Темные аллеи

Понедельник — 20 октября, администрацией официально объявлен выходным днем. Великий праздник — семьдесят вторая годовщина окончаний боев за город. В Великую Отечественную войну немцы считали Озерный стратегической точкой: порт и нефтезавод, выход на Сочи и Турцию, делали его особо лакомым кусочком. Бомбежки не прекращались сутками, ни одного целого здания, только горящие руины. Силами Красной армии противник был разбит всего в двадцати километрах от городка, реконструкции боев и свидетельства очевидцев передавали историю нечеловеческой силы воли и отваги русских воинов. Алиса в числе других с семи утра участвовала в охране общественного порядка на параде и концерте. Хорошая погода способствовала настроению — на центральную площадь высыпал народ. Школьники, пенсионеры, коллективы предприятий, военные, малыши, размахивающие шарами. Оркестр вдохновенно исполнял хиты военных лет, дымилась запахом каши полевая кухня. Капитан стояла недалеко от сцены, в теньке платанового дерева, жмурясь от удовольствия. Парадный китель сиял звездами, шелковая ткань переливалась, под идеально накрахмаленным воротничком галстук с вышитым золотистыми нитями гербом МВД. Она любила этот праздник, как и 9 мая, даже больше, чем все остальные. События войны оставили глубокий след в ее сердце. Бабушка Алисы встретила 1941 год четырнадцатилетней девочкой. Весь Озерный эвакуировали, никого не осталось под градом бомб, кроме военных, моряков и одной несчастной семьи. В самом адском пекле, в землянке, пряталась глубоко беременная больная женщина с детьми — пятилетним сыном и дочерью, Ниной. На хрупкие плечи девочки легли заботы о матери и брате. В руинах не было ничего — ни еды, ни медикаментов. Спасал лес. Дни напролет она проводила в поисках пищи, изможденная, измученная, но верящая в победу. Несколько свободных часов в день рыла окопы вместе с солдатами, помогала собирать оружие и боеприпасы, часто вытаскивая их из рук мертвых изувеченных тел. После родов мать немного пришла в себя, и чудом смогла доехать до Батуми. В городе семью, как и многих других, поселили в здании местного цирка. Ужасные условия, отсутствие пищи и воды, но главное — здесь с неба не падали бомбы. Чтобы содержать родных, Нина пошла работать на военный корабль, — сначала таскала снаряды для пушек, затем выучилась на связиста. Из глаз Алисы текли горькие слезы всякий раз, когда она представляла, через что пришлось пройти бабушке. Эта боль эхом отдавалась в сердце, жгла ненавистью к захватчикам, уничтожавшим ее народ; она ни на минуту не сомневалась, что случись подобное, ушла бы на войну добровольцем. От мамы эти мысли, конечно, скрывались, она и так переживала за чересчур независимую дочь. По площади бродили коллеги, высматривая неумеренно принявших на грудь в честь праздника и иных подозрительных лиц. ФСБ-шники мелькали в толпе, одетые по-гражданке, но все равно выделяющиеся напряженными лицами. Кинологи с собаками бдительно обнюхивали каждый куст, полицейское начальство вместе с руководством администрации неторопливо прохаживалось по набережной. Вокруг сцены нарезала круги высокая фигура в синей форме. Воронов. Судя по всему, по расстановке это его зона ответственности. В отличие от своих коллег, предпочитающих мониторить ситуацию из окон кабинетов, заместитель пришел лично. Алиса смотрела на него краем глаза, поминая нелицеприятными словами. «Вам не место в правоохранительных органах» — ледяной голос все еще звенел в ушах, вызывая все новые приступы глухого раздражения. «Да что ты обо мне знаешь?! Ты имеешь высокий пост, ты можешь наладить работу, а вместо этого цепляешься за устаревшие маразматические догматы», — внутренний спор набирал обороты. Словно услышав мысли, Евгений развернулся и быстрым шагом направился прямо к ней. Капитан сжала кулаки, сдвинула брови, готовясь отражать нападение. — Доброе утро. — Враг казался полностью расслабленным, обескуражив ее спокойствием и приподнятыми уголками губ. Тонкий аромат одеколона, идеально зачесанные волосы, блеск запонок на белоснежных манжетах — удар по всем органам чувств. Остановившись взглядом на его потрясающем носе, девушка почувствовала, как перехватило дыхание. — Жарковато, у вас самое хорошее место на этой площади. — Доброе утро, — сквозь зубы процедила Алиса, вдвойне разозленная своей реакцией. — Вы на моем квадрате ответственности. Если увидите что подозрительное, немедленно обращайтесь, — он бросил последний взгляд и отошел примерно на десять шагов, отвернувшись, заложив руки за спину. Девушка скривилась. Вот еще. Нашелся тут командующий. — А кто это тут такой красивенький стоит? — донесся веселый голос. О-о-о нет, только не это, — подумала Иванова, закрывая глаза ладонью. — А мы вот погулять вышли, такой праздник! Полевую кухню проведать, ну и фронтовые сто грамм, — перед ней стояла хорошо известная кампания. Пугачева, Боксер и Отец Путин, одетые в праздничные, почти что чистые одежды. Судя по довольным лицам, с утра выпито гораздо больше, чем фронтовая норма. — Докладываю, мое паломничество увенчалось успехом! — Путин приложил ладонь к давно нечёсаному лбу, изображая воинское приветствие. — Я рада за вас, — вздохнула Алиса. Прозвище клошар получил за проведенный год в семинарии в глубокой молодости, затем был отчислен за пристрастие к выпивке и картам. Из всех видов горячительного предпочитал водку «Путинка», как можно догадаться. Под паломничеством понималось путешествие на свалку в соседнем городе, «проведать паству, дать наставления». — А мы стоим себе тихонечко, смотрим — наша Александровна, красавелла такая, а вокруг нее чернявый так и вьется, так и вьется, — тараторила Пугачева. — Какой чернявый? Ничего не знаю, — поспешно добавила капитан, закусив губу. — Да вон тот, в прокурорском. Кстати, кто такой? Морда красивая, но незнакомая. — Это новый заместитель. Отвечает за сцену, вот и ходит кругами. Послушайте, идите уже, пока наряд не оформил, — Алиса начинала терять терпение. — Э-э-э нет, меня не проведешь! — подмигнула женщина, улыбаясь почти беззубым ртом. — Я видела, как глазками стреляешь, товарищ капитан. А у него на пальчике колечка и нема! Удача поперла! — Ничего подобного! Да я… да я…. терпеть его не могу! — шепотом горячо сказала девушка. — Знаем мы эту кухню, проходили, — отмахнулась Пугачева. — Если нравится мужик — держи его, зубами и когтями. Вот мой Боксер — на него Катька с водозабора, знаешь, как глаз ложила, собака шелудивая? Я ей космы-то повыдирала, фингалов понаставила, и как бабка отшептала, мне он достался! — Это не тот случай. Обещаю, если кто понравится, так и сделаю. — Ты, Александровна, прости, но ты простая, как три копейки, глазенками хлоп-хлоп, а чернявого и увели. Стой тута, я щас все устрою,— тетка быстрым шагом засеменила в сторону Воронова. — Стой, куда! — зашипела Алиса, предчувствуя беду. — Боксер, забери свою жену, немедленно! — А я чо, я ничо, сковородкой по мордасам не хочу, — развел руками клошар. — Доброва здоровечка! — донеслось до ушей капитана, заставив покраснеть до кончиков ушей. Воронов повернулся, услышав приветствие. — У нас — товар, у вас — купец! — подмигнула сваха, кокетливо улыбаясь. — Простите, что? Это вы мне? — удивленно протянул Горыныч. — Тебе, тебе голубчик. Жениться тебе надо, говорю! — Она права. Негоже так. Сам Бог велел — каждой твари по паре, — Путин подоспел как раз вовремя. — Что они несут, — Алиса массировала виски, желая провалиться сквозь землю. Воронов поднял брови, скрестив руки на груди. — Кто вы такие? — Отец Путин, — радостно представился клошар. — Пугачева я! — гордо ткнула себе в грудь «артистка». — Пугачева? — прокурор наклонил голову, — та самая? — Та самая! Которая поет «Ап, и тигры у ног моих сели», — исполнила певица. — Это же вроде Боярский, — по лицу мужчину поползла ухмылка. — А ты зубы не заговаривай! Сватайся, лови момент! — К кому это? — Евгений поднял глаза, рассматривая толпу, силясь понять, где его «суженая». — На Ивановой! Алисе Александровне! Девка — во! — вытянула большой палец Пугачева. — Никогда бы не подумала, что мент может быть таким хорошим человечком! А уж красавица — глаз не оторвать. Даже мой Боксер на нее поглядывает, а он толк в бабах знает. Воронов часто заморгал, пряча глаза. По сжатым губам и подрагивающему подбородку легко догадаться, что еле сдерживает смех. — Эй, ты! Не вздумай на ней жениться! Даже близко не подходи! — Этот кошмар никогда не кончится, — Алиса чуть не плакала от унижения и злости. Перед Вороновым стояла Училка, нетрезво пошатываясь. — Держись от нее подальше, слышишь, ты, прокурорский? — гневно вещала защитница. Воронов засунул руки в карманы, исподлобья глядя на странных собеседников. — Ты ей жизнь испортишь, я тебя насквозь вижу, жиголо! — не унималась женщина. — Сматываем удочки! — Боксер заметил наряд полицейских, пристально наблюдающих за кучкой бездомных, докучающих прокурору. Клошары подхватили под руки спорящих женщин и через секунду исчезли в толпе. Алиса смотрела себе под ноги, не в силах поднять глаза, когда рядом встали знакомые блестящие «оксфорды» размера примерно сорок шестого. — Я только что принял участие в балагане, — по голосу понятно, что он улыбается. Капитан продолжала смотреть в сторону, избегая высокой фигуры. — Я сожалею, извините, — сухо сказала девушка. — У вас заботливые друзья, — продолжил с явной иронией. — Это не друзья. Подотчетный элемент. — А вы что думаете? Прокурор и зональный опер….? Она уловила ход его мыслей. — Что я думаю? «Великий Царь и холопка». Чудовищный мезальянс, — Алиса и не думала скрывать гримасу отвращения, зло взглянула в смеющиеся синие глаза. — Лучше пулю в лоб, — прошипела она. — Концерт окончен! — донеслось со сцены, значит, и дежурство тоже. Не говоря ни слова, резко развернулась и пошла в сторону парковки. Подойдя к машине, пнула колесо микры. А день начинался так хорошо! Черт бы побрал клошаров с их медвежьей услугой. Пугачева — доморощенная сваха. Как же Воронов ржет надо мной! Тетка — опер настолько одинока и никому не нужна, что за устройство личной жизни взялись обитатели местной свалки… Ожил мобильник. — Да, Армен, — устало вздохнула в трубку, — заслушивание, я и забыла. Через час? Хорошо, успеваю. Этот день хочет окончательно меня добить! Всего через шестьдесят минут предстоит опять встретиться лицом к лицу с Вороновым! — капитан посмотрела на себя в зеркало — волосы выбились из-под пилотки, щеки с ушами ярко-алого цвета. Вспомнила ледяное спокойствие прокурора, чересчур резко нажав на педаль газа, вылетела на дорогу. ****** Прибыв в отдел, переоделась, умылась ледяной водой, призывая самообладание и профессионализм взять вверх над смущением. — Все готовы? — Армен оглядел собравшихся в коридоре оперов со стопками дел в руках. — Я иду с вами вместо Рогова. Семеныч дал команду держаться, молча получить свое ведро помоев и удалиться, с выражением раскаяния на лицах. С каждым шагом, приближающим к прокуратуре, Алиса чувствовала нарастающее раздражение. Ведро помоев, значит. Ну что же, послушаем, что скажет «Великий Царь». Воронов сидел в зале совещаний, скрестив руки. Безупречно отглаженная форма. Синие глаза холодно и равнодушно скользнули по полицейским. Невозможно поверить, что совсем недавно он улыбался. Непроницаемый голос предложил присесть и начать заслушивание. Первый попал Федя. Длинные пальцы Евгения водили по листкам бумаги, нещадно критикуя каждую строчку. Сивокобыленко надулся, поглядывая на собеседника прищуренным глазом. Идея нажаловаться бабушке-знахарке зрела и крепчала. Второй Костя — тихий и скромный парень, терпеливо снес критику, записывая в блокноте замечания. Третий Виталик — глуповатый шумный малый, принялся было спорить, но быстро потух под градом терминов из кодексов и законов. Очередь Алисы. Капитан присела напротив оппонента, стараясь придать лицу максимально безразличное выражение. — Алиса Александровна, просмотрел ваши дела. Ну что же, ошибки типичные. Шаблонные планы, некомпетентные выводы, лишенные смысла рапорты. На лицо недобросовестное отношение к своим служебным обязанностям. — Категорически не согласен. — Армен, молчавший до этого, поднялся со стула у стены, и подошел к Воронову. — У Ивановой лучшие дела в отделе. Наш куратор в главке неоднократно проверял ее, поставив по технике проведения орд высший балл. Или слова генерала для вас пустой звук? Айрапетян сверлил глазами прокурора. Горячая кавказская кровь всколыхнулась, требуя справедливости в отношении дорогой сердцу девушки. Алиса почувствовала прилив благодарности к отвергнутому поклоннику. Он заступился, нарушив указание Рогова, рискуя вызывать на себя гнев. Мужчина в синей форме принял вызов. Евгений встал, демонстрируя превосходство в росте и физическом сложении. Усмешка искривила правильные черты. — Боюсь, не все генералы МВД компетентны. Для этого и существует прокуратура — смотреть прямо и беспристрастно. И если я высказал свои замечания — значит, так и есть. На первый раз даю вам возможность исправить все самим. Второго же раза не будет, только приказ об увольнении. Все свободны. Алиса не помнила, как дошла до своего кабинета, все еще не веря в услышанное. Да, ее дела не совершенны, но они «живые», проработанные! Шаблонных планов не было! Все составлено с учетом индивидуальных особенностей пропавшего, его работы, семьи, увлечений. Множество опросов, в которых собирается по крупицам ценная информация. Грамотные подробные ориентировки. Рапорта о проделанной работе — ее труд, составленный после каждодневных многочасовых рейдов, по любой погоде, в любом состоянии здоровья, не жалея сил. В 99 процентах из 100 человека находили, благодаря этой кропотливой работе! Рука легла на ее плечо. Армен. — Не принимай близко к сердцу. Твои дела лучшие. Я сказал это Воронову, скажу и лично прокурору. Рогов и Ильинский поддержат. Принести кофе? — Спасибо, — прошептала Алиса. За старшим оперуполномоченным закрылась дверь. Слезы потекли по ее лицу. Лишь одна мысль билась в мозгу. Ненавижу! Ненавижу Воронова! Будь проклят тот день, когда черти принесли его в наш город!!