***
Следующий день начался с отчаяния. Ее пронесло с ответом на первых двух уроках, но на предстоящем уроке химии должна была быть контрольная. Время на подготовку еще было, но что с него проку, если опять в голове каша, а местами так вообще сплошная пустота? Вновь спрятавшись в каком-то безлюдном коридоре, Мун стояла, облокотившись на стену и бубня под нос текст учебника. Бессмысленное действие. Абсолютно. Девушка почувствовала жжение в груди, предвещающее приближение приступа, который тоже долго ждать себя не заставил. Она снова сгиналась от боли, стараясь кашлять тише, чтобы никто ее не слышал. Звук приближающих шагов напугал ее. В коридоре появился Тоффи. Увидев девушку, ящер широкими шагами приблизился к ней. — Мун, убери руку ото рта, — приказным тоном произнес он, положив одну руку ей на спину, другой доставая что-то из кармана. — Чего ты удумал? — отойдя от него на несколько мелких шагов, принцесса снова загнулась, сплевывая кровь. — Это поможет, Мун! — ящер протянул ей небольшой черный шарик. — Ты должна это съесть, слышишь? Реакция девушки была ожидаемой, конечно же она отказалась. — Слушай сюда! — он прижал к стене, таким образом, что она не могла согнуться или и уперлась ему в грудь, исходясь в кашле. — Я понимаю, что жизнь королевы, выданной замуж по расчету — та еще дрянь, но это лучше чем в течении месяца подыхать в адских муках, сплевывая кусочки собственных легких вместе с кровью, от той дряни, что сейчас сидит внутри тебя! Ты должна хотя бы кусочек откусить! Но девушка, исходясь в кашле, упорно воротила лицо от странного, как она поняла, пирожка, пахшего корицей и горицветом. Чем этот монстр решил напичкать ее и что вообще он несет?! — Ну что ж, не хочешь по-хорошему, давай сделаем по-другому. — Тоффи откусил половину от пирожка, от этой половины — четверть. Выбрав момент, он запихал ей в рот этот кусочек, заставил прожевать и проглотить. Баттерфляй почувствовала, как к горлу подступила рвота. То, что она только что съела, было на вкус горьким и противным, словно она ела пирожки из грязи, которые лепят маленькие дети во время игры в песочнице. Из нее выходило что-то бурое, почти черное и это была уже не кровь, какая-то слизь. Все это время Тоффи стоял рядом, любезно придерживая волосы девушки. Когда все закончилось, принцесса, покачиваясь и едва держась на ватных ногах, выпрямилась. — Больше не тошнит? — ящер смотрел ей прямо в глаза, наклонившись к ее лицу. В ответ Мун лишь еле заметно кивнула. Внимание Рабена перенеслось с девушки на откуда-то взявшегося червя, длинной от силы в десять сантиметров, которое отчаянно спешило уползти от них. Монстр взял его в руку и поднес к лицу девушки. — Вот это сидело в тебе. Оно изнутри пожирало твои легкие. Еще чуть-чуть и спасти тебя было бы невозможно. Не знаю, кому ты перешла дорогу, детка, но это очень сильный и темный колдун, и если он способен наслать на тебя что-то подобное, то тебе нужно быть крайне осторожной, — ящер резко сжал руку, раздавив червя. — Мерзость… — он стряхнул с руки то, что осталось от этого «проклятия». — Так, подожди, не падай! Тоффи нес ее в медпункт. Мун была в сознании, но слишком слабой, чтобы идти самой, ей казалось, что сил не хватит чтобы просто дышать. Школьники не без удивления наблюдали за этой картиной. Ящер, весь в крови и чем-то черном, нес на руках едва живую девушку, запачканную тем же, чем и он. Собственно, ему было плевать на недоуменные взгляды. Сказать, что у медсестры был шок — не сказать ничего. Да у всего персонала медпункта был шок. Принцесса не могла уже удержаться, сознанием ускользало от нее. Ящер осторожно положил ее на кушетку. — Спа… сибо… — собрав последние силы, шепнула она и отключилась.О школьной иерархии и помощи
4 декабря 2016 г. в 21:51
Мун нервно прижала к себе учебники. Вот уже неделю она страдала от неизвестного недуга. Никто из врачей не говорил ничего определенного, все строили предположения, но ни один не сказал какое конкретное заболевание было у принцессы, поэтому ей оставалось просто ждать результата анализов и стойко делать вид, что она абсолютно здорово, но даже косметика перестала уже помогать: впалые щеки выдавали то, что она очень сильно похудела. Чтобы хоть как-то это скрыть девушка не носила ничего кроме свитеров и джинс, взяла освобождение от физкультуры, ссылаясь на ангину.
Приступы происходили примерно три-четыре раза в день, и становились сильнее, дольше, а отхаркивающаяся кровь становилась темнее. У нее болела грудь и, казалось, даже легкие, хотя, как известно, нервных окончаний в них нет и боли быть не может.
Принцесса боялась, как бы не сбылось предсказание сестер Пинкертон, хотя и не особо верила в их видения.
Сейчас она медленно плелась к своему шкафчику, стараясь сконцентрироваться на том, что было пройдено на сегодняшнем уроке, но в общем-то, толку было мало: мысли путались. В глазах начало двоиться, голова снова заболела, дыхание стало тяжелым. Устремив взгляд в пол, Мун шла вперед, пытаясь угомонить организм и не заметила препятствие на своем пути.
Этим препятствием стала Элизабет фон Дезель, эльфийка и более ненавистная принцессе, чем все монстры, обитающие на Мьюни, вместе взятые. Девушка наткнулась прямо на нее, упала, пороняв все учебники и тут же торопливо принялась собирать книги. Меньше всего сейчас хотелось общения с кем-то подобно Элизабет.
— Эй, вы глядите, наша лунная принцесса, оказывается, не такая уж и идеальная. Что, Мун, ты на самом деле простая смертная? Почему же твой курносый нос как всегда не задран выше, чем у всех? — она имела писклявый, противный голос, который резал барабанные перепонки.
Эльфийка наступила на учебник, к которому мьюнианка протянула руку.
— Отдай учебник, — хриплым голосом сказала Мун, изо всех сил сдерживая желание нахамить ей как следует, но статус наследной принцесс не позволяет повышать голос даже на таких, как эта выскочка, особенно учитывая, что в школьном коридоре сейчас все столпились вокруг них.
— Ну так возьми его. Или ты не можешь? Неужели существует что-то, что наша прекрасная принцесса не может? — Элизабет рассмеялась, а следом за ней и все, входящие в ее компанию.
Как всегда она хотела разозлить ее, чтобы Мун наконец-то вышла из себя, но до сих пор Баттерфляй оставалась единственной принцессой, не павшей от издевок королевы школы, которая сама себя короновала. Все остальные были унижены и растоптаны, но только не наследница престола Мьюни, нет, эта отличалась особым талантом наплевать на подобных Эльзабет. Ей удавалось удерживать свой авторитет среди учеников (да, несмотря на то, что такие ситуации, как сейчас, не были редкостью) иными методами, уничтожать чье-то достоинство не было ей необходимо.
— Бет, отвали от нее, — Баттерфляй, и без того довольно бледная, стала совсем белой. Только вот еще того, чтобы он ее защищал не хватало. Почему как всегда не останется в стороне, как делает всегда, когда кого-то пытаются растоптать на его глазах?
Тоффи вышел из толпы и подошел к Эльзабет. Та, под напористым и довольно устрашающим взглядом монстра, покорно убрала ногу с учебника, который Мун тут же схватила.
За то недолгое время, что он учился в их школе, его стали боятся и, следовательно, уважать. Перед ним робели многие парни (не удивительно, большая часть из них были вдвое меньше и ниже на полторы головы), что уже говорить о девушках. Кроме того, все знали, что Дезель влюблена в Рабена, даже ходили слухи, что они встречаются.
— Почему ты ее защищаешь? — прошипела эльфийка, но в ответ получила лишь еще один озлобленный взгляд.
Баттерфляй начала кашлять и, как обычно, закрыла рот рукой. Ящер попытался помочь подняться Мун, взяв ее за ту руку, которой она только что прикрыла рот. Девушка тут же вскочила, вырвала ладонь и быстрым шагом ушла, свободно просочившись через толпу зазевавшихся учеников.
Тоффи посмотрел на свою ладонь. На его коже осталась… кровь? Откуда у принцессы кровь на руках? Он решительно направился за ней, считая, что обязан выяснить, что с ней.
Нет, ящер не испытывал к ней той неприязни и ненависти, что она к нему. Его просто забавляло доводить ее. Юная принцесса, прослывшая идеальной, которую перекашивает от одной мысли, что к ней прикоснется негуманоидное существо, считалась им весьма смешной.
Девушка заскочила за ближайший угол. Рабен замер около стены, чуть выглядывая так, чтобы Мун его не замечала. Да она бы его не заметила, даже если бы Тоффи встал прямо перед ней сейчас. Принцесса согнулась по полам, закрыв рот рукой, кашляла, пытаясь не обляпаться собственной кровью и одновременно с этим вытереть слезы, выступающие на глазах.
Впрочем, нескольких секунд этого зрелища ему было достаточно, чтобы понять, что стряслось с мьюнианкой.
А пока Мун борется с приступом кашля, а Тоффи вместо того, чтобы пойти домой, отправляется к старой знакомой, давайте сделаем небольшое отступление и разберемся в иерархии этой элитной академии, так как многие события произойдут именно здесь. Да, конечно, здесь, как впрочем почти везде в нашей жизни, имелось разделение на классы. Здесь их всего четыре, поэтому много времени и места их описание не займет.
Начнем от самого низкого, их можно сравнить с крестьянами. Здесь расположились дети мелких чиновников и просто тех, кто не отличался высоким статусом, но вполне мог себе позволить обучать свое чадо в таком престижном заведении, как правило с тех измерений, что были расположены довольно далеко от Мьюни, жившие в специальных общагах при академии. Те из них, кто умел подлизываться, имели шанс попасть в компании вышестоящих классов в качестве мальчиков/девочек на побегушках. Ну, а тем, кто не желал ходить на задних лапках, доставались унижения, страдания и одиночество.
Далее следовал самый многочисленный класс: выходцы из буржуазных семей, сыновья и дочери известных бизнесменов, банкиров, людей, приближенных к королевским дворам. Среди них встречались самые разные экземпляры, от тихих сереньких мышат, прячущихся за библиотечными книгами, и до тех, кто считал себя чуть ли не Богом. Так же некоторые из них служили «шестерками» у класса, что стоял над ними выше.
Третий класс — сливки общества, принцессы и принцы самых разных измерений. Не делились на мелкие группы, держались вместе, но в тайне многие друг друга ненавидели, предводителем их свиты была уже знакомая нам Элизабет фон Дезель, мстительная и жестокая девушка. Мало кто мог пойти против нее, все прекрасно знали, на что она способна (Бет, как ее называли самые близкие друзья и подруги, не скрывала своего умения обращаться с черной магией). Но, конечно, были исключения.
Ну и наконец те, кого и нельзя было назвать «слоем» в общественной пирамиде этого мечта, потому что куда из таких впихнуть — было дилеммой. Они просто существовали и не относились не к низам, ни к середине, ни к верхушке. Их можно было отнести к какому-то классу, но смысла в этом не было. Всех их объединяло одно: уважение, которое просто было. Они не стремились к нему, им было плевать, есть оно или нет, за что их не жаловали такие личности, как Элизабет. Как раз к ним, как наверное, кто-то уже догадался, относилась наша принцесса Баттерфляй, ее подруги Понихэд и Джезабель.