ОБРЕЧЕННЫЕ ЖЕЛАНИЯМИ

Чувство было странное. С одной стороны, была гордость и восторг, королевская трибуна – это вам не жук чихнул в тарелку, но с другой - был страх. Я чувствовала напряжение в руке отца, стиснувшей мою. Он шел на встречу с человеком, по приказу которого искалечили его друга, а я… я шла на встречу с человеком, который уничтожил моих близких. Интересно, вспомнит ли лорд Тайвин четырех юношей, похожих на меня, с белым голубем на щите, которые сражались вместе с Красным Львом против него шестнадцать лет назад? Вряд ли. В бою лицо закрыто шлемом, а, чтобы рассмотреть герб противника, нужно сойтись с ним врукопашную. А лорда, который сидел передо мной на обитой красным бархатом сидении невозможно было представить в рукопашной: в грязи, поту, брызгах чужой и своей крови. Высокий даже сидя, статный с властным лицом он был словно создан для парадных доспехов и военных советов в шелковых палатках с развевающимися штандартами. Он не будет биться в первом ряду с боевым топором или мечом. Он будет стоять на высоком холме, командуя и наблюдая, как внизу с воплями умирают люди, а оруженосцы на взмыленных конях с окровавленными удилами будут разносить его приказы. У лорда были уже знакомые львиные зеленые с искорками глаза, но взгляд был холодный и, пожалуй, недовольный. Золотые волосы уже начинали отступать с высокого лба, образуя мыс. Рядом с Десницей сидели его дети – сын и дочь лет десяти. Я слышала, что они близнецы, но, все равно, поразилась их сходству. Девочка была в золотистом платье, по роскоши отделки превосходящем большинство нарядов взрослых знатных дам на этой трибуне. Зная теперь цену мирийских кружев, я могла оценить, что это платье стоило не многим дешевле золоченых доспехов ее брата. Легендарное золото Ланнистеров. Справа от лорда Тайвина и его детей, среди других господ сидела пышная блондинка, уже знакомый золотоволосый господин и еще двое мужчин с тем же цветом волос. Львиное семейство. Сын Десницы равнодушно кивнул нам в знак приветствия и обратил взгляд обратно на ристалище, но девочка одарила нас настолько презрительным и надменным для малолетки взором, что мне захотелось показать мерзавке язык... Думаю, маму такое мое поведение огорчило бы, и я, хоть и с трудом, сдержалась. И вообще, еще было свежо воспоминание, как властьимущие наказывают за дерзость... Видимо, и богам было не чуждо это чувство гнева за непокорность. Как же тогда можно объяснить, что в таком гордом, благородном и породистом семействе рождается уродец, сын этого властного лорда, брат этого красивого мальчика с задатками великого рыцаря и девочки -явно одной из будущих первых надменных красавиц Семи Королевств. И с какой ненавистью все они должны глядеть на убогое существо, которое пришло в этот мир, чтобы низвести их род до уровня простых смертных. Хорошо, что этой девочке не придется присягать на верность, когда она вырастет. Она выйдет замуж куда-нибудь в дальний замок, и другие будут терпеть ее характер. Я им уже заранее сочувствовала. Золотоволосый мальчик- будущий лорд Утеса Кастерли, казался более покладистым, хотя, то ли еще будет, когда он вырастет... Слева от Ланнистеров пустовало роскошное деревянное кресло с резной высокой спинкой и несколько затянутых красным бархатом скамей с пухлыми подушками. Королевские гости еще не вернулись с перерыва. Я подумала, что это, без сомнения, к лучшему. Отец никогда не отличался смирением и рассудительностью. После сегодняшней новости, пожалуй, чем дальше он будет от короля, тем спокойнее. Мои размышления прервал знакомый золотоволосый господин, который подошел, когда мы заняли места внизу трибуны. Проходя мимо меня, он склонился и быстро заговорщицки прошептал: - Ну, как вам здесь? Я заслужил ваш первый танец на большом пиру по окончании турнира, юная леди? «Танец?!!!» – я ужаснулась. Ни отцу, ни септе, ни, тем более, мне даже в голову не пришло, что турнир – это не только состязание мужчин. С нарядами я разобралась, но танцы…, Седьмое Пекло, об этом я не подумала... Хорошо, что золотоволосый уже отошел, и искать учтивый ответ не пришлось. Я довольно смутно, еще от мамы, представляла фигуры и помнила их порядок во многих танцах. Но знать фигуры и уметь танцевать – это не одно и то же. После мамы меня больше никто не учил этому. Я представила свой грядущий позор и мысленно застонала. Что же мне делать?! Нужно будет сказаться… кем – усталой, больной, хромой, одноногой? Но только не неумеющей танцевать... Мама как-то рассказывала нам о страшных бедствиях, когда среди ясного погожего дня из моря внезапно вставали волны чудовищной высоты и в несколько ударов сердца сметали цветущие города и целые государства со всеми жителями. Я посмотрела на небо – день стоял ясный и погожий, море в двух шагах…, почему бы и нет? До танцев в этом случае вряд ли дойдет дело… Мысль была ободряющей. Септа учила меня, кому из Семерых нужно молится в каких случаях: Матери – за благополучие и здоровье всех родных, Деве – за охрану моего целомудрия и чистоты до брака, Старице – за ниспослание успехов в науках… А кого из богов нужно просить о наводнении? Я знала о далеких Железных Островах, где люди молятся Утонувшему Богу. Вот он бы мне пригодился, но услышит ли он мои молитвы? Мы же сейчас прямо на берегу Закатного моря, но, с другой стороны, он меня совсем не знает… Я представила, как за Утесом Кастерли, выше его замковых башен встает прозрачный зеленый вал воды, который неотвратимо идет к берегу... Как он накрывает турнирное поле, смывает ярмарочные палатки, шатры, трибуны, как барахтаются в воде и кричат люди и лошади, идут на дно женщины и дети… Нет. Такой способ не подходит. Негоже губить столько живых существ, чтобы спасти от позора одну девицу, которая торчала в кузне и на кухне, вместо того, чтобы учиться изящно танцевать, как подобает знатной леди... …Я умела много другого, совершенно бесполезного сейчас: вести хозяйство большого замка, управлять слугами, шить, устроить большой обед, а многое - готовить сама: от пирога с репой до яблочного вина. Много знала о лошадях, хотя ездить верхом толком не умела. Ладила со злобными отцовскими гончими и знала о повадках лесного зверья. Представляла разницу ковки квохорских и норвосских клинков и преимущества фальшиона перед обоюдоострыми мечами. Зима было длинной, круг общения в заметенным ледяном замке ограничивался челядью. А на кухне и в кузне всегда горел огонь, было тепло и кипела веселая работа. Я любила сидеть на бочке в сторонке от горнила и наблюдать как из огня достают заготовку, светящуюся красным, как начинается звонкая песня молота и наковальни, как блестят и играют мышцы голого по пояс молотобойца. Подмастерьем кузнеца был его сын – высокий и сильный, но слабоумный парень. Как он погиб, мне вспоминать не хотелось… От нашего мейстера мне достались умения, странные для девушки моего положения - читать, писать и считать, вправлять кости, драть зубы, зашивать раны и даже составлять сборы лечебных трав, чтобы готовить из них настои и мази. В покоях мейстера наверху было холоднее всего, везде был помет от воронов, облюбовавших балки, но очень интересно. Мейстер шутил, что из меня вышла бы неплохая деревенская знахарка. Один раз, уже по весне, он даже предпринял попытку научить меня принимать теленка. За этим занятиям нас и застал отец... Корова с перепугу сразу отелилась, мейстер отделался подбитым глазом, а мое ухо несколько дней было в два раза больше другого. В тот же день в Ланниспорт вороном было отправлено письмо с просьбой прислать в наш замок септу… Оставалась нога. Я окинула взглядом окрест. Трибуна была высокая и лестницы вполне подходили для моей затеи. Пока я осматривалась, мое внимание привлекла пара, которая сидела прямо около загородки, отделяющей трибуну от поля. Пожилая женщина лет сорока, с седыми волосами, но королевской осанкой, подчеркивающей высокую грудь и по-девичьи тонкую талию, затянутую в черные шелка, и темноволосая девчушка в платье цвета спелой сливы. Покрой легких шелков неуловимо отличались от остальных на этой трибуне, но был столь же изысканным и дорогим. Я с любопытством разглядывала их, прикидывая, откуда они могли прибыть. Наверное, с юга. Неужели, это дорнийцы? Спросить, что ли, у отца... Девочка в сливовом платье, видимо, почувствовав мой взгляд, обернулась, и я с изумлением заметила, что глаза у нее такого же цвета, как и платье. Я поспешно уставилась на поле, и взглядами с незнакомкой мы не встретились. Я мысленно обозвала себя деревенской дурой, которая, открыв рот, глазеет на чужие наряды. Турнир все никак не мог начаться после перерыва. Король не появлялся на трибуне, лорд Тайвин сидел внешне спокойный, такой же горделивый и величавый. По трибуне сновали слуги, предлагающие зрителям вино, пирожные, воду со льдом, лимоном и мятой. Отец взял себе вина, а я - маленькую корзиночку с первой земляникой. Вовремя вспомнив, что он тоже любит сладкое, я удержала слугу и взяла еще одну. Тесто было рассыпчатое, а внутри был нежный заварной крем. Было очень вкусно, а корзиночка была крохотная, если бы здесь был брат, он бы вполне мог съесть весь поднос с несколькими десятками пирожных. Вздохнув, я протянула корзиночку отцу, подергав его за рукав. Видимо, вид у меня был несчастный, поскольку, взглянув на меня, он сказал. - Ешь сама. Я уже большой для такого баловства. –затем, взглянув на меня еще раз, подозвал другого разносчика и взял еще два пирожных и воды. Жизнь была прекрасна. Сидеть на подушках было мягко, над трибуной был натянут тент, защищавший зрителей от солнца. По трибуне прошел шелест, и я увидела, как южные дамы обернулись и встали. Поднялся рядом отец, и я поняла, что на трибуну вошел король Вестероса Эйрис Второй. Хотя я тоже встала, мне ничего не было видно из-за людей, но я особо и не стремилась. Было бы неприлично залезать на сидение ногами, чтобы поглазеть на короля. Хотя, когда всем разрешили сесть, я украдкой обернулась. Король показался мне худым, бледным и изможденным. И очень старым. - Он что – седой весь? – спросила я у отца шепотом, и он, сделав страшные глаза, шикнул на меня и ответил еле слышно. - Это валирийская внешность Таргариенов – серебряные волосы и лиловые глаза, ты что – забыла? Не забыла. Просто издали эти серебряные волосы выглядели, как седые. Прямо, как у старой одноглазой Мери… Я благоразумно оставила эти мысли при себе. После перерыва личные поединки кончились. Началось состязание на звание победителя турнира. Я обратила внимание, что черный конь у принца Рейгара был другой, свежий, хотя сам всадник не подавал признаки усталости, и ни одному из его соперников не удалось выбить принца из седла. Похоже, что именно он и станет победителем. Интересно, кого он выберет Королевой Любви и Красоты? Традиционно, из учтивости, королевой выбирали жену или дочь хозяина турнира. Неужели, этой нахальной малявке в дорогущем наряде достанется еще и венок? Вот бы принц выбрал кого-то еще, да так, чтобы все упали от изумления… Пока я предавалась своим мстительным мечтам, белый рыцарь сир Эртур успел победить двух соперников подряд и стать тем, с кем принц Рейгар должен был встретиться в финальном поединке. Возникла пауза. Публика волновалась. Стоял шум и в толпе зрителей и на трибунах. Я заметила, что девушка в сливовом платье уткнулась подбородком в стиснутые на груди руки и, похоже, молилась. Интересно, за кого - за белого рыцаря или черного? Я осторожно обернулась и посмотрела на короля. К моему удивлению он совершенно не переживал, а даже наоборот, улыбался и слушал какой-то, судя по его реакции, забавный рассказ сидящего слева от него господина в богатых одеждах. Король так увлекся, что развернулся к Деснице спиной, что выглядело довольно неуважительно. Лорд Тайвин сидел прямо, с тем же невозмутимым видом. За спинкой кресла короля виднелись две высокие фигуры в белых плащах. Интересно, там есть сир Барристан? Очень хотелось бы посмотреть на него без шлема. Я уже набрала воздуху, чтобы спросить, но увидела взгляд отца и передумала. Не сейчас. Два рыцаря, белый и черный подъехали к трибуне и склонились перед королем. Начинался самый главный поединок дня. Король Эйрис благожелательно махнул рукой и крикнул. - Мы ставим на вашу победу, принц. Не разочаруйте нас! Я заметила, что белый конь уже устал и лоснится от пота. Всадники разъехались каждый на свою сторону и приготовились. Раздался звук трубы, и рыцари послали коней навстречу друг другу. Черный конь мчался явно быстрее, но белое копье ударило первым и сломалось. В тишине треск прозвучал особенно резко. В то же мгновение белый конь споткнулся, а сир Эртур как-то неловко и высоко вскинул щит. Копье принца скользнуло по нему и ударило по гребню шлема, сбив несколько белых перьев, которые облаком полетели на землю. Трибуны ахнули, девочка в сливовом платье закричала. Сир Эртур зашатался, судорожно вцепился в гриву коня и сумел усидеть в седле. Публика завопила. Сир Эртур доскакал до конца поля, развернул коня, и, даже через рев толпы, я услышала его сердитый крик. -Копье! – сквайр подбежал к нему и подал копье. Принцу Рейгару на противоположном краю менять копье не пришлось, оно осталось целым. Соперники застыли в ожидании. Зрители кричали, свистели, даже на нашей трибуне я слышала сзади крики, но боялась обернуться и что-то пропустить. Прозвучал сигнал трубы, и кони опять помчались вперед. Принц сидел прямо, был полон уверенности и целеустремленно послал коня в галоп, но сир Эртур в последнюю долю мгновения до столкновения изменил свое положение в седле, слегка повернулся и наклонился вперед. Копье принца даже не чиркнуло по его щиту, а сир Эртур попал точно в центр щита с драконом. Раздался треск, копье сломалось, а принц Рейгар вылетел из седла. Ту бурю, что началась в тот же миг, сложно описать словами. Свист, вопли восторга, женский визг. Люди орали, скакали, махали руками. На королевской трибуне было поспокойнее, в присутствии короля было как-то неразумно откровенно радоваться поражению принца Рейгара, но девчушка в сливовом платье прыгала и радостно кричала, хотя взрослая спутница пыталась ее успокоить. Моя бы септа точно сказала бы, что такое неприличное поведение хоронит всякую надежду на замужество. Белый рыцарь подъехал к королевской трибуне. Подбежали оруженосцы и помогли сиру Эртуру спешиться и снять шлем. Один из мальчишек увел коня. Белый конь храпел и ронял пену. Сир Эртур преклонил колено. Распорядитель уже нес венок победителя. - Прекрасная победа, сир Эртур! –если король и был расстроен, то сумел не показать виду. – Вы сегодня показали пример настоящей рыцарской доблести! Кто же станет вашей Королевой Любви и Красоты сегодня? Смотрите, сколько прекрасных девушек! Я замерла. Так не хотелось портить такой прекрасный момент. И сир Эртур словно услышал мои мысли. - Без сомнения, Ваша Милость! Но моя королева осталась в столице, и нет женщины в Семи королевствах, кто бы сравнился с ней в красоте и добродетели! Это был тонкий ход. Сир Эртур сразу завоевал мои симпатии. Он не только великий воин, но и очень умен. Он не оскорбил никого своим выбором, и сказал приятные для короля слова. Этими рассуждениями, похоже, я лишь пыталась найти пристойное оправдание своему совершенно детскому восторгу, что корона турнира не досталась Серсее Ланнистер. Такое чувство, бесспорно, не делало мне чести, но бороться с ним я посчитала делом бессмысленным. Но я никогда и не рассчитывала стать образцом благородства. К победителю подошел принц Рейгар. С него уже успели снять шлем и доспех. Вот его длинные волосы, собранные на затылке, действительно, были серебряными, даже с золотом, которое вспыхивало в солнечных лучах. Принц сердечно обнял сира Эртура и поздравил с победой. Это было так мило, что я расплылась в улыбке. К сиру Эртуру стали подходить с поздравлениями разные господа, но он, извинившись, покинул их и подошел к двум южным дамам. Он склонился и поцеловал руку старшей, а она обняла его и расцеловала. Девчушка с криком радости повисла у него на шее. «Так вот оно что!» - догадалась я. Наверно, это его родственницы, которые специально приехали на турнир, чтобы поддержать его, хотя он уже состоит в Белой Гвардии. Вставшие зрители загородили от меня эту приятную глазу картину. Отец тоже встал и бросив мне: - Подожди меня здесь, я быстро, - скрылся в толпе. Я немного еще посидела, собираясь с мыслями и обдумывая одну грандиозную идею, которая внезапно возникла у меня в голове. Потом поднялась и стала пробираться вниз. Я спустилась с трибуны, обошла загородку и вышла на поле. По его краям, кое-где еще оставалась трава, но в центре вдоль изгороди копытами коней земля была истерзана в пыль. То, что я искала, должно было лежать чуть в стороне, ближе к следующей трибуне. По полю уже сновали люди, но я надеялась, что мне повезет… Белое перо размером чуть больше ладони было едва заметно под слоем пыли, и я увидела его только потому, что искала. Я присела на корточки, подняла его и стряхнула. Сухая пыль слетела без следа, оставив нежный шелковистый воздушный пух. Вот оно. То, что было мне нужно. Особенный подарок. Насмешливый девичий голос сзади прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. - Ну, братец, теперь все симпатичные девицы семи королевств будут грезить о вас. Я поднялась, обернулась и замерла. Ко мне вместе с незнакомкой в сливовом платье подходил победитель турнира сир Эртур Дейн. Вблизи, без шлема он выглядел гораздо моложе, чем с трибуны, лет двадцати, может быть, чуть старше. Грудь была защищена белым эмалевым доспехом, из-за которого она казалась еще шире, плечи уже покрывал белоснежный плащ королевской гвардии, а на левом бедре была видна рукоять меча дивной красоты. Все это я успела рассмотреть, но, чтобы взглянуть рыцарю в глаза, требовалось задрать голову. Я почувствовала, как жар заливает мое лицо. Сейчас этот рыцарь решит, что я деревенская дурочка, которая ползает по турнирному полю и собирает перья, чтобы хранить их под подушкой, а по ночам обливать восторженными слезами. - Это для моего брата – поспешила оправдаться я, не смея взглянуть в лицо сиру Эртуру. Еще того не легче, представила я брата, трепетно собирающего опавшие плюмажи. -Младшего брата. – поправилась я, - Ему всего пять, и его оставили дома. Он был очень расстроен. Я обещала привезти ему с турнира что-то особенное. – я осмелилась взглянуть сиру Эртуру в глаза. Он молча и бесстрастно смотрел на меня. -Он мечтает быстрее вырасти и стать рыцарем…, - меня уже начало колотить: -… высоким, сильным и доблестным воином, таким, как сир Дункан Высокий… или вы… - закончила я дрогнувшим голосом. Улыбка появилась сначала в темно-сиреневых глазах, и только потом тронула уголки губ. Когда сир Эртур улыбнулся шире, блеснули ровные белые зубы, а на правой щеке появилась ямочка. Я перевела дыхание. Зачем Семеро даруют такое очарование мужчинам, еще и тем, которые приносят обет безбрачия? Они должны быть хорошим воинами, им нужны сильные руки и ловкое тело, а не сиреневые глаза и ямочки на щеках. Сир Эртур галантно поклонился мне. - Миледи, передайте привет и мои наилучшие пожелания вашему младшему брату. Чтобы стать рыцарем, он будет должен приложить много усердия. Но чтобы добиться чести охранять короля, нужно не просто стать выдающимся бойцом, а доказать свою верность и преданность. Соблюдать свои обеты бывает гораздо сложнее и важнее, чем одержать победу мечом или копьем. -Безмерно благодарю вас, сир, - я присела в самом изящном поклоне, который смогла изобразить. Душа моя пела. Что бы ни случилось, это останется одним из лучших воспоминаний моей жизни. Отец вернулся и нашел меня, сидящую на своем месте, с улыбкой до ушей, как у слабоумной, которую я не могла сдержать. С ним был наш старый слуга. - Он проводит тебя к рыбнику, - сказал отец. – Приведи себя в порядок. Мне нужно отлучиться по делам, я зайду за тобой, и мы пойдем вечером на ужин в Утес Кастерли. Отец был серьезный и задумчивый, но я не придала этому значения. Меня распирало от радости, и мне не хотелось размышлять о проблемах. В потайном кармане платья лежали мои сокровища – пузырек с запахом лаванды и особенный подарок для малыша - перо со шлема сира Эртура Дейна, королевского гвардейца и победителя турнира в Ланниспорте.