Маги: эльфийские и тевинтерские. Хроники странной дружбы.

Есть такая проверка, чтобы понять, кому ты точно доверяешь. Старая-старая, словно пришедшая из-за пелены веков. Так играют дети — смеясь, раскинув руки и падая… падая… падая… чтобы быть пойманными. — Вы это, — смущенно краснеет кузнец, — там закройте все, да? И осторожно оставляет в ее домике новый доспех и окованные сталью сапоги на медвежьем меху. — И демонов от меня пните, да? — еще сильней смущается он, когда Лавеллан приходит к нему в новом доспехе. — Не ходите в бой голодной, — ворчит Флисса и бормочет, явно не ожидая, что ее услышат: — А я бы и трезвой к этим образинам не пошла. И в домике появляется свежая выпечка в накрытой платком корзинке — булочки, завернутые в характерный для трактирщицы узелок. — Может, еще чего? — не смущается она, принимая корзинку. — Элю? — Пусть с вами маги, но я готовлю меч, если полезут демоны, — гордо кивает та бывшая храмовница, имя которой Найрин никак не может запомнить. Никаких «подарков» она не подсовывает, но честно предлагает потренироваться. — Хороший удар, Вестница, — хвалит она, хотя Лавеллан опять напоминает, что не вещает — ни за кого, ни о ком. — Вот что, — мнется Деннет, — вам, вроде как, скакун в этой битве не надобнен, но ежели что… Он тоже хочет помочь — хоть как-то. Адан молча суёт ей зелья, не спрашивая, нужны ли, и уходит, бормоча что-то про новую формулу. — Босс, ты это, не дрейфь, — басит Бык. — Да всё хорошо будет! Лави всем надерет их!.. — начинает Сэра, но Кассандра крайне красноречиво кашляет — за уши она уже один раз неугомонную лучницу отодрала. — Победит и всех спасёт, да-да… Вивьен что-то вещает про доблесть и честь, но незаметно накладывает какие-то укрепляющие чары, хотя выложится во время закрытия Бреши наравне с остальными магами. Мать Жизель осеняет благословением Создателя. Смотрит на Лавеллан, хмурится и признается: — Я бы призвала для тебя и долийских богов, но не знаю как. А Создателя я буду за тебя молить. Варрик обещает записать всё — от закрытия страшной отметины в небе до того, как Лавеллан и Сэра, напраздновавшись элем, подвесят подштанники Кудряша на флагшток. — Почему мои? — возмущается Каллен. — Ну, косичек у тебя нет, — хмыкает гном. Невозмутимый Солас просто не может стоять на одном месте и всё что-то организовывает. И уже это странно. Но не так странно, как отложившая отчёты Жозефина. Отложившая только для того, чтобы проводить Найрин в путь. И сопровождающая их Лелиана… это тоже странно… — Страшно? — спрашивает Дориан, шагая с ней в ногу. — Знаешь, — тяжело — не из-за усталости — опирается на посох Найрин, — дети часто раскидывают руки и падают? И они не боятся, потому что знают, что их поймают… — Она сглатывает. — Я никогда не падала так. Потому что знала — внучка Хранительницы может обладать даром, а от неугодной сиротки избавиться можно быстро. Дориан молчит. Он всё ещё шагает в ногу с Лавеллан. Всё ещё слушает. И слышит. Слышит. И даже больше не считает ее говорящим веником. Лавеллан хочется раскинуть руки и закричать: «Лови!» И упасть. Упасть, чтобы быть пойманной. — Мы поймаем тебя, — эхом отзывает голос Павуса. — Только падай осторожней. Ты всё же тяжёлая. И Найрин смеётся. И ей не страшно.