Это не выход. Часть тринадцатая.
Время близилось к вечеру. Занятия в университете давно закончились, многие из студентов уже отдыхали дома или проводили время в компании друзей, а я продолжал убивать часы своей молодости за все той же старенькой кассой в маленьком забытом магазинчике в бедном районе Сеула. У нас никогда не было за раз больше десяти покупателей, да и такое количество редко радовало глаз. Работа, вроде, имелась, но от безделья казалось, что ее попросту нет. Быть может, если бы я работал в каком-то ресторане или большом супермаркете в центре города, где атмосфера суеты витала по воздуху как что-то обыденное, где люди, не затихающие ни днем и даже ночью, радовали бы рабочий персонал своими посещениями, тогда я бы не забивал совою голову подобными мыслями о своей скучной жизни. Я сидел на все том же промятом стуле, устало навалившись на спинку, и, зевая, хотел было уже прикрыть глаза, но колокольчик, висевший над входной дверью, резко зазвенел, сообщая о вошедшем посетителе. Я лениво повернулся в сторону входа и увидел своего коллегу и какого-то парня в капюшоне и черной кожаной куртке, явно зимней и явно очень дорогой. С чего бы парню в такой куртке заходить в этот ущербный магазин, в котором цены были под стать району: не думаю, что у этого товарища были проблемы с доходом. Внезапно я услышал хлопок, который заставил меня отвлечься от богача и испуганно вздрогнуть. Виновником моего испуга оказался Минхо, он стукнул ладонью по стойке, привлекая к себе внимания. — Привет, — невнятно буркнул я. — Ты чего такой заторможенный? — Устал просто. Я и не заметил, как началась твоя смена… — Нет-нет, я просто пораньше решил прийти, могу помочь тебе. Хотя, знаешь, если ты устал, можешь уже собираться домой, — улыбнулся парнишка. — Нет, я отработаю свое время, мне несложно. Но от помощи я не откажусь. Нужно новый товар выставить на полки. — Я займусь этим, а ты стой за кассой. Во-он там еще посетитель идет, — парень кивнул в сторону дверей, а потом направился на склад и принялся вытаскивать ящики. В магазин и правда зашел еще один мужчина. Слегка пошатываясь, он направился в сторону алкогольных напитков. Я насторожился, не зная как поступить, ведь выпившим людям продавать алкоголь нежелательно, но опять же, это желание покупателя. Я внимательно следил за мужчиной: он прошел мимо прилавка с раменом, толкнув парня в капюшоне, который все еще определялся с выбором, и пошел дальше к выпивке, не удосужившись даже извиниться перед человеком. А парень тот медленно повернул голову в сторону агрессора и на несколько секунд задержал на нем свой взгляд, однако лица я его не видел, поскольку стоял он ко мне спиной. Мужчина подошел к кассе и демонстративно поставил бутылку коньяка на стойку с таким грохотом, что даже кассовый аппарат тряхануло. Я молча взял в руки тяжелую бутылку и пробил ее, озвучив цену. Когда я поднял глаза на стоявшего передо мной высокого мужчину, по спине пробежалось стадо колючих мурашек, а в горле застрял ком, который я с трудом сглотнул. Пальцы непроизвольно затряслись и сжались в кулак. — И это ты называешь работой? — низкий баритон нарушил напряжённую тишину. — Ну и дыра. Сколько ты еще собрался тухнуть в этом жалком местечке? — Тебя забыл спросить, — сквозь зубы проговорил я. — Знаешь, всегда поражался твоей смелостью, вот только… — мужчина, упершись большими ладонями в стойку, склонился ко мне и холодно продолжил, — лучше бы за своей дорогой мамой следил. — Забирай свое поганое пойло и уматывай отсюда пока я тебя… — Пока ты что? — издевательски спросил он, усмехнувшись. Я стиснул от злости зубы, отчего желваки заиграли на лице. И правда, а что я мог против него? Сыпать угрозами — очередная бесполезная хрень, на которую я был способен. — Зачем ты пришел? — Да вот хотел узнать в кои-то веки, в какой помойке ты пропадаешь, отчаянно пытаясь заработать деньжат. Но, знаешь, мне нравится твоя стойкость, я думал, ты долго не продержишься и побежишь ко мне, упрашивая, чтобы я дал парочку зеленых. Как, впрочем… — он усмехнулся в кулак, взяв театральную паузу, — как и твоя мать. Что-то внутри меня вспыхнуло яростным огнем, я потянулся к бутылке коньяка, а после она полетела в стену и с оглушительным шумом разбилась. Михно и тот парень обернулись, но мне было совершенно не до них, а на лице отца не дрогнул ни один мускул. Он был невозмутим и надменен, как обычно. — Я почти испугался, — усмехнулся он. — Чтоб ты знал, когда я уходил из дома, она, вроде, звала тебя, захлебываясь в своих слезах и соплях, — отец тяжело вздохнул и дернул головой, — Как же она меня задолбала своим нытьем. — Что ты сделал? — яростно выпалил я, ударив кулаком по стойке. — Я и пальцем ее не трогал. Если у твоей матери поехала крыша, я не собираюсь ей в этом помогать, — он снова усмехнулся, закатив глаза, — ты ведь не веришь мне. По-прежнему считаешь меня тираном и сволочью, а свою чокнутую — мать ангелом? — Ты еще имеешь наглость спрашивать? Отец понимающе покачал головой, но выглядело это слишком наигранно. Он развернулся, не спеша побрел к лавке с алкоголем и взял ту же бутылку, что и в первый раз, а после направился к выходу. — Поспешил бы ты к ней, пока она глупостей не натворила… чертова идиотка. А это за счет заведения, — махнув бутылкой, отец вышел из магазина и скрылся за углом. Какое-то время я продолжал пронзать входную дверь взглядом. Покупатель в капюшоне, хоть и был под большим впечатлением от сложившейся драмы, но он тут же абстрагировался и принялся за свое дело. А Михно не спеша подошел ко мне и положил руку на мое плечо. — Ты можешь идти домой, Чонгук, — мягко проговорил он. — Думаю, ты нужен сейчас своей маме. Я ничего не ответил, взял куртку и выскочил на улицу. Не прошло и получаса, как я оказался на родной, но столь ненавистной мне улице. Недолго думая, я открыл входную дверь и зашел внутрь. В доме было, как всегда, темно и прохладно. Мрачная атмосфера стала чем-то обыденным для этого места. Прислушиваясь к тишине, я старался понять, в какой части дома находилась мама, делая неспешные шаги вперед. Пока я шел по коридору, заглядывая на кухню и в гостиную, заметил, что количество мебели сократилось до неузнаваемости, но знать больше, чем мне следовало, совершенно не хотелось. Завернув за угол и пройдя в родительскую спальню, я увидел, что комната была совершенно пуста. В ней находился лишь небольшой комод для одежды, разбитое зеркало, висящее на стене, и расстеленный посреди комнаты старый футон, на котором сидела мама, обнимая колени и смотря в открытое нараспашку окно. Я подошел к ней и обнял со спины, присев рядом. Почувствовав на себе чужие руки, мама положила свою холодную ладонь на мою, и я услышал, как она начала всхлипывать. — Он приходил в магазин. — Вот как. — Сказал, что ты звала меня. — Тебе лучше уйти, — мама произнесла это очень неуверенно и робко, шмыгая носом и подтирая его тыльной стороной руки. Ее распущенные волосы путались и свисали на лицо, закрывая его как можно сильнее. — Ты как? — Нормально, сынок. Я в порядке, поэтому тебе незачем быть здесь. — О чем ты говоришь? Мама не отвечала. Она зарывалась в свою растянутую вязаную кофту и старалась отсесть от меня. Ее странное поведение начало настораживать меня. А после она затряслась и подавленно застонала, стараясь сделать это так, чтобы я не услышал, но тщетно. — Мам? — Уйди, пожалуйста. Я хочу побыть одна. Она оттолкнула меня так сильно, что я чуть не упал назад, но удержался, схватив ее за руку. Мама стала вырываться и просить, чтобы я отпустил. — Да что с тобой, черт возьми! — рявкнул я, дернув ее за руку с такой силой, что она завалилась на бок, ударившись плечом об деревянный пол. Но как только я развернул маму к себе, из ее рук посыпались какие-то баночки. Она тут же стала все это собирать и прятать под кофту, но одну баночку мне удалось поймать и выхватить из женских рук. Прочитав название, я ощутил, как душа, будто в пятки ушла, а сердце забилось быстрее, но больше от злости, чем от страха. Я сжал банку, да так, что этикетка стала мяться под пальцами, и яростно уставился на маму. Она была так напугана, но выглядела ужасно не от этого: ее лицо побледнело, было заметно, как она похудела, а мешки под глазами говорили о постоянных бессонницах, но больше всего меня пугали ее красные глаза и расширенные зрачки. — Это что?! — рявкнул я, предварительно вскочив на ноги. — Чонгук… — Я спрашиваю, что это! — Это…антидепрессанты… — Ты что… ебанулась? — вспылил я. — На кой-хрен они тебе сдались, мам?! Ты хоть понимаешь, что за дрянь употребляешь?! Ты вообще думаешь головой, мать твою! — Прости… — Прости? — злобно передразнил я, — это все, что ты можешь мне сейчас сказать? Черт…. И сколько ты эту дрянь употребляешь? — Я не могу сказать, сынок…. Пойми же, с ними я становлюсь чуточку счастливее, радостнее. Одна таблетка заставляет забыть все невзгоды и ссоры с отцом, поэтому … — Хрень это все! Ты просто подсаживаешься на них, как на наркотик, думая, что принимаешь их по рецептику, надеясь, что это хоть как-то тебе поможет. Сними ты свои розовые очки и взгляни на реальность. — Это хоть какая-то надежда. — Это путь к твоей смерти! — крикнул я, швырнув ей под ноги чертову смятую банку, из которой по всей комнате разлетелись белые и нежно розовые шарики. Я собирался поскорее уйти, но мама резко дернулась с места и обхватила руками мою ногу. Она крепко прижалась и начала плакать. — Не уходи. Прошу тебя! Сынок. — Минутой ранее, ты хотела, чтобы я ушел. — Я сама не знаю, что говорю. Прошу тебя, не оставляй меня, останься… хотя бы на одну ночь. Прошу… Я на пару секунд закрыл глаза и устало выдохнул. Разве я мог оставить ее тогда, когда она так нуждалась во мне? Конечно же нет. Я медленно опустился на футон и лег на бок, разрешая любимой женщине прижаться ко мне так крепко, насколько она бы сама пожелала. Не прошло и десяти минут, как мама уснула, а я не спешил попадать в царство Морфея. Я смотрел на яркую луну, зависшую на ночном зимнем небе, и думал, почему мне выпала эта проклятая карта. Почему я должен так страдать… Слеза непроизвольно скатилась по щеке, а за ней — еще несколько. Я зажмурился и зарылся носом в копну темных волос, стараясь подавить жалкие стоны отчаяния. — Родная… я не хочу тебя потерять… это не выход, — прошептал я, обнимая маму за плечи.***
В последнее время на улицах было очень холодно. Непредсказуемая зимняя погода крепко хватала своими лихими морозами скованный Сеул, окутывая городской простор снежным покрывалом и раздражающей гололедицей. Однако этот день оказался более ласковым: с утра светило яркое солнце, отблескивающее на снегу серебристым светом. От белизны вокруг слепило глаза, бойкий мороз щипал щеки, а воздух — такой холодный и свежий — заполнял лёгкие. Мороз щипал за открытые участки кожи, заставляя укутываться во все слои одежды и ёжиться, не давая возможности даже вынуть руки из карманов. Настроение было паршивое после вчерашнего вечера, хотелось остаться у себя дома и проспать весь день. Но я, шмыгая носом и быстро шагая, норовил как можно скорее зайти в теплый холл университета. Я увидел Юнги, нахально развалившегося на стуле за нашей партой. Он о чем-то беседовал с Намджуном и громко смеялся. Чимин же тихо сидел на своем месте, устремив свой взгляд в текст книги. И тогда мне пришлось делать выбор: сесть рядом с Шугой на свое законное место, несмотря на нашу ссору, или составить компанию Чимну, который явно был бы этим недоволен. Вздохнув, я отважился, приняв то решение, которое спонтанно свалилось мне на голову. Внезапно возникшее желание поговорить с Юнги прилюдно о наших недоотношений побудило во мне некую уверенность. Твердой походкой я быстро преодолел расстояние между нами и остановился, смотря на друга сверху вниз. Юнги же лениво и с искоркой злобы в глазах, поднял на меня взгляд. Черт… несмотря на то, что хён смотрел на меня снизу, его поза и взгляд придавали ему больше авторитета, нежели мои. Я потянулся за спинку своего стула и сказал: — Хён, я хотел бы… Но тут Юнги резко пнул стул ногой, из-за чего ножки неприятно заскрипели об пол, а после он рухнул прямо мне под ноги. Это до жути грубое действие друга заставило меня проглотить язык и заткнуться. Я поднял на Юнги взволнованный и слегка напуганный взгляд, попав в плен его пристальных и дьявольских глаз, горящих в абсолютной неприязни и ненависти. По телу прошла неприятная дрожь, и я чувствовал, как за этой раскинувшейся драмой наблюдали остальные одногруппники. Закрыв глаза и медленно откинув голову назад, я тяжело выдохнул и невольно усмехнулся, и эта ухмылка была такая надменная, презренная, заставляющая Юнги еле заметно удивиться. — Не стоит портить чужое имущество, если ты не в силах совладать со своими эмоциями. И тут в глазах Юнги, казалось, вспыхнул огонь, а все черти повылезали из глубокого омута. Парень резко вскочил с места и почти вплотную подошел ко мне. — Что ты там вякнул, сопляк? — У тебя еще и проблемы со слухом? — проявив злую насмешливость, я смотрел другу прямо в глаза, и это бесило его еще больше. — Что, Чонгук, неужто в тебе мужик проснулся? Хочешь помериться членами, а? — ерничал блондин. — Да что ты вообще можешь против меня? Юнги унизительно тыкал меня пальцем, отчего я немного отшатывался назад. Что-то внутри меня сильно забурлило и полилось горячими струями по всему телу, а желваки на лице непроизвольно зашевелились на скулах. Резко и неожиданно я толкнул Юнги в грудь, послав того куда подальше. Шуга потерял равновесие и чуть не упал на пол, рискуя удариться еще и об стол. Парень ухватился за стул, но тут же резко накинулся на меня, толкнув в несколько раз сильнее. Быть может, между нами завязалась бы настоящая драка, если бы Намджун не вступился. Старший начал нас разнимать, говоря Юнги успокоиться и прийти в себя. В этот момент в аудиторию зашла преподаватель. Удивив нас в не очень хорошем положении, женщина грозно крикнула, чтобы все успокоились и сели на места, а нас с Юнги она рассадила по разным углам.***
В тот день, когда мы с Шугой-хёном впервые чуть не подрались, состоялся баскетбольный матч. Юнги со своей командой отправились на тренировку после второй пары занятий, и только тогда я смог расслабиться, не думать о нем и, наконец, заняться учебой. Вы, быть может, удивитесь, если я скажу, что все равно пошел на эту игру, потому что Юнги-хён всегда был моим другом, что бы между нами ни случилось, и мне искренне хотелось его поддержать. Я сидел на самых верхних трибунах, наблюдая за игрой. Тот случай в классе не выходил у меня из головы. Я ведь просто хотел поговорить с Юнги, но его действия вывели меня из себя. Я сам не ожидал такой своей реакции, но в те секунды так жаждал пройтись по его лицу кулаком, несмотря на то, что он был моим другом, братом… семьей. Пока я витал где-то в глубине своих мыслей и рассуждений, не заметил, как кто-то подошел ко мне и сел рядом. Я украдкой взглянул на соседа и равнодушно перевел взгляд на поле. — Чего хотел? — Ого, как грубо, — раздался издевательский, но такой полюбившийся мне голос. — Решил убедиться в том, что ты все же слабак. — Что сказал? — рыкнул я, злобно взглянув на Чимина. А он в свою очередь был так спокоен и расслаблен, как никогда раньше. — А разве это не так? — Пак приподнял бровь, с вопросом посмотрев на меня. — Ты устроил такой балаган, выставил себя крутым парнем, готовым втащить лучшему другу, но сейчас ты сидишь и смотришь, как этот друг бегает по полю и пытается забросить мяч в корзину. Быть может, еще весь изнервничался, — насмешливо проговорил он. — Да пошел ты. Чимин усмехнулся себе под нос, опустив взгляд на свои руки и начал теребить кольца. — Тот Гуки мне нравился больше. — И какой же был тот Гуки? — Добрый и ласковый, что ли, — ответил он, задумавшись. — Откуда тебе знать какой я, если ты ничего обо мне не знаешь. — Да, так оно и есть. Я сужу чисто по первому впечатлению. Или ты собрался это отрицать? — Чимин надменно улыбнулся, вскинув бровями. — Гуки это всего лишь часть меня, но есть еще и Чонгук. — Как и грозный мистер Чон, — засмеялся Пак. Я озадаченно посмотрел на него. В тот день он был какой-то веселый, не тот тихий брюзга. Его звонкий и ласковый смех был так заразителен, что и я не сдержался и улыбнулся. — Он мой друг, — внезапно отозвался я, нарушив тишину, возникшую после недолгого веселья. Чимин с интересом взглянул на меня, требуя продолжения, — я пришел, потому что не мог не поддержать его. Я знаю, как он переживал и нервничал, хоть и считается самым лучшим игроком, но неуверенность только прибавляет сил, а поддержка близких укрепляет её. — Ты очень хороший друг, Чонгук. Но Юнги этого не ценит. Взгляни, — Пак качнул головой в сторону поля, заставляя меня посмотреть на Юнги, который, заметив меня на верхних трибунах, опалил самым, что ни на есть холодным и ядовитым взглядом, — будь ему хоть чуточку приятно твое присутствие, он бы так не смотрел. Ты показал ему, что у тебя есть собственное мнение, свой жесткий характер и, если потребуется, ты будешь в силах закрыть ему рот. Но то, что ты сейчас затаился здесь как мышка и смотришь игру под предлогом поддержки, показывает твою слабость по отношению к Юнги. Грубо говоря, он снова выиграл. И это уже меньше похоже на дружбу. Я внимательно слушал Чимина, и когда он закончил, усмехнулся и согласно покачал головой. — Ты что, психологом заделался? — Практикуюсь, знаешь ли, — подыграл он. — Могу я спросить? — Конечно. — Тот мужчина… в магазине, в котором ты работаешь, кто он тебе? Легкая улыбка тут же исчезла с моего лица, и я заметно напрягся. — Так, значит, богатеем в куртке был ты? — Вот значит какое у меня погоняло? — усмехнулся Чимин, — так все-таки ответишь мне? Я иронично улыбнулся и покачал головой. — Думаю, нет. Пак не стал навязываться и понимающе пожал плечами. — Наши отношения еще не достигли нужного уровня. Как-нибудь в другой раз, — улыбнулся я. Сначала Чимин не понял моей шутки, но позже он щёлкнул пальцами и засмеялся, поняв, что я перефразировал его же слова, которые он сказал мне, когда мы были в библиотеке. — В общем… — парень лениво поднялся, — …был рад провести с вами психологический сеанс. Надеюсь, моя терапия пойдет вам на пользу. — Спасибо, док, — улыбнулся я. После ухода Чимина я еще какое-то время сидел на трибунах, обдумывая каждое его слово. Я правда был впечатлен тем нравоучением и полностью поддерживал его мнение, но принять это как должное было тяжело. Напоследок я еще раз взглянул на Юнги, когда тот забросил очередной данг, и в тот момент хён взглянул на меня, наблюдая за тем, как я собрался и спокойно покинул зал, не досмотрев его игру до конца.