Маги: эльфийские и тевинтерские. Хроники странной дружбы.

Знакомство их не задалось с самого начала… Хотя бы потому, что Лавеллан помимо демонов решила на всякий случай прихлопнуть и неизвестно откуда появившегося имперца. Остановил её Варрик, буквально схватил за посох, когда в запале боя долийка решительно направила своё оружие на тевинтерца. — Может, выслушаем? — предлагает гном и пожимает плечами: — Хуже не будет, а прикончить ты его всегда успеешь. Лавеллан жалеет, что не прикончила сразу, через каких-то пять минут. Убить этого нахала было нельзя, а очень хочется! Эльфийка сжимает руку в кулак, чтобы не сжать её на чьей-то шее после очередной исполненной чувства собственного превосходства реплики. Но Дориан Павус обладает уникальной и необходимой для победы над Алексиусом информацией. И смотрит на Вестницу как Хранительница, прикидывающая, куда бы сплавить Первую, чтобы освободить в клане место для собственной внучки. А Павус окидывает долийку ещё одним странным взглядом и спрашивает почти возмущённо: — Мне кажется, или я тебе чем-то не нравлюсь? — Ты — имперец! — выдаёт Лавеллан, включив сюда и то, что смотрит он на неё как на самодвижущийся веник, почему-то решивший заговорить. — И что? — хмурится тевинтерец, приглаживая усы… пытаясь пригладить. Ну не виновата же Найрин, что все огненные и молниеносные заклинания у неё так хорошо выходят, да? Так что усы напыщенного имперца были малость подпалены… и значительно наэлектризованы. И сейчас он это обнаружил, если судить по полному неверия и надежды на ошибку взгляду. — Вы уничтожили наш великий город! — сообщает Лавеллан, стараясь сохранять вид оскорблённый праведности — это она у Хранительницы научилась, когда та отрицала все попытки прикончить свою Первую. — А ты подпалила мои усы! — чуть ошарашенно выдаёт тевинтерец, пялясь в ближайшую отражающую поверхность — церковная чаша для причастия не очень-то подходила для этого, но мага подобное не смущало. — Вы пленили народ эльфов! — гордо продолжает долийка. — Что ты сотворила с моей прической?! — охает Павус, пытаясь пригладить волосы. — Полагаю, вы в расчёте? — хмыкает Варрик. — Я ещё ничего не сказала про своё тяжёлое кочевое детство, — педантично уточняет Лавеллан, загибая пальцы, — про то, что утрачена большая часть магического искусства эльфов, про руины вместо прекраснейших храмов и городов и про… — Понял-понял! — перебивает имперец. — Ты считаешь, что мы — плохие. — Он смотрит на эльфийку снисходительно и разрешает: — Считай. И тут, конечно, появляется Феликс. — Дориан, — растерянно выдаёт сын Алексиуса, — что с тобой случилось? — Со мной случилась Вестница Андрасте, — вздыхает маг и почти мгновенно переключается на заботливые расспросы о здоровье друга. И пытается пригладить топорщащиеся усы, конечно же. А Лавеллан смотрит на него и думает — говорить, что её заклинания даже Хранительница не с первого раза снимала или пусть сам догадается? Имперец бросает на нее очередной взгляд из серии «почему веник говорит?», и долийка решает — пусть сам узнает. В конце концов, кто она такая, чтобы указывать магам из самой Империи Тевинтер?