Penser l'impossible

Свет резанул по уставшим глазам, когда Брайан приподнялся на локте, чувствуя острую головную боль в затылке и состояние, будто бы он всю ночь провел без сна. Такое ощущение было поистине хуже, чем, если бы он действительно не спал, а не провел всю ночь, мучаясь от кошмаров, постоянных просыпаний и попыток прикрыться подушкой или одеялом от солнечного света, что светил в глаза из окна сверху. Брайан закрылся рукой от раздражающих лучей, из-за которых все вокруг шло фиолетовыми пятнами, и слез с прогнувшегося старого матраса, пытаясь вспомнить, что вчера произошло. В углах чердака валялись пустые бутылки алкоголя, а на подоконнике стояла полная окурков пепельница, запах которой заставил Молко закашляться и с отвращением передернуть плечами. Судя по головной боли, они вчера явно окончили вечер не игрой на гитарах. Но где же Стефан? Брайан беспокойно подошел к двери, немного шатаясь и чувствуя дискомфорт из-за несвежей одежды, он не привык так долго не менять костюма. Аккуратно выглянул, и увидел Стефана, который вышел из двери комнаты, что находилась напротив, в руках с мокрым полотенцем и стаканом воды. Он выглядел как и Брайан, плохо, был бледен, но, тем не менее, в прекрасном расположении духа. - Брайан, - он улыбнулся, увидев друга, - дядя еще не вернулся, но нам следует поторопиться. Как ты спал? - Что вчера было? – недовольно бросил Брайан, отвернувшись. Из-за мигрени у него было не самое лучшее настроение, и казалось, что нервы натянуты до предела. Все так… Раздражало. Он не знал, к чему готовиться дальше и хочется ли ему вообще возвращаться домой. - Сначала мы играли на моей гитаре, потом решили напиться… И я ушел к себе в комнату, потому что ты каждую минуту скидывал меня с матраса… Ты очень беспокойно спишь, ты знал? Брайан промолчал, круто развернулся и, подойдя к Стефану, взял из его рук стакан воды, жадно приложившись к нему сухими губами. В этот момент внизу хлопнула дверь, это вернулся дядя Стефана. Брайан испуганно вскинул глаза на юношу: - И что теперь? Оба замерли, когда послышался скрип лестницы, очевидно, пастор поднимался на верхний этаж. Когда он появился на пороге, как обычно с лицом, не выражающим никаких эмоций, за исключением «благодати» в глазах, его глазам предстала картина, как Брайан пытается скорее скрыться на чердаке, а Стефан растерянно замер посреди коридора. - Доброе утро, - поприветствовал их пастор, с каким-то странным наслаждением, тщательно скрываемым, заметив их смущение. – Брайан, твоя мать вчера просила, чтобы я отвез тебя домой, как только вернусь, - добавил он так, будто в этой фразе ничего такого не было…. Стоящего для Молко. Негодование обуяло Брайана, когда он услышал эти слова. Он остановился на полушаге и повернулся к пастору с дышащим справедливым гневном лицом, красивые черты лица исказились, Молко с трудом переборол в себе поднявшуюся волну ярости. - Она знала, что я здесь, у Стефана? Брайан не мог поверить в то, что его родители мало того, что следили за ним, так и еще даже не переживали и спокойно дожидались его дома. Это означало, что он снова вернется в свой личный ад, в котором ему предстоит выживать и стараться не задохнуться в этой лжи, в этой грязи, пытаться отстоять свою правду и бороться, бороться, бороться… Но сколько он сможет так?! Родителям важнее их собственные традиции, они не воспринимают его всерьез, они вчера так холодно перенесли его побег, выследив. В этом мире для него совсем нет свободы, его личного мира, его личного счастья? Он словно их марионетка, над которой они смеются и знают каждый его шаг наперед. А эта волна негодования, волна силы, волна энергии… Они звали его выделиться вперед, показать себя, показать свое призвание, показать, что он несет в себе… Он чувствовал себя будто бы заточенным в ореховой скорлупе, которая мешала ему двигаться, а ощущения звали его на свой личный путь, он чувствовал, что он должен показать себя… Почему же пастор читал ему о тех святых, которые уходили в пустыни и отвергали семьи, чтобы посвятить себя Богу, а он не может посвятить себя своему таланту? Он хотел доказать им всем, что он может… Что он в себе кроет… И кто он такой. И после вчерашней ночи, когда он ощутил в себе пламя… Разжигающееся пламя, помогающее смотреть вперед и во что-то верить. Под утро все это рухнуло и оставило лишь головную боль. Пастор счел нужным не отвечать на вопрос Брайана и, лишь одарив его мягкой улыбкой, произнес своему слуге: - Пожалуйста, проводи Брайана в гостиную и налей ему чая. А потом отвези его домой. Брайану совсем, совсем не хотелось подчиняться… Хотелось возражать, хотелось бунтовать, но такие странные спокойные люди всегда вызывали в нем странное ощущение, будто обрывали его внутри… И заставляли выглядеть глупо из-за проявления своего гнева, поэтому он предпочел смолчать. Слова возражений замерли на губах, он сжал до боли губы, стараясь не сказать лишнего, взял себя в руки и направился за слугой. Стефан тем временем старался как можно незаметнее попасть на чердак и прибрать там после их вчерашнего вечера, когда пастор позвал его к себе в комнату для переговоров… Взрослые снова вмешивались в жизнь. Взрослые снова связывали, мешали двигаться… Комом в горле вставал сладкий до отвращения черный чай, когда он сжимал крепко побелевшими пальцами ручку фарфоровой чашки. Он ведь даже не простился со Стефаном… Оставив на столе свой чай, Молко выбежал из-за стола, озадачив прислугу, и побежал наверх, сломя голову, когда ему путь преградил пастор. - Прости, Брайан, мне очень жаль, но твоя мать попросила, чтобы ты не общался с моим племянником. - Что?! – воскликнул юноша, замирая. – Почему? - Она считает, что вы оба плохо друг на друга влияете. И вам следует отдохнуть от чрезмерного общения. Ты стал хуже себя вести, а Стефан после вашего совместного времяпровождения стал меньше уделять внимания церкви и игре на пианино. - Да потому что вы уже надоели со своими молитвами, игрой на пианино и прочим! – закричал Брайан и закашлялся. – Никто тут не виноват! Нам хорошо вместе, почему вы даже в этом диктуете свои правила?! Но пастор продолжал хранить выводящее из себя хладнокровие. - Пожалуйста, Брайан, без сцен. Мой слуга отвезет тебя к твоим родителям. Встретимся в воскресенье на молитве, - кивнул ему и скрылся в коридоре. Брайан опешил и первые минуты не мог двигаться от неожиданного удара… Никто не желал его слушать… Ему снова все запрещали, накладывая цепи на и без того едва дышащую грудь. Вдавливая костяшки пальцев в дрожащие веки, он позволил себе, наконец, заплакать. Слезы безвольно потекли по лицу, когда он садился в кэб, чтобы уехать прочь… Он сглатывал соленый ком в горле, пытаясь перестать плакать и утыкаясь лицом в воротник прокуренного плаща. Когда кэб уже отъезжал, он заметил высокого роста фигуру в окнах второго этажа дома, Стефан смотрел ему вслед… На минуту Молко улыбнулся. Они обязательно встретятся, чтобы им не говорили… Едва замено кивнул ему, прислоняясь к стеклу кэба и глядя с отчаянием в задохнувшуюся серой расцветкой линию горизонта… Такую мрачную, такую закрытую для него. Где же этот Бог, о котором ему говорят, если все так несправедливо? Или он инакомыслящий преступник? Что же с ними не так? Почему с небес такая тишина… Потому что никто не поможет тебе, кроме самого тебя… С детства веривший в ложь всемилостивого Бога Брайан теперь станет смотреть в будущее взглядом без ложных иллюзий и надежд, он будет бороться за все сам и принимать как есть. Дом его встретил холодной и чужой атмосферой… Равнодушный отец, рассерженная мать, последовавший от них суровый приказ – «приведи себя в порядок и немедленно поднимайся наверх для разговора»… Брайан с трудом выдержал несколько часов пререканий, запретов, истерик матери и нюхательных солей, что усердно ей подносили слуги. Не стерпев уже под самый конец, он вскочил и ушел к себе, громко хлопнув дверью. Больше не терпел, и нервы трещали по швам. Они собирались отправить его в Америку через несколько дней, чтобы быстрее «разум пришел в порядок, и он занялся, наконец, серьезным делом». А для Брайана это было все равно, что лечь в могилу… И он был уверен, что этого груза не выдержит. Он должен был доказать всем, кто он такой. И он точно не поедет в Америку. Это его жизнь. И он станет бороться, потому что он силен… - Отец, вы напрасно считаете, что я правда поеду через неделю на эту учебу. А если и поеду, то вы очень пожалеете об этом, - произнес он твердо, когда они остались с отцом наедине. - Если это так, ты можешь уходить из дома, - сердито ответил отец. Он очень устал от непокорности сына, и поэтому так спокойно сказал это. – Пока не придешь в здравый смысл, чтоб не возвращался. А что произошло дальше… Уже было как в туманном сне… Будто все сдерживаемые эти дни эмоции полезли наружу взрывом… Он подскочил, схватил с отцовского стола кипы лежащих ровно книг и бросил на пол, тяжело дыша.. Взглянул на поднявшегося с кресла отца в немом изумлении и гневе… Развернулся и кинулся прочь… Единственная мысль, пульсирующая висках была – «Как так можно с родным сыном? Им же совсем плевать… Плевать на меня!» Но им же не было плевать… Они просто хотели научить его тому, чему считали важным. И таким образом воспитывали его, обрубая на корню его силу. Силу не сдаваться и бороться, не признавать. Ведь сильных всегда считают изгоями, но почему-то толпа идет именно за ними. Брайан выбежал из дома, даже не заботясь о том, что будет, когда он вернется. Он просто бежал по улице, чувствуя, как ледяной ветер перехватывает дыхание и жжет, проникая внутрь него, а волосы падают на глаза, закрывая обзор… Ему просто было все равно… Куда его приведут безлюдные улицы Лондона, где он окажется завтра, и что будет потом… Он бежал, пока не начал задыхаться, и только тогда остановился, пытаясь отдышаться и устало присел на корточки, судорожно дыша… Мимо него проходили толпы людей, которые, иногда, задевая его, оборачивались недовольно и исчезали в безликом равнодушном потоке прохожих… Брайан смотрел на них, пытаясь перевести дух и все еще тяжело выдыхая… Дыхание никак не могло прийти в норму, руки дрожали от холода, а ветер задувал под тонкий плащ, в котором он еще вчера покинул дом… И никто, никто из незнакомцев, проходящих мимо не мог понять, что с ним происходит и протянуть руку помощи. А потому он просто сидел, силясь перебороть дрожь и снова встать… Ком в горле мешал спокойно выдохнуть, а моральный груз словно разрезал грудь пополам и проникал все глубже и глубже. Он подошел к самому краю и стоял там, на грани глубоко обрыва… Глаза слезились, а от чувства одиночества хотелось кричать.. Он привычным движением потянулся к карману, надеясь, что там лежит его портсигар… Но обнаружил там лишь последнюю сигарету. Поджег холодными руками и зажал сигарету в губах, дым которой немедленно проник успокаивающей едкой струей в самое нутро, превращая в пепел испытываемые страдания… Он отнимал их и одновременно высасывал горечь из отчаянной души… Наконец, он сумел встать, затушив выкуренную сигарету о тротуар, и направился по улицам в неизвестном направлении… Холодное равнодушие улиц, спешащие люди – все, что он мог увидеть в этой части города… Он просто бродил, разглядывая прохожих, думая о том, что делать дальше и пытаясь на что-то решиться… Оставалось лишь ожидать сумерек, чтобы зайти в какой-нибудь бар и там забыться, просто забыть о всем, что только что произошло.. Его не отпускала мысль, что за ним следят родители, что он все еще не остался наедине с собой, а потому к каждому незнакомцу приглядывался особенно внимательно… И вызывал этим лишь подозрение прохожих. Можно было бы пойти домой, но нет.. Никогда. Это все равно что подписать соглашение на смерть. Ему свобода, свобода его принципов дороже сейчас. Или это просто страх? Когда начало вечереть, Брайан совсем растерялся. Он плохо ориентировался в улицах города, ведь до этого он очень редко передвигался пешком. Он совсем не знал, куда идти, а в нелюдные улицы просто боялся заходить… Он слышал на балах, что там собираются люди «со дна», которые относятся очень враждебно к таким, как он, из богатых семей. Но жуткий голод, головная боль от усталости и проведенного на улице дня давали о себе знать, когда он изможденно присел на порог какого-то закрывающегося прилавка и засунул руки в карманы, пытаясь согреть оледеневшие пальцы. Все вокруг плыло перед глазами, он боролся с собой, но глаза закрывались от холода, от сильной усталости… Поэтому он облокотился тяжелой головой на руки, пытаясь расслабить напряженное тело. - Что, пойти некуда? – неизвестно откуда, из-за угла прилавка, вышла невысокая девушка с растекшейся под глазами тушью, а ее платье лишь отдаленно напоминала одежду. У нее были длинные черные волосы, спокойная походка, а в руках тонкая сигарета, которую она зажала между пальцев, глубоко затягиваясь. Она присела рядом с ним и оглядела с ног до головы, усмехнулась. - Нет, некуда, - ответил Брайан, удивленно оглядывая ее. Почему незнакомка вмешивается в его личное пространство? Но, наверное, сейчас не время думать об этом. Следующая фраза прозвучала не менее вежливо: - По тебе не скажешь. Ты не выглядишь так. - Но, тем не менее, мне некуда, - пожал плечами Брайан, постепенно привыкая к ее манере поведения. - Так и будешь здесь сидеть до ночи? - Я не знаю… - он обхватил себя руками в попытке согреться. Девушка некоторое время смотрела на него. - Я тебя видела на этой улице за сегодня раз, наверное, десять. Ты ходил кругами, ты знаешь? Ты не из этого города? Или просто в этой части не был никогда? Брайан не выдержал ее расспросов, у него слишком горела треснувшая на руках кожа, и все ныло и болело, а голова, казалось, сейчас лопнет. - Какая, черт возьми, разница?! – воскликнул он. – Хватит приставать ко мне со своими расспросами! Девушка лишь спокойно ухмыльнулась. - Пойдем, - она встала и протянула ему руку. - Куда? - Просто пойдем. Я знаю, где можно согреться. Брайану уже было все равно куда идти и с кем, он слишком вымотался, поэтому он просто, не возражая, пошел за ней. Девушка обогнула улицу и зашла за угол пустой, темной улицы, отыскала какую-то небольшую дверь в самом конце и толкнула ее. На Молко пахнуло сразу запахом крепкого спирта, табачного дыма, его оглушил громкий смех, а приглушенный в помещении свет на минуту ослепил… Будто он попал в абсолютно другой мир, где свои правила, своя жизнь… Жизнь о которой шум центральных улиц не подозревает. Они оказались в небольшом пабе. Из угла доносилась ритмичные звуки живой музыки, кто-то играл на барабанной установке. Девушка протащила его через толпу танцующих быстрый танец людей, причем большинство были нетрезвы, к барной стойке напротив небольшой сцены… На этой сцене группа людей из трех человек пыталась настроить инструменты. Они были одеты в черную одежду, особо не выделяющуюся, а вокалист у микрофона путался в проводах, пытаясь разобраться со звуком. Девушка усадила юношу за барную стойку и обменялась парой слов с барменом, который отправился выполнять заказ. Брайан, чувствуя, что начал согреваться, с недоумением уставился на протянутый ему стакан темной жидкости, сильно пахнущей спиртом: - У меня нет с собой денег. - Потом можешь вернуть долг. Я тебя, кстати, знаю, - проговорила она, когда Молко отпил из стакана и сразу закашлялся. Это был слишком крепкий алкоголь. – Ты часто приходил на наши выступления. - Что? Какие выступления? - В театре. Я актриса. А мой брат – Стив Хьюитт - барабанщик в этой группе. Мы здесь вместе на гастролях. Скоро уедем, - произнесла она и одним глотком осушила свой стакан. Брайан шокировано наблюдал за ней, пытаясь вслушаться в то, что она говорит. - Так ты актриса? – протянул он. – И куда вы после Лондона? Когда уезжаете? - Вообще, планируем этим вечером. В Париж, на поезде. У брата там должно пройти выступление. Здесь дело не пошло, - она приподняла подол юбки без смущения и вынула свой дешевый портсигар из-за лямки чулка, закурила. – Хочешь? Брайан кивнул, не отрывая глаз от группы на сцене. Он плохо соображал довольно из-за голода, из-за сильной усталости, где он и что с ним, но пытался разобраться, что вообще творится. Вокалист снова подошел к микрофону и, поправив гитару на шее, начал что-то напевать, часто сбиваясь с ритма и начиная заново. - Он обкурился и не может петь теперь, - объяснила девушка, заметив, что Брайана заинтересовала группа и указала на барабанщика. – А это мой брат, о котором я говорила. Когда они закончат, я могу вас познакомить. И как твое имя? Брайан, кажется? - Да… Откуда ты знаешь? – Брайан все еще пытался проглотить отвратительное пойло из стакана. - Ты год назад подавал заявку в тот театр, в котором я часто играю, но твои родители ее отклонили, - она засмеялась. – Зачем ты сделал это? У тебя же есть иной выбор профессии, чем такой… - Мне не нравится то, чем я должен заниматься, это все, что я могу сказать. И домой возвращаться я тоже не хочу, совсем, - ответил он. Брайан, наконец, проглотил содержимое стакана, и крепость выпитого сразу ударила в голову. Он поморщился. - Ты можешь уехать с нами, когда мы окончим концерт, - пожала плечами девушка, протягивая ему второй стакан. Брайан, морщась, приложился к нему губами. Группа на сцене, наконец, начала играть громче, и теперь выпитое вместе с тяжелой музыкой били по голове, насыщая организм адреналином и снимая усталость. Он расплылся в пьяной улыбке, немного безумной. И правда, почему бы ему просто не уехать? Его здесь абсолютно ничего не держит. Он задумался… Музыка на сцене снова прервалась, по пабу прервался разочарованный стон танцующих людей, они перестали танцевать и наблюдали, как вокалиста стаскивают со сцены его друзья в полубессознательном состоянии. Стив оставил барабаны, выругавшись, спустился со сцены и, что-то крикнув, негодующей толпе, подошел к бару, переводя дух. - Надеюсь, что завтра он будет нормальный, кто ему опять продал эту чертовую наркоту? Хелена, подай воды, - барабанщик опустился на стул возле сестры. Хелена протянул ему воду, и поспешила Брайана познакомить со Стивом. - Это Брайан Молко, о котором я тебе говорила, - произнесла она. Юноши обменялись рукопожатием, и Молко ощутил, что его кисть руки занемела от крепкого пожатия ее Хьюиттом. - И давно вы так гастролируете? – спросил Брайан, его язык немного заплетался, он начал стремительно пьянеть. - Уже несколько лет, - ответил Хьюитт. – Когда успешно, когда нет, но это позволяет перебиться… Брайан заметил, что Стив смотрит куда-то в сторону, обернулся и увидел, что там лежит на полу тот самый вокалист, и гитаристы группы пытаются привести его в порядок, довольно грубо хлопая по щекам. - Он разве не завязывал? – лишь тихо спросила Хелена, но ответа не последовало. - Я хочу с вами уехать сегодня. Я не знаю, что буду делать, и как все это будет, но я думаю, что смогу делать то же, что и вы, - неожиданно выговорил Брайан. Язык действовал, чем разум, а пятый стакан уже был протянут Молко. - Хочешь присоединиться к нашей группе? А ты умеешь играть или петь? – спросил Стив, с недоверием оглядывая Брайана. – Такое резкое решение… - Я могу писать песни. Мой друг играет на гитаре и пианино, - ответил Брайан, и вдруг вспомнил про Стефана. Олсдал совершенно испарился из его мыслей… Нет, он точно не сможет уехать отсюда без него… Не сможет бросить его. - Ну ладно, езжай с нами, места у нас все равно хватит… Твое дело. Думаю, ребята не будут против, - произнес Стив и пошел к своей группе о чем-то договариваться. Они стали разговаривать, указывая на Брайана. Но Молко устало уронил голову на руки. Поспешное пьяное решение… Стремление сбежать подальше от этого города и исполнить заветную мечту, но все это рушил единственный человек, к которому он успел привязаться. - Нет, я не поеду. Хелена изумленно посмотрела на него и слабо усмехнулась: - Не поедешь? Ты же минуту назад собирался… - Я не могу уехать без своего друга, а я не смогу забрать сейчас его с собой. Да и он не согласится. - А ты знаешь, где он живет? Мы отсюда поедем на нашем фургоне, и ты сможешь заехать к нему и узнать. Все равно мы едем до вокзала. - Это было бы очень хорошо, - Брайан осушил девятый стакан, чувствуя, что совсем теряет контроль над собой… Проваливается куда-то в сверкающую янтарем жидкость, погружается в манящие струи дешевого алкоголя. *** Пьяный, чувствуя, как земля уплывает из-под ног, и нелепо смеясь, отвечая на поцелуи какой-то приставшей к нему девицы, которая то и дело ложилась на него и пыталась расстегнуть его пояс, Брайан почувствовал, что его кто-то толкнул на улицу, и как свежий ледяной ветер задул в лицо. Потом его та же рука толкнула в маленькое, очень маленькое помещение и он упал на что-то очень мягкое… Затем все под ним задвигалось, послышался крик извозчика, и он понял, что куда-то едет… Оттолкнув приставшую к нему девицу, Молко попытался сесть и поправить волосы, стараясь понять, где он. - Что происходит? – с трудом выговорил он, увидев знакомое лицо Хелены напротив. Она зажгла свечу, и он понял, что они в фургоне, в котором стояло несколько небольших диванов, лежали инструменты, за тканой перегородкой слышались голоса, очевидно, играющих в карты парней. Хелена сидела и курила, а ее косметика была размазана по всему лицу. - Так ты помнишь, где живет твой друг? – спросила девушка, стряхивая пепел в старую пепельницу. Брайан попытался вспомнить и, с трудом, указал адрес, по направлению которого они и двинулись. По мере того, как они приближалась, Брайаном начала овладевать паника, а руки дрожать, он не знал, что там будет ждать его… И это так близко к дому… Когда они приехали, он уже хотел сказать, что не пойдет, что останется в фургоне… Но, совладав с собой, сделал этот шаг. Вылез из фургона и нетрезвой походкой направился к дому пастора, чувствуя, как сердце замирает, и все внутри сжимается. Подошел к двери, сжал руку в кулак… И мысленно призывал удачу, когда нажал на звонок. Но ему повезло. На пороге появился Стефан, который очевидно был дома один. Когда он увидел своего в друга в плаще, испачканном в грязи, с взмокшими волосами, пьяного и едва ворочающего языком, он был в шоке… - Боже, Брайан, что случилось?! Молко вскинул голову и неотчётливо, но решительно выговорил: - Я уезжаю, Стеф. Бороться за свою мечту… Я не знаю, вернусь ли я. Ты со мной? – и вскинул голову в ожидании ответа… Обещай мне, что мы сможем это сделать, Обещай мне, что у нас всё получится. Если нам не удастся, я не знаю, что буду делать. Так обещай мне, что у нас всё случится.