Penser l'impossible

- Брайан, проснись же, наконец, - Хелена не переставала теребить за плечо усталого и выдохшегося Брайана. Он пытался открыть глаза, но тяжелые веки с трудом позволяли ему это, и, поднимая голову, он снова падал обратно, силясь напрасно перебороть отвратительное состояние. Ложась снова головой на жесткую подушку, он чувствовал непреодолимое желание оставить все как есть, и продолжить беспрерывный сон из бесцветных сновидений. Чувство, словно ничего кроме его сна не имело сейчас значения, поглощало его, и как только он закрывал глаза, ему снилось как наяву, что он встает, что он уже выходит из поезда, но потом сразу открывал глаза и сталкивался с действительностью, пытаясь понять, что сейчас произошло, и где он сейчас. Так он мучился десять минут, пока, наконец, не сел на своей койке и не попытался приоткрыть глаза. Едкая боль в горле, казалось, разъедала его, а голову словно сжали в тиски. Закашлявшись и стараясь привыкнуть к солнечному свету, бьющему в окно, он попытался пригладить встрепанные грязные пряди волос. - Быстрее, скоро ребята уже уйдут, - поторопила его Хелена, помогая встать. – Давай, поторопись! Поднявшись со своего матраса, Брайан направился за Хеленой, чувствуя шаткость походки, странное ощущение нереальности и головокружение. Все тело горело, и это состояние наводило подозрение о том, что сегодня ночью он простыл на вокзале, когда они выгружали багаж из их фургона. Будто бы нарочно, пошел холодный осенний дождь, и Молко сильно промок, ожидая их и пытаясь прикрыться от косых ледяных капель своим тонким плащом. Новоиспеченные друзья, увидев, что ему плохо, немедленно предложили ему вместо лекарств большую дозу алкоголя, от которой он совсем свалился и спал все два часа поездки, даже не обращая внимания на то, что Стив и его гитарист играли на гитарах через стену, в вагоне. Два раза Брайан вставал и с трудом, держась за стены, выходил только из-за того, что его сильно тошнило из-за выпитого, а потом сразу ложился обратно. Остальное он помнил плохо, или, вернее, совсем ничего не помнил. Лишь смутно то, как он согласился уехать из Лондона. Сойдя на платформу с поезда, Брайан вяло поздоровался с бодрыми участниками группы и попросил у Стива сигарету. Хьюитт немного помедлил, но потом вынул ему из небольшой пачки сигарету и протянул, отходя с ним в сторону для перекура. На парижском вокзале было очень шумно, толкались спешащие люди, но вся эта суета как бы проходила мимо Брайана – он еще до конца не мог понять, что с ним происходит, не мог влиться в непривычную обстановку и только изумленно оглядывался по сторонам, будто не понимая, что все происходит по-настоящему. Он смотрел исподлобья, зажав зубами сигарету, и передергивал плечами, пытаясь перебороть дрожь от холодного ветра, который то и дело раскрывал его плащ. - Мы собираемся сейчас остановиться в местной дешевой гостинице, каждый платит сам за себя. Потом вечером у нас в пабе концерт. Что ты собираешься делать? - Денег у меня нет, - растерянно ответил Брайан. – Но я думаю, что я бы хотел помочь вам с концертом. - Я не знаю, чем ты можешь помочь, - Стив пожал плечами. - У нас есть два гитариста, вокалист и я на барабанной установке. Но если ты сможешь что-то сделать, мы дадим тебе часть от концертной прибыли. - А Хелена? Что она будет делать? - У нее будет спектакль в местном театре, она не играет в группе. О, кстати, ей как раз сегодня был нужен партнер в какой-то части произведения. Можешь у нее расспросить об этом. - А плата за гостиницу? Чем я могу заплатить? - Извини, Брайан. Ты принял это решение – ехать с нами. Отвечай за свои решения, ладно? – Стив бросил докуренную сигарету на дорогу и отошел к остальным. Брайан с минуту стоял, глядя, как она догорает и рассыпается золотистыми искрами, затем придавил ее решительно подошвой ботинка, поправил плащ и подошел к Хелене. Девушка стояла в стороне от грузивших в фургон вещи Стива и Роберта в руках с небольшим зеркалом и пыталась тщетно привести в порядок испорченную прическу и макияж. Молко с минуту наблюдал, как она умело стирает растекшуюся тушь с ресниц и аккуратно штрихует карандашом веко, также осторожно расправляет волосы и платье. - Я слышал, ты сегодня играешь в театре, и тебе требуется партнер. Я могу помочь тебе? - Ты раньше никогда не играл, да? – Хелена осмотрела Брайана, убирая зеркало в карман платья. - Нет, никогда, но я много читал об этом, - честно признался Брайан. Его волосы развивались от промозглого ветра, а люди, которые постоянно толпой проходили мимо, задевали его и отталкивали к краю. Стив окликнул Молко и Хелену, сказав, что они могут ехать. Брайан устало вздохнул и последовал за ними в фургон, где они довольно тесно разместились. Молко всю дорогу смотрел в окно, с интересом разглядывая необычайные, широкие улицы Парижа сквозь туманную утреннюю завесу. Невысокие здания домов, оформленные в готическом стиле, бульвары, украшенные изящными вывесками лавок, тихо проезжающие по каменной мостовой кэбы. Увлекающие своей загадочной историей улицы ложились перед усталыми путниками, словно призывают окунуться в тайну этого особого мира, где снаружи изящно расстилающиеся бульвары скрывают ночные утехи для горожан. Где парижские клубы прячут в себе запретные удовольствия, и Брайану так не терпелось скорее прикоснуться к этим тайным сладким плодам, столь манящим и столь запретным в строгом Лондоне. Но это Париж – здесь он познает горечь и сладость разрушительного и прекрасного, возвышенного гедонизма. Вскоре, когда они подъехали к гостинице, Молко отвел Хелену в сторону и объяснил ей, что ему нечем платить за жилье здесь. - Если у тебя есть какие-то вещи, ты можешь их заложить в ломбард, но он чертовски далеко отсюда, - проговорила девушка, и ее взгляд остановился на шее Брайана. Молко расстегнул плащ, и теперь прямо в глаза бросалась золотая цепочка, надетая на нем. – А это что? Молко прикоснулся к цепочке и осторожно снял ее. В его руках лежал золотой крест, давно подаренный ему матерью. - Ты думаешь, за него много дадут? – неуверенно пробормотал он. - А ты дай нам взглянуть, - за его спиной вырос мужской развязанный голос, и чья-то рука выхватила украшение из рук Брайана. Он возмущенно обернулся и увидел высокого, не молодого мужчину, с испитым лицом. От них пахло перегаром. - Что вы себе позволяете?! – воскликнул Молко. – Кто вы такой?! - Я хозяин этой гостиницы, а ты кто такой? Может, у тебя есть титул? – насмешливо улыбнулся он, вынимая из губ тонкую папиросу. – Я думаю, что нет. Но я могу позволить тебе сыграть со мной в карты на эту занимательную вещь. И как верующий человек, я дам тебе стоящую цену за этот крест в отличие от людей в ломбарде. - Брайан, соглашайся, - шепнула Хелена. Помедлив, юноша попытался успокоиться после того, как гнев снова позволил себе взять верх в нем. Еще не привыкший к таким манерам, он очень яростно реагировал на какие либо оскорбления, но сразу забывал, что он здесь никто без отцовских денег и с ним обращаются так, как он выглядит. Кажется, он еще совсем не знает обратной стороны жизни, вырванный в нее по своей воле из своей золотой клетки в серую реальность нищеты только ради свободы. Любой назовет его «идиотом». - Хорошо, я согласен, только в случае неудачи я все равно требую от вас минимальной суммы. - Слушай… - Брайан Молко, - отчеканил юноша с достоинством. - Брайан, - кивнул мужчина, - это я делаю тебе одолжение, а не ты мне. Поэтому, пройдем за игорный стол. Курить будешь? – он протянул ему крепкие сигары, но Брайан отказался, не желая проиграть. После часа сосредоточенный игры и разбрасываемых по столу колод, Молко, проигрывая и отыгрываясь, наконец, выиграл половину суммы за крест. - Повезло тебе еще, у меня выиграют раз в год, - пробормотал хозяин. – Ладно, так и быть, я сниму тебе комнату на неделю, - сказал он и пошел договариваться о чем-то с полной пожилой женщины со связкой ключей на поясе. Брайан встал из-за стола, ощущая ватность в теле и сильную разбитость. Он сильно перенервничал. - Поздравляю с выигрышем, - Хелена села рядом с ним и поставила перед ними тарелку с омлетом из четырех яиц, от которого тянулся тонкий запах пряных приправ. – Вот, нам нужны силы перед выступлением. Ты сыграешь несколько сцен в театре со мной, неподалеку. Можешь импровизировать, это не важно, но ты говорил, что много читал и я тебе дам ознакомиться с текстом. Грим тоже помогу нанести. Главное отыграть, а потом я получу деньги, и поделим их пополам. - А какая пьеса? – взволнованно спросил юноша, жадно отрывая кусок омлета и не заботясь о том, что ест без ножа. Это было непривычно. - Шекспир, «Как вам это понравится», мы искали женственного юношу на роль Розалинды, и ты, кажется, подойдешь. В первых и последних сценах тебя заменит девушка, я буду играть Селию. - Это хорошо, потому что я знаю эту пьесу, - улыбнулся Брайан. – Спасибо за помощь, Хелена. *** - Брайан, аккуратнее, не вертись, пожалуйста, - Хелена взволнованно трудилась над Молко, накладывая ему грим, пока он сидел в бордового цвета кресле в гримерке местного театра. Театр был довольно беден, со скудными декорациями и тесными гримерками, в которых спешно толпились актеры, рассыпая косметику и роняя свои костюмы. Везде пахло травкой, дешевым сигаретным дымом и алкоголем. Брайан понемногу привыкал к здешней обстановке, хоть и сильно переживал из-за своего первого внепланового выступления. Хелена утешала его тем, что волноваться не из-за чего, и публика будет из низших классов. Молко заинтересованно наблюдал за тем, старясь отвлечься от тревожных мыслей о провале, как она кладет слои пудры на его лицо, растирает основу грима, как тщательно красит глаза и пытается создать ему внешность девушки в мужском платье по сценарию, ведь Розалинда переодевалась в юношу. - Знаешь, - произнесла она, окончив и придирчиво оглядывая юношу в зеркало, - тебе очень идет косметика. Это даже странно. Брайан подошел к небольшому зеркалу, с запыленным стеклом и увидел в отражении, что его лицо стало нежнее и красивее, чем обычно, волосы были идеально уложены, а сам его образ преобразился и только неловко смотрелось теперь на нем мужское платье. Пораженный увиденным, он повернулся, чтобы передать свои смешанные впечатления Хелене, но в этот момент им сообщили, что пора на сцену. От волнения у Брайана начали гореть щеки, а может, из-за того, что дешевая косметика в театре, возможно, давно уже использовалась по истечению срока годности. Но сейчас его волновало лишь то, что прекрасный грим может испортиться, а потому он усилием воли взял себя в руки, и когда выходил на сцену, зачарованно вслушивался в звук столь сладостно звучащих аплодисментов. Он проникал всем сердцем в строки знакомых детских книг, что произносил пожилой актер на сцене: - Мир - театр; В нем женщины, мужчины, все - актеры; У каждого есть вход и выход свой, И человек один и тот же роли Различные играет в пьесе, где Семь действий есть! Уверенность в своих силах, желание показать себя, что он ощутил, выйдя из-за кулис. Какая правда звучала в этих словах, какая истина, что один человек играет различные роли. Эта тайна театра, искусство гениального Шекспира, все это было так ему знакомо и так хотелось погрузиться во все это с головой, урывая себе шанс. Как много раз он мечтал, слушая эти строчки, ответить словами Розалинды! В нем словно родилось внезапное побуждение, импульс, от услышанного им, он кинулся на сцену, не думая о том, что будет дальше и, выйдя, заговорил громко и внушительно, так, как он с самого детства мечтал и часто представлял в своей голове: - Я уверяю вас, что я притворялся! То был не обморок, поверьте, - первые слова он произнес немного неуверенно, но потом, привыкнув, стал звучать внушительнее. - Тогда ступайте и играйте роль мужчины! С замиранием сердца, трепетом, страхом ошибиться, но в то же время невероятным желанием сказать эти строки, Брайан ответил заученной фразой, которая так была ему близка по своему смыслу: - Это я и делаю; но, по всей справедливости, мне бы следовало быть женщиной. Он произнес это так эмоционально, так чувственно, что сам от себя не ожидал и застыл, все еще слыша в своей голове им произнесенное. В этот момент в зале послышались аплодисменты, многие люди из первых рядов встали, занавес стал опускаться. Брайан, смущенный, не верящий в свой успех, застыл посреди сцены, еще не понимая, что уже занавес опускается и рукоплескающая публика остается вне его мира. Звуки аплодисментов пьянили Брайана, он был готов кинуться назад на сцену, ведь там он почувствовал такой подъём энергии, такое желание раскрыть свои эмоции, углубиться в душу своего персонажа, своей временной маски и играть, играть… Там его место, там он себя чувствует как дома, на алтаре театра. Сам смысл пьесы поражал его сходством с его жизнью, этой иронией, поэтому он так легко сумел вжиться в смысл. Кто знает, что происходит с актёрами за кулисами и кем они становятся? В пьесах Шекспира каждый может обмануть друг друга, играя чужие ему роли, но играя так профессионально, что им верят. Актер – это лжец, и в театре учат лгать, но ведь этим театр так схож с настоящей жизнью. Каждый человек лжет другому и носит маску, и лишь подмостки театра отображают истинную ложь, правду лжи каждого человека. Восхищенный, Молко бросился к Хелене, чтобы поделиться своим успехом. Девушка переодевалась в гримерке в свое обычное платье, спеша на концерт в паб. В ее руках была стопка денег, в отличие от Брайана она была не так поражена, а совершенно спокойна. - Ты хорошо справился, Брайан, давно у нас не было такой реакции в аудитории. В тебе есть что-то. То, что ты можешь дать людям, - проговорила она, обернувшись на юношу. - Я сам удивлен! - Хорошо, потом расскажешь. Мы опоздаем на концерт Стива. Брайан и Хелена, переодевшись, вышли из театра, получив деньги, и прошли вдоль по бульвару. На Париж уже опустились сумерки, и везде были зажжены яркие фонари, отражающиеся в мостовой размытыми янтарными бликами. Потеплело, дул влажный ветер с реки, и Брайан впервые за много лет чувствовал себя действительно счастливым. Он шел, наслаждаясь прекрасным вечером, и улыбка не сходила с лица. Когда они зашли в паб, то здесь как всегда было шумно, однако не так, как в Лондоне, это, скорее походило на публичный дом описаний Оскара Уайльда, развратный дом с привкусом аристократии, или иначе «грязь высших слоев». На сцене, в середине, группа настраивала инструменты, и люди собирались их слушать в зале. В другой части паба слышались пьяные крики, ходили полуобнаженные девушки из глубины помещения, которые приходили за выпивкой. Брайан растерялся, но Хелена провела его к сцене, и они заняли довольно хорошие места. С первых нот группы, Брайан почувствовал невообразимое волнение, он ощутил, будто по нему проходит разряд холодный мурашек, так ему нравилась эта музыка. Он ее чувствовал, но голос вокалиста… Он словно не вживался в ноты, словно не вживался в музыку… Молко влекло выйти вместо него и спеть, раскрыть свою личность, раскрыть свою душу, он подпевал вместе с вокалистом слова рифмованные в песню. Режущей своей горечью текст до боли, как и наркоман-вокалист, с трудом стоящий на ногах у микрофона. В середине концерта, по толпе прошло волнение, и Брайана оттеснило от Хелены в дальние ряды. Здесь собралось несколько довольно пьяных и обкуренных молодых людей, двое из них обнимались с вульгарного вида девушками. - Эй, парень, хочешь улететь? – подошел к нему со стеклянным взглядом юноша и протянул ему прозрачный пакетик с белой пылью. Молко, еще не пришедший в себя после своего сценического успеха, вслушиваясь в бьющую по самую глубину сердца музыку, решил, что попробует сегодня все, чтобы довести эмоции до пика накала. И вот, обкуренный, он вышел из паба, стремясь попасть на свежий воздух, ему стало душно в тесном зале, среди толпы, а возбуждение от наркотиков, казалось, сейчас разорвет его на части. Он отдал все деньги с представления в театре за них. Когда он уже выходил, чья-то рука схватила его за пояс и потянула на себя. Пьяный, ничего не соображающий наркоман, лез к нему и пытался поцеловать своими отвратительно пахнущими алкоголем губами. - Отстаньте от меня, - прошипел Брайан. - Я видел тебя в театре, ты прекрасно играла роль этого Гаминеда, - он обхватил его за талию и властно прижал к себе. В темноте он не мог понять, что Брайан не девушка. - Отпустите! Я не девушка, идите к черту! – Молко вырывался из сильной хватки юноши. – Меня зовут Брайан! В этот момент кто-то заломил руку приставшему человеку, он выпустил Брайана из рук, и кто-то схватил его за плечи, прижимая к себе… Кто-то очень знакомый. - Стефан?! Стефан, что ты здесь делаешь? – сорвался на крик Брайана, чувствуя, как Стефан несет его через толпу и выводит на улицу. - Я приехал, Брайан. Я приехал за тобой. Каждый наш шаг - нога в ногу, А каждая сломанная кость Напоминает мне о том, когда я во второй раз Провожал тебя домой.