и тот пригласил его к себе на ужин в шатер. Турнир стирал предрассудки, на ристалище межевой рыцарь мог сражаться с принцем королевской крови. Даже пожилые знатные лорды из богатых и старинных родов, которые не собирались участвовать в турнире, и для которых были приготовлены роскошные покои в Утесе Кастерли, ставили свои палатки на краю турнирного поля, чтобы почувствовать рыцарское братство и ощутить забытое бурления крови перед схваткой. Когда все мужчины попрощались и удалились, для женщин накрыли ужин под корявой сосной в небольшом вымощенном камнем дворике. Еда была простая, но вкусная, и вся состояла из рыбы. Огромные коты бесшумно вылезли из сарая и чинно расселись по границе света от стола в ожидании объедков. Их глаза то и дело вспыхивали зеленым из темноты. Наевшись и слегка захмелев от жидкого эля, что был единственным питьем за ужином, мы с девицами пошли спать. Назавтра был тяжелый день, и нужно было отдохнуть, как следует. Вставать предполагалось очень рано, с утра был назначен турнир оруженосцев, в котором участвовали наши братья. Септы, углубившись в какой-то богословский диспут, остались за столом. Я разделила большую кровать с кузиной, а девица Феррен спала отдельно. Зимой тепло от человеческого тела никогда не было лишним, но в душной, нагретой за день солнцем комнате, собственное ложе было привилегией. Мы открыли окно, наскоро помолились и залезли в кровать. Пахло гниющими водорослями, на сосне верещали цикады, заглушая удары волн о причалы. Два кота дрались из-за объедков ужина, оглашая окрестности визгливыми воплями. Утром я проснулась первая и успела без толкотни воспользоваться зеркалом. Встретить такую дорогостоящую дамскую игрушку в комнате дочерей рыбака было приятной неожиданностью. Я уже зашнуровывала лиф, когда девица Феррен проснулась, приподнялась на локте и заметила. - Красивое платье, тебе идет. Только рукава почему-то узкие, старомодные. И к такому вырезу ожерелье бы надо. «Чтоб тебе Неведомый язык отсушил!» - мысленно выбранилась я, но, мило улыбнулась и кротко сказала: -Отец не дозволяет мне модничать. Скромность и доброта, говорит, красит девицу пуще всего. Девица Феррен почувствовала мою шпильку и замедлилась с ответом, а я, воспользовавшись паузой, выскользнула во двор. На столе был уже накрыт завтрак – свежий хлеб, горшочек с маслом, теплая горка поджаренных маленьких рыбок на большой оловянной тарелке. Неизвестно, когда будет возможность поесть, поэтому я, пользуясь правом первого утра, взяла два куска хлеба, промазав маслом, сложила их вместе и принялась за рыбок. На шестой во двор зашел наш старый слуга и сообщил, что меня уже ждет отец. Я порадовалась своей предусмотрительности, быстро сбегала сполоснуть лицо и руки, пропахшие рыбой, и поспешила за слугой, попутно пожелав приятного аппетита дамам Ферренов, которые уже спустились к завтраку во двор. Отца мы встретили около нашей палатки. Он только что проводил брата на край поля, где уже собирались оруженосцы, заявленные на турнир. Я видела, что он взволнован, но старается не показывать виду. Я не стала его мучить, и мы быстро пошли к трибунам. Как сказал распорядитель, наши места были на самой последней, после которой уже начиналось поле с загородкой, откуда турнир, стоя, смотрели простые зрители. Вдоль загородки уже толпились те, кто пришли пораньше, чтобы занять лучшее место в первом ряду. Отец был гладко выбрит и одет в черный c серебром дублет. Я никогда не задумывалась, как он выглядит. Высокий, широкоплечий и поджарый, он выглядел бы юношей, если бы не седина в темных волосах. Я с удивлением заметила, как знатные леди провожают его заинтересованными взглядами, пока мы пробирались на свои места. Через некоторое время появились и Феррены, которые подъехали на повозке. Обе девицы оказались перед нами ниже на ряд. Отец поздоровался с ними, а они изящно присели в поклоне. Я завистливо вздохнула. Септа жестко учила меня куртуазной премудрости, но мне приходилось все время помнить, что в каких случаях должно делать благородной девице, непринужденно само-собой это получалось плохо. Изящные поклоны тоже не были моей сильной стороной. Я решила, что лучше смотреть на поле, а не на своих соседок. Оруженосцы не сражались друг с другом на ристалище, а демонстрировали свое умение управляться с копьем иными, более безопасными для участников, способами. Иногда это был ряд колец, которые нужно было нанизать на копье на всем скаку. На этот раз была кинтана: на одной стороне поворотной перекладины был закреплен щит вдвое меньше обычного, а на другой – увесистый мешок с песком. Глашатый выкрикивал имя, сквайр выезжал верхом с учебными копьем и атаковал кинтану. Кто-то был более ловок и быстр - его приветствовали жидкими аплодисментами и криками. Публика только собиралась, за оруженосцами наблюдали лишь родственники или пришедшие заранее зрители. Неудачников и трусивших сопровождал более дружный свист и хохот, это было интереснее. Кроме праздных зрителей, на поле находились мужчины в багряной одежде со львами на груди, зорко следившие за происходящим на поле. Отец указал мне на них. - Это смотрители. Они наблюдают и отмечают тех, кто хорошо сражается, для того, чтобы взять в замок и обучать военному делу. Этих парней возьмут в сквайры, потом они могут стать рыцарями, а лучшие из них - даже гвардейцами дома Ланнистеров. А вон и сам лорд Тайвин. Десница сидел на почти пустой королевской трибуне. Меня удивило, что он в такую рань уже на своем месте. Турнир оруженосцев – это не то зрелище, ради которого стоит вставать с рассветом. Но в ту же минуту я поняла, почему лорд Тайвин поднялся в этот день ни свет, ни заря. - Молодой Джейме из рода Ланнистеров – прокричал глашатый, с трибун и из стоячей толпы зрителей донеслись довольно дружные аплодисменты и крики приветствия. На поле на белом коне выехал мальчик в золотых доспехах, сделавших бы честь взрослому бойцу из семьи королевской крови. Попона коня, украшения и ленты на копье были багряными. Еще бы, багрянец и золото, цвета Ланнистеров. Мальчик, красуясь, поднял коня на дыбы, и публика ответила ему восторженными воплями. - Ах, какой красавчик! – мне показалось, что это воскликнула одна из девиц Феррен. Красавчик пришпорил коня и помчался к кинтане. Он сидел в седле, как влитой, и на вид расслаблено и небрежно держал копье. Казалось, что попасть в цель у него нет никакой возможности, но в последний момент его удар пришелся точно в центр маленького щита. Конь так быстро промчался мимо, что перекладина повернулась, когда золотой наездник был уже далеко. Трибуны восторженно хлопали и кричали. Мальчик поехал обратно широким кругом и помахал рукой трибунам и толпе простонародья, стоявшего на краю поля. Это вызвало новый взрыв криков. Глашатый вызывал следующих участников. Феррен показал себя не плохо, но после Джейме Ланнистера напряженный мальчик на трусящей кобылке смотрелся бледновато, хотя он довольно уверенно попал в цель и вызвал жидкие аплодисменты. Еще через несколько участников я услышала знакомое имя, и сердце мое заколотилось от волнения. Брат выехал на поле на Дымке и остановился в растерянности. Я, сжав кулаки, с тревогой наблюдала за происходящим. Кинтана была более сложным испытанием, чем привычный мешок с соломой или даже кольца. Нужно было набрать скорость, чтобы успеть миновать поворачивающийся противовес, а цель для удара была слишком мала. Брат пришпорил серого, он резво помчался вперед. Зрелище было замечательное: развевающая конская грива, пригнувшийся к ней всадник, копье, твердо наставленное в цель... Все-таки щит кинтаны оказался слишком мал... Кончик копья лишь чиркнул по его краю, даже не повернув перекладину, но серый мчался вперед, и брат выступающим наплечником доспехов ударился в щит. Почувствовавший удар Дымок остановился, перекладина резко крутанулась, и тяжелый мешок выбил брата из седла. Наверно, я охнула слишком громко, поскольку девицы-хорьки оглянулись, поджав губы, одарили меня презрительными взглядами и, пошептавшись, рассмеялись. Мне было все равно, я привстала, чтобы лучше видеть. Брат тяжело поднимался с земли, стаскивая шлем с головы. Среди зрителей слышался смех и улюлюканье. Публика была в восторге от забавного происшествия, скрасившего ожидание. - С мечом он лучше, – услышала я растерянный шепот отца. Кого он утешал – меня или себя самого? Брат еще не успел уйти с поля, как уже вызвали следующего участника. Я была в таком разочаровании и так переживала за брата, что даже не смотрела на поле и не увидела нескольких последних участников. Слезы выступили у меня на глазах. - И это все? – невольно вырвалось у меня вслух. Отец был очень расстроен, но старался не подавать виду. - Еще будет что-то вроде общей схватки специальными тупыми мечами, чтобы никто не покалечился. На поле смотрители уже выстраивали участников в две шеренги друг против друга. Яркое сюрко брата было хорошо видно даже издалека. Правда сказать, и без него он выделялся бы в толпе сквайров, хотя, в основном, они были старше его на несколько лет. Главный смотритель что-то говорил участникам, расхаживая вдоль шеренг. Некоторые в ответ кивали головами. Смотритель отошел и махнул платком, взревели трубы. Я успела заметить, как брат первый из шеренги бросился на своего соперника. Через несколько мгновений ничего не стало разобрать из-за поднявшейся пыли. Не знаю, что за тупые мечи дали для этой схватки, но звуки были как в настоящей битве, удары, лязг доспехов, крики торжества и боли. Когда большинство участников выбыло из битвы, пыли стало поменьше, и я увидела знакомую фигуру. На ногах оставалось шесть бойцов, двое бились друг с другом, а брат сразу с тремя. Он довольно ловко отбивался и не давал зайти себе за спину. Один из его соперников открылся и сразу получил от брата удар, который свалил его с ног. На мгновение у меня зажглась надежда, что он может победить, но упавший извернулся и ударом меча под колени сбил брата с ног. -Это нечестно, - сказала я отцу. Он грустно усмехнулся. - Как и в настоящей битве. Против троих может сражаться только очень сильный воин. Я расстроено досмотрела, как двое соперников брата вместе бросились на победителя другой пары. Он не ожидал такого и довольно быстро уступил. В конце два хитрых сквайра бились друг с другом. Я отвернулась от поля, кто победит, для меня было уже не важно. Я хотела, если бы это было возможно, чтобы проиграли оба. Раздались крики и аплодисменты, победитель объявился. Сквайры уходили с поля, некоторые прихрамывали, одного под руки вели смотрители. На поле уже убирали кинтану и ставили секции барьера, снятые для состязания оруженосцев, и засыпали крупные ямы от копыт лошадей. Трибуны начали наполнятся публикой. В стоящей толпе зрителей народу тоже ощутимо прибавилось. На поле вышло семь трубачей и глашатый в багряном с золотым камзоле. Трубы слаженно поднялись и взревели, ветер заполоскал штандарты со львом Ланнистеров. В наступившей тишине глашатый прокричал. - Король Андалов, Ройнаров и Первых Людей, Лорд Семи Королевств, Протектор Империи, Король на Железном Троне, Его Милость Эйрис Таргариен, второй этого имени. Все на трибуне встали. Взревели трубы, из публики неслись приветственные крики и аплодисменты. Трубы снова зазвучали. Глашатый выдержал паузу и продолжил. - Десница Короля, Хранитель Запада, лорд Тайвин Ланнистер из Утеса Кастерли Видимо, был какой-то общепринятый распорядок представления, поскольку лорд Тайвин уже с самого утра находился на трибуне, следя за выступлениями своего наследника. В данном случае, это получилось на редкость неудачно: ликование, крики и аплодисменты публики были ощутимо громче и продолжительнее. Не удивительно, турнир проходил в Ланниспорте, в котором Ланнистеры были лордами уже много сотен лет. Но вряд ли эта причина могла удовлетворить короля. Отшумев публика стала усаживаться. Глашатый объявил турнир открытым и стал говорить о поводе его проведения – рождении принца Визериса. Перечислялись титулы, возносились хвалы Семерым и прочие велеречивые фразы. Публика расслабилась, начались разговоры, шум, и слова глашатая стало сложно разбирать. Речь была довольно долгой, шум усиливался, и я перестала прислушиваться и пытаться что-то понять. Вдруг, глашатай что-то прокричал, и толпа взревела, заглушая трубы. Господа на трибунах вскочили со своих подушек, знатные девицы визжали не хуже простолюдинок. Вдоль трибун ехал рыцарь, словно сошедший со страниц маминой книги. Черный, как ночь, конь был покрыт шелковой попоной такого же цвета с темно-красной каймой и золотыми кистями. Его расчесанный хвост почти касался земли у задних копыт. Поводья и защитные щитки коня были украшены золотыми дисками, покрытыми рубиновой эмалью, блестевшей в лучах солнца, словно лужицы свежей крови. Вороненые доспехи и нагрудник рыцаря, надетые поверх золотой кольчуги, похоже, были отделаны драгоценными камнями, не видными издалека, но дающими красный искрящийся перелив при каждом движении его тела. На черном шлеме развевались длинные шелковые ленты, похожие на языки пламени. На шлеме рыцаря трехглавый дракон распростер свои эмалевые красные крылья. Рыцарь поднял правую руку в приветственном жесте. - РЕЙГАР! РЕЙГАР!!! – завопили вокруг. Одна из девиц-хорьков истерически рыдала на плече сестры. Так вот, каков он, юный принц-дракон. Мне показалось, что его отца-короля не приветствовали и вполовину меньшим восторгом. Мне захотелось посмотреть на него, как он относиться к той любви, что вызвал у народа его сын, но из-за размахивающих руками людей рассмотреть что-то на главной трибуне было невозможно. Я вдруг вспомнила про малыша, который не может видеть всего этого своими глазами, и в очередной раз мысленно поклялась рассказать ему все в мельчайших подробностях. Жаль, что пока он еще мал. Но, когда-нибудь, он обязательно увидит какой-нибудь другой турнир, ничем не хуже. Может быть, будет сражаться с кем-то из этих роскошных знатных господ. А, если Семеро будут милостивы, может и победить… За юным драконом выезжали другие участники состязания, герольд выкрикивал имена и титулы, толпа встречала их криками, но все это, конечно, не шло ни в никакое сравнение с безумным восторгом, доставшемся принцу Рейгару. Звучали имена самых гордых и знатных домов не только Запада, но и Простора, Речных и Королевских Земель –Браксы, Крейкхоллы, Хайтауэры, Касвеллы, … даже Ланнистеры – младшие братья Десницы короля вышли на турнирное поле, показать свою доблесть. Некоторые имена мне были знакомы – я частенько сидела с рукоделием в то время, как мейстер гонял по геральдике брата. Брат ленился, запоминал плохо и, бывало, засыпал во время занятий, бедному мейстеру приходилось повторять по много раз. Я узнала имя сира Барристана Селми, который, как рассказывал отец, во время войны Девятигрошовых Королей сразил в поединке ужасного двухголового Мейлиса Блэкфайера и за этот подвиг удостоился чести стать королевским гвардейцем. Я обрадовалась сиру Барристану, словно старому знакомому, и решила, что буду переживать за его победу. Начались схватки. Пели трубы, раздавался топот коней, удары, лязг, треск ломающихся копий, крики зрителей, приветствующих победителя. Некоторые рыцари падали с коней с первого раза, но часто всадники съезжались раз за разом, только лишь отбрасывая обломки копий и принимая из рук оруженосцев новые. Принц Рейгар сражал одного соперника за другим, вызывая ликующие крики мужчин и восторженный девичий визг. Рыцарь в красно-белом сюрко был сбит с коня прямо перед нашей трибуной. Поднявшись в облаке пыли, он сорвал с себя шлем и в сердцах швырнул себе под ноги. Без шлема стало видно, как он еще очень молод, лет шестнадцати, не больше. Огненно-рыжая шевелюра выбивалась из-под его подшлемника, а на гербе на груди сражались два каких-то невиданных существа: не то - орлы со звериными лапами, не то - львы с крыльями. Одна тварь была белой, другая - красной. Мой фаворит, сир Барристан, хоть очень достойно выиграл множество схваток, к моему разочарованию, в противостоянии с принцем Рейгаром оказался слабее. Над турнирным полем висела пыль, садившаяся на зрителей, пахло лошадьми, солнце припекало, становилось жарко. Сын лорда Феррена победил двух рыцарей с совершенно незнакомыми мне именами, за что заслужил аплодисменты публики и привел в неописуемый восторг все свое семейство, но дальше выступать не стал. Через некоторое время я отметила, что у черного рыцаря имеется достойный соперник – рыцарь белый. В белых эмалевых доспехах, с плюмажем на шлеме из белых перьев какой-то невиданной птицы, на белом скакуне он был полной противоположностью принцу-дракону во всем, кроме воинского уменья. Его соперники валились в пыль, пожалуй, даже эффектней, чем у принца. Я несколько раз пропускала его представление, поскольку его имя мне было не знакомо. Наконец, когда я совсем было отчаялась разобраться сама, я обратилась за помощью к отцу. -Как зовут белого рыцаря? Никак не могу разобрать откуда он. Отец оторвался от поля и сказал. -Это королевский гвардеец, сир Эртур Дейн. Он из Звездопада, это в Дорне. Его еще называют Меч Зари. Ах, вот оно что. Не даром Семеро рыцарей Белой Гвардии короля были самыми лучшими и доблестными бойцами Вестероса. Я знала имя нынешнего лорда-командующего, сира Герольда Хайтауэра и сира Барристана Селми, поскольку они участвовали в войне Девятигрошовых королей, но про сира Эртура я слышала впервые. Пока я расспрашивала про сира Эртура, принц Рейгар успел выбить из седла кого-то из братьев лорда Тайвина. - Король, несомненно, будет в восторге от турнира, – уловила я в шуме трибуны чей-то мужской голос: - Когда еще увидишь, как твой сын так доблестно валяет Ланнистеров по земле... Когда солнце добралось до зенита и все вокруг раскалилось, а глаза нестерпимо слезились от пыли и бликующих в ярком свете доспехов, а я уже перестала следить за именами и титулами, глашатый объявил перерыв. Мы с отцом поднялись со своих мест, разминая затекшие ноги. - Хочешь пойти к рыбнику? – обратился ко мне отец: Турнир продолжат, только когда жара спадет, у тебя будет время отдохнуть. Я помотала головой. - Учти, день будет долгий. Еще будет много схваток на звание победителя. Потом, вечером в Утесе Кастерли дают пир для всех знаменосцев Ланнистеров, а, как стемнеет, на поле будет представление, лорд Тайвин пригласил труппу глотателей огня из Лисса. А завтра прямо с утра – состязание лучников и общая схватка. Ты выдержишь? Я с готовностью кивнула. Выдержу. Пусть даже в конце турнира меня придется вносить в повозку на руках. Отец с сомнением покачал головой, подал мне руку, и мы пошли искать брата, чтобы пойти на ярмарку, которая втиснулась между турнирным полем, палатками участников, отвесными скалами бухты и городской стеной.