ОБРЕЧЕННЫЕ ЖЕЛАНИЯМИ

Брат нашелся на краю поля среди шатров в толпе сквайров. Идти с нами на ярмарку он отказался, поскольку уже договорился с новыми друзьями идти купаться в море прямо у подножья Утеса Кастерли. Я бы тоже с удовольствием окунулась, под туго зашнурованном платьем все тело была липким, а на руках и лице ощущалась пыль, скрипевшая на зубах. Я никогда не плавала в море, но мама рассказывала, что в соленой воде плавать проще. ...Прошлым летом, в самую жаркую пору мы каждый вечер с мамой и ее служанками ходили купаться на большой пруд на окраине деревни. Пруд по берегам зарос камышом, а на поверхности черной воды плавали круглые листья и белые цветы водяных лилий. Над осокой кружились огромные стрекозы с синими прозрачными крыльями.Я ловила их и приносила брату, тогда еще совсем маленькому, и мы смотрели сквозь крылья, словно через витражи… На высоком берегу пруда росла старая ветла. На ее нижнем суку над водой была привязана веревка с палкой. Можно было, схватившись за нее, спрыгнуть с берега, на излете отпустить и шлепнуться с высоты в воду. Брат не дотягивался до перекладины и очень злился. Он очень смешно раздевался: вытаскивал одну ногу, выворачивая штанину наизнанку, наступал на нее и дрыгал второй ногой до тех пор, пока штаны сами не сваливались на землю. Однажды мы застукали у зарослей камыша деревенских парней, которые, спрятавшись, подсматривали за купающимися девушками. Мама строго отчитала парней, а они, понурившись, стояли перед ней, смущенно переминаясь с ноги на ногу. После этого, всю обратную дорогу мама задорно пела «Шесть дев в пруду искристом», мы с братом старательно подпевали, а синие стрекозы кружились над нами. Их в народе еще называют дракончиками… Но, к сожалению, искупаться в море мне вряд ли удастся. Благородной девице не пристало светить исподней сорочкой на весь Ланниспорт. Моя септа совсем недолго занималась моим воспитанием, но, первым делом, она объяснила то, что не подобает делать девушке из приличной семьи. Не подобало почти все. Любимая фраза септы была: «это — не прилично для молодой девушки. Девушек, которые делают такое, никто не возьмет замуж». Септа так часто повторяла эту фразу, что начала подбешивать отца, хотя он и старался сохранять учтивость. Мы уже поравнялись с первыми палатками торговцев, и я забыла о купании. Я еще никогда не видела такого богатства, наше поселение часто посещали торговцы, но ничего и близко подобного по разнообразию мне видеть не случалось. Похоже, что все купцы не только Вестероса, но и Эссоса решили приехать в Ланниспорт со своим товаром. Крайние к турнирным шатрам палатки принадлежали оружейникам, здесь лязгало железо, пахло маслом и лошадьми, которых продавали неподалеку. Около телег и прилавков с амуницией толпились мужчины — рыцари, оруженосцы, богато одетые господа, просто зеваки. Я любила разглядывать оружие, мне нравилась его зловещая смертоносная красота, но это было территория мужчин, молодой девушке, даже с отцом, находиться здесь не пристало. Ведь, «девушек, которые делают такое, никто не возьмет замуж». Дальше торговали пирогами, горшками, корзинами, сыромятными кожами, сбруей, медной посудой, вяленой рыбой, живыми курами, сушеными змеями, лошадьми, глиняными свистульками, мехами, вином и великим множеством другого товара. Сновали водоносы, гадалки в пестрых одеждах, сидели писцы. Кукольники давали какое-то представление, из толпы зрителей слышались взрывы хохота. Народу было — не протолкнуться. Сверху толпы стоял чад от жарящихся над углями на железных прутах колбасок. К колбаскам наливали эль. -Хочешь? - спросил меня отец. Мой рот наполнился слюной, а живот радостно заурчал. Утренняя трапеза, хоть и плотная, осталась в далеком прошлом. Но с колбасок тек жир, и я боялась испортить платье. Так придется ходить весь день с жирным пятном на пузе. А если напиться эля, то, мало того, что развезет на жаре, но и потребуется срочно решать уже более сложную проблему, которая слабо, но неуклонно начинала маячить в ближайшем будущем. Я проглотила слюну и отказалась. Отец купил колбаску и как-то ловко, в два укуса, ее прикончил, не уронив ни капли сока, запив рогом эля. Оказывается, можно было и так. Ладно, потерплю до вечера и наемся на пиру. Там уже точно будет что-то повкуснее жареных колбасок. Этих жирных, сочных колбасок с румяной хрустящей корочкой..., я опять сглотнула. Мое внимание привлек соседний торговец. На его прилавке были разные сладости, сушеные фрукты, пряные соленые орехи и леденцы на палочке в виде петухов. …Когда мне было лет шесть, умер старый лорд Титос, и знаменосцы Ланнистеров съезжались присягнуть новому господину. Отец с мамой на целую луну уезжали в Ланниспорт, оставив на мое попечение брата, которому было меньше, чем малышу сейчас. Стояло жаркое лето, и каждую ночь приходила гроза. Брат, очень боявшийся грома, в первую же ночь пробрался в мою комнату и забрался ко мне под одеяло. Он дрожал и скулил, словно щенок, и мне пришлось обнимать его и рассказывать истории, пока он не уснет. Через какое-то время ночные грозы кончились, но брату очень понравилось спать со мной. Я не выгоняла его, хотя он требовал историй и ужасно пихался во сне, и к утру я висела на самом краю постели. Родители вернулись и привезли подарки. Среди гостинцев были и леденцы. Мне достался желтый со вкусом лимона, а брату-красный. Вкус его остался мне неизвестным: пока я наслаждалась, смакуя и нежно облизывая петушка, брат сгрыз своего в несколько укусов и принялся смотреть на меня голодными глазами. Я сжалилась над ним и дала облизать свой леденец, строго-настрого запретив откусывать. Так мы и облизывали петушка по очереди, пока тот не закончился. Под конец брат ухитрился все-таки откусить истаявший хвост, и на мой возмущенный протест долго оправдывался, что тот отвалился сам, а он его лишь успел поймать на лету. Я обиженно отняла леденец, но долизывать там мало, что оставалось. Узнав об этом, мама велела замковому плотнику вырезать разъемную форму из дерева и, когда выдавалось свободное время, варила леденцы из сиропа сладкого клена. Петушки из грубо сделанной формы по виду больше напоминали львоящеров, но на вкусе это не отражалось. Надо будет по приезду найти эту форму. Если только ее не пустили зимой на дрова... Брата обнаружили в моей постели через несколько дней после приезда. Отец был разъярен, что его сын боится какой-то грозы и прячется «под бабьей юбкой», и собственноручно его выпорол, не смотря на мамины протесты и уговоры. Чтобы решить эту проблему, несколько недель мейстер каждый вечер давал брату какой-то отвар, чтобы спать крепко и спокойно. Малыш всегда безмятежно засыпал сразу, как только голова его касалась подушки. Тогда его не мучили ночные кошмары… Леденец был, конечно, хорош, но совершенно не годился на роль ОСОБЕННОГО ПОДАРКА. Я критично оглядела соседний прилавок торговца игрушками: глиняные свистульки, грубо вырезанные из дерева рыцари, лошадки, похожие, скорее, на свиней. Мой Воин из тряпок с гривой и хвостом из пакли был бы жемчужиной среди этого барахла. Все не то. Мы постепенно приближались к дорогой части ярмарки. Здесь народу было поменьше, публика побогаче. У изящного столика с украшениями стояли здоровенные стражники. Их хозяин, поймав мой взгляд, улыбнулся нам и сделал приглашающий жест. - Не желает ли мой лорд купить бусы для своей прекрасной юной супруги? Отец усмехнулся. - Это моя дочь, глупец. Рядом разложил свой товар торговец тканями. Я подошла поближе и оцепенела от восторга. - Что желаешь, красавица? Цветные шелка из Дорна, кружево из Мира, тонкий белый лен из Норвоса для сорочек, парча с серебряной нитью из Лиса… Эх, мне бы этот прилавок до турнира. Можно было бы сшить легкое шелковое платье цвета золотистого песка, сейчас бы мне не было так жарко под всеми шнуровками и слоями нижних юбок. А на вечер взять узорную шаль из бархата с шелковыми кистями, вон ту, которая висит расправленная на изящной деревянной решетке. Я благоговейно прикоснулась к рулону белой кружевной тесьмы. Ровные ряды узелков, сплетенных чьей-то умелой рукой, образовывали ощутимые рубчики. В особо лютые морозы окна в замке украшались подобными узорами. Даже простое льняное платье, расшитое таким кружевом, будет достойно самой королевы. - А... сколько это стоит? - я подозревала, что такая красота должна стоить немало, но ответ торговца заставил меня отдернуть руку. - Вот это? Оно самое простое. Всего десять оленей за фут, ради твоих глаз, красавица! Будешь брать много — уступлю. Я хорошо считала, долгие зимние вечера с мейстером давали о себе знать. И я умела шить и представляла, сколько будет стоить украсить хотя бы горловину. - Я должна подумать — пролепетала я, отступая. - Подумай, красавица, но недолго. Турнир завтра закончится, а меня ждут модницы Королевской Гавани, Волантиса и Лиса. Не пожалей потом. Он мог и не предупреждать. Я уже начала жалеть, не отойдя от его прилавка и двух шагов, поскольку эта красота была не по мне. Если бы я выходила замуж, можно было бы спросить отца, по крайней мере, был бы повод. Хотя объяснить ему, почему какая-то лента для платья, пусть и необыкновенной красоты, может стоить целый кошель серебра, было бы невозможно. И вряд ли тот жених, на которого я могла рассчитывать, оценил бы такие траты. Еще ошеломленная, я попала в плен его соседа. Причудливые скляночки, пузырьки, хрустальные флакончики с затейливыми золочеными крышечками. -Ароматы, эссенции, душистые масла! Товар прямиком из Лиса! Лишь капля на коже и пахнешь, как нежная роза! Торговец не был хорошим стихоплетом. Для рифмы в конце просилось - «рожа». Кажется, шутки отца не прошли для меня даром... Я мысленно одернула себя: «девушек, которые говорят такое, никто не возьмет замуж». Я послушно нюхала пузырьки, которые подсовывал мне торговец. Пахло то горьким миндалем, то лимоном, то нежной розой, то чем-то тяжелым и сладким, то свежим, как скошенная трава. Очень скоро нос отказался мне служить, запахи сливались в одно целое, чарующее, но неотличимое, и вдруг… Я почувствовала, как сердце пропустило удар, и задержала руку торговца, который уже собрался закрыть очередной пузырек. Он сразу почувствовал мой интерес и начал расхваливать свой товар. - Редкая горная лаванда. Уникальный аромат из Цитадели. Только один флакон, и больше не будет до конца лета. Пять оленей. Я знала этот запах. Пузырек был, правда, уже пуст, но, когда мне становилось совсем тоскливо и тошно, я доставала его из шкатулки, оставшейся от мамы, открывала крышку и дышала слабым запахом, который напоминал о ней. Огромное поле темно-синей дикой лаванды занимало весь склон холма около их замка. Цветки-метелочки были мелкие, но обладали особо сильным запахом. Все дети и те, кто не был занят на полевых работах, в сезон собирали сотни пучков и сушили их в теньке, подвешивая в сараях и под навесами. К маминому отцу регулярно приезжали скупщики из Цитадели, лаванда обладала какими-то уникальными свойствами и ценилась довольно высоко. Все вещи в сундуках мамы были проложены такими пучками, сейчас уже полуистлевшими и потерявшими запах, но у меня не поднималась рука выбросить их. Около нашего замка лаванда не росла. Я обернулась, ища глазами отца. Еще ни разу мне не приходилось просить купить мне что-то непрактично-женское, бесполезное, нерациональное. Что ж тут все так дорого! Я искала аргументы для уговоров и не находила. Я не хотела напоминать о маме и только расстраивать его. Но к моему удивлению, заметив мой отчаянный взгляд, отец подошел и, не спрашивая зачем, купил мне заветный флакончик, быстро сбив цену почти вдвое. Я завернула флакон в платок и спрятала в потайной карман платья. Отец протянул мне несколько монет - На, положи к себе, может что-то захочешь купить, когда меня не будет рядом. Я чувствовала себя богатой, если уж не как Ланнистеры, то вполне сравнимо. Флакончик оттягивал карман и делал меня абсолютно счастливой. Оставалось купить лишь особенный подарок для малыша. - Ба! Глазам своим не верю! – высокий господин в багряном с золотой каймой камчатном дублете приближался к нам. Его густые золотые волосы, небрежно собранные на затылке, напоминали львиную гриву. - Мой лорд, - отец хотел поклониться, но господин не дал ему, приобняв за плечи. - Ладно-ладно, я пока еще не твой лорд, хвала Семерым. Сколько ж лет прошло? Десять? Или больше? - Девять, сир, - я чувствовала, что отцу неловко, но приятно. - Точно. Как время летит… Господин перевел взгляд на меня, и я успела разглядеть в его зеленых глазах золотые искорки под цвет волосам перед тем, как опустить взор, что больше подобало благовоспитанной девушке. -А кто эта юная леди? – я слышала, что золотоволосый улыбается. - Это моя дочь, сир - я хотела присесть в поклоне, но не успела: золотоволосый сгреб меня в охапку и смачно расцеловал в обе щеки. Мне показалось, что его объятья были более тесные, чем можно было бы ожидать из соображений приличия. Он него пахло сладким вином, чуть-чуть потом, лошадью, а от золотых волос, щекотавших мое лицо, - ароматом каких-то незнакомых горьких трав и пряностей. Запах воина и знатного лорда. И мужчины, о котором можно мечтать. - Я так и подумал. – золотоволосый крепко держал меня за плечи и нарочито поворачивал, изображая, что рассматривает меня. Я почувствовала, что лицо мое заливает краска, разозлилась и, вздернув подбородок, взглянула прямо в зеленые с золотыми искрами глаза. Мне показалось, что моя дерзость пришлась ему по нраву, и он замер, не отпуская рук. Несколько мгновений мы стояли, неприлично уставившись глаза в глаза, пока я не опомнилась и не опустила взгляд. Золотоволосый с неохотой отпустил меня и повернулся к отцу: - Лицо совершенно то же, что я помню, когда ты привез свою жену представить нам. Такая же красавица, повезло тебе тогда. Супруга тоже здесь? Я почувствовала, как отец напрягся, но голос его прозвучал бесстрастно. - Она скончалась, сир…, в начале зимы. - Не знал. Жаль. – сказал золотоволосый, но особой скорби в его голосе я не заметила. Возникла неловкая пауза, золотоволосый нарушил ее. - Слушай, а не твой ли парень выступал сегодня на состязании оруженосцев? Я еще удивился, услышав знакомое имя… - Это мой старший сын, сир, - в голосе отца слышалась гордость. - Могучий парнишка. Скажи мастеру-над-оружием, чтобы чаще гонял его с копьем. Рыцарь должен уметь на всем скаку попадать сопернику прямо в лоб, - господин хохотнул и хлопнул отца по плечу: - Через пару лет возьмем его на Утес оруженосцем, станет доблестным рыцарем, проку от него будет больше, чем от некоторых… Хотя мне с Герионом тоже пришлось поваляться в пыли сегодня. Надо же, уступить такому молокососу! Позор! Ну, он хотя бы будущий король, не так обидно проиграть. Но скоро нам с тобой только и останется сидеть у теплого очага и вспоминать былые подвиги на Ступенях… Помнишь тот бой, когда после смерти дяди нами командовал Красный Лев? - Да, сир. Вы доблестно сражались тогда, хотя были совсем мальчишкой. - Да, уж, я был тогда немногим старше твоего парня. Мы все были молоды и, конечно, считали себя бессмертными. И Воин отнесся к нам благосклонно. Я в боевой горячке даже не запомнил, как зарубил тогда троих мятежников. Илина, еще помнится, тогда чуть не пришиб тот расфуфыренный тирошиец, но ты был вылитый грозный великан со своей дубиной... - Обломком булавы, сир…Она сломалась после этого удара в самый разгар боя. Позвольте мне спросить, сир – отец учтиво перебил ностальгический поток воспоминаний. - Говори, - благодушно махнул рукой золотоволосый. - Я слышал, Илин..., - отец поправился: - сир Илин теперь командует гвардией лорда Тайвина в Королевской Гавани. Ваш брат здесь, гвардия Десницы тоже, я бы хотел разыскать его, сир. – отец усмехнулся: - Напомнить обещание. Когда я женился, он все грозился выучить хотя бы моих сыновей сражаться, как настоящие рыцари… Мне кажется, это время пришло, сир. Отец еще не закончил, но я вдруг почувствовала, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Я взглянула на золотоволосого. Он как-то странно, с сожалением смотрел на отца и жевал губами, как будто слова пытались, но не могли выйти из его рта… - Плохо жить на отшибе, никто ни про тебя ничего не знает, ни ты…, - если это была попытка пошутить, то прозвучала она жалко. Золотоволосый положил руку на плечо отцу и стал медленно говорить, подбирая слова: - Сир Илин здесь, в Утесе Кастерли… Он больше не командует гвардией Десницы…, - золотоволосый замолчал, и я почувствовала, как холодок ужаса пробежал вниз по моему позвоночнику, заставив меня вздрогнуть: - по приказу короля ему вырвали язык… - За что? – и так хриплый голос отца сорвался на какой-то сип. Он даже не прибавил «сир», и вопрос прозвучал вызывающе. - За дерзкие слова о короле. – очень тихо и серьезно сказал золотоволосый: - Лорду Тайвину с трудом удалось сохранить его жизнь, король был в большом гневе. Как ты понимаешь, после такого сир Илин избегает показываться ему на глаза. Поэтому на турнире ты его не найдешь. Если хочешь повидаться – иди на Утес. Но учти, он уже не тот веселый парень, которого ты знал шестнадцать лет назад. Отец потрясенно молчал. Золотоволосый сочувственно похлопал его по плечу и ободряюще кивнул. - Прости за такую новость. Еще увидимся. - и слабо улыбнулся мне - До встречи, миледи. Мне все-таки удалось на прощанье присесть в поклоне. Золотоволосый ушел прямо через толпу, которая расступалась перед ним, освобождая дорогу брату хозяина турнира. Да самого турнирного поля отец не проронил ни слова. Брат отказался сидеть с нами на трибуне. Он с новыми друзьями остался на краю поля, около шатров, где оруженосцы готовили своих рыцарей к состязанию. Там всегда был шанс, что понадобится помощь с доспехами, оружием или конями. Но, даже просто возможность увидеть лица рыцарей вблизи, услышать их голоса, а, если повезет, и коснуться, не шла ни в какое сравнение с положением зрителей на самой дорогой трибуне с бархатными подушками и сладким ледяным вином. Мы пришли одними из последних. Но не успели мы с отцом занять свои места, как к нам подошел распорядитель, поклонился и ошарашил фразой: - Милорд, Десница приглашает вас с дочерью на королевскую трибуну. Мы переглянулись с отцом и встали, собираясь последовать за распорядителем. Напоследок я успела заметить потрясенные лица девиц-хорьков. Кажется, они даже забыли закрыть рты.