Экономка для лорда Грома

— Какого хрена? — Сам виноват! Распустил тут свои лапы, извращенец… Эстерхен стояла напротив промокшего парня, который являлся братом леди Грома. В руках у Фир было пустое алюминиевое белое ведро, не так давно наполненное водой до краёв предназначенное для мытья окон. Было для окон — стало для лорда! Тем более, мимо проходящая претендентка на роль экономки оценила его вид, томно вздохнув, так что Эстерхен считала, что он должен ей ещё «спасибо» сказать за повышение притягательности к своей внешности. Ведь его фиолетовые, стоящие дыбом волосы, как рог единорога, так соблазнительно теперь покоились на плечах, обрамляя острые черты лица. Конечно, она и сама чуть в обморок не плюхнулась от первой встречи с ним — перед ней был такой красавчик! Статен, высок, необычная внешность, прекрасные глаза… Только пыл восторга сменился не хилым таким удивлением, когда этот красавец, флиртуя, нагло приобнял её сбоку за талию и плавненько так опустил свою ладонь пониже. Девушка от шока только и смогла раскрыть беззвучно рот и широко распахнуть глаза; попа от такого действия со стороны парня инстинктивно сжалась. Фир была напряжена. А что Рен? Довольно улыбнулся, решив, что этой красавицей он завладеет очень быстро. Наивный. Эстерхен пискнула, когда был проделан подобный жест ещё раз, но в третье столкновение, когда Тао выскочил из-за угла, причём стало ясно, что тот только и ждал её появления, он как бы случайно коснулся её груди. И легонько так сжал. Тут уже Фир не выдержала и, думая, чем бы ударить нерадивого, вылила на него ведро мыльной воды. Счастье Рена — вода ещё не использовалась для мытья окон. Первые секунды он стоял неподвижно, не понимая, что произошло и почему вдруг похолодало, пока с его длинной чёлки по лицу тонким ручьём стекала вода с пеной. Дошло, когда Эстерхен очнулась первой от такого поворота событий, довольно ухмыльнулась и немного погодя издала злорадное тихое «хе-хе». Она думала, что тихое. А по резко перекосившему от злости лицу Рена и недобро сощуренным янтарным глазам — не очень тихо и вышло-то. — Надеюсь, Ваш пыл, милорд, остыл? — нарочито сдержанно с лёгкой доброжелательной улыбкой поинтересовалась девушка, с трудом не позволяя вырваться громкому и безудержному смеху. А в синих глазах плясали смешинки. Эстерхен прям чувствовала победу на вкус над этим нахальным парнем, последний же продолжал сверлить её недобрым взглядом, сжимая крепко ладони в кулаки. Ему в свою очередь было трудно сдержаться и не наброситься душить эту девицу, останавливали остатки совести и слова сестры, твердящей, что поднимают руку на девушек только тряпки. Настоящие мужчины выше этого. — О, безусловно, — процедил, шипя, сквозь зубы Рен, — прям полегчало, знаете ли. — Ну, я рада. А теперь извините меня, — Фир присела в шутливом книксене, расплываясь в широкой довольной улыбке, будущему лорду Грома аж захотелось прижать девушку к стене и спрятать за своей ладонью эту улыбку. Ну, или придумать ещё какой-нибудь способ, лишь бы сбить довольство у неё. Пока что, кроме как привязать к кровати или ближайшему столбу и отхлестать, ничего не приходило в голову, — меня ждут дела. Нужно ещё набрать воды, отыскать средство для мытья окон… Как-никак, поручение госпожи Джун. — Не стану задерживать Вас, — Эстерхен выпрямилась и кивнула в знак благодарности; Тао едва слышно фыркнул и приблизился к ней. — Ещё увидимся. Он круто развернулся и зашагал прочь, оставляя девушку одну. Откуда ж ему было знать, что оставшись одна, она сползёт по стенке напуганная и одновременно радостная. Фир думала, что не выдержит этого гипнотического взгляда и всё-таки поддастся его чарам, но, слава богу, пронесло. Можно было вздохнуть с облегчением и похвалить себя, что сумела ненадолго поставить молодого господина на место. Наверняка он ещё попытается приставать к ней, и сдержаться от соблазна будет ой как нелегко. Этот парень ведь такой очаровашка… — Гос-споди, — вымученно простонала Эстерхен, хлопнув себя по лбу, — этого ещё не хватало. Поднявшись на ноги, она отряхнулась, схватила в руки ведро, которое выпустила прежде, чем осесть на пол, и как ни в чём не бывало пошла обратно — воду-то набрать надо было для мытья окон в крыле, выделенном для неё. Тем более никто не станет проделывать за Фир её же работу. К счастью, с мытьём окон она управилась быстро, только во время процесса работы девушка недоумевала, почему им, будущим экономкам, нужно делать такую работу. С другой стороны — круг обязательств может быть самым обширным. А значит, нужно будет вести не только учёт по хозяйству, материальными запасами, продуктами на кухне, но и, например, знать, как обращаться с той или иной мебелью, вести уборку. Эстерхен даже задумалась: а может ну её, эту работу? Вернуться домой, выйти замуж. Как раз был один кандидат, не красавец, но при деньгах, мог обеспечить, да и уже засыпал девушку подарками, признаниями. «В конце концов, в паре всегда один любит другого сильнее, — размышления продолжались даже после мытья окон, когда Фир убирала тряпки, щётки, моющие средства и ведро в специально отведённый шкаф в небольшой кладовке. — Вон. Дедушка больше бабушку любил, чем она его, так ничего, жили, радовались. И этот парень не так уж и плох. Соглашусь, а там… Стерпится… Слюбится… Да. Пожалуй, так». Покинув кладовую, Эстерхен встретилась с одним из прислуг, который сообщил о скорой встрече с госпожой Джун и её братом, будущим Лондон за ужином. Леди решила, что девушки пока что могут находиться с ними за одним столом, ведь они не прислуги, другое дело, когда станут — наравне со всеми работниками во дворце будут потчевать на кухне. А ещё Эстерхен была в восторге от нарядов, в которые их одели перед встречей со своими хозяевами за столом. На некоторое время можно было ощутить себя королевой. «Я хочу, чтобы им всем отрубили головы!» — крикнула после переодевания её двоюродная сестра, красуясь перед зеркалом. Эстерхен и соседки по комнате лишь переглянулись и сделали вид, что не замечают фантазий Ренаты наяву. — Ужин подан, — внезапно привлёк к себе внимание дворецкий, появившись на пороге комнаты в открытых настежь дверях. Одна из соседок согласно кивнула, сказав, что скоро будут, и мужчина, поклонившись, ушёл восвояси. А Эстерхен почувствовала укол зависти: пусть всего один день, но эта соседка умела себя держать, даже с вёдрами и шваброй она не теряла своего достоинства. У неё всегда была ровная осанка, речь её была изящной, а уж что говорить об этих манерах? Эстерхен чувствовала себя невзрачной на её фоне. Вот и теперь, за столом эта девица привлекала к себе большее внимание семьи Тао, чем кто-либо из присутствующих. Она говорила мало, сдержано, по делу, её голос был спокойным, ласковым, даже распускающий руки Рен смотрел на неё с восхищением и даже уважением. Каждая девушка видела, что Гретта, так звали эту претендентку, завоевала особое отношение будущего лорда. А как он на неё смотрел! Тут завидовали все, даже Фир, которая на минутку пожелала быть в таком же внимании, но, едва заметно мотнув головой и крепко зажмурив глаза, она резко распахнула их и взглянула на бокал с вином. Рука сама потянулась к хрусталю, тонкие пальцы обхватили тонкую прозрачную ножку. Пригубив немного красного вина, Эстерхен отставила бокал в сторону, чувствуя некоторую сладость напитка на своих губах, а внутри себя — разлившееся тепло. Шумно выдохнув, девушка облизнула нижнюю губу — слишком сильно манил привкус вина. Эстерхен даже не подумала, что этот невинный жест как раз заметит милорд Рен и будет ещё долго сверлить её своим взглядом. А ему этот жест невинным не показался. Он ещё и смутился вдруг. Но к счастью, этого никто не заметил: одни девушки были во всём внимании к столу, другие беседовали между собой, как, например, Джун с Греттой. Парень отметил про себя, что в ней есть что-то необычное, таинственное, что-то привлекало его, но и в то же время отталкивало. Что именно — было невдомёк. А ведь он пытался понять это с самого утра, когда случайно встретился с ней в одной из комнат, где Гретта занималась уборкой. «Слишком идеальна, — размышлял Рен, рассматривая каждую из девушек, в ответ некоторые кокетливо улыбались, хлопая ресницами, другие спешно отводили взгляд, не то от смущения, не то от испуга, — такое разве бывает? Недостатки есть даже у меня!» «Дзинь!» — послышался вдруг громкий звон — это леди Грома легонько стукнула чайной ложечкой по бокалу с вином, призывая ко вниманию. А звон эхом отразился по столовой. Таким долгим, звонким, чистым. — Итак, девушки, — начала сразу же Джун свою речь, откинувшись на спинку стула, как только воцарилась тишина, — я не стану тянуть кота за хвост и сразу перейду к делу: пятеро покинут дворец уже сегодня. Девушки, конечно, слышали, что за неделю пройдёт отбор, и даже в первый день могут кого-то вернуть, но чтоб так сразу и тем более пятеро — этого никто не ожидал. Рена такое известие тоже немало ошарашило. «Сестра, не слишком ли строго?» — хотел парень у неё спросить, но, заметив уверенность в зелёных глазах, решил, что лучше не станет лезть, тем более, он как никто знал: если старшая Тао решилась на что-то, то её уже не остановишь. Рен внимательно следил за каждым движением родственницы. Тонкий указательный палец показал на рыженькую, светловолосую, трёх брюнеток, а затем рука Джун опустилась на колено. — Вы не справились. Думаю, нет нужды озвучивать ваши ошибки, сами знаете, — девушки не смели возразить строгому и спокойному голосу леди, боялись даже поднять глаза и хоть пальцем пошевелить. — Ужин окончен. Вы собираете вещи, а другим я желаю приятных сновидений, — на этих словах девушка поднялась со стула и гордо покинула столовую, следом за ней и Рен, ему нужно было кое-что обдумать. Не спеша разошлись и девушки. Те, кого отправили домой, были слишком подавлены, слышались из комнат рыдания, когда они собирали вещи. Всё же никто не думал, что всё будет так, хотя предупреждала прислуга, что леди Грома — она такая. Милосердна и строга. Теперь эта же прислуга успокаивала девушек, помогая искать положительные стороны, например, они были здесь, во дворце у самих Тао, повелителей Грома. В конце концов, это не каждому дано попасть сюда. Этим и успокаивали себя некоторые. После следовало короткое прощание — карета была подана, кучер в ожидании девиц мял в руках поводья, лошади были готовы отправиться в ночное путешествие. Эстерхен быстро распрощалась с девушками, пожелав им удачи, и вернулась в комнату, зная, что сна толком сегодня у неё не будет. И не только с ней так, девушка была уверенна, что половина оставшихся претенденток тоже проведут ночь неспокойно.

***

Время было около полудня, Фир сидела небольшом помещении, где стояли высокие шкафы, один стол и стул. Здесь было довольно прохладно, поэтому девушка радовалась, завидев пуховый серый платок, небрежно брошенный на спинку стула. Она сразу же накинула его на свои плечи и не без любопытства стала осматривать бумаги, какие-то картонные журналы и старые книги. Ещё Эстерхен себя похвалила, что в потайном кармане юбки среди складок был небольшой карманчик, а в нём — спички, которыми она разожгла фитиль одной-единственной скрюченной свечи, стоявшей на когда-то белом блюде. Оно было под слоем пыли и чёрным, будто от копоти. Свеча горела на удивление ярко, поэтому девушка видела буквы и цифры в какой-то сшитой папке. Присмотревшись внимательнее, она хлопнула себя по лбу, поняв, что перед ней учёт по хозяйству на складе продуктов. Всё было расписано с точностью. «Вот она! Работа экономки!» — ликовала Эстерхен, осторожно листая страницы. Оформлялось всё, очевидно, от руки, и девушка опять позавидовала — почерк был аккуратным красивым, но потом, где-то в середине, он резко изменился: стал мелким, неразборчивым. Фир чуть ли носом уткнулась в бумаги, чтобы разобрать, что же перед написано. — Либо тот, кто писал всё, обленился, либо это вообще другой человек с таким ужасным почерком! — невольно фыркнула, привлекая к себе внимание проходящего мимо комнаты человека. — Чёрт-те что, на попе бантик! — случайный слушать издал лёгкий смешок, который поспешил в себе подавить и осторожно заглянул в щель приоткрытой двери, пока претендентка на роль экономки сопела и фырчала над писаниной. — Ну куда это годится? Вот что это слово? Крючки какие-то… Ладно, а если логически попытаться судить, то это, вроде как… — слушатель мог поклясться, что слышал, как в светлой головушке со скрипом сдвинулись шестерёнки. — «Тонна»! — вдруг озарило девушку. — Это «тонна»! Сколько-сколько мяса?.. — А что ты хотела? — А-а-а! — Эстерхен, увлёкшись, даже не заметила, как слушатель зашёл в комнатку, где она была, она жутко испугалась, вжавшись в спинку стула, а тот в свою очередь, не ожидая резкого движения девушки, опрокинулся вместе с ней. Фир жалобно застонала, попеременно шипя — спине и голове было больно в особенности. — Ты в порядке? — прохладная ладонь легла на её тёплый лоб, и девушка наконец распахнула глаза. На коленях, склонившись над ней, находился милорд Рен, его лицо было обеспокоенным, а глаза судорожно метались то по её фигуре, то по её скривлённому от боли лицу. — Более чем, — промямлила Эстерхен, выдыхая. Парень на это покачал головой и осторожно подхватил её одной рукой под головой, стараясь не причинять боль, а другая рука протиснулась между спинкой стула и лопатками. «Вот же влип», — подумал он про себя, вспоминая своё утро, когда одна из девиц нарочно плюхнулась в обморок, и он поспешил на помощь. Если б знал, что это обман, так и оставил бы лежать, но нет, Рен увидел, что девушка в беде, а отец, дядя, Джун всегда вбивали в голову, что без внимания такое нельзя оставлять. Как итог: девица потом не хотела отцепляться от его шеи. Полдня строила из себя больную. Поэтому Тао думал, что и эта начнёт так же, и не важно, что домогаясь, был облит ею же водой для мытья окон, но был удивлён, когда Эстерхен, несмотря на болевые ощущения в теле после падения, аккуратненько так стала его отодвигать от себя, когда он облокотил её о стенку шкафа. — Я не кусаюсь, — заверил Рен, на что Эстерхен сощурила недобро глаза и протянула задумчиво «хм». — Может, и не кусаетесь, но приставать — по Вашей части, — сделав секундную паузу, девушка добила милорда, — извращенец. — И почему я — извращенец?! — брови парня нахмурились и сошлись в переносице. А сколько в голосе было недовольства! — Ну, не я же девушек в постель затаскиваю, — говорила Эстерхен, чувствуя, как краснеет. Для неё такая тема была всегда смущающей, было трудно не краснеть от таких слов, как и теперь. Лицо всё полыхало огнём. Рен же усмехнулся, завидев румянец на щеках и какое-то отчаяние в небесных глазах. Он мог предположить, что такие разговоры её стесняют, и сейчас в этой светлой голове мелькают тысяча и одна мысль, как избежать его и их беседы. — А я сморю, ты забыла, с кем разговариваешь, — наглая улыбка появилась на губах, — это раз, — Эстерхен вздрогнула, сперва испугавшись, а затем фыркнула, сложила руки на груди и отвернула голову в сторону, хмыкнув и прикрыв глаза. — Во-вторых, я не такой уж бабник. — Ну да-а, — протянула девушка так, словно всё знала. А знала она и правда многое, по крайней мере по слухам от другой прислуги, а те чего только не рассказали за первых полдня, проведённых во дворце, — конечно. Слышала я. — И кто же тебе сказал? — почему-то Рен был уверен, что она скажет, но Фир хитро посмотрела на него искоса и весело улыбнулась. — Своих не сдаём! — Вот так, да? — до ужаса хотелось что-нибудь такое сделать, чтобы поставить эту претендентку на место, слишком много вольности она себе позволяла. Хотя, с другой стороны, это было интересно. Но желание что-то совершить, мелкую пакость, от которой будет ему радость, возросла после её утвердительного кивка согласия. — Да! — возможно, прозвучало слишком громко, гордо и радостно, но Эстерхен ничего не могла поделать с собой, как и не мог парень. В голову ему пришла гениальная мысль, как он сам считал. — Сама напросилась. Фир как раз трогала саднящий затылок, когда он вдруг оказался близко. Слишком близко. Это напугало, и девушка со своей реакцией едва не врезала ему кулаком по лицу, но рука оказалась перехвачена и прижата к стенке шкафа. Эстерхен сделала судорожный вздох, и на вздохе ощутила мягкое и горячее касание чужих губ на своих губах. От такого она опешила, теряя контроль над собой, а затем, стоило Рену прервать поцелуй и победно ухмыльнуться, разозлилась, жутко краснея. — Охренел? — парень неожиданно разразился смехом, чем злил девушку ещё больше. — Да что я смешного говорю? Ты что себе позволяешь?! — выдернув руку из хватки, Эстерхен стукнула кулаком Тао по макушке, только после вспомнив, кто перед ней. А Рен потирал ушибленное место и шипел. — П-прошу прощения… Мне пора идти! — резко и неуклюже поднявшись на ноги, претендентка пулей вылетела из комнаты, оставляя будущего лорда Грома в одиночестве. А незадолго до ужина к ней явилась сама госпожа Джун с шокирующей новостью: она — воровка! Эстерхен честно не могла понять, в чём её обвиняют, и леди Грома ясно объяснила, что Гретта убиралась в их женских комнатах и нашла под её подушкой драгоценное колье, которое никто из слуг не мог найти с утра. «Неужели кто-то из них подложил?» — ужасалась про себя девушка, не понимая, к чему эта подстава. Её бы всё равно не выбрали для роли экономки. И Эстерхен пыталась защитить себя, говоря, что никогда в жизни не крала и не смогла бы украсть, что это всё обман, её подставили, и ради чего? Чтобы устранить. А она ведь даже дорогу никому перейти не успела. Или успела? В любом случае, Джун ей не поверила. — Я в тебе разочарована, — как гром прозвучали её слова, больно раня сердце, — я была лучшего мнения о тебе. Собирай вещи, после ужина возвращаемся домой, — Джун развернулась, не желая более разговаривать с девушкой, но остановилась, когда та внезапно с обидой в голосе произнесла: — Отправляйте сейчас. Чего ждать? Вещи мне собирать не нужно. Всё по-прежнему в чемодане. Старшая Тао расценила это как гордость — возможно, девушка просто хотела красиво уйти, но Эстерхен просто не видела смысла оставаться здесь, доказывать свою невиновность, тем более, что доказать не вышло бы. Да и слёзы рвались наружу, а реветь здесь, когда может увидеть кто угодно, не было желания. — Будь по-твоему, — вытащив веер из-за пояса, Джун прикрылась им и вновь повернулась к Фир спиной. Шаги её были уверенными, походка грациозной. Эстерхен проводила леди Грома взглядом. Никто больше ничего не сказал. Таким было прощание.