Вслепую вновь перелистай Пергамент нам доступных тайн — Лёд, раскаленный докрасна, Любовь страшнее, чем война, Любовь разит верней, чем сталь. Вернее, потому что сам Бежишь навстречу всем ветрам, Пусть будет боль, и вечный бой, Не атмосферный, не земной, Но обязательно — с тобой. © «Любовь во время зимы» — Мельница.
Солнце ярко светило над поляной, являющейся центром селения, но было уже не так жарко, как во время похода королевского посла сюда. Шум окружающего леса заглушался разговорами, смехом. Провожать компанию вышли все, даже маленький некромант Эйрос сидел на руках своей няни — миловидной шатенки Рианы. Сама же оборотень смущённо поглядывала в сторону широкоплечего Атэра, робко отводя взгляд, как только темноволосый поворачивался в её сторону, неслучайно скользя взглядом по точёной фигурке девушки. Шати и Тардор негромко ругались в стороне. Остальные старались держаться чуть подальше от этой странной парочки: владели бы магией, и сухая трава вокруг вспыхнула бы от разлетающихся искр. Даже Арахадор, бесстыдно пытавшийся подслушать, махнул рукой, вновь оглядывая разномастную толпу. А посмотреть было на что. Взять хотя бы замершего на месте Фалека, который одной рукой держал на поводу вороного жеребца Дора, а вторую неловко приподнял, чтобы водившие вокруг хоровод дети не натолкнулись на неё. Маленькие волчата, лет пяти от роду, цепко держали круг, не выпуская полюбившегося им некроманта. Смеялись и просили ещё раз «показать фокус». — А давайте я, — задорно улыбнулся Тэр, спасая альбиноса от шока. Темноволосый опустился на одно колено, вытягивая вперёд одну руку ладонью вверх. Малыши тут же отлипли от Фалека, заворожённо разглядывая распустившийся на широкой ладони мужчины огненный цветок. А затем один из малышей протянул доверчиво ручки. Никто не успел ничего понять, даже испугаться. Арахадор, впрочем, тоже пропустил момент: когда он обернулся на дружный вздох толпы, один из малышей, очаровательный блондин с серыми глазами, двумя ладошками удерживал огненный цветок, не обжигаясь и не нарушая хрупких лепестков. — Это… Никто так и не понял, откуда раздался этот невнятный вопрос. Аккуратно накрыв ладошки малыша своей рукой, Тэр погасил пламя, улыбнулся. — Так ты у нас, оказывается, тоже маг? Толпа оборотней разразилась радостными воплями. Мама малыша, красивая светловолосая волчица, наконец растолкала остальных, подбегая к сыну. Обняла его, погладила по голове. — Через пять лет ему нужно искать наставника, — только и сказал Атэр, поднимаясь с колен. Покачал головой, улыбнулся. — Всё же, среди оборотней слишком мало магов, чтобы терять хоть одно такое сокровище. Прощание после такого вышло скомканным. Стаю больше занимал открывшийся маг. Пожалуй, только Теренс приветливо махнул рукой на прощание, да Шатиа, пожав руку чем-то довольному Тардору, напомнила, что скоро явится сама.***
Обратный путь занял меньше времени, как показалось всем путешествующим. Вроде только обсудили всё произошедшее, даже не забираясь в седло, а Тэр уже остановился, передавая поводья Фалеку, и начал активировать накопитель, чтобы создать устойчивый портал для всей компании. Уже в королевском дворе все спешно разошлись по своим делам. Сияющий Тардор перекинул поводья всех скакунов близнецам, чтобы тут же умчаться куда-то в неизвестном направлении. Атэр отправился на доклад к королю, а Фалек испарился, кажется, сразу же, как погас контур портала. Переглянувшись, близнецы также ушли в сторону конюшни, чтобы передать лошадей профессионалам. Оставшись в одиночестве, Арахадор вздохнул, поднимая голову к небу. Эта небольшая прогулка… что она ему дала? Каэстли отказалась разговаривать с ним. Сказала только, что сильно больна, жить ей осталось недолго. Воин не мог отделаться от мысли, что эта молодая, но такая измождённая женщина что-то недоговаривает. Настаивать не стал. Теперь в груди шевельнулось сожаление. Откуда-то настигло осознание, что они больше никогда не увидятся. Но это было не самым страшным. Шумно выдохнув, Арахадор почти бегом преодолел путь до своей комнаты, чтобы на ходу сбросить одежду и направиться в ванную — смыть с себя всю пыль. Уже погрузившись в тёплую воду, мужчина запрокинул голову на край большой круглой ванны. В ней, казалось, царила такая же пустота, как и в комнате. Никаких лишних вещей. Умывальник, за стенкой санузел и большая ванная по центру. На краю стоят пара бутылей с шампунем. И это ещё повезло, что его должность позволяла комнату с отдельной ванной комнатой. Правда, новому Дору не нравилась эта пустота. Она угнетала. Всё время казалось, что пустые стены давят. Хотелось хоть как-то разнообразить быт. Иногда Арахадору казалось, что он проснулся после долгого забытья, пытаясь понять, как он вообще жил до этого времени. А иногда — что воскрес кто-то другой, чьи мысли и вкусы так отличаются от прежнего хозяина тела. — А вот там можно поставить зеркало, — вслух озвучил он, садясь и оглядывая пустое пространство. Улыбнулся и тут же, без перехода, застонал, соскальзывая обратно в горячую воду. Как назло, он прекрасно помнил всё, что творил вчера во время попойки. И разговор с Шати, и даже почти признание Фалеку. Признание в чём?.. Рывком закончив процесс, Арахадор почти насухо вытер волосы полотенцем, оделся в чистое и выскочил из комнаты, как будто за ним кто-то гнался. Причём, всё это заняло гораздо меньше времени, чем начальные раздумья. По пути чуть не сбив Тардора и даже не заметив ликующий взгляд Пиэрса, которого оборотень и пытался подкараулить в очередной раз, воин ворвался в кабинет к единственному человеку, способному сейчас привести его растрёпанные нервы в норму. К великому и непогрешимому королю этого королевства. И просто другу. К Ханегилу. Мужчина поднял взгляд от бумаг, привлечённый скрипом двери, и ненавязчиво улыбнулся, кивая на кресло. — Или можешь покурить на подоконнике, как ты любишь. Только на ковер пепел не роняй, — дружелюбно заметив это, король вновь уткнулся в какие-то бумаги, ворохом рассыпавшиеся по всей поверхности стола. Ещё не слишком придя в себя после осознания, Дор устроился на подоконнике, и впрямь закуривая. Запоздало пришли мысли, что не стоит так вламываться к… настолько важным людям королевства. — Если ты сейчас пытаешься корить себя, то заканчивай, — не поднимая головы, проворчал Ханегил. — Вот разберусь с этим заковыристым текстом, и самое время отвлечься. Мозги уже закипают. Арахадор хмыкнул. Да, хоть что-то не изменилось с самого детства. Да, Ханегил был идеальным правителем. Добрый, мудрый, не предвзятый. За свой народ стоял горой. К тому же, имел талант к ведению дел. Все учителя не могли нахвалиться им. Одна проблема. Ханегил Краш ненавидел бумажную работу. Талант — это одно. А вот умение сидеть сутками, зарывшись в мелкий, убористый почерк главного советника — это отдельная тема. Но, как бы Гил ни уворачивался, рано или поздно за бумаги приходилось садиться. И в такие моменты он как никогда был рад видеть хоть кого-нибудь, кто спас бы его от этого кошмара. Хмыкнув, Дор стряхнул пепел в окно, вдыхая тёплый воздух с улицы. Жара постепенно пошла на убыль. Маги обещали этой ночью снова грозу нагнать, и стало гораздо легче жить. Всё же, хоть Арахадор и не оборотень с их жаркой шубой, но и обычному человеку, пусть и тренированному, не очень уютно в удручающую духоту. — Всё, — раздался тихий, но полный облегчения стон со стороны стола. Слегка изогнув бровь, Арахадор повернулся в сторону друга, оценивая количество оставшихся документов. — Отстань, на эти бумажки сроки не горят. — Как знаешь, — постарался весело улыбнуться Арахадор. Правда, картину подпортил холодок, пробежавшийся по позвоночнику. Спешно оглянувшись в сторону окна, воин прищурился. Упоминаемый недобрым словом некромант удалялся по выровненному сотнями ног полю для тренировок личного состава, словно пронзающий взгляд брюнету совсем почудился. — Рассказывай, — по кабинету распространился дым от травянистого табака, который так нравился Гилу. — Как там у вас дела с принцессой? — невпопад спросил мужчина, трусливо оттягивая момент разговора, за которым, собственно, и пришёл. — Прекрасно, — мечтательно улыбнулся король, выдыхая очередную порцию ароматного дыма. — Свадьба назначена на последний день лета. — И строго, без перехода. — Так всё же? Арахадор замялся, с силой смял бычок о наружный край подоконника и выбросил его в окно. Глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок. В коридоре, за стенкой, что-то бухнуло. В наступившей тишине можно было даже расслышать чьи-то ворчливые ругательства. Арахадор сжал руку в кулак, рассердившись на самого себя. Сколько можно вести себя как последний трус? — Знаешь, Гил, я никогда никого не любил, — решительно начал он, не давая себе и шанса одуматься. — Да, бывало, встречался с женщинами, спал… с ними. Но никогда не позволял себе привязаться. Я… боялся?.. — Боялся потерять ещё кого-нибудь, верно? — Ханегил понятливо кивнул, вытряхивая остатки табака из трубки в специальную посудину, до этого прятавшуюся где-то под бумагами. — Но не забывай, некромант — не деревенская девушка. Он не беспомощный. — Эй, я ничего не говорил про некроманта! — вскинулся Арахадор, непонимающе глядя в искрящиеся весельем глаза своего короля. — Но ты думал, Дор. Мы с тобой знакомы много лет, и я вижу твои эмоции насквозь. Небо, Арахадор, я знал, что ты чувствуешь даже в былые времена, когда ты прятался за каменной маской безразличного воина. Что уж говорить об этом теперь? — Мужчина развёл руки в стороны, потешно пожимая плечами. — Но что тут страшного? Я вон тоже… случайно влюбился. И в кого?! — Ханегил из последних сил сдерживал улыбку. — В собственную невесту! Арахадор не сдержал смешка, поддаваясь настроению друга, почти брата, и тут же вздохнул. Осознать свои страхи — совсем не значит победить их. Но всё уже иначе. Никогда ничего не будет так, как прежде. Остается только бороться. А поздно вечером пришли свежие новости из родной деревни Фалека.***
Просторная комната освещалась только двумя свечами на подоконнике. За окном царила ночь, в дальних углах помещения также растёкся призрачной дымкой полумрак. Два огонька, танцуя, отражались от почти зеркальной поверхности стекла, даря неровные островки света. Некромант сидел на кровати, облокотившись на свои же колени. Ниспадающие с опущенной головы волосы закрывали лицо, но, увы, не могли закрыть сжатые до дрожи руки. Завывающий за окном ветер только нагнетал обстановку. Дверь приоткрылась, едва слышно скрипнув, и в комнату вошёл широкоплечий мужчина. На его лице, в последнее время очень эмоциональном, застыла маска горечи. Арахадор прошёл в комнату, не дожидаясь разрешения, и остановился перед сгорбившимся парнем. Беловолосый поднял голову. На его лице, как оказалось, эмоций не было совсем. Но вот в алых, как кровь, глазах бушевал ураган. И страшная, не поддающая описанию боль. — Как глупо… — едва слышно произнёс он и тут же вновь опустил голову, словно даже не осознавая, что эти слова сказал он сам. Раздался лёгкий стук — это воин подтащил к кровати один из стульев, выставив на него бутылку и две кружки. Затем кровать слегка просела, когда мужчина сел рядом с разбитым некромантом. Тихое бульканье сменилось ещё одним стуком — когда Арахадор поставил большую пузатую бутыль рядом с собой, на пол. Сильные пальцы почти нежно разжали сжатую ладонь альбиноса, заставляя принять стакан. Кажется, даже не осознавая, что происходит, Фалек парой глотков осушил содержимое. Кружка почти мгновенно оказалась наполнена. Сам Дор не отставал, залпом выпив предлагаемый некроманту напиток и рукавом рубахи утер выступившие от крепости слёзы. Время текло, а молчание продолжалось. Альбинос молча глядел в пустое пространство перед собой, периодически прикладываясь к спиртному, и даже не пытался удивляться тому, что кружка вновь наполнялась сама. Арахадор молча пил рядом, не глядя на парня, но неизменно подмечая, когда нужно доливать новую порцию. Только когда бутылка опустела наполовину, Фалек поднял голову, впервые за это время осознанно глядя на компаньона. — Они умерли, Арахадор, — чётко, словно пытаясь убедить в этом себя, произнёс он, не отводя пристального взгляда. — Мои мать и брат. Они умерли. Арахадор молчал, только в очередной раз наполняя кружки — свою и некроманта. Ему уже рассказали последние страшные новости. Да, Эйр — лич — мёртв. Но набеги нежити на этом не закончились. Пусть теперь не так активно, не так организованно… но их ненависть к живым никуда не делась. В этот раз нападение пришло оттуда, откуда не ждали. В деревне, разросшейся до размеров небольшого городка, появилась тень. Не та, которую отбрасывает любое материальное создание, а воплощение тёмной магии, ярости и ненависти. Нематериальная, исполненная бессмысленной жестокостью, с вполне острыми когтями. Ни свет огней, ни стены не оказались ей преградой. Неуязвимая для стали тварь прошлась косой смерти по окраинам, и если бы не молодой маг огня, приехавший повидать родственников, — этого города бы не стало. Слишком мало стало настоящих магов, способных хоть что-то предоставить против порождений Хаоса. Несмотря на вмешательство мага, всё же список убитых и пострадавших был велик. В нём также значилась семья с фамилией Осит. Женщина и сын — шестнадцатилетний юноша, единоутробный брат «королевского некроманта». Они были в доме, и подросток явно старался защитить мать. А вот мужчина, ставший жестоким отчимом Фалека, обнаружился во дворе, и всё указывало, что он пытался сбежать. И Арахадор с удивлением узнал, что Фалек регулярно отчислял часть денег матери и брату, помогая даже после того, что с ним сделали. И даже иногда общался с подростком, ведь тот никогда не испытывал злобы к своему старшему брату. А теперь их не стало. — Я хотел наладить с ними отношения, — после длинной паузы произнёс Фалек, отводя взгляд и мерно покачивая в руке кружку, наблюдая, как жидкость в ней покрывается мелкой рябью от движения. — Всё мечтал, как дурак, что приду домой, что мама обнимет меня, примет хотя бы сейчас. Как позволит выбросить из дома эту скотину, что причинила столько боли моей семье. Арахадор кивнул. Отчим оказался жестоким человеком, несдержанным. И, когда из дома убрали раздражитель в лице юного некроманта, начал срываться на жену, нередко поколачивая её. Соседи не вмешивались, а женщина молчала, неизвестно на что надеясь. Всё закончилось. Бутылка почти опустела, а некромант всё говорил. Короткими, рублеными фразами, но, пожалуй, впервые в жизни так откровенно. Прекратив прятаться за маской, он изливал свою боль, облекая её в форму слов, глядя куда-то в свою кружку, или же в полумрак комнаты, но словно не вспоминая о своём невольном собеседнике. И это было по-настоящему страшно. Что-то ломалось в молодом маге, что-то открывалось новое. Слишком рано, словно не до конца зажившую рану вновь и вновь вскрывали острым лезвием, не давая организму восстановиться. Слишком больно. Не сказавший и пары слов за эту ночь, Арахадор отставил в сторону пустую бутылку, залпом допил остатки алкоголя и убрал кружку. Некромант, не глядя, повторил это действие. В какой момент воин прижал к себе тощего, такого костлявого и неудобного мага? Одно слегка пьяный мужчина знал точно — в тот момент меньше всего хотелось думать о том, что этот хрупкий, дрожащий альбинос является одним из сильнейших, хотя бы частично обученных некромантов этого мира. Какая ненависть? Какая злость? Его нужно оберегать и не пускать на войну. Вдруг сломают, разобьют на кучу хрустальных осколков, которые разлетятся пылью по свету — попробуй собери. И вновь останется лишь щемящее грудь одиночество. Ничто и никогда уже не будет так, как прежде. — Теперь мне придётся быть твоей семьёй, — еле слышно прошептал он в беловолосую макушку альбиноса. — С чего ты говоришь такие слова? — в голосе звучало не совсем трезвое недоверие. Арахадор невольно усмехнулся, прижимая дёрнувшегося было мага к себе тесней. — Понимаешь, — усмешка, несмотря на плохие новости, всё никак не желала уходить с лица воина, — каждый раз, как я осмысливаю новые данные о своих чувствах к тебе, перед этим происходит что-то страшное. И я уже не могу считать это простым совпадением. — И? — И я решил, что надо что-то с этим делать. Так как выжечь тебя из моей жизни уже не получается, нужно следовать зову Судьбы… и сердца. Я решил сделать свой последний шаг, не дожидаясь следующей неприятности. Я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы в нашей жизни — нашей с тобой — больше не было таких страшных вещей, как потеря близких… или собственная смерть. Когда я шёл сюда, к тебе, я был чётко уверен, что не буду делать ничего, пока ты сам не сделаешь ещё один шаг. Но внезапно вспомнил, что из нас двоих взрослый мужчина тут я. — Не похоже на признание в любви, — неожиданно отзеркалил некромант усмешку, не поднимая лица. Но тонкие, холодные ладони уже скользнули по бокам воина, обнимая в ответ. — Но это так в твоём стиле. Дор. — А это так не в твоём стиле — не сказать ни единой серьёзной гадости в ответ на распахнутые объятья, — тут же отозвался Арахадор. Вместо ответа Фалек начал заваливаться на кровать, потянув за собой не сопротивляющегося мужчину. Но вместо поцелуя он всего лишь обхватил широкоплечего мужчину руками, прижимаясь всем телом к теплу. — Змеёныш холоднокровный… — проворчал больше для виду Арахадор, одной рукой поправляя под головой подушку, прежде чем обнять некроманта. — И костлявый. — Какой вырос, — лениво отозвался маг, закрывая глаза и заразительно зевая. — Что выросло, то выросло, — поставил точку в их разговоре мужчина, тоже закрывая глаза. Выпили, вроде, не так много — и больше пили, но как-то чем дальше, тем больше хотелось спать. Наверно, для важного разговора не стоило брать бутылку из личных запасов Ханегила, к которому только пришла поставка из Интара. Или всё получилось так, как должно было быть? На подоконнике, догорев, погасли обе свечи.