Мы больше не разговариваем. Часть двенадцатая.
Чимин пристально смотрел на меня. Он склонил голову и сузил глаза, пронзая недоверчивым взглядом. — Знаешь, Чонгук, я не из тех людей, кто любит шутки. — Это была не шутка. Я говорю серьезно. — Но зачем тебе такой друг, как я? — он сказал это несколько раздраженно. — Я не такой, как все. Я другой, я странный… и быть одиночкой мне нравится. Мой мир — это боль, страдания и отчаяние, в нем нет места для радости, он полон самого что ни на есть дерьма, о котором ты даже представить себе не можешь, — не спеша говорил он, выделяя каждое перечисленное слово резкой интонацией. — Сблизишься со мной — потеряешь все, что дорого тебе. Согласись, что твоя жизнь уже начинает рушиться с моим появлением. Хороший пример этому — твой Юнги. Вы ведь были лучшими друзьями, а что теперь? — Чимин вопросительно взглянул на меня, вскинув бровями. — Как теперь назвать вашу дружбу, если она, конечно, еще осталась. Чимин, казалось, загнал меня в угол. Он был абсолютно прав, и с той минуты я впал в замешательство. Он задал мне вопрос, ответа на который я не знал. То, что он сказал, заставило меня сильно задуматься, ведь я, правда, рисковал всем, что любил. Юнги был дорог мне ровно так же, как и наша с ним дружба. Готов ли я был потерять этого человека ради Чимина? Между этими парнями есть глубокая неприязнь друг другу и, наверно, как бы я ни пытался сдружить их, у меня не получилось бы. Поэтому я так отчаянно метался из стороны в сторону, не зная, что делать. Я молчал, а Пак выжидающе смотрел на меня до жути спокойным взглядом. Казалось, что его не волновало, какой ответ я дам, даже если бы это было что-то колкое. Я поднялся с банкетки и сделал пару шагов вперед. Помолчав секунды три, я был готов дать Чимину свой ответ, но, когда развернулся, увидел, что парня уже не было в зале. Я удивленно блуждал глазами по темному помещению в попытках увидеть Пака, однако лишь белоснежный тюль, словно призрак, плавно развевавшийся от ветра, привлек мое внимание. Подойдя к раскрытому окну, я увидел, как Чимин спрыгнул с последней ступеньки пожарной лестницы и, оглянувшись по сторонам, быстрым шагом направился к парковке. Я так ему и не ответил.… Знаете, быть может, оно и к лучшему, ведь я все еще не был уверен в своем ответе, а Чимин, наверно, это понял и решил таким способом избежать моих поспешных решений, дав мне возможность все обдумать. Когда я старался незаметно проскользнуть через выход университета, охраннику все-таки удалось заметить меня. Задав очевидные вопросы, мол, что я здесь делаю, прочитав мне парочку нотаций и пригрозив тем, что пожалуется декану, мужчина наконец-таки отпустил меня. Выйдя на улицу и оглядев парковку, я увидел лишь черные полосы на асфальте от чиминовского мотоцикла. Интересно, какого это разъезжать на таком виде транспорта? Поймав первое попавшееся такси, я озвучил адрес водителю и поехал домой. Я расположился на заднем сиденье автомобиля, удобно откинувшись на спинку. В салоне машины негромко играла приятная и успокаивающая музыка, а я не отрывая глаз, смотрел в окно. Фонари, стоявшие вдоль дороги, освещали ее своими яркими огнями. Свет то проникал в темный салон машины, то исчезал, то снова появлялся, раздражая своими секундными вспышками. Автомобиль плавно ехал по прямой дороге, не спотыкаясь об кочки или ямки; такое спокойствие клонило в сон. Постепенно на стекла автомобиля начали плавно ложиться снежинки: они таяли и каплями медленно стекали вниз, оставляя после себя мокрую дорожку. Неудивительно, что меня быстро сморило и я неосознанно задремал. — Проснитесь. — Я поморщился и что-то буркнул себе под нос, когда чья-то тяжелая рука легла на мое плечо. — Э-эй, парень! Я нехотя раскрыл глаза и, лениво потерев их, увидел склонившегося надо мной седовласого мужечка. — Наконец-то, проснулась спящая красавица, — добродушно проговорил он и выпрямился. — Простите, аджосси, я не заметил, как уснул. — Выйдя из машины, я достал бумажник и заплатил за проезд. — Сдачи не надо. Водитель улыбнулся и, попрощавшись, уехал. Я удивился тому, как сильно устал. В машине и правда было очень уютно и тепло, из-за чего, очутившись на улице, было даже лень переставлять ноги после такого недолгого, но приятного сна. Я распахнул дверь, и перед глазами предстали тьма и холод, гулявшие по моей пустой квартире. Почему-то тогда мне показалось, что я был так одинок, хотя раньше этого и не замечал. Снова какая-то тяжесть пала на мои плечи, начав угнетать меня все больше и больше. Я закрыл деверь и, не включая свет, побрел в ванную. Без света, казалось, было даже лучше, ведь луна на небе прекрасно его заменяла. Скинув с себя одежду, оставив ее небрежно лежать на белом кафеле, я встал под струи тёплой воды, прижавшись лбом к стене. Я закрыл глаза и постарался максимально расслабиться. Я не хотел думать ни о Юнги, ни о Чимине. Два человека, которые так много значили в моей жизни, превратили её, такую уже избитую и замученную, в настоящий ад. Я не думал, что сделать правильный выбор окажется так сложно. А был ли в этой ситуации правильный выбор? Что вообще значит «правильный выбор»? Отказаться от лучшего друга в пользу непонятным, внезапно возникшим чувствам или все-таки следовать голосу сердца? Вечно воюющий с эмоциями и чувствами здравый смыл, который побеждает далеко не всегда. Чувства оказываются сильнее. Да и что, собственно, подразумевает этот выбор? «Кто для тебя Чимин? А кто для тебя я, Чонгук?» — вот мой выбор, не дававший мне покоя. Эти его слова раз за разом причиняли мне боль, но ведь Юнги был прав. Он абсолютно был прав во всем, что сказал, и я не мог корить его за это. Я медленно открыл глаза и почувствовал, как с ресниц скатились мелкие капельки воды, больше похожие на слезы. Может я и хотел бы выпустить наружу скопившуюся грусть, дать волю эмоциям, но разве я мог позволить себе такую слабость? Нет, конечно. Пусть душ создаст иллюзию драмы, а я потерплю. Потерплю в очередной раз. Натянув на себя нижнее белье, я упал в объятия мягких простыней и подушки. Казалось, что усталость требовательно заставляла меня сомкнуть глаза и провалиться в сон, но делать мне этого совершенно не хотелось. Я лежал на кровати, закинув одну руку за голову, и смотрел в потолок понурым взглядом. Думал ли я о чем-нибудь? Нет. В голове было совершенно пусто, и от этого становилось даже легче. Зимний ветерок, что прорывался через щель плохо закрытого окна, обдувал оголенное тело, на котором начали появляться мурашки, но накрыть себя одеялом у меня просто не было сил. Я перевернулся на бок, увидев перед собой будильник, на экране которого красным цветом светились цифры: было уже за полночь. Долго я пробыл в душе, однако. Смотря на часы, я тут же вспомнил, что через два дня у Юнги состоится баскетбольный матч, и я обещал ему прийти и поддержать друга. Но это было до нашей ссоры. Будет ли он рад видеть меня после того, что произошло между нами? А сегодня днем… сегодня днем я увижусь с Чимином. Почему-то это вызывало во мне тревогу, но на лице все равно расплылась скромная улыбка.***
Этим утром было холоднее обычного, а снег продолжал опускаться на суетливый город. Мне нравилась такая погода, я вообще любил холод, любил, когда небо затянуто серыми холодными облаками, а сверху плавно падают снежные хлопья. Один минус во всем этом прекрасном, конечно же, был — быть закутанным в теплый пуховик и мягкий шарф, стоя в душном и забитом с утра автобусе было хуже, чем в аду. Видимо, помимо меня, теснота автобуса не нравилась большей половине пассажиров: серьезные на лицо мужчины глубоко и раздраженно вздыхали, а девушки хмурили брови всякий раз, когда кто-то толкался или терся об их хрупкие женские тела, хотя в толстых пуховиках они хрупкими не казались. Мы с Чимином не были особо близки, поэтому, когда я зашел в класс, он даже не поднял на меня взгляда. Парень расслабленно сидел на своем месте и смотрел в экран смартфона, изредка водя по нему пальцем. Я бы очень хотел встретиться с его, как мне казалось, красивыми лисьими глазами и, улыбнувшись, сдержанно сказать «привет». Но, увы, мы не всегда получаем в полной мере того, чего мы желаем. Не смотря на то, что я продолжал мысленно упрашивать его хотя бы взглянуть на меня, я невозмутимо прошел мимо и с тем же спокойствием уселся на свое законное место. Юнги так и не пришел. Неудивительно. Но я все гадал, могло ли это быть из-за нашей ссоры, или он и правда чисто из принципа и собственной, присущей ему лени остался дома? И все-таки в первом случае я ошибся: Шуга пришел после второй пары. Увидел я его в столовой во время часового обеденного перерыва. Я увидел все те же дорогие и любимые мне лица, что сидели за одним столом. Хены, как обычно, улыбались и шутили друг над другом, уплетая за две щеки вкусную еду, и лишь Юнги, будто специально сидел ко мне спиной. Неужели не желал меня видеть? Я заметил, что стульев было пять, и понял, что места для меня не было. Оно и к лучшему: было бы, наверное, неловко сидеть в компании и бросаться с Юнги осуждающими взглядами, полными ненависти. Так бы делал только Юнги и, по сути, имел бы на это полное право, ведь виновником нашей ссоры был я. Взяв поднос и положив на него тарелку с едой и стакан сока, я направился искать пустой столик. Проходя мимо друзей, я заметил недоуменный взгляд Тэхёна, провожающий меня вплоть до найденного мной пустого столика в самом конце столовой. Судя по непонимающим взглядам друзей, никто из них не знал, что мы с Юнги повздорили. Сев за стол, я украдкой смотрел на ребят, замечая, что теперь темой для разговоров были я и Юнги. Намджун что-то спрашивал, казалось, пристально смотря на Шугу, а Хосок и Тэхен, внимательно слушали, нахмурив брови. Юнги нехотя что-то ответил, а потом устало потер переносицу. Хосок тоже не стал молчать, сказав то, отчего резкий ответ Юнги стал заключительным в этом диалоге: он раздраженно стукнул по столу ладонью, а после заставил младшего замолчать, сказав что-то очень сердито. Я понятия не имел, о чем они потом говорили, но несколько печальный и расстроенный взгляд Тэхёна был прикован ко мне. Я посмотрел на друга, стараясь утешить его мягкой улыбкой, но он лишь медленно отвел глаза, спрятав их под челкой, и после стал уныло ковырять вилкой еду. Знаете, эта атмосфера терзала меня. Ссора с лучшим другом причиняла мне немало боли, а факт того, что теперь я не мог сидеть за столом с собственными друзьями убивал во мне все живое. Не успел я оглядеться, как все внезапно рухнуло: моя семья, друзья, будущее — смотря на сложившуюся ситуацию, я понятия не имел, что будет со мной дальше. От этого становилось страшно. Был только я один со всей черной кучей огромных проблем, наивно полагая, что где-то там, в самой глубине бездонной пучины, я увижу свет, к которому буду так напористо стремиться, надеясь его достичь. Но больше всего, что терзало мою продажную душу — это мысли о Чимине. Мое желание быть к нему ближе потихоньку разрушало всю мою жизнь. Это ли он имел в виду, когда говорил, что по его вине моя жизнь станет рушиться, подобно карточному домику? Если так, то, действительно, был ли нужен мне такой друг? Но даже при таком хреновом раскладе, тело реагировало совершенно иначе: кожа покрывалась мурашками от каждого его мимолетного взгляда, а сердце начинало бешено стучать всякий раз, когда он говорил со мной. Что же мне было делать? Как поступить? Вдруг я услышал скрежет стула по половой плитке и краем глаза увидел, как кто-то ко мне подсаживается. Я повернулся, смотря на подсевшего с удивлением. — Привет, — сдержанно проговорил я, еле заметно дернув бровью. Аи, как всегда, лучезарно мне улыбалась, помахав рукой. — Доброе утречко, Гуки. — Ты только пришла? — Да. У нас пары после обеда начинаются, — объяснила она. Сегодня подруга выглядела иначе, не так, как я привык ее видеть. Хотя, кроме того, что она убрала свои прекрасные деланные волосы в хвостик, ничего не изменилось. — Тебе очень идет, — сказал, взглядом указывая на аккуратную прическу. — Спасибо, — девушка улыбнулась, а потом взяла трубочку и воткнула ее в упаковку бананового молока. — Хочешь узнать, почему я села к тебе? Девушка лукаво изогнула бровь и ухмыльнулась. — Допустим. Она выдержала паузу, а потом, медленно подвинувшись ко мне, шепотом произнесла: — Ты какого хрена один сидишь? Дурочка, — подумал я. Я рассчитывал, что она хотела сказать мне что-то более интересное и убедительное. — Не бери в голову. — Ты поругался с ребятами? Я взглянул на нее исподлобья, но, как бы мне не хотелось, ответил. — С Юнги. — Как?! — изумилась она, продолжая меня допрашивать. — Что произошло? — Да там, по пустяку. Не хочу об этом говорить, — отмахнулся я. — Но это явно не повод, чтобы не пускать своего друга за стол, — возмутилась девушка. — Я пойду, поговорю с ними. Аи резко поднялась со стола, но я быстро ее остановил, схватив за руку, да так, что раздался громкий шлепок. Многие, кто сидел рядом, обернулись, включая и моих друзей. Но только Юнги, упершись локтями в стол, еле заметно повернул голову в мою сторону и тут же отвернулся, будто и не хотел этого делать. Казалось, ему было все равно. — Аи, это мое дело. Я разберусь. Я сам удивился той интонации, с которой сказал это ей: она была низкая, серьёзная и несколько пугающая. Джи тут же скромно присела на место. — Я благодарен тебе за заботу, но правда, не нужно тебе вмешиваться. Лучше вот, — я подвинул к ней ее пакет с напитком, — пей свое молоко. Девушка недовольно косилась на меня, но после мягко улыбнулась и взяла упаковку в руки. — Какая-то ты сегодня активная. Ведь правда, подруга немного изменилась, не только внешне, но и внутренне. Она стала чаще со мной видеться, разговаривать, а ее застенчивость куда-то испарилась. Раньше Джи Аи не смогла бы даже подумать о том, чтобы подойти к одним из самых популярных парней университета и что-то им сказать, мол, вы там, случаем, не офигели оставлять Чонгука в гордом одиночестве. Да уж, это даже звучит смешно. — Потому, что я поняла, какие тебе нравятся девушки, — заявила она, а я удивился, да так, что у меня даже кусок кимчхи выпал изо рта. — Уверенные в себе, красивые и умные. Я может и умная, но точно неуверенная в себе, а красота … пожалуй, промолчу. — Аи… — Но я правда стараюсь! — перебила она меня. — Стараюсь хотя бы походить чем-то на твой идеал. — Аи, не нужно загонять себя в рамки моих идеалов. Не нужно их соблюдать. Ты понравилась бы мне такой, какая ты есть. Но причина, почему я не могу ответить тебе взаимностью, не в этом. Девушка смотрела мне прямо в глаза, будто искала в них ответ. Она устало вздохнула, а потом, отведя взгляд в сторону, сказала: — Тебе уже кто-то нравится? Теперь очередь пронзать взглядом была предоставлена мне. Я напрягся, не зная, что ответить, но ответ сам вырвался из уст, хоть и был весьма неуверенным. — Да. Подруга понимающе покачала головой, поджав губы. Было видно, что она была расстроена и безуспешно пыталась это скрыть. — Интересно, кто она, — невинно спросила Джи, сказав это себе под нос. — Ты ведь не скажешь, да? Не знаю, прозвучало ли это как вопрос или как утверждение, но я согласно кивнул головой. — Знаешь, даже так, я все равно буду рядом с тобой, Чонгук. Если уж не девушкой, тогда я стану для тебя настоящим другом. Аи произнесла эту речь довольно уверено и торжественно. Улыбаясь, она поднялась со стула и, прихватив недопитое молоко, покинула мою компанию. Я продолжал сидеть и смотреть ей вслед, думая о вопросе, который она мне задала. «Тебе уже кто-то нравится?» Я сказал да, но было ли это правдой? Как бы мне самому хотелось в этом до конца разобраться. Аи была бы прекрасной возлюбленной, но всякий раз, когда я хоть на немного задумывался об этом, мысли переключались, будто на автомате, совсем на другого человека. В кармане пиджака завибрировал телефон. Достав гаджет и разблокировав его, я увидел сообщение от неизвестного мне номера. Встретимся после пар в библиотеке. П.Ч. Двух чертовых букв хватило, чтобы понять кто это. По телу моментально прошла дрожь, а внизу живота появился дискомфорт, как тогда, когда человек волнуется или нервничает. Думаю, вам всем знакомо это чувство. Я с большим переживанием и трепетом ждал, когда закончится последняя пара. Наши группы порой делились на две подгруппы: первая — шла на английский язык, к примеру, а у второй был урок народного искусства. Вот и сегодня было так же. Слушая лекции по музыкальной литературе, я украдкой поглядывал на часы. С одной стороны, предстоящая встреча была для меня волнительной, но с другой — мне было жутко интересно. После того, как звонок об окончании занятий издал свой последний звук, я схватил портфель и выскочил из аудитории. Все студенты шли по направлению к выходу, и на главной широкой лестнице образовалась небольшая толпа спускающих вниз людей. Я косо взглянул на толпу, заметив светловолосую макушку Юнги, который беседовал со своими товарищами по баскетбольной команде. Проходя по коридорам, я мимолетом поглядывал в стороны кабинетов, в которых было уже пусто и прибрано, и попутно прощался с проходящими мимо преподавателями: многие из них удивленно косились в мою сторону из-за того, что я не спешил уходить домой, а шел в совершенно противоположную сторону. Когда я оказался возле дверей библиотеки, я хрипло выдохнул и только потом зашел внутрь. В зале была пара человек: кто-то стоял возле полок с книгами, выбирая любую понравившуюся, кто-то разгуливал между рядов высоких и забитых книгами этажерок. И только потом я заметил Чимина, который скромно уединился в самом конце за небольшим столом. Парень что-то записывал в блокнот, задумчиво потирая пальцем подбородок, а на столе небрежно лежал его, казалось бы, пустой портфель и стоял стаканчик, возможно, уже остывшего кофе. Да, это был определенно кофе, ибо аромат свежезаваренного напитка резко ударил мне в нос, когда я приблизился к столу. Мне показалось, что Чимин видел, как я подошел, но обращать внимания на это не стал. Вот упрямый засранец, — подумал я. — Это ведь ты мне сообщение отправил? Пак медленно поднял глаза и, чуть склонив голову, осмотрел меня с головы до ног. Я впал в ступор. После он вновь уткнулся в блокнот и нехотя ответил: — Да, я. — Откуда мой номер узнал? — Я много чего о тебе знаю, — все так же смотря в блокнот, сказал он. — Чего? — я вздернул бровями от удивления. Чимин устало выдохнул и, откинувшись на спинку стула, улыбнулся. — Шучу. Спросил у старосты, конечно же. Черт, и как я сам об этом не подумал. — Так зачем звал? — Не волнуйся, много времени я у тебя не отниму, — Чимин развернул ко мне свой блокнот и слегка кивнул в его сторону. — Я тут набросал пару строк нашей с тобой песни. Вчера вечером на меня зашло вдохновение, и вуаля. Я взял блокнот в руки и стал читать стихи. Скажу сразу, что подчерк этого парня хоть и был довольно красивый, но несколько не понятный. Поэтому мне приходилось вчитываться в какие-то слова немного дольше, а, следовательно, и закончил я не так быстро.Я просто надеюсь, что ты лежишь рядом с тем, Кто будет любить тебя так же, как я. Наверное, у твоего ухода была веская причина? И я постоянно думаю о том, что, Может быть, ты хочешь, чтобы я вновь пришел к тебе? Но я слишком боюсь, что ошибаюсь… Я не хочу знать, Смотришь ли ты ему в глаза, Обнимает ли он тебя так же нежно, Как обнимал тебя когда-то я? Пока не устроил тебе передоз. Я должен был догадаться, что ты играла в любовь, А теперь ты не выходишь у меня из головы. Как жаль, что… Мы больше не разговариваем… Мы больше не разговариваем…
Читая эти строки, мне казалось, что там, где-то меж строк, эти слова он говорил мне…. Кажется, я точно начал сходить с ума. Когда это все началось? Тогда, когда он впервые ступил на порог нашего университета, или тогда, когда взглянул на меня своими лисьими глазами, сражая наповал за доли чертовых секунд. — Вау, — протянул я, вскинув бровями, — это прекрасно. — Да, знаю. Дальше пока на ум ничего не пришло, но припев будет таким. Чимин поднялся со стула и подошел ко мне. Он был так близко, что я чувствовал его дыхание, а когда он открыл рот, чтобы что-то мне сказать, я ощутил аромат свежего ментола. Пак, взяв за край блокнот, немного повернул его в свою сторону, а после ткнул пальцем на две повторяющиеся строчки «Мы больше не разговариваем». — Вот таким. Только добавить еще немного слов. — Это отличная идея, хён. — Ты ведь играешь на гитаре? Откуда он узнал? Я согласно кивнул. — Видел тебя однажды в студии, — будто прочитав мои мысли, объяснил он. Парень отошел от меня и оперся поясницей о край стола и, сложив руки на груди, продолжил говорить, смотря при этом на меня. — Я думаю, если мы исполним песню, играя на гитаре и фортепиано, получится чувственно и нежно, в самый раз для моей песни. — Я люблю классику. — Отлично, — усмехнулся он. — Поможешь мне текст песни придумать? — С радостью бы, но я в этом не спец. Юнги всегда придумывал тексты, а я — музыку. — Так это ведь замечательно. Сможешь написать музыку? — Да… постараюсь. — Не переживай, с нотами для фортепиано я помогу тебе. Короче говоря, будем вместе над этим работать. Но если вдруг тебе на ум придет пара строк для песни, ты обязательно записывай их. Вдруг получится неплохо. — Я могу взять себе этот отрывок? Пак пожал плечами и согласно кивнул. — Я постараюсь как можно скорее придумать текст, а потом мы напишем музыку. — Хорошо. Я аккуратно вырвал лист и, сложив его по полам, положил в портфель, а Чимин отошел от стола и направился на свое прежнее место. — Это все? Чимин остановился на пол пути и посмотрел на меня через плечо, игриво вскинув бровями. — Ну да. Или ты думал, что я тебя сейчас в кино приглашу на последние ряды? Он усмехнулся, а я смутился. — Наши отношения еще не достигли этого уровня, так что потерпи, моя дорогая, — подшучивал Пак, а после сел за стол. На его лице мелькнула широкая улыбка, и он, подавив в себе смешок, взглянул на меня. — Да, на этом все. — Тогда, до завтра. Чимин кивнул и опустил глаза в блокнот. Но стоило мне развернуться, как он окликнул меня, и я тут же обернулся, попав под его пристальный взгляд. — Надеюсь, песня получится хорошей. Я секунду промолчал, пытаясь наконец-таки оторвать свой взгляд от его проницательного взора, выдавил невнятное «я тоже» и направился на выход.