Грань

      Он выглядел так же, как и в день своей смерти. Лет на двадцать, не более. Длинные белые волосы, алые глаза. Резкие черты лица и тонкие, имеющие привычку презрительно изгибаться губы. Острый подбородок и чётко очерченные скулы. Худощавая фигура, даже при жизни он чем-то напоминал упыря — существо, чья кожа обтягивала только скелет.       Если подумать, то почти все некроманты были похожи друг на друга. И даже эта природная костлявость. Вся энергия уходила в заклинания, необходимые для выживания. В магию.       Из-за которой убивали младенцев.       Впрочем, на фоне конкретно этого некроманта Фалек — «королевский некромант» — выглядел упитанным и довольным жизнью. Может, дело было в разнице окружения. А может, в том, что конкретно этот беловолосый был уже два года как мёртв.       Но он продолжал не жить — существовать. В облике ещё большей твари — лича. И его домом стал Лес, который люди называли Проклятым. Огромный, необъятный, состоящий из низких колючих кустарников и тёмных мощных деревьев, чьи корни уже давно переплелись не только под землёй, но и над поверхностью.       В самом центре Леса стоял огромный дуб. Единственное выжившее дерево в самом центре Силы, остальные деревья окружали его на почтительном расстоянии. Ещё при жизни некромант подсчитал, что от дуба до полосы мрачных стволов не менее восьмидесяти шагов в любом направлении. Даже кустарники не росли на импровизированной поляне, только мелкая, жёлтая, словно выжженная трава. Некромант не знал, отчего здесь появилось место Силы, так влияющей на живность в Лесу, а если задавался этим вопросом более пяти минут, то отвечал сам себе просто и лаконично: «Ну, где-то же должно быть? Почему не здесь?»       В этот лес сползалась самая различная нежить, чувствуя спасительную, поддерживающую иллюзию жизни энергию. Обычные люди, не отмеченные смертью, испытывали только иррациональный страх даже на границе Проклятого Леса, редко когда решаясь войти.       Впрочем, ради спасения самого дорогого на это мог пойти даже ребёнок, что уж говорить о женщине, стремящейся спасти своего ребёнка?       Тридцать один год назад одна такая селянка, впервые увидев алые глаза новорождённого сына, решилась бежать. От родных, от отца малыша, потому что знала, что не сможет расстаться с мальчиком, даже если он родился тварью, некромантом. Очень скоро поняла, что нежить не трогает её, чувствуя магию в хрупком теле младенца, и решилась поселиться в самом безопасном для них месте: на границе Проклятого Леса. Люди не решались подходить к одинокой избушке, и даже война не дошла до её стен. И целых одиннадцать лет молодая женщина совершала невозможное: жила вместе с «тварью» возле самого тёмного и страшного места на этой земле.       Но вечно так продолжаться не могло. Когда сыну исполнилось одиннадцать, на пороге их уютного домика появился раненый воин, потерявших всех своих солдат и оставшийся один при смерти. Женщина выходила его, влюбилась, как кошка, и уговорила остаться.       Маленький Эйр — так звали малыша — принял волю любимой матери, даже использовал недавно изученный приём: магией изменил цвет волос и глаз, скрывая свою принадлежность к проклятому роду.       А через год у любящей пары родился ещё один сын.       Красноглазый.       Война только закончилась, но толпу уже всколыхнули новости о восстающих мертвецах, жаждущих крови. И предрассудки против некротварей только усилились. В этот раз женщина не смогла спасти своего сына. Вернувшийся домой Эйр увидел самую страшную картину в своей жизни: на пороге их уютного домика ничком лежала его мать, прижимая к сердцу младенца.       Они были мертвы.       Эйр не помнил, как сорвал со своей магии все ограничения. Не помнил, как новая поднявшаяся нежить, когда-то бывшая его матерью, разорвала на части убийцу. Не помнил, как хоронил своих родных, мужчину мстительно оставив гнить во дворе.       Но зато прекрасно помнил остекленевшие, мёртвые глаза своей любимой доброй мамы. Помнил, как на стремительно бледнеющей коже, на таком родном лице появлялись подтёки чужой крови.       Что-то сломалось.       Разбилось на сотню маленьких пылинок, а затем собралось вновь, явив миру настоящего некроманта. Жестокого, ненавидящего людской род. Идеальную машину для убийств.       Эйр слишком рано повзрослел. В двенадцать лет убив человека собственноручно поднятой нежитью, он ушёл вглубь Проклятого Леса, отныне ставшего ему домом. Первое время он выживал благодаря костяным гончим, созданным из трупов волков. Его никто не учил, эти знания появлялись интуитивно. Наверно, так неведомый создатель некромантов повышал их шансы на выживание. Кто будет обучать некротварь?       Костяные гончие не давали тепла, не были собеседниками, но зато прекрасно справлялись с функциями охотников. Создать огонь не было проблемой для мага, пусть и тёмного, так что голодная смерть ребёнку не грозила.       Молодой некромант рос, развивал свои умения, и некому было заметить, как растёт тьма в его сердце, поглощая душу. В двадцать девять лет он уже мог больше, чем любой другой существующий некромант. Управлял небольшой группой поднятой нежити, совершал набеги на небольшие деревни, позволяя своим рабам накапливать силы за счёт жизненной энергии живых людей. Мстя.       И некому было связать приход симпатичного юноши в деревню с её последующим уничтожением. Ведь он был так силён, что смог обмануть даже «королевского некроманта»!       Это был отдельный повод для гордости. И ненависти. Потому что кто-то такой же, как и он сам, смог спокойно жить среди людей. Спасать этих неблагодарных созданий.       Но этот мир явно не любил некромантов. И когда Эйр позволил себе расслабиться, в его жизни появилась девушка.       А ещё через пару месяцев он умер.

***

      Дор сжал виски ладонями, сцепив зубы и стараясь, чтобы рвущееся из груди рычание так и осталось не озвученным. Голова чертовски болела, до звона в ушах, до растущей ненависти ко всем окружающим. Возможно, виной было вмешательство Богини. Или же последние новости, преподнесённые штатным магом короля. Всё же, король Ханегил старался посвящать своего друга и одного из лучших воинов во все изменения, касающиеся нежити. Так что Арахадор знал всё, что имело отношение к последнему делу. И новости были, прямо сказать, неутешительными.       Сообща маги выяснили, что подземный, скрытый Храм был построен так, что через его стены не мог ничего учуять даже сильный маг, что уж говорить о близнецах, получивших только крупицы этого дара. И предприимчивый лич, сохранивший просто неприличное количество разума, спокойно мог спрятать там целую армию нежити. Поэтому близнецы Приям не смогли определить точное количество противников, заметив только тех, кто был уже снаружи.       И таких «тайников» по всему королевству могло быть несчётное количество.       Голова вновь взорвалась болью. Арахадор тихо заскулил, не в силах игнорировать неприятные ощущения. Рука, казалось, сама нашарила в кармане склянку с мутноватым зельем, что вручил один из целителей, заметив состояние вернувшегося во дворец воина. Перед этим, правда, Дору пришлось несколько раз заявить магу, что он не собирается проходить обследование, даже на благо науки. Шутка ли — человек, выживший после ранения упырем. Более того, вызволенный с того света некромантом!       Арахадор упорно стоял на своём, опасливо косясь на горящие фанатичным огнём глаза королевского целителя — молодого мага, едва разменявшего второй десяток лет. В конце концов, печально покачав головой, юноша вручил флакон обезболивающего, заметив что-то своей диагностикой, и взял обещание срочно прийти, если состояние ухудшится.       На вкус зелье оказалось такой же гадостью, как и на вид, а к головной боли добавился противный, назойливый звон в ушах.       Упав на кровать, скрючившись, мужчина накрыл голову подушкой, в душе желая только одного — скорей бы сдохнуть. На другое мыслей просто не хватало. Как и силы воли.       Сон пришёл внезапно, просто в один момент Арахадор перестал осознавать себя, боль, местоположение. Какой-то отголосок трезвого разума кричал, что это ненормально, что даже собственная комната почему-то перестала быть безопасной. Но уставший от боли мужчина только отмахнулся, проваливаясь в спасительную темноту.

***

      Она появилась в Проклятом Лесу внезапно. Бежала, спотыкаясь о выступающие корни, не оглядывалась, боясь потерять остатки сил от вида оскаленных пастей поднятых псов, потерявших всякое сходство с почившими когда-то дворнягами.       Вурдалаки могли догнать её в пару прыжков, но вместо этого почему-то гнали её вперед, развлекаясь.       Загоняя.       Когда она увидела впереди избушку, то удивилась. Откуда? Кто рискнул тут жить? Все вопросы отпали, когда на пороге, привлечённый шумом, появился беловолосый мужчина. Вурдалаки отстали, замерли на расстоянии, но девушка не остановилась. Пробежала последние метры, спотыкаясь, и без тени сомнений спряталась от погони за спиной некроманта. Вцепилась руками в ткань его рубахи, невольно прижимаясь к худощавой спине, отчаянно вжималась в спасительное тепло.       Кажется, некромант не убил её только из удивления. Лёгким магическим импульсом отогнал вурдалаков, заодно и парочку упырей, двигавшихся более скрытно, он с трудом отцепил судорожно сжатые пальцы от рубахи, поворачиваясь к хрупкой напуганной девушке. — Кто ты? — Каэстли… — Плечи темноволосой дрогнули, карие, большие, как у оленёнка, глаза наполнились слезами. — Простите. Я уйду. Простите…       Но не ушла. Ни в тот день, ни через месяц. Готовила еду, как её научили дома, прибиралась, встречала названного мужем некроманта. И плакала после этого только раз, признаваясь беловолосому в причинах, которые заставили её сбежать из дома. Всё как в бессмысленно-романтичной книжонке: избивал родной брат, оставшийся старшим в семье, принуждал выйти замуж за старосту деревни, старого похотливого мудака. Она иначе и не называла своего жениха, не пытаясь сдерживать рвущиеся наружу ругательства, неподобающие молодой девушке.       А Эйс как-то невзначай привык к тому, что не один. Что рядом с ним есть ещё кто-то живой. Даже загорелся безумной идеей: создать семью, вырастить ещё несколько некромантов — своих детей. Даже перестал собирать армию нежити, перестал контролировать набеги на деревни и маленькие города.       Отчаянно поверил в то, что некромант тоже может быть счастливым.       Но спустя два месяца после прихода Каэстли на пороге появился молодой человек. Её брат. И все мечты рухнули, разбившись вдребезги. Вурдалаки растерзали такую, казалось бы, незначительную проблему, помеху. А затем грудь беловолосого пронзил обычный кухонный нож. Последнее, что увидел Эйс, ещё не успев убрать насмешливую улыбку с губ, — это лицо любимой. На её бледной коже смешались слёзы, кровь из прокушенной губы и кровь самого некроманта. А разжавшиеся тонкие пальцы Каэстли уронили на землю нож.       Через сутки на свет появился лич, воскрешённый всей ненавистью Проклятого Леса.

***

      Арахадор распахнул глаза, тяжело дыша. Несколько минут он просто разглядывал потолок, пытаясь прийти в себя. Вернуть хоть чуть-чуть обычной рассудительности и спокойствия.       Постель была мокрой от пота, тело горело. С трудом поднявшись, Дор вначале сел, а затем и встал, подходя к окну. Распахнул его, впуская прохладный воздух. Небо было ещё тёмное, но где-то на горизонте появилось пока что блёклое зарево рассвета. Он проспал всего несколько часов.       Подорвался, разбуженный странным сном.       Немного поискав, воин нашёл папиросы, магическое огниво. В отличие от той ночи в Проклятом Лесу, артефакт не подвёл, и уже через миг брюнет курил в открытое окно, меланхолично наблюдая за плотным облаком дыма, очень быстро терявшим свою форму от лёгкого ветра.       Что это было?       В любое другое время Арахадор не стал бы сомневаться, что это только сон, но он слишком чётко видел ту самую избушку, в которой прятался от армии упырей и прочей нежити. Слишком сильно ощущал чужие эмоции.       Снова проделки Богини?       Смятый окурок полетел вниз, мелькнув коротко искрой, и тут же погас. Мужчина повёл плечом и тут же скривился, хватаясь рукой за стену. Всё тело взвыло, пронзённое резкой болью. И боль нарастала, разгоралась внутри, как пожар. Сонливость слетела, словно сметённая ветром, как то облако дыма.       С силой заставив себя отлипнуть от стены, Арахадор сделал шаг по направлению к столу, где лежали амулеты. В том числе тот, что переносил к целителю. Но боль скрутила, прижала к холодному полу, не отпуская. Каждая клеточка измученного тела выла, словно плавясь. В ушах нарастал противный звон, заглушающий даже мысли.       Собрался, поднялся на четвереньки. Сцепил зубы, двигаясь в сторону стола. Пересиливал, отвоёвывал у тела каждое движение.       Впервые за долгое время ему было так страшно.       Рука неловко мазнула по краю столешницы. Раздался глухой звук удара. Арахадор неподвижно лежал посреди комнаты, в нескольких сантиметрах от спасительного амулета.       Грудь не шевелилась от дыхания, а чёрные глаза начали медленно стекленеть, теряя свой цвет.