Runaway, Baby

      Девушка собрала все силы, которые остались. Приступ кашля, сопровождающийся постоянным сплевыванием крови, повторялся еще два раза в течении дня. Ее трясло и шатало, но наглотавшись таблеток принцесса решила, что этот день ничто не сможет испортить, поэтому сейчас она стояла в своей комнате, сжимая в руках с благоговением семейную реликвию. К счастью, взрыва не произошло.       Что-то тревожило ее. В общем-то, это было не что-то, а практически все: ничего особого девушка не почувствовала, взяв в руки палочку, ей все время казалось, что внутри нее словно шевелилось нечто, то, что она выкашливала кровью, вероятное присутствие на вечеринке этого монстра, и так далее по весьма длинному списку. — Ну где наша принцесса, гости заждались! — Понихэд влетела в комнату. — Эй, Мун, ну не кисни! Ну ты чего? — Да так, просто… — говорить кому-то, даже подругам, о своих проблемах она не хотела.       Все переживания и невзгоды подождут до завтра. Наверное. В конце концов, не умрет же она до утра? К тому же проблема с кашлем могла разрешится, если бы она нашла двух своих подруг, которые пообещали быть на ее Дне Рождения.       Натянув свою самую искреннюю из фальшивых улыбок, которую она только могла изобразить, девушка спустилась в зал, где уже была толпа народу. Конечно же, списком составления гостей занималась гувернантка и матушка: если бы его составляла лично принцесса, то банкет ограничился бы Понихэд, Джезабель и сестрами Пинкертон, которых она, к слову, никак не могла найти.       Именно они были ей нужны, чтобы разобраться со здоровьем. Памела и Пенелопа были на год старше Мун, но были очень умны в плане магии и обладали даром предвидения. Близняшки всегда держались стороной толпы, поэтому Баттерфляй и искала их по углам зала, подальше от шумных групп, в которые сбивались подростки, зачастую даже не знакомые принцессе. — Ну ты чего застыла? — появилась прямо перед ее лицом Понихэд. — Я ищу Памелу и Пенелопу, мне нужно с ними поговорить. — Давай спускайся, я уверена, Пинкертонши где-то здесь, может болтают с кем! — пихая подругу рогом в спину, голова единорога пыталась отправить Баттерфляй по лестнице к гостям. — Все ждут твоего появления! Ты не можешь скрываться от гостей, будучи такой красивой!       Девушка действительно выглядела хорошо, во всяком случае лучше, чем утром. В этот раз гувернантка наносила ей макияж в течении сорока минут, и теперь по принцессе совершенно нельзя было сказать, что она была больна. В принципе, она была довольна своим внешним видом, пусть опять никто не спросил, какой она хочет наряд, какую бижутерию и туфли предпочтет. Результатом долгих выборов матушки стало синее платье с корсетом и черными вставками, оно довольно симпатичное и милое.       Грациозно, со всем своим изяществом, которое только было в ней, Мун спустилась в зал, сердцем предчувствуя недоброе.       Вопросы посыпались на нее со всех сторон, она отвечала на них вежливо и с улыбкой. Пробираясь медленно из одной части зала в другую, Баттерфляй искала сестер Пинкертон. Близняшек она не нашла, зато наткнулась на того, кого меньше всего хотела видеть. — Вы просто невероятно красивы, принцесса, — Тоффи, кажется, и впрямь был сражен красотой Баттерфляй, но та прекрасно могла отличить фальшь от настоящих эмоций. — Благодарю, — на автомате выдала девушка, глядя ему прямо в глаза, что не давало ожидаемого результата: ящер без капли стеснения и каких-либо понятий о приличии с любопытством рассматривал ее с ног до головы и просто прямой взгляд, очевидно, не мог его как-то задеть. — Разрешите пригласить вас на танец. — С удовольствием.       Вновь она ощутила холод его рук. Мун должна была отдать должное — танцевал он прекрасно. Баттерфляй на несколько секунд поддалась очарованию ящера. От него исходил невероятно приятный сладкий запах, который едва не вскружил ей голову, но будучи истинной леди, она не выпускала разум из-под контроля, что было тяжело. Теперь к его бархатному голосу прибавлялся дурманящий запах.       Единственная проблема заключалась в том, что принцесса едва была ящеру выше локтей, но похоже окружающих их подростков это умиляло. Рабен посчитал, что он не имеет права упустить возможность и не подшутить над ней по этому поводу.       Когда ящер наклонился к ней и шепнул на ухо колкую фразу в адрес ее роста, Мун замешкалась и… споткнулась. По инерции падая вперед, она схватилась за то, что оказалось на ее пути, а именно Тоффи. Оцепеневшая от такого… хм… позора и резкого страха от внезапного падения, принцесса не могла пошевелится, соответственно и выпустить монстра из своих объятий тоже. — Ваше Высочество, я думаю, что рановато для любовной сцены, — Тоффи «помог» ей выйти из оцепенения, расцепив ее руки и чуть оттолкнув ее от себя.       Да как он посмел? Вот так при всех… Возмущению принцессы не было придела. Понихэд и Джазабель, знавшие подругу лучше всех, научившиеся за годы дружбы определять эмоции, даже если на ней была маска безразличия, почуяли не доброе, начиная побаиваться, как бы Баттерфляй не наломала дров со злости, ведь даже истинные леди порой не способны держать себя под контролем, уж поверьте. Но ожидаемого взрыва не случилось. — Как я погляжу, ваша самооценка через чур уж высока, раз вы решили, что между нами когда-нибудь состоится любовная сцена, — абсолютно спокойно, милым голосом произнесла девушка, в легкой улыбке приподняв уголки губ. — Туше, — произнес ящер одними губами.       Внезапно из толпы появились две руки, которые схватили принцессу за локти и потащили ее к выходу. Мун не сразу поняла, что это были сестры Пинкертон, поиск которых несколько минут назад был ее основной целью. Девушки вытащили ее в коридор. — Есть разговор, — Пенелопа была взволнованна. — Отлично, у меня к вам тоже разговор, — Баттерфляй не скрывала радости от встречи с подругами. — Я думаю, нам стоит начать первыми, — протянула Памела, поправляя выбившийся из прически локон.       Сестры Пинкертон были абсолютно одинаковы внешне, и абсолютно различны по характеру. Пенелопа — мечтательница и невероятно мягкая по характеру, но всегда молчаливая, а Памела же наоборот была прямолинейной и до жути угрюмой, вопреки всем законам куда более разговорчивой, чем сестра. — В общем, тут такое дело… Эм, у меня было видение о тебе… — Пенелопа говорила медленно, словно подбирая каждое слово специально. — Короче, Мун, если ты не засунешь свою гордость куда подальше, то умрешь, — договорила за сестру Памела. — Как? — в глубине души Баттерфляй ужаснулась, но виду на то не подала. — Насмерть. — Мел, сейчас не до шуток! — Пени ударила сестру в плечо. — Подождите, а время? День? Хоть какие-то подробности! — даже голос у Мун не дрожал, а мысленно она уже подумала, что хочет, чтобы на ее могиле посадили пару-тройку кустов белой сирени.       Пенелопа покачала головой в ответ. — У меня тоже было видение на твой счет, — Мел скрестила руки на груди. — Во-первых: жди помощи оттуда, откуда ждешь меньше всего. Во-вторых: не дергайся, еще сильнее запутаешься в паутине и все равно будешь пить горячий чай из холодной кружки. — И что это значит? — недоумение на ее лице выразилось лишь чуть нахмуренными бровями. — Почему ты спрашиваешь это у меня? Ты же знаешь, духи не показывают нам все прямой картинкой, все символами. Что можем расшифровать, то расшифровываем, что нет — передаем как есть. — Памела развела руками. — Кстати, у нас есть подарок для тебя!       Пени, все это время простоявшая молча, протянула принцессе два небольших желтых прямоугольных листка. — Билеты на концерт Bruno Mars? — Он будет через полгода, но мы успели ухватить два последних билета. — Начнем с того, что сейчас, что через три месяца, после восьми вечера меня никто не выпустит из замка, а закончим тем, что билета два, и пойти мне не с кем. Никто из моих подруг, включая вас двоих, не слушает его. И вообще, подобную музыку мне слушать запрещено. — Какая ты зануда, — растягивая каждую гласную в последнем слове, Мел закатила глаза. — Научись нарушать правила и приобрети ножницы измерений, лапушка. А сейчас я должна тебя покинуть, ибо я там познакомилась с одним красавчиком. Он понимает мою страсть к готической музыке.       Пенелопа ушла следом за сестрой, так же сославшись на какого-то красавчика, а Баттерфляй благодарила этих двоих парней, кто бы они не были, за то, что подруги оставили ее одну именно сейчас. Причиной тому стало то, что принцесса почувствовала, что задыхается. Это не день, это просто одна сплошная неприятность.       Уверенность в том, что она доживет до рассвета, плавно сходила на нет.       Упершись руками в стену, стараясь унять дыхание, Мун не слышала и не видела ничего вокруг себя. На мгновение ее сердце остановилось, когда она почувствовала, как натянулась и лопнул шнурок на ее корсете. Дышать стало намного легче. Ей было жутко страшно повернуться. — Так лучше, детка? — наклонившись к самому ее уху прошипел ящер, проводя когтем вдоль спины Баттерфляй, которая невольно вздрогнула от такого действия. — Руки убери, — резко она развернулась к нему. — А если не уберу? — ехидная улыбка на его морде бесила принцессу. Тоффи притянул ее к себе за талию. — Если не уберешь, то вся академия завтра узнает, что ты домогался меня, — оскалившись произнесла принцесса. Угрозы подобного рода были не свойственны ей, но того требовали обстоятельства. — Как вам будет угодно, — сделав от нее шаг назад, ящер продолжал ехидно улыбаться. — Надеюсь, мы с вами еще побеседуем, а может быть и потанцуем на сегодняшнем вечере. — Надеюсь, этого не случится, — все так же холодно и со злыми нотами отвечала принцесса.       Мун казалось, что весь мир, включая ее собственный организм, был настроен против нее. День можно было назвать не только самым важным в ее жизни, но и самым худшим. По крайней мере сейчас то было именно так.