***
Дорогу до библиотеки я помнил. По пути, правда, пришлось раскланиваться со всеми встречными, включая солдат, с которыми неоднократно сражались спина к спине. Против нежити, против обезумевших людей. Я тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Вот уж чего мне не хотелось точно, так это думать о войне. Впрочем, мне не пришлось долго терзаться мыслями о том, чем мне заняться в библиотеке и каким чтивом разнообразить утомительно однообразную жизнь последней дюжины дней. Собственно, я успел только отодвинуть от себя пару томов старой истории, когда дверь тихонько приоткрылась, пропуская внутрь невысокую изящную девушку. Я даже невольно залюбовался, что со мной случалось крайне редко: хрупкая, она двигалась так легко и плавно, словно летела по воздуху. Изящное платье светло-голубого цвета и такие же глаза — спокойные, насыщенные жизнью. Волны тёмных волос покрывали плечи и спину, лишь несколько прядей были заплетены в тонкие косички, удерживая нехитрую прическу на затылке. Пожалуй, прежний я ни за что не стал бы так пристально разглядывать незнакомку. Положа руку на сердце, я бы сказал, что в первую очередь я всегда рассматривал незнакомцев в плане возможного противника. Вот ещё что странно: я прекрасно помню, как бы отреагировал, что бы сказал раньше. Осознаю это, но продолжаю делать совсем по-другому. Потому что мне так больше не нравится. Мне отчего-то совсем не хочется терять эту лёгкость. Главное, чтобы не выяснилось, что новорождённый я больше не владеет мечом, и именно поэтому меня ещё не допускают на тренировки: во избежание, так сказать. Девушка тем временем оглядела книжные шкафы и, на удивление, совсем не заметив меня, прошла вглубь помещения. Я не удержался и кашлянул. Надо отдать девушке должное, она не вздрогнула, не подпрыгнула и даже не переменилась в лице. Только развернулась чуть более порывисто, чем того требовал этикет. — Извините, я вас сразу не заметила, — вместо приветствия покаялась она. Голос оказался на удивление мелодичным, ей бы цены не было в любом трактире, где приглашают музыкантов. Да и не только, но и в любом театре, какие, говорят, у нас есть. — Ничего страшного, — поспешил уверить её я, заметив виноватый взгляд. — Извините за то, что напугал. Вот же чёрт, рядом с такой нимфой хотелось укорять себя за то, что никогда не изучал этикет больше положенного минимума. Почему-то рядом с ней невероятно захотелось разговаривать как опытный придворный. Но что поделать, если я с детства учился плести узоры мечом, а не словами. Пожалуй, за этим диалог мог и закончиться: я молчал, не зная, что ещё сказать, чтобы ненароком не обидеть, а она молча разглядывала массивные книжные шкафы, составляющие собой целый лабиринт. — Не знаете, здесь есть библиотекарь? Мне очень интересно найти несколько книг, но я совершенно не представляю, откуда начинать поиски. — Такая должность определённо есть. — Я кивнул и даже не ожидал, что она легко улыбнётся такой пародии на шутку. — Мастер сейчас отдыхает в саду. Солдаты обычно не увлекаются литературой, а придворные в жизни не подойдут сюда, считают, что это ниже их достоинства. — Но здесь уже есть вы. — Она непонимающе наклонила голову. — Ага, но я уверил Мастера, что сам справлюсь. В конце концов, я ещё не представляю, чем занять себя, а так положусь на случай… Вновь повисла тишина. Я сидел, как дурак, в кресле, даже не сообразив встать, а второе место было завалено книгами. Так. Стоп. Я с усилием сдержал желание чертыхнуться и вскочил, делая шаг от потрёпанного местами, но очень уютного кресла. — Прошу прощения… И замолчал, не зная, чем оправдать столь вопиющее поведение. Не говорить же ей, что я так давно не общался с девушками так, наедине, что почти позабыл все положенные законы. Вот же дубина… Пока я ругал себя, нимфа лёгкой походкой подошла ко второму захламлённому креслу и переложила книги на стол, стоявший рядом. — Ничего страшного, на самом деле, я тоже чувствую себя неловко, — с лёгкой улыбкой произнесла она, грациозно опускаясь в освобождённое кресло. — Тут всё так непривычно. Так… неправильно, если говорить словами моего учителя, и так очаровательно, с моей личной точки зрения. Я так задумался, не сводя с неё взгляда, что покорно опустился вслед за ней в кресло, с которого только вскочил. Не иначе, как я совсем расслабился, ничем другим своё тугодумие, внезапно обретённое, я объяснить не мог. — Вы принцесса Наэва? — Да, — просто кивнула она. А я замер, потому что её улыбка напомнила мне совсем другую женщину. Её черты уже начали исчезать в памяти. Небо, да я даже цвет глаз её помню только потому, что он у нас одинаковый! Но вот нежную улыбку, эту готовность сразу любить всех, кто только встретится на пути, весь мир… Так улыбалась моя мама. Наверно, я переменился в лице, потому что Наэва тут же обеспокоенно взглянула на меня. — Что-то не так? — Нет, что вы. — Я постарался, чтобы улыбка не вышла кривой. — Просто вспомнил кое-кого, кого уже нет. — Вот как… — Она печально улыбнулась. — Извините, что своим видом принесла к вам печальные воспоминания. — Нет, совсем нет!.. — Я плюнул на попытки объясниться. Это Фалек у нас профессионал в запудривании мозгов, а я только мечом махать умею. — Так что же показалось вам удивительным? — Видите ли… — Она замялась, а я в очередной раз обозвал себя дураком. — Арахадор. — Очень приятно. — Она серьёзно кивнула. — В общем, обстановка во дворце разительно отличается от той, в которой я выросла. Во дворце отца строгие законы, даже многие придворные живут в городе, добираясь до нас как на работу. Слуги, дворцовая стража, которая на дежурит… и, пожалуй, всё. А здесь… — Она замялась, не в силах подобрать нужные слова. — Проходной двор, — подсказал я ей, и она с долей смущения всё же кивнула. — Так было не всегда. Только предыдущий король после вступления на трон начал это менять. Вначале выделили помещения для отдыха охраны, затем освободили никем не используемые помещения, чтобы там можно было отдыхать более продолжительное время. Всё происходило постепенно, но, по сравнению с прежними временами, перемены значительные. Левое крыло дворца теперь принадлежит основной армии, тем, кто служит во дворце, основные войска. Конечно, многие всё же обитают в казарме, но вот большая часть руководящего состава, а теперь и отряды Охотников, когда они находятся здесь, обитают именно в левом крыле дворца. Все эти люди — проверенные, закалённые битвами. Но, увы, совсем почти не сведущи в придворных интригах и этикете, — я невольно усмехнулся. — Впрочем, местным интриганам даже в голову не приходит трогать воинов. Знают, что мы можем и обидеться, перестав вытаскивать их зад… их самих из неприятностей с врагом и нежитью. Я закончил высказывание, невольно порадовавшись тому, что сдержался от выражений, увлёкшись, и тут же выписал себе подзатыльник. Впрочем, Наэва только хихикнула, окончательно располагая к себе. — Значит, вы один из этих воинов? — Да, принцесса. — Я изобразил поклон, не вставая с кресла. — По какому-то недоразумению я второй помощник Командира армии и капитан одного из отрядов Охотников. Пока что, впрочем, меня отсюда не выпускает ретивый лекарь, а мой отряд от скуки патрулирует город, запугивая мошенников и воров. За время нашего разговора с принцессой я расслабился. Приглядываясь к будущей королеве, я невольно понимал, что о лучшем и мечтать нельзя: добрая, нежная, но отнюдь не трусиха. Нет, я не влюбился в неё. Просто в один момент с нежностью подумал, что мой друг, Гил, достоин именно такой любви. И именно поэтому я не ожидал, что, выяснив очередной интересующий её вопрос, она вдруг замолчит, как-то разом погрустнев. — Как вы думаете, Арахадор, почему Ханегил избегает меня? Я взвыл не хуже Тардора. Правда, в мыслях и стараясь не меняться в лице, но всё же. Гил, какой же ты… занятой! Вдохнул поглубже, да так и выдохнул, не найдя сразу слов. И что сказать? Принцесса, вы прекрасны, но он больше любит свой народ? Чушь. — Просто он ещё не привык, — наконец, произнёс я. Заметив удивление на лице нимфы, вздохнул. — Гил… Его Величество всю свою жизнь посвящает королевству, следуя заветам старого Короля. После смерти отца он унаследовал трон и все прилагающиеся обязанности. Отдав всего себя, преследуя те же цели, что и отец. И теперь ему очень сложно привыкнуть, что он… что ему нужно делить эту любовь. — Вы близки. — Она не спрашивала, утверждала. — Да, мы друзья с детства. Он спас мой разум, а я спасаю его жизнь и его королевство. Всё закономерно. Но я с ним давно, я его друг, его подданный, а жена — это всё же гораздо ближе. Наэва молчала, и я принялся прокручивать в голове всё, что сказал, пытаясь понять, не ляпнул ли лишнего. А затем девушка как-то вскинулась, нежно улыбнувшись. — Значит, в первую очередь мне нужно стать его другом. Принцесса уже покинула меня, оставив наедине с пылью и пустотой огромной библиотеки, а я всё пытался понять, что только что произошло и какую кашу я только что заварил. По всему выходило, что ничего такого страшного не произошло, даже хорошо всем, но вдруг?..***
Когда я проснулся, за окном только начинало светать. Рассвет, по моим прикидкам, должен был начаться только через полчаса. Но я раньше всегда просыпался так, словно внутри был заложен будильник. Уснул я поздно, но сейчас не чувствовал усталости, желания рухнуть обратно на кровать. Это радовало, значило, что организм начал восстанавливаться, возвращаться к прежнему режиму. Я встал, накинул поверх кровати одеяло, даже почти выровняв его, и дошёл до окна, уверенно распахивая его, впуская в комнату ночную прохладу. Решительно усевшись на подоконник, я с наслаждением закурил, выдыхая дым в сторону улицы. Окна моей комнаты выходили на «заднюю» территорию дворца: на большой полигон для солдат. Чуть правей располагался небольшой садик с беседкой и скамейками, где так уютно сидеть в минуты покоя. А за полигоном начиналась небольшая роща. Конечно, за этими участками следили очень внимательно, не дай небо враги. Так же, в отличие от других королевств, дворец короля располагался на окраине города, не в самом центре. Один из прежних правителей желал жить в гармонии с природой, или как-то так, но в результате вся королевская семья жила на окраинах, а прежний дворец отдали под нужды. Что там было раньше, я не знаю, но сейчас он является самой большой библиотекой в королевстве. Да. Наэва права. У нас всё не как у людей. Но так же даже интересней! Я жизнерадостно улыбнулся восходящему солнцу, чувствуя небывалую лёгкость. Как давно я не испытывал такого настроения? Наверно, с самого детства. Жаль, что умереть пришлось для того, чтобы вновь вспомнить, каково это. Улыбка исчезла с лица так же быстро, как и появилась. По позвоночнику прошёл мороз. Такое чувство, будто я что-то забыл… Что-то важное. Что забывать никак нельзя. И, уже распахнув глаза, я сам не заметил, как прошептал только одно имя. — Каэстли… Как я мог забыть? Лич щедро поделился со мной своими воспоминаниями, своей болью. И я, помнится, той маленькой, каким-то чудом незамутнённой, частью сознания пообещал… себе? ему?.. найти эту молодую женщину. Просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Потому что я помню, как безнадёжно открыто любил её некромант. Я помню. Я видел. Я был участником. Эйр знал, что задумала девушка. Мог увернуться. Мог ударить магией, ей же защитить своё тело… Но не стал? Я сжал руку в кулак. Нет, я не оправдываю некроманта, ни в коем разе. Я понимаю его поступки, но не принимаю их. И как нельзя больней вспомнились слова старого Короля, когда-то услышанные Фалеком. Услышанные мной в его воспоминаниях. — Зачем вы забрали меня тогда, Ваше Величество? — Чтобы убедиться в правоте своих мыслей, Фалек. — Старый король улыбался. — Не магия делает некромантов такими, а мы, люди. И ты прямое тому доказательство. А ещё я вспомнил, узнал мужчину, что стал новым отцом для Эйра.***
Ответ на один вопрос мне мог дать только один человек. И я уже третий час шатался по дворцу, пытаясь его разыскать. Тело уже начало приятно ныть, как после тренировки, но над выносливостью ещё работать и работать… Не успел я в десятый раз прокрутить в голове планы предстоящих тренировок, как столкнулся с кем-то, выходящим из-за угла. Пошатнулся, когда в меня врезался тощий, но высокий парень, однако устоял, тут же в лоб задавая крутящийся на заднем фоне вопрос, не размениваясь на приветствия. — Фалек, некромант может проклясть человека так, чтобы проклятье отозвалось в его кровных родственниках? Молодой некромант изогнул бровь. Ясно, это у него называется крайнее удивление. — И тебе доброе утро, Арахадор, если оно действительно такое, — наконец отозвался он, возвращаясь к своему обычному состоянию дохлой рыбы. То есть, абсолютно безразличного ко всему постороннему шуму. Впрочем, в глубине алых глаз, почему-то теперь не вызывавших у меня бешенство, горело всё то же любопытство. — Не знаю, — наконец, сдался он, поняв, что объяснений не дождётся. — Могу глянуть в книгах… — Отлично! — Я не сдержался и хлопнул его по плечу. От переизбытка свалившихся на моё сознание откровений, не иначе. — Я зайду к тебе через некоторое время! И тут же, забыв об усталости, развернулся на пятках и быстрым шагом направился в сторону столовой, где уже трижды находил Гила. Вот теперь можно загрузить короля своими проблемами, и жизнь вообще будет прекрасна!***
Нет, ну, разумеется, я не стал в очередной раз врываться в огромную залу, по недоразумению являющуюся малой столовой. Хотя, о чём я? Большая, предназначенная для торжественных обедов, раза в три больше… И всё же, я даже немного удивился, когда обнаружил вместо Гила там принцессу. И как-то даже разом стушевался. — Доброе утро, Арахадор. Ханегил ушёл в малый кабинет, если ты именно его ищешь. Я сдавленно хрипнул нечто среднее между «доброе утро» и «спасибо», даже не пытаясь понять, к какому результату пришёл. Единственное, что я смог, — быстро покинуть столовую, мысленно чертыхаясь. Вот же олух. Нет бы вспомнить, что это дворец, а не бордель, куда меня несколько лет назад с силой затащили несколько солдат. Ладно. Сколько ещё будем прикрываться былыми свершениями, чтобы так безобразно себя вести? Очнись, Дор, тебе уже тридцать. Мозг, вернись! Медленно вдохнуть и так же медленно выдохнуть. При необходимости повторить. Впрочем, я и так четверть часа самозабвенно предавался подобным тренировкам для тела и сознания, пока не осознал, что заблудился. Нет, ещё не всё потеряно. Это я решил ещё спустя минуту, когда, оглядевшись, понял, что ноги сами принесли меня к необходимому помещению. Возле резной двери застыли двое мужчин в доспехах королевских стражников. Сдержанно окинув меня взглядом, они вновь вернулись к разглядыванию противоположной стены, согласно уставу. Значит, Гил не заперся там ото всех. Ну, или включил меня в список тех, кому можно проходить. А помнить такие вещи — одна из прямых обязанностей этих ребят. И всё же, как же хорошо, что я не среди них! Я бы… Со скуки помер? Наверно. Скорей всего. Моя жизнь — движение. Действие. Именно поэтому старый король так быстро, всего за несколько лет, позволил мне подняться так высоко. Он читал людей, как книги. И ясно видел, что мне нужно как можно больше событий, действий, приключений. Благодаря нему каждый находился на своём месте. Каждый солдат, ведь все спорные случаи он предпочитал решать самостоятельно. Я тряхнул головой, отгоняя мысли, роем кружившие в болящей от такого голове. Я не просто сражаюсь. Я защищаю. Королевство, людей, мир. Возможность для других людей дышать полной грудью, не теряя близких. Не боясь. Дверь легко поддалась, открываясь бесшумно. И так же легко закрылась за спиной. И вновь я оглядывался, словно видел всё в первый раз. Это помещение, по дворцовым меркам, было весьма небольшим. Но это не мешало вмещать ему огромный ковёр на полу, несколько шкафов возле стен, массивный стол почти по центру и пару уютных мягких кресел, с которых так неудобно вскакивать в случае опасности. И ещё осталось место для нескольких картин, поражающих своей красотой, и большого окна в сторону рощи. Благо, «малый» кабинет располагался на последнем этаже дворца, и шум с полигона почти не мешал. Ханегил обнаружился как раз у распахнутого окна. Молодой король облокотился на подоконник, с самым невинным видом разглядывая верхушки деревьев, видневшихся вдали. В голову даже закралась крамольная мысль свалить и не мешать думать. Но план не удался: ноги сами сделали шаг, и не назад, к двери, а вперёд. Я дошёл до самого мужчины, останавливаясь в паре шагов за его спиной. — Красиво тут, не правда ли? Я изогнул бровь. Гила потянуло на лирику? Что, неужели принцесса уже озадачила его чем-то увесистым, вроде своей беременности? Кашлянув, я всё же решил быть вежливым. Но губы против воли произнесли совсем не те замысловатые фразы, которые положено говорить придворному. — Что случилось? Всегда говорил, что не быть мне идеальным слугой. Зато друг из меня, вроде, получается хороший. По тому, как дёрнулись плечи Гила, я понял, что не просто попал в точку — я задал тот самый вопрос, который ему нужен. — Понимаешь, Дор, — Ханегил обернулся, уселся на подоконник, сжимая его ладонями, — я долгое время был свято уверен, что научился всему. Географию изучил так, что по памяти нарисую не только действующие границы, но и с уточнениями, что можно пожертвовать, а какие территории жизненно необходимы, даже если они пока принадлежат не нам. Прочие науки я тоже усвоил, надо сказать спасибо терпению моих учителей. Я научился понимать настроение народа, и даже в любой момент могу рассказать тому важному советнику по налогам, когда стоит сбавить напор, а когда выгода будет максимальной. Я могу одной речью изменить мнение толпы. Могу смирить собственные эмоции, поступая как надо, а не так, как хочется… — Но вот с собственной невестой не можешь договориться, верно? Я пожал плечами, машинально поискал папиросы, но вовремя вспомнил, что здесь курить не следует. Даже если очень хочется. — Но с чего ты решил, что к ней нужно обращаться именно как к жене? Ханегил уставился на меня так, словно я рассказывал о залежах богатств в Проклятом Лесу: на лице перемешались опаска, недоумение и любопытство. — Что ты имеешь в виду? — не выдержал он паузы. — Попробуй стать её проводником в этом непонятном для неё королевстве. — Я не стал упоминать наш разговор. Сами разберутся. — Расскажи ей, как тут всё устроено. По-моему, она сама пока боится. И не только предстоящей свадьбы. По принцессе видно, что она росла в других условиях. Вокруг незнакомые стены, люди, порядки. Расскажи ей всё, покажи свой мир… Я запнулся на середине вдохновенной речи, осознав, что занесло меня совсем не туда. Вот же… дятел. У самого личной жизни ни на медяк, а ещё что-то советовать вздумал. Но Гил неожиданно кивнул и как-то даже воодушевленно улыбнулся. Постарался, по крайней мере. У него это получилось как-то вымучено, словно за последние дни он позабыл, как это делается, а тут неожиданно начал вспоминать. — А ты прав. — Он окончательно взбодрился, что-то для себя решил и тут же выпрямился, хлопнув меня по плечу. — Ты что-то хотел, верно? Я кивнул, тут же выбросив из головы все подробности королевской личной жизни. Так, кончик носа просунул, принюхался и убрал его обратно. Нефиг мне там делать. Ещё час ушёл на то, чтобы рассказать Гилу те воспоминания, которые я невольно урвал у лича. Король хмурился, кивал, но не перебивал. Только изредка вставлял вопросы, уточняя непонятное. Не скажу, что на все были ответы: как бы я ни накручивал себя, но у меня сохранились только самые «яркие» моменты. Подозреваю, что большую часть мой бедный мозг постарался сразу забыть. Хватит с меня подробностей жизни одного некроманта. Кстати, надо бы не забыть заглянуть к Фалеку. Надеюсь, он именно ищет информацию, а не дрыхнет. — Значит, ты хочешь, чтобы мои люди поискали эту Каэстли, — наконец, неторопливо произнёс король, теребя в руках трубку, с которой уже успел уютно устроиться в своём кресле-троне. — Да. — Я просто кивнул, не стал больше ничего добавлять. И так вещал больше часа кряду, сам себе удивляюсь. И где моя прежняя способность самый длинный рассказ уложить в пару коротких, точных предложений? Что я теперь на поле боя делать буду? Врага забалтывать, пока он сам не запросит пощады? Впрочем, об этом можно будет подумать уже через пару дней, Пиэрс обещал, что ещё немного, и можно будет вновь обниматься со своим клинком, не опасаясь, что меч перевесит меня самого. А сейчас я просто благодарно кивнул Ханегилу, признавшему, что моя просьба сложная, но выполнимая. Почему я считал, что это важно — не знаю. Но если уж душа кричит, убеждая, что так и должно быть… Я не буду противиться.