Грань

      Дорога ровно ложилась под копыта сильных, рослых жеребцов. Их Арахадор выбирал сам, отталкиваясь от общепринятого правила: вёрткие кобылы для гонцов и красоты, а для воинов только крепкие, злые жеребцы, способные выступать в качестве ещё одного смертоносного оружия. Такие как они не убегут от нежити, принимая первую волну тварей наравне с хозяевами, рассекая тяжёлыми копытами пустые черепа.       На шее капитана болтались три амулета, прижатые к груди под кольчугой и тканью рубашки. Один реагировал на присутствие нежити рядом, не позволяя тварям подкрасться незамеченными. Второй — в случае смертельной раны переносил потерявшего сознание владельца в руки ближайшего целителя. Такие были и у остальных членов отряда — необходимая защита.       А вот третий Дор носил только по приказу короля. Если бы не это, воин уже давно сорвал бы ненавистный, колющий даже через слои одежды артефакт, растоптал бы в пыли, мстительно распинав осколки по двору.       Ведь этот артефакт позволял позвать ненавистного некроманта из любой точки королевства. Капелька крови — и альбинос сможет построить портал к нему. Спасая?       Добивая кривой ухмылкой на тонких блёклых губах.       Поджав губы, воин оглянулся по сторонам. Вчетвером командой они возвращались с достаточно несложного задания короля, не требующего обычной осторожности. Солнце всё так же ярко светило в небе, пригревая, рассеивая мысли об опасности. Птицы безмятежно чирикали в придорожных кустах, а дальше начинались лишь поля. Полоса редкого светлого леса отодвинулась достаточно далеко, чтобы не приглядывать за потенциальной угрозой так тщательно, внимательно.       Вся природа дышала весной. Возрождением.       На пепелище старой деревни, которую они посетили на обратной дороге, начали пробиваться первые ростки. Человеческие жизни не вернуть, но природа брала своё, упрямо, медленно заполняя собой руины чьих-то судеб.       Тишину пронзил крик, разбивая спокойствие на тысячу мелких осколков. И одновременно завибрировал, нагрелся оповещающий амулет. Неприятное ощущение, словно артефакт хотел вгрызться в грудину, спрятаться там. Арахадор невольно прижал руку к выпуклости на ткани, словно успокаивая.       И мгновенно собрался. Переглянулся с близнецами, отметил настороженность оборотня. Невольно отразил, что могучий воин совсем не выглядит на сорок лет, скорей, ровесником самого Дора.       Брюнет волновался за жизнь друзей?       Однозначно да.       Он больше никого не потеряет.       Ни одна тварь не отберёт у него самое дорогое — родственные души.       Жеребцы, всхрапывая, сами ускорились, переходя с неспешной рыси на галоп. И так же резко остановились, вылетая за поворот. Далеко впереди пылала деревня, переменившийся ветер охотно наполнял лёгкие солдат запахами гари, боли, гнили и крови. А ближе — намного ближе! — вырисовывался силуэт маленькой девочки, отчаянно бегущей вперёд, не замечавшей ни порвавшейся в лохмотья одежды, ни сбитых в кровь кулачков и босых ступней.       «Ей всего лет восемь!» — с трудом отразило сознание брюнета, мгновенно нарисовав на месте малышки совсем другую девочку. Воин с трудом сморгнул нежданное видение, убеждаясь, что малышка повыше Адоры, волосы не тёмные, а золотистые, пусть и потемневшие от крови и грязи, а глаза чисто-голубые, не карие.       Оказалось, что с лошадей они с оборотнем спрыгнули одновременно, привлекая внимание малышки, сбивая её с панического бега на неуверенный шаг. — Помогите, — еле слышно прошептала она, превозмогая боль в сорванном, обожжённом горячим дымом горле. И, сделав пару шагов, рухнула прямо в руки Тардора, только благодаря нечеловеческой реакции успевшего вовремя.       Близнецы переглянулись, нахмурились. Арахадор согласно огляделся вокруг. Он тоже осознавал, что оставить её здесь нельзя. Кто знает, как повернётся дело? Первым решение нашёл Тардор. Подхватив лёгкую, почти невесомую девочку, он закинул её в седло своего жеребца. Закрепил, чтобы не свалилась, и серьёзно посмотрел в глаза коня. — Не урони её.       Уже запрыгивающему в седло брюнету показалось, что жеребец согласно всхрапнул, кося взглядом на хрупкое, безвольное тело у себя на спине. Старый оборотень уже стоял возле них в звериной ипостаси, умудрившись перетечь в другую форму бесшумно, с грацией, присущей только сильным истинным оборотням.       Арахадор неуловимо вздрогнул, в который раз благодаря весь известный пантеон богов за то, что это чудовище на их стороне. Их друг. Здоровенный волкообразный зверь спокойно мог потягаться в росте с жеребцом, даже стоя на четырёх лапах. Тёмно-золотистая жёсткая шерсть защищала мощное, мускулистое тело не хуже брони, а длинные, не втягивающиеся полностью когти по крепости равносильны зачарованному клинку капитана. Это мужчина знал точно.       Перепутать с волком оборотня, находящего на пике силы, не мог никто. И дело вовсе не в размерах. Поджарое тело; мощные плечи; широколобая, вытянутая морда с полным набором крепких клыков, и… куцый, почти отсутствующий хвост. Тардор сам рассказывал капитану, ещё когда тот был подростком, что самым крепким волчатам ещё в раннем детстве купировали хвосты. Потому что сильный самец был в первую очередь воином, и иметь при себе такую слабость, как хвост, каждое ранение в который отдавалось страшной болью вдоль всего позвоночника, было непозволительно. Впрочем, сам оборотень пока заметил только один плюс — на почти отсутствующий хвост не собиралась всякая грязь при беге. Да и на человеческой ипостаси, к счастью, это никак не сказывалось.       Зверь недовольно дёрнул обрубком хвоста, отвлекая внимание задумавшегося капитана, и Арахадор, впрочем, не испытав даже толики обжигающего стыда, кивнул, слегка толкнув своего жеребца в бока. Вороной всхрапнул, кося на оборотня, но шарахаться не стал, покорно делая первый шаг по направлению к опасности.       Оставшееся расстояние до опасности они преодолели бодрым галопом. Тардор не отставал от лошадей, успевая во время бега даже поглядывать на всё ещё бессознательную малышку.       Деревня горела. Из разных концов раздавались полубезумные крики ещё живых людей. И страшный скрежет-рычание. Арахадор кубарем скатился на землю, вытаскивая меч ещё на лету. Близнецы не отставали ни на шаг, становясь по бокам от капитана.       Первая тварь повернулась медленно, оценивающе оглядывая новых жертв ничего не выражающим взглядом пустых глазниц. Когтистая лапа смахнула голову с костлявых плеч твари ещё до того, как она сделала хоть шаг.       Впрочем, расслабляться не следовало ни в коем случае. Потому что как только их увидел один — тут же увидели все остальные, находящиеся в деревне. Всем было известно, что своего сознания у этого вида нежити нет, только общий инстинкт, что требовал уничтожить всё живое.       Убить и сожрать.       И если одна из тварей видела рядом с собой жертву, ближайшие сородичи так же чётко видели её, сдвигаясь вплотную. Запугивая, отравляя, разрывая на части. Что любопытно, на животных они почти не реагировали. Их главным лакомством были люди.       Дор поморщился, наблюдая, как оборотень ударами сильных лап разрывает ещё двоих тварей, неосторожно приблизившихся. Передёрнул плечами, чувствуя предательский холод вдоль позвоночника, но постарался предельно спокойно развернуться к близнецам. — Сколько? — Около полусотни, — выдохнул один, открывая глаза. Капитан кивнул. Постарался придать себе наиболее уверенный вид. Отвернулся. Выдохнул, сжимая крепче меч. В словах близнецов не было повода сомневаться — каждый из них был неплохим сенсором, способным ощущать опасность даже за деревьями и домами. На относительно небольшом расстоянии. — Вперёд, — выдохнул брюнет, переглянулся с подчинёнными и первым бросился вперёд. В глубине груди вновь закипала жгучая ненависть к скелетоподобным, и даже их сиплое рычание больше не пугало.       Когда-то такие твари убили его семью.       За углом тлеющей избы обнаружились сразу трое. Медленно повернулись, отвлекаясь от обнюхивания стены, слегка наклонили головы — синхронно, как хорошо обученные собаки. Меч слабо сверкнул в свете солнца, которое почему-то не ослабляло мертвецов, и плашмя обрушился на макушку ближайшего противника. Позвонки хрустнули, челюсть непроизвольно мотнулась. Не успел мертвяк рухнуть на землю, как острое лезвие с отвратительным чавкающим звуком вошло в бок второго. Третий успел подобраться сзади. Меч вытаскивать оказалось просто некогда, пришлось импровизировать. Получив тяжёлым сапогом в грудину, тварь пошатнулась, рухнула на спину. Арахадору даже на миг показалось, что на обтянутом кожей черепе появилось удивлённое выражение. Упёршись всё той же ногой в тело трупа, капитан с усилием вытянул лезвие из рёбер, доламывая окончательно, и тут же обезглавил третьего, ещё лежавшего на земле и, кажется, любовавшегося небом.       Вскоре счёт вести стало просто некогда. Вот уж истина — окружили со всех сторон. Даже периодически спрыгивали с крыш домов, или же пытались прокопаться под землёй. Впрочем, последнее, к счастью, ни разу не удалось. Не приспособлена эта нежить для подземных работ оказалась.       В какой-то миг близнецы очутились за спиной, отражая атаки каждый со своей стороны. Сражаться сразу стало легче: не приходилось поминутно оглядываться, контролируя тылы. — Их охрененно много! — Не выражайся, — машинально бросил Дор, даже не пытаясь по голосу вычислить источник реплики. Голоса у братьев были так же похожи, как и их внешность. Движения чёткие, резкие, грациозные. Где-то в стороне раздался рык Тардора и глухой удар. Мужчина невольно кивнул, убеждаясь, что оборотень в порядке. И тут же был вынужден расплачиваться за секундное промедление: ядовитые когти безвольно полоснули по кольчуге, разрывая пару звеньев, но, к счастью, не доставая до кожи.       Один из братьев — Бадор, кажется, — обеспокоенно скользнул взглядом по капитану, даже не глядя отчленяя голову очередного храбреца клинком. — Они слишком сильны для тех, кто столько находится на дневном свете.       Дор невольно кивнул, нахмурился. — Нажрались, сволочи. — Не выражайся, капитан, — смешливо фыркнул второй брат, в сложном пируэте уничтожая ещё одного восставшего, одновременно отгоняя остальных на пару шагов назад.       Дор усмехнулся. Отвернулся. И только тогда обеспокоенно нахмурился. Бадор в очередной раз был прав. И как бы брюнет ни храбрился, им не справиться. Мало того что тварей оказалось на порядок больше. Самым плохим была сила поднятых. Это значило только одно: где-то здесь некромант, живой или мёртвый. Точней, поднятый.       Если хочешь спасти.       Смирись.       Смири гордыню.       Решай, Арахадор. Что тебе важней: твоё моральное спокойствие или же жизни этих ребят, так опрометчиво доверившихся самому неудачливому воину королевского двора?       Выбор был очевиден. Злобно рыкнув и перехватив меч в одну руку, Арахадор сжал в кулаке второй болтавшийся без дела артефакт. Острый край больно кольнул ладонь, прокалывая кожу. Насыщаясь кровью.       Удар сердца. Второй. Слаженный крик близнецов, раздающийся откуда-то со стороны. Сильный удар в спину, разрывая кольчугу, превращая в лоскуты добротную рубашку. И ощущение неестественно сильной боли в позвоночнике, куда впились когти твари. Непроизвольно дёрнувшись вперёд, воин освободился, ударом меча раскраивая череп мертвеца. Мозг непроизвольно отметил, что одна рука теперь уже окончательно мёртвого создания покрыта алой кровью.       Его кровью. — Твою мать, — совсем несдержанно произнёс Дор, пошатнувшись. Сердце колотилось как сумасшедшее, даже боль куда-то исчезла. Осталось лишь понимание: они остались одни. Чёртов альбинос обманул. Он не придёт.       Он всё-таки закончит то, что начали твари девятнадцать лет назад.