Грань

      Руки лихорадочно листали страницы старого фолианта, пальцы скользнули по очередной строке, но тут же захлопнули книгу, не найдя нужного. Очередной бесценный труд неизвестного автора отправился в возрастающую стопку с правой стороны кровати.       Всё это казалось таким бесполезным.       Некромант поднял голову, оглядывая свою комнату так, словно впервые её видел, несмотря на то, что жил в ней с того самого мига, как переступил порог королевского замка.       Просторная, со светлыми стенами и деревянным покрытием на полу, мягкий ковер по центру. Большая удобная кровать и огромный книжный шкаф во всю длину стены. Некромант ценил комфорт, хоть мог обходиться и минимальными удобствами. Но если получается периодически переночевать на большой мягкой кровати, в тепле и уюте, в окружении единственных друзей — книг, то почему бы и нет?       Но сейчас его книги, среди которых были любовно собранные, отобранные, выкупленные, выкраденные записи по некромантии, предавали его.       В них не находилось ответа на вопросы, а магия не давала подсказки, не посылала интуитивные знания, как это было в детстве, когда он только начал овладевать этим искусством.       В них не было ничего полезного.       Тонкие бледные пальцы сжались в кулаки, а на губе выступила кровь — кожица порвалась под острым клыком беловолосого.       Некромант впервые за долгое время испытывал страх, перерастающий в бешенство.       Всё началось пару часов назад, на рассвете. Фалек только вернулся из лаборатории на нижних этажах дворца, когда к нему ворвался один из стражников с приказом немедленно явиться в покои второго помощника командира королевской армии — господина Арахадора. Фалек даже удивился. Это выразилось в очередном изгибе белёсой брови. Но вид бледного и заикающегося стражника отбивал все вопросы. Вздохнув, некромант накинул на плечи рубашку и направился по длинным коридорам в сторону комнаты заклятого врага.       На самом деле Фалек восхищался черноволосым воином. Он единственный ненавидел его неприкрыто, не позволяя елейных улыбок в лицо, скалясь в спину. Нет, брюнет был настолько искренним в каждом своём жесте, действии, что некромант не мог устоять. Дразнил демонстрацией магии, поддевал острыми фразами… и незаметно защищал. Он не понимал, почему Арахадор так часто влипал в истории с нежитью. И не оставлял попыток с ними разобраться, понять, отследить источник такого невезения.       Не получалось. Но молодой некромант почему-то был уверен, что у них есть ещё много времени.       Ошибся.       В комнате воина было всё в таком идеальном порядке, словно мужчина не ночевал даже тут, вообще никогда, и только исполнительные слуги день за днём смахивали пыль. Обстановка казалась неимоверно скудной, запустелой.       Первым делом взгляд некроманта наткнулся на разложенные по комнате амулеты из необходимого для бойца набора. Определитель присутствия нежити лежал на деревянной, грубой тумбочке у изголовья кровати. Рядом приютился тот, что подарил сам беловолосый — в случае опасности он передавал сигнал самому некроманту, почему-то так трепетно оберегающему воина.       Третий же амулет мгновенного переноса к ближайшему лекарю остался на столе. И возле дубовых ножек, на голом полу, смазались два кровавых пятна. Побуревшие, засохшие, они почти терялись на тёмном фоне досок.       Некромант скользнул по всем деталям взглядом и обернулся в сторону подошедшего со спины короля. Ханегил Краш был мрачен, но держал лицо перед многочисленными слугами, рыскавшими вокруг. — Что произошло? — Пока неизвестно. — Под глазами короля залегли тени. Он тоже оказался сорван с постели раньше, чем рассчитывал. — Наш новый лекарь ворвался ко мне на рассвете, что-то крича про сигнальную магию и смерть. Я едва понял, что он, взволнованный состоянием Дора, наложил на него особую сигнальную магию, а утром подскочил от маячка, что пациент мёртв. Рванул сюда и обнаружил эту картину.       Король замолчал, но некромант и сам всё понял. Арахадор Рэйс умер в своей комнате, истекая кровью, не успев коснуться амулета-телепорта, не успев позвать на помощь. Умер, и его тело исчезло из комнаты. Одного Фалек так и не понял: почему в груди всё словно оборвалось?       Проклятье.       Шумно выдохнув, беловолосый на миг прикрыл глаза, успокаивая магию внутри себя. Нужно было мыслить здраво. А то придворные маги и старый оборотень из отряда Арахадора уже опасливо косились на него, как на спящего дракона. Которого и убить вроде нельзя, но страшно — вдруг проснётся и дыхнёт огнём?       Когда Фалек вышел в центр комнаты, ему тут же освободили пространство. Маги отошли к стенам, придворные выпорхнули в коридор вместе со стражей. Внутри остались только двое магов: лекарь, приглядывавший за Арахадором, и оборотень Тардор. Близнецов из отряда воина, к счастью, не было. Последовав совету оборотня, они тренировались на площадке перед дворцом, пытаясь сбросить бурлившее напряжение.       Фалек остановился у пятен крови, закрыл глаза, давая волю магии. Он уже знал, что все маги, в том числе и проклятые некроманты, предпочитают разные методы. Кто-то чуял магию руками, кто-то принюхивался. А вот он сам любил так, полностью погрузившись в магию, выпуская её, как щупальца, и сканируя ими пространство.       Даже опустив веки он все видел. Пожалуй, даже лучше, если бы смотрел глазами. Видел тревогу и растущее раздражение Тардора. Ощущал чувство вины, идущее от лекаря. Разделял ярость короля, прикрывшегося маской спокойствия. И чисто-рабочий интерес, окружавший магов.       Нахмурившись, некромант сосредоточился на том, что важно. На том, что тут произошло. Щупальца нащупали след чужой магии. Начали распутывать, вытягивать информацию. И с каждым витком руки обычно холодного ко всему беловолосого сжимались все крепче, крепкие ногти впивались в кожу на ладонях, а во рту невольно показались клыки — одна из немногих анатомических особенностей некроманта, не слишком известная окружающим.       По всему выходило, что Арахадор умер, но его душа не отлетела, осталась в мертвом теле, привязанная чужой магией. А затем свежий зомби поднялся и ушел куда-то, вместе с запертой, находящейся в состоянии сна душой внутри.       И сделать это мог только некромант.       Сильный, умелый, так как сделал все это на расстоянии, находясь как минимум за пределами города, ведь Фалек — единственный обладатель черной магии мог пройти сюда, не нарушив барьерной магии. Не потревожив привязки, на которых держалась защита.       Там было очень много всяких «не». Но сути это не меняло. Арахадор был мертв. И Фалек сомневался, что его сил хватит на то, чтобы вернуть воина.       Кровь едва не закипала. Во всем теле плескалась магия, встревоженная состоянием носителя. А в душе некроманта поднималась холодная ярость.       Кто бы он ни был. Какая бы судьба не толкнула того некроманта на этот путь. Фалек Осит не будет его жалеть. Он уничтожит его, заставит душу вечно терзаться от невыносимой боли. Так, как рвалась на части душа самого некроманта.       Если бы Фалек задал себе вопрос: почему он так зол? Он бы не смог ответить даже самому себе. Он никогда не испытывал ни к кому никаких эмоций, кроме тех, что заставляли его беспрекословно подчиняться старому королю и его сыну — Ханегилу.       И поэтому он не задумывался над причинами. В голове стучала только одна яркая, четкая мысль.       Уничтожить.       Исследования за пределами дворца проводили другие люди. Сам же некромант по приказу короля отправился в свои покои, отдыхать. Но сон не шел. Усталость после суток бодрствования — та была. А вот уснуть не получалось. В итоге, не выдержав бесконечно тянущихся минут, беловолосый выпил бодрящего зелья, из тех самых запасов, что безопасно было пить только таким «нелюдям», как он, и засел за книги. Но верные друзья предавали его. Ни в одной и книг, даже тонких рукописных брошюрах, не было даже толики нужной информации. Не было абсолютно ничего полезного.       Скривив губы, некромант небрежно откинул от себя очередную книгу, даже не задумавшись, сколько трудов в свое время было потрачено на то, чтобы ее достать.       Как же это все не имело значения.       Рука поднялась, тонкие пальцы сжались в кулак, прижимаясь к груди. Закрыв глаза, некромант глубоко вдохнул, задержал воздух в легких, и только на счет десять медленно выдохнул. Сердце продолжало бешено колотиться.       Процедуру пришлось повторить несколько раз, чтобы отрешиться от реальности, погрузиться в собственное сознание, где он вновь смог здраво мыслить. Беловолосый прокручивал в голове все, отметая ненужные детали. Что-то должно было быть. Обязательно.       И он почувствовал. Слабое биение своей магии где-то в стороне, где-то далеко. Та частица, что задержалась в теле воина после излечения от яда упырей, откликалась, тянулась к носителю.       Еще чуть-чуть.       Фалек вскочил на ноги, накинул на плечи рубашку, застегивая ее не на все пуговицы — просто не было терпения на такое простое действие. Походный плащ с кучей мелочевки в карманах обнаружился на стуле. Уже тогда, встав по центру комнаты, некромант резко остановился, понимая, что все готово. Больше он ничего сделать все равно не сможет. В одной руке зажата склянка с порцией бодрящего зелья, во второй — ритуальный кинжал.       В два глотка Фалек выпил зелье, откинул от себя флакон, даже не глядя. Поднял руку, подтягивая рукав рубашки, и одним четким, уверенным движением полоснул себя по венам острым лезвием. В груди бурлила энергия, и некромант не желал терять ни толики силы.       Он закрыл глаза, не глядя на свою кровь, зашептал заученные до автоматизма слова, вкладывая в каждый звук силу.       Его качнуло, но ноги тут же встали на ровную поверхность. Где-то в стороне тоскливо взвыл вурдалак. Фалек открыл глаза, бесстрастно оглядываясь. Все же, он впервые был в самом центре Проклятого Леса.       И это было его первой победой за сегодняшнее утро. — Нечасто у меня бывают гости, — чей-то расслабленный голос заставил Фалека обернуться. Можно было сделать вид, что он удивлен, напуган. Но зачем? Говорившего некромант засек уже давно, сразу после перемещения, но не спешил делиться этим знанием с личем.       Некромант прищурился, разглядывая того, кто посягнул на его территорию. Лич мог сколько угодно прикрываться личиной, обманывая других, зеркала, себя самого, но беловолосый видел его настоящего. Такого, каким его создала магия Проклятого Леса. Бывший некромант напоминал скелет, обтянутый тонкой, бледной кожей. Каждая косточка, каждый позвонок выступал, и становилось удивительно, как кожа еще не порвалась. Обтянутый кожей череп криво усмехался, пряча оскал за длинными, тонкими волосами, невесть как сохранившимися, а в глубине провалов глаз горел адский огонь. Клыки, самим Фалеком успешно втянутые, как у какой нежити, у лича торчали наружу, придавая сходство с поднятым вампиром.       Осит не боялся. Страх — чувство, неподвластное некромантам. Он глядел на противника с долей презрения и… жалости? Только некромант представлял себе, какой должна была быть жизнь того, кто с таким восторгом принял неудобную, омерзительную форму лича. Только такой, как он.       Даже сам Фалек Осит, королевский некромант, периодически морщился, прижимая ладонь к ребрам. Потому что они помнили, каково это — когда тебя, беззащитного ребенка, с силой пинают в бок. И избивавшего ничуть не волновало, что ребенок уже лежит, кашляя кровью, сжавшись в тугой комок. Потому что сильного, взрослого стражника, часто захаживавшего к матери беловолосого, ничуть не касались мысли, что этот малыш тоже живой. Он тоже может чувствовать, любить, страдать, и тихо, пока никто не видит, плакать от боли, пока магия регенерировала его в очередной раз покалеченное тельце. — Наверно, тебе полагается спросить, что же тут делает гость, — Фалек оскалился, не позволяя воспоминаниям увлечь себя далеко. Клыки показались под верхней губой, завершая оскал. — Что мне еще полагается? — лич вольготно растянулся на толстой ветви старого дуба, сверху вниз глядя на живого. — Быть может, рассказать тебе все свои планы, после совершенно глупо выпустив к своим врагам — людям?       Из кустов за спиной некроманта раздалось рычание, похожее на волчье. С других сторон пока царила тишина, но Фалек не обольщался. Он чуял, что его окружили. Если бы пригляделся, то смог и разглядеть алые глаза поднятых Лесом вурдалаков. Остальная нежить засела чуть дальше, надеясь, что и им что перепадет. — Ты мог бы ограничиться тем, что замрешь на секунду, дав мне себя милосердно добить.       Осит ерничал, насмехался, но в голове одной за другой вспыхивали самые разные идеи. Как убить некротварь. Как найти Арахадора. Как спасти его.       Безумие.       Магия плескалась внутри него, требуя выхода, но молодой некромант не давал ей воли, искал решение. Он трезво оценивал свои шансы. Победить высшего лича когда он находится на своей территории в окружении его нежити? Даже если Фалек решится тянуть силу из этой территории, то это ничем хорошим не закончится. Нельзя давать личу даже шанса на перехват контроля.       Нельзя…       Из-за мощного ствола векового дерева выступила новая тень. Сердце некроманта пропустило удар, а затем, наконец-то, начало свой ровный ход, не сбиваясь из-за непонятных тревог. Перед ним стоял Арахадор.       Он почти не изменился внешне, но Фалек чуял каждой клеточкой своего тела, что все не так просто. Радужка глаза брюнета полностью обесцветилась, оставив только узкие вертикальные зрачки. Тело двигалось словно механическое, но правая рука уверенно сжимала рукоять меча. Другого, нежить ни за что не смогла бы взять в руки родной клинок Дора — руны сожгли бы ему руки раньше, чем тот сделал бы движение. И Осит мог бы поклясться, что почти исчезнувшие раны от когтей упыря на обнаженной спине мужчины вновь открылись, гнили, подвергая боли душу, раз уж тело теперь не могло чувствовать боль. — Как это странно, — лич подтянулся, сел на ветви, свесив ноги вниз. — Некромант, ты совсем не переживаешь за своего дорогого друга? — Он мне не друг, — тонкие губы искривились в усмешке. — Он мой самый любимый враг.       Магия заклубилась вокруг магов одновременно. Фалек собрал все силы внутри себя, тщательно рассчитывая свои возможности. Вокруг лича сверкала магия Леса. Воздух искрился, а рычание вурдалаков раздавалось все ближе. Один только Арахадор не шевелился.       Потому что не получил приказа от Хозяина.       Можно действовать.       Удар Фалека почти достиг цели. Ветхую ткань рубахи на плече и боку лича разорвало на кусочки, но кожи искусное проклятье не коснулось. Щит. Казалось, что лич просто раздраженно повел плечом и лениво взмахнул рукой, пытаясь отогнать назойливую муху. Такое простое движение. В глазах молодого некроманта потемнело от боли в ребрах. Он только краем сознания успел отметить, что этот удар отбросил его в сторону. Но боли почему-то больше не было. Ему только показалось, что волна чистой магии должна была размазать его по стволу первого же дерева?       Пошевелиться не удалось. Магия полилась по поврежденным ребрам, органам, но облегчения не приходило. Она словно уходила куда-то наружу, не успевая восстанавливать тело. Легкие сдавило болью, а с кашлем по подбородку потекло что-то теплое, липкое.       Беловолосый мог не открывать глаз, он и так знал, в какую ловушку попался. Не зря же столько изучал. Паутина Айроса. Тонкие, невидимые при неактивном состоянии нити опутывали жертву, выкачивая из нее вначале магию, а затем и жизнь.       И сейчас по серебристой ловушке, и впрямь больше походившей на паутину, текла его, Фалека, магия, покидая измученное тело.       Как же больно…       Он все же смог открыть глаза. Не с первой попытки. Все отчаянно плыло, раздваивалось, но он все же видел. Осознавал то, что видит. И не хотел ни того, ни другого.       Он уже не смотрел на остановившегося в десятке шагов лича, на лице которого не было эмоций. Он видел только медленно, словно неохотно идущего к нему Арахадора. Длинный добротный меч тащился лезвием по земле, вспарывая траву и вырывая ее порой с корнем.       Некромант смотрел в пустые глаза воина, в какой-то безумной, совсем не допустимой некроманту надежде выискивая там хоть что-то, что показало бы: Дор его слышит, понимает. Тогда можно было бы попробовать…       Острый клинок пронзил грудь некроманта, метя в самое сердце. А Арахадор глядел все так же равнодушно, бессмысленно, как любой из поднятых зомби. Кажется, лич что-то говорил, но Фалек его уже не слышал. Он замер в паутине Айроса, удерживаемый в вертикальном положении только при помощи ее нитей. Запрокинул голову, насколько позволяла ловушка, и впервые за это время посмотрел в сторону неба. Боли уже не было. Он не чувствовал, как в горле вновь запершило от крови, не был способен выплюнуть ее из, казалось, несуществующей глотки.       А над Проклятым Лесом, оказывается, такое же голубое небо. Вот только в любой другой части Леса его не видно из-за ветвей и листьев. Но над поляной не нависало ни единого листочка. Даже те деревья, между стволами которых натянулся магический капкан, предпочитали разрастаться в другую сторону.       Это конец.