Экономка для лорда Грома

В светло-голубом помещении, расхаживая то взад, то вперёд, находилась девушка. Вид её был задумчив, прежде сияющие зелёные глаза казались тусклыми, словно великое горе приключилось с ней, и от того она не смотрела на мир, как прежде. По сути так и было. Джун Тао была одной из тех, кто переживал из-за пропажи Рена. Кто только его не искал? Лорды стихий, их семьи, друзья — все они активно помогали в поисках. Мысль, что наследника Тао уже нет на свете — спешно отгонялась, уж кто-кто, а этот парень был весьма живуч, в этом в своё время убедились многие. Сейчас, в Тонитрус, в роскошном светлом зале громадного поместья Джун находилась со своими гостями и время от времени сверлила главного подозреваемого в пропаже дорогого брата. Подозреваемый же вёл себя спокойно, сидя на диване, и в который раз уверял своего брата-близнеца, лорда Воздуха, и его прелестную и до жути строгую супругу, что в последнюю встречу с Реном они просто немного порезвились. — «Немного порезвились»? — хмыкнула Асакура Анна, сложив руки на груди и отбивая такт носком красных туфель. — Из-за твоей безрассудности и неосторожности применения не пойми какого древнего заклинания мы не знаем, что произошло с Реном Тао. А всё почему? Потому что кое-кто не удосужился разобраться с заклинанием и его последствиями! Подставив ладонь под щёку, Хао с шумом выдохнул и взглянул на своего брата Йо. Складывалось впечатление, что он смотрит на своё отражение: те же длинные каштановые волосы ниже поясницы, те же карие глаза, худощавое телосложение. Отличие было разве что в одежде да в мягком и добром взоре. — Кто бы мог подумать, братец, что я так буду радоваться, что Анна — не моя жена. Я рад за вас и за себя. За себя особенно. — Хао! — Я могу понять Рена, почему он не хотел женитьбы, — дополнил Асакура старший и довольно ухмыльнулся, пока молодая супруга его брата сверлила его самым холодным, как сталь, и враждебным взглядом. Джун устало выдохнула, глядя на эти перепалки. И вот так с тех пор, как Анна отдала предпочтение Йо, пообещав ему, что сделает из него достойного лорда Воздуха. Сказано — сделано. Взамен Асакура младший выполнил своё обещание и женился на ней, тогда же, вскоре после громкой и весёлой свадьбы, горячо любимый всеми Рен заявил, что никогда не жениться. «А оно надо быть под каблуком?» — отвечал он пафосно на вопросы окружающих «почему?». И ведь никто не мог поспорить, а девушки решили добиваться его внимания с ещё большим энтузиазмом. — Джун, я уже со счёта сбился, сколько раз ты громко и мрачно вздохнула, — вдруг вставил лепту Хоро-Хоро, у которого аппетит не пропадал даже в такой ситуации, как исчезновение одного из дорогих друзей. Словив на себе недовольный взгляд, парень просто схватил в руку первое попавшееся пирожное и отправил целиком в свой рот, мол, молчу-молчу, не сверли во мне дыру. — Рен обязательно отыщется, — Йо долгое время молчал, слушая других, что-то размышляя про себя, — если бы его на свете белом не было, то ты прекрасно знаешь, как это отразилось в небе, — Тао на это, обняв себя за талию, понурила голову и слегка кивнула. — К тому же, мудрецы и Анна близки к ответу на вопрос «какое действие имеет заклинание, применимое Хао?». — Это так, — кивнула блондинка, откинув мешающуюся прядь волос назад. — А пока… — Пока наш единорог не вернётся — мы будем рядом! — лорд Дождя хотел приободрить тем самым сестру его друга, но получил неплохой подзатыльник от Анны. — Ай! Больно! — Головой больше думать будешь. — Боюсь, твои удары только хуже делают, — ухмыльнулся старший близнец. — Ты смотри, Анна, в один прекрасный день вышибешь ему последние мозги. — А ты думаешь, они там есть? — Э-э?! Йо! Скажи им! Слабо улыбнувшись, Джун прошла к окну. До её слуха доносился звонкий и беззаботный смех Йо, который прикрывал за своей спиной бедного Усуи от насмешек Хао и укоров Анны. Леди Грома в который раз убедилась — у её брата замечательные друзья и в беде никогда не бросят, даже если не просишь. Думая об этом, она вновь и вновь возвращалась к своим мыслям о Рене, тихонько шепча себе: — Только найдись. Прошу.

***

Тем временем в Зимнем саду Эстерхен разгуливала с Леоном и Реном. Для вида, что ответственна за ребёнка, она держала наследника Тао за руку, стараясь угомонить своё бешеное сердцебиение. В голове, нет-нет, а всплывёт их первый поцелуй, обративший парня обратно заколдованного мальчика Рина, из-за чего из покрасневших ушей грозился валить пар, а щёки то и дело окрашивались в пунцовый цвет. На вопросы ухажёра, что не так, девушка, смеясь, отмахивалась: «Жарко оделась, и погода тёплая». А погода действительно становилась теплее — на смену суровой и холодной зиме постепенно приходила властвовать красавица-весна. Лишь только поэтому Леон охотно верил словам Эстерхен и продолжал рассказывать что-то очередное из своих историй. Рен, по своему обыкновению, молчал. Он был спокоен и даже немного серьёзен, бровки домиком были нахмурены от задумчивости. Эстерхен казалось, что на этого заколдованного красавца тот поцелуй никак не повлиял, к тому же, припоминая время, проведённое в Тонитрус, она вспоминала прислугу, вовсю обсуждающую разгульную жизнь милорда. Так что было не удивительно, что Тао остался хладнокровен после какого-то невинного поцелуя. Но так думала Фир. От того лёгкого поцелуя наследник Грома ощутил, как всё внутри него перевернулось, словно с ног на голову. Это также можно было сравнить с его ударом кулака в зеркало. Зеркало потрескалось, разлетевшись на блестящие осколки, — то же было и с ним. Сердце неустанно ухало в груди, мысли спутались, как красивые ленты, которыми поиграл озорной маленький котёнок и убежал с места преступления, вильнув хвостиком. Что делать и как быть — Рен ни черта не знал. Он не понимал, что с ним такое происходит. И стоило только успокоить тот сумасшедший ритм сердца, как при взгляде на Эстерхен оно вновь начинало неистово стучать в груди. Казалось, будто вот-вот выскочит. Воздуха катастрофически не хватало, будто неведомая сильная рука сжимала горло и давила на грудь, не позволяя вздохнуть свободно. Оглушительный визг заставил ёкнуть сердце от какого-то внезапно нахлынувшего испуга. Рен резко обернулся назад, как раз в тот момент, когда Леон подхватил падающую носом вперёд девушку, и отчего-то в груди болезненно сжалось сердце, ладонь превратилась в кулак. Не до конца отдавая себе отчёта, Тао подбежал к Леону и потирающей лодыжку Эстерхен. — Сильно болит? Может, стоит показать тебя врачу? — обеспокоено спрашивал ухажёр девушки, на что та, стараясь не морщиться от боли в ноге, натянуто улыбнулась, мотая головой. — Не стоит, — мягко произнесла она в ответ, вставая на обе ноги с помощью парня. В мыслях Фир ругалась на саму себя за очередную невнимательность — это надо было не увидеть явно выпирающий корень дерева из-под земли и полететь через него, ещё и так, что, кажется, ногу подвернула. Леон же, не заметив лжи, облегчённо выдохнул и предложил Эстерхен свою руку. В его мыслях это было с целью выглядеть как парочка, девушка же посчитала, что в кои-то веки можно принять его предложение в её положении. Заметив недобро сощуренный янтарный взгляд, она нервно сглотнула и улыбнулась Рену. Тот лишь хмыкнул. «Ну обадеть!» — только и подумала Фир, чувствуя досаду от такого ответа. — Р… Рин, — едва не позвала Эстер его по настоящему имени. Тао со вниманием взглянул на неё, — ты больно хмурый. — Мальчугану просто скучно с нами, взрослыми, — вставил свои пять копеек Леон с довольной улыбкой — девушка его мечты держала его под руку, прижимаясь к нему своим хрупким телом. — Знал бы ты, парень, что я на деле старше тебя… И кто я… — пробурчал под нос Рен, сложив руки в карманы и жалея, что сейчас нет с собой своего любимого оружия — гуандао. С удовольствием бы показал этому типу, с кем он имеет дело. Но… Он ребёнок, чёрт возьми! — Что? — не расслышал Леон. — Что? — повторил за ним нарочно Рен недовольно хмурившись. — Говорю: нормально мне. Весело. «Оно-то и видно», — покачала едва заметно головой Эстерхен, возведя глаза к небу. Почти вся синева была скрыта за пушистыми низкими и длинными облаками. Невольно, пока Леон рассказывал чём-то своём, девушка окунулась с головой в воспоминания, когда она летела в Тонитрус, проплывая меж облаков, высоко-высоко; как хотелось протянуть свои тонкие руки вперёд и коснуться пышных облаков, ощутить их лёгкость, окунуться в них. Ей очень хотелось вновь вдохнуть тот холодный свежий воздух. Вообще, она жалела, что не родилась птицей. Было бы здорово летать. И вообще улететь отсюда к солнцу. Или звёздам. За разговором, а, вернее, за болтовнёй Леона, Эстерхен дошла до дома; Рен нехотя плёлся за ними. Он же первым и зашёл в дом, зная точно, что в очередной раз этот тип будет нежно обнимать Фир на прощание; зная, что ещё долго они будут стоять у калитки и о чём-то тихо говорить. О чём — не знал. Никогда не было желания слушать их воркование. Обычно. В этот раз наследник Грома чувствовал нарастающую ярость от мысли, что девушка будет с этим… Парнем. И эти эмоции просто разрывали его. Это было слишком. Невыносимо. Его словно затянуло в какой-то ураган, когда он случайно всё же увидел то, от чего никогда бы так не взволновалась душа. Этот наглец просто наклонился и поцеловал Эстерхен в краешек губ. И всё бы ничего, но она даже не оттолкнула его. Она позволила! Румянец предательски окрасил её щёчки в яркий розовый цвет, а губы тронула самая нежная улыбка, которую он никогда не видел. — Почему… — сорвалось тихо с его губ. Почему Эстер никогда так не улыбалась ему? Почему дарит самую нежную и красивую улыбку другому? «Другому», — отозвалось сердце, больно ёкнув. Стиснув зубы, Рен не мог отвести взгляда от девушки, которая будто расцвела, как самый прекрасный цветок от тёплых лучей солнышка. Её глаза, казалось, тоже изменились, они сияли как бриллианты. Тао был настолько погружён в свои мысли, что пришёл в себя только после того, как Эстер осторожно потрясла его за плечо, о чём-то спрашивая. — Чего? — с пренебрежением фыркнул наследник Грома, смерив девушку пронзительным мрачным взглядом — от такого по её спине прошлась волною неприятная мелкая дрожь. — Ты так и будешь стоять на пороге в верхней одежде да грязной обуви? — Фир спрашивала мягко, спокойно, не выдавая себя в том, что слова заколдованного милорда задели её, а взор — напугал. Рен на это молча окинул всё так же мрачно себя в отражении зеркала глазами, затем, выдохнув, он принялся снимать куртку, шарф и надетую Нелли шапку. То, что в доме было жарко, и одежда только добавляла жары, заметил парень только теперь. Раздевшись и отдав куртку подошедшей Фир старшей, Рен направился в свою комнату, не желая слышать разговоры двоих Фир о прогулке младшей. Спустился парень лишь однажды, когда Нелли звала его и Эстер на ужин. За ужином Рен впервые услышал про отца девушки, который, оказывается, всё это время был. «А я думал, что у Эстерхен кроме бабушки никого нет»,  — заметил он про себя. Неожиданно для себя наследник Грома понял, что мало чего знает об этой девушке, её семье. Ему было известно, кто её мать, что с ней лишь с редких разговоров сельчан о семье Фир, про отца никогда не было слышно, а тут выяснилось, что он есть. Поразмыслив ещё немного над этим, Рен допил чай, поблагодарил за вкусный ужин и ушёл обратно к себе, собираясь занять свою голову чем-то полезным. Например, чтением. Он как раз взял несколько из семейной библиотеки Фир. Увы, чтение не особо помогло отвлечься. Мысли вновь и вновь возвращались к Эстерхен, тем странным чувствам, эмоциям, своему поведению. Странной для Рена была своя же реакция на воспоминания о поцелуе Леона в краешек губ девушки. Он честно не понимал, почему вдруг ладони становились кулаками, причём сжимаясь так сильно, что белели костяшки и проступали синие вены на внешней стороне ладони. — Вот блин! — фыркнул Тао, откинув книгу в сторону, та с грохотом приземлилась на пол, соскользнув с кровати и раскрывшись. От неудачного столкновения с полом страницы некоторые страницы скомкались, надорвался корешок. Отругав себя за такую неосторожность с книгой, парень поднял её с пола, разгладив страницы и закрыв, после чего положил на прикроватную тумбу. Сверху положил остальные книги, чтобы под тяжестью листы выпрямились. Более в комнате сидеть не было желания. Наскучило. Поэтому Рен принял решение прогуляться по дому, зная, что Эстерхен наверняка в своей комнате — час был поздний. Это он понял, когда вышел из комнаты и как раз забили часы. Парень бесцельно бродил по дому. Спать совсем не хотелось. Была какая-то усталость, но она не валила его с ног. Решив, что, возможно, всё-таки стоит попытаться уснуть, будущий лорд лениво стал подниматься наверх, к себе, и всё бы ничего, но, проходя мимо комнаты юной Фир, он чётко услышал странные звуки, похожие на всхлипы. «Показалось», — отмахнулся Рен, и нога поднялась, чтобы сделать шаг вперёд, но всхлип за дверью был слишком очевиден. Не постучавшись, Тао отворил дверь без труда, удивившись, что та была открыта — Эстерхен закрывалась на ночь, как она сама говорила ему: «Чтобы тебе не было повадно ходить ко мне ночами». Не менее парень изумился, завидев плачущую девушку на полу у кровати. Она лежала, свернувшись калачиком, крепко прижав к своей груди колени одной рукой, а другой прикрывая лицо. Ничего не понимая, что помогло бы так расстроить, Рен тихо закрыл за собой дверь и стал осторожно приближаться к юной Фир. Он даже не задумался, что вообще-то терпеть не может женские слёзы и представления не имеет, что делать, если девушка плачем, поэтому всегда старался обходить стороной такие моменты. Он просто терялся. Здесь же, несмотря на прежнюю неосведомлённость, как быть с ревущей мадам, Тао просто не мог пройти мимо. Даже если бы хотел. Просто не мог. — Эстерхен, — мягко позвал парень её по имени. Ноль внимания. Она продолжала захлёбываться в своих слезах. — Эстер, — уже твёрже прозвучало её имя ещё и в краткой форме, это подействовало на девушку. Та встрепенулась и резко подняла голову. — Р-рен?.. — Эстерхен не верила своим глазами, думала, что только кажется, что он — мираж. Но разве бы мираж смотрел так пристально на её заплаканное лицо? — Что случилось? — А… Н-нет… — замотала она головой, натянуто улыбаясь и спешно размазывая слёзы по лицу рукавами белой рубашки. Как никогда Фир про себя чувствовала облегчение: хорошо, что не сняла юбку и рубашку с себя, а только корсаж да чулки. — Слушай, — выдохнул Рен, — я, конечно, понимаю, что у девушек есть «эти» дни, когда они сами не свои, но давай так? Ты не будешь нагло врать. До Эстерхен сперва не дошло о чём он говорит, она долго хлопала ресницами, озадачившись его фразочкой, пока в голову не ударило повторно «эти дни». Несмотря на то, что была заплакана, девушка умудрилась покраснеть и хлопнуть Рена ладонью в грудь, на миг забыв, что он в облике ребёнка и может быть слабее. Но как бы не так. Когда она спохватилась, что Тао может потерять равновесие, тот схватил её за запястье и навис над ней. «Так крепко…» — изумилась Фир от хватки ребёнка. Даже казалось, что сейчас это не мальчик, а вполне взрослый парень. Но нет. Шмыгнув носом, Эстерхен мельком окинула его взглядом — мальчик как мальчик. Тогда оставался вопрос: откуда в нём вдруг столько силы? — М? — все размышления были разбиты в пух и прах, когда этот парень в шкуре ребёнка коснулся её губ поцелуем, и вдруг его озарила светло-жёлтая вспышка. Хоп! — и над Эстерхен нависает весьма симпатичный красавчик с плохо скрываемой довольной ухмылкой. Девушка напрочь забыла о своих слезах, о причине, вызвавшей их, всё внимание было приковано к красавцу-объекту, который даже не ожидал, что сорвав с этих пухлых и искусанных губ поцелуй, станет собой. Тем не менее, Рен не мог не отметить, что такой способ обращения в свой прежний облик его привлекает. Очень. — Т-ты… Ты… Наглец! — Фир пыталась возмущаться как прежде, но голос предательски дрогнул. — Впрочем, как и всегда, — парировал Рен, переворачивая девушку на спину и ложась сверху — так она бы не вырвалась, начни он расспросы о причине её горьких слёз. Да и всё-таки она была красива. А быть сверху на девушке под предлогом, что просто удерживает — почему бы и да? К тому же Эстер стала жутко красной от его действий. Выглядело мило. — С-слушай… — голос был тихим, немного дрожащим. — Может, ты встанешь с меня? Ты тяжёлый… — Эстерхен отвернула голову в сторону и прикрыла глаза. Тяжело, на самом деле, не было. Было слишком жарко от его близости, дыхание было безумно горячим и опаляло её шею, немного щекоча. — Неправда, — заметил парень, сощурив свои янтарные глаза, — я лёг так, чтобы ты придавить тебя, хрупкое ты и глупое создание. — Я не глупая! — Но хрупкости не отрицаешь. Вдох-выдох. — Давай ты с меня слезешь, и я расскажу тебе, почему… Плакала, — с одной стороны она не хотела говорить, с другой — всё же хотелось. Рен, казалось, понимал, что она на распутье двух дорог и не знает, как быть. К сожалению, пришлось подняться с неё, что он делал нехотя, заодно помог подняться Эстерхен, легко подхватив её под спиной и осторожно усадив — парень прекрасно помнил, что у неё повреждена нога. Фир, не прекращая краснеть, поблагодарила его и аккуратно отпрянула, облокотившись спиной о кровать. — Отец пропал. Рен не понял, почему два простых слова оказали на него эффект, будто засунули сосульку за шиворот — он не понаслышке знал каково это, спасибо Хоро-Хоро за это. Чёртов снеговик. А Фир, выдохнув, вновь ощутила, как сжимается от боли за родного отца сердце. — Понимаешь, Рен, — девушка пару раз шмыгнула носом и утёрла его рукавом рубашки, — папа всегда где-то в море. Он купец. С мамой разошлись, я мелкой была. А она на тот момент была беременна от другого мужчины, графа, он из другой долины… — Эстерхен судорожно выдохнула. Рен продолжал слушать. — Ну, после расставания с мамой отец с головой окунулся в свою работу, чтобы обеспечить нас, свою семью, тем более… Тем более близился возраст, когда мне замуж выходить. Мы — простые люди, тебе, пожалуй, не понять, каково это получать подарки от кого-то родного по почте, простой посылкой. Вообще… Боже, прости. Я не могу собраться с мыслями. Нам сегодня перед ужином пришло известие, что отец пропал без вести… Корабль сбился с курса и… — Так потерялся не только твой отец? — уточнил зачем-то Рен, его взгляд был устремлён в сторону, поэтому он не заметил, как на ясных голубых глазах стали наворачиваться слёзы. — Целый корабль… — прошептала Эстерхен еле слышно, и тогда парень обратил на неё своё внимание. Его как молнией прошибло, он растерялся, не зная, как быть. А девушка вновь начинала всхлипывать. — Э… Эстер… — внезапно запнулся Тао, осознав это. Мозг уже хотел закатить истерику по поводу всей неразберихи, что с ним происходит и панику из-за плача красавицы, потому что как быть — известно ему не было. К удивлению и радости, Фир сама подтолкнула его к действиям. — Ренни, пожалуйста, обними меня… Эстерхен просто хотела какого-то тепла, хотела ощутить себя защищённой, а Рен был совсем не против в надежде, что выполнив эту просьбу, сможет успокоить её. Даже махнул рукой на это «Ренни», хотя позволял так обращаться по своей милости дорогой сестре и друзьям, на которых неустанно ворчал, крича, что он никакой не Ренни. Тонкие руки слабо обвились вокруг его тела, постепенно сжимая сильнее, прижималась и сама Эстерхен к нему всем телом, отчего наследник Грома чётко ощущал её округлости. Его вдруг бросило в жар. Этого хватило, чтобы Рен едва не взвыл от всего этого, что сводило с ума. Его крепкие руки в неуверенности дёрнулись, но, всё же, обняли хрупкую фигуру девушки, отчего та вздрогнула, не ожидая, что будущий лорд сам обнимет её, а уж тем более властно прижмёт к себе и уткнётся носом в её макушку. Немного погодя Фир думала, что из ушей вот-вот повалит пар, как из кипящего чайника, когда носом Рен скользнул по ушку, с упованием вдыхая её аромат, затем ниже, к шейке, и коснётся губами. Эстер боялась издать какой-то звук, слишком шумно вздохнуть или сделать что-то не так. А парень, забывшись, уже покрывал её тонкую белую шейку лёгкими поцелуями. Его руки были такими сильными, крепкими. Одной он обнимал её за талию, другая уже давно сместилась на шею сзади. Для девушки, юной, совсем неопытной, это было слишком, она издала шумное «ах» и откинула голову назад, прикрывая глаза. Тонкие пальцы сжались на его спине, вонзаясь. Это «ах» отрезвило обоих. Резко оторвавшись, но продолжая быть в объятьях, Эстер и Рен смотрели в глаза друг друга. Оба тяжело дышали, глаза лихорадочно блестели. К тому же, парень прекрасно осознавал, что может сейчас плюнуть на всё и сорваться, и, кажется, милая особа в его руках не стала бы останавливать. — Ренни, — её голос был сладок как мёд, Тао никогда бы не подумал, что будет так приятно слышать с чьих-то губ своё имя, из-за которого прежде злился и готов был убить всякого, кто так обратится. Но… За сегодня вообще произошло много странностей, и отрицать, что Эстерхен Фир особая для него — было сложно. Как и устоять перед ней. — Прости…