Runaway, Baby

      Последний учебный день был для Баттерфляй тяжелым. Никогда она еще так не беспокоилась за свои годовые оценки, хоть и знала, что матушка все равно ничего не скажет, да и папа тоже промолчит, ведь оба родителя прекрасно понимали, что их дочери в этом году пришлось весьма нелегко, и под множеством неприятностей, на нее свалившихся, было трудно сосредоточиться на учебе. Но все обошлось: она по-прежнему оставалась лучшей ученицей в классе, со средним баллом 5.0.       Плетясь в зал на обед, принцесса мысленно распланировала свой вечер, и пунктов было, в общем-то, не так много. Сказать Тоффи, что она уезжает к кузине на День Рождения, собрать чемоданы, попрактиковаться в магии, позвонить Понихэд и лечь спать без единой веселой мысли. Очень много важных событий, да.       На самом деле ехать к кузине вовсе не хотелось, как и в последние года, наверное, четыре, если не больше. Диона намного раньше, чем Мун, переступила черту, отделявшую девчонку-сорванца, подкидывающую ненавистной тетушке Джоане, так раздражавшей все семейство, в постель лягушек, от взрослой вальяжной леди, которая смотрела свысока на своих кузенов и кузин, которые посреди бала незаметно пихали друг друга локтями или «случайно» наступали друг другу на ноги и просто дурачились, когда им того хотелось.       Их интересы давно перестали быть общими. Диону больше не интересовала та музыка, которую они вместе слушали, заперевшись в каком-нибудь чулане, или стрельба из лука и езда верхом. Ей были теперь интересны больше одежда, балы, кто с кем сошелся, разошелся, поссорился, подружился, в общем, собрание сплетен и только. Мун была расстроена этим, ведь раньше с кузиной они были не разлей вода, а теперь как будто между ними было расстояние в сотни метров.       Да, с возрастом люди меняются, но, может быть, не будь общество, в котором находилась так легко поддающаяся влиянию Диона, таким пафосным и эгоистичным, она бы немного дольше побыла ребенком. Впрочем, сейчас не имеется смысла об этом разговаривать, утерянного, в данном случае, все равно не воротишь. — Добрый день, — входя в зал, она зевнула, прикрывая рот рукой. — Мун, выпрямись, — Паллада смотрела на дочь из-под полуприкрытых век. — Да-да, прошу прощения, просто спина немного болит. Заснула сегодня за столом, учила корнелианский, — принцесса расправила плечи, усаживаясь за стол, и ее спина снова стала прямой, словно натянутая струна. — Ты помнишь о Дне Рождении Дионы? — Конечно, помню, что за глупый вопрос? — В этом году тебе не пришло приглашения. Думаю это из-за того, что на Рождество у Пинкертонов она положила глаз на Рабена, а он все время проводил с тобой, — женщина закатила глаза, сама несколько возмущенная такой вопиющей глупостью. По этой странной парочке было понятно, что они были всего лишь друзьями, а Филисэнт была готова рвать и метать, потому что ящер не обратил на нее внимания. — Поэтому, стоит полагать, что тебе лучше туда не ехать. — Можно я тогда отправлюсь в поход с одноклассниками? — Баттерфляй заметно оживилась. — Если обещаешь не натворить глупостей. — Торжественно клянусь, — принцесса подняла правую руку.

***

      После обеда она побежала в комнату. — Свет мой зеркальце, звони Тоффи. — Звоню Тоффи. — Оу, Мун, ты уже дома? — ящер, кажется, был на улице. — Я тебе больше скажу, я уже пообедала. Слушай, ты собираешься в поход на этой неделе? — Подумывал, но точно еще не знаю. Ты же должна была ехать к кузине на семнадцатилетие? — Думаю, мы поссорились. Это очень сложно объяснить. Мне не пришло приглашения, и матушка разрешила мне отправиться в поход. Так что, если у тебя нет никаких важных дел… Извини, кто-то звонит по второй линии, — она отключилась.       «Церера Филисэнт» высветилось на экране. — Церэ-Церэ! Неужели ты соизволила вспомнить обо мне самостоятельно? — она скрестила руки на груди. — Ну, знаешь ли, я тут занята в последнее время приготовлениями к празднику Дионы, поэтому нет у меня времени на звонки. Я, вообще, звоню, чтобы извиниться за то, что она не включила тебя в список гостей, сама до сих пор не могу понять, почему сестра так на тебя обозлилась… — Церера в своей привычной манере принялась наматывать на палец локон нежно-розового цвета. Она всегда делала так, когда начинала о чем-то размышлять. — Может приедешь к нам в июле? Папа будет рад тебя видеть. У нас будет много гостей в это время, включая некоторых твоих друзей, думаю, тебе понравится. — Хорошо, я подумаю, — Мун мысленно пробежалась по своему расписанию на это лето и поняла, что начало июля вовсе ни чем не занято, а сидеть в замке целых две недели будет невыносимой мукой для нее. — Ну ладно, я пошла, тут цветы принесли, надо развешивать. Пока-пока! — девушка помахала рукой и отключилась.       Баттерфляй уже собиралась лечь немного поспать, что, вообще-то, ей запрещалось гувернанткой, но принцесса так вымоталась и решила, что полчасика сна после обеда ей вовсе не помешают, но зеркало вновь настойчиво зазвонило. В этот раз надпись на экране гласила «Пинкертон». Возмущенно цокнув, она нехотя нажала на кнопку. — Да-да? — Привет! Слушай, ты едешь в лагерь со своей школой? — Мел устремила на подругу взгляд, полный мольбы. — Ну, я собиралась. А что, что-то случилось? Ты какая-то рассеянная. — Наши школы едут вместе. Просто в том месте недалеко от самого лагеря живет одна наша знакомая ведьма. Мы подумали, что было бы очень здорово к ней сходить, кроме того, можно тогда поговорить насчет того, что ты нашла в книге. Тетушка Айседора давно не появлялась… — Пинкертон нахмурилась. — Не нравится мне это все… Ладно, мне еще кое-что доделать надо. Подожди, ты не разговаривала об этом с мамой? — Нет. Не до того в последнее время было. Извини, но мне пора, — Мун нажала на кнопку.       Баттерфляй подошла к столу, выдвинула ящик и принялась искать шкатулку, которую пару месяцев назад запрятала так далеко, что и вовсе забыла, что она у неё была. Ей на глаза попалась фотография, сделанная года три или четыре назад в поместье Филисэнт. На фото она, Понихэд, Церера и сёстры Пинкертон — их сфотографировала Диона, опробовавшая новый фотоаппарат, подаренный ей родителями. Они здесь такие счастливые. Мун кинула фото обратно, достала шкатулку и захлопнула ящик.       Девушка отправилась к матери. Разговаривать на эту тему вовсе не хотелось, и что-то подсказывало, что этого делать не стоит. Она трижды поскользнулась и один раз едва не скатилась кубарем с лестницы. Принцесса понятия не имела, какие силы не желают, чтобы состоялся этот разговор, но они явно очень не хотят этого. А значит точно нужно поговорить с королевой.       Паллада была в своём кабинете. Женщина лишь вопросительно посмотрела на дочь, которая застыла в дверном проёме, пряча что-то за спиной и явно нервничая. Наконец-то девушка сделала широкий шаг, но снова замерла. — Мун, ты хотела поговорить? — она недовольно оторвалась от документов, которые заполняла. — Прошу, давай поскорее, милая, у меня очень много работы. — Я нашла то, что в этой шкатулке, в своих воспоминаниях. Я не знаю, как это туда попало, но Глоссарик сказал, что не обошлось без чёрной магии и… — Ты нашла это где? — перебила ее королева, взглянув на дочь необычайно строго, перебрав в голове тысячу способов, которыми можно было бы наказать Глоссарика за то, что он отправил принцессу внутрь волшебной палочки. Ее дочь могла вытворить что-то подобное просто хотя бы потому, что она ее дочь, и гены не задавишь строгим воспитанием, но вот ее учитель прекрасно знал, какого мнения королева о подобных путешествиях. — Мам, это сейчас неважно! — неожиданно она повысила на нее голос, но тут же осеклась. — Знаешь, это правда сейчас совсем неважно. Понимаешь, со мной или же с миром вокруг меня творится что-то странное. Помнишь тетушку сестер Пинкертон, Айседору? — Разумеется, — Баттерфляй-старшая нахмурилась. Кажется, ей не нравилось все это далеко не из-за того, что Мун оторвала ее от работы. — Так вот, во-первых, я не раз видела эту женщину во сне. Причем еще задолго до знакомства с ней. Во-вторых, я недавно была в библиотеке и случайно наткнулась на биографию одного рода. На одной из иллюстраций я видела Айседору Комет и Дориана Баттерфляя. И меня все это очень пугает, мам, — она смотрела на королеву с мольбой о помощи. — Ну, хорошо, — Паллада отодвинула документы в сторону. — Задавай свои вопросы. Надеюсь, их не так много, — она скрестила руки на груди, закинула ногу на ногу и приготовилась слушать. — «Потому что на большую часть из них я все равно не смогу ответить», — про себя прибавила женщина. — Почему я никогда не слышала об Айседоре Комет раньше, если когда-то она была частью нашего рода? — Ее не считают частью нашего рода, так как она была казнена за убийство Дориана Баттерфляй, наследного принца Мьюни. Ее предпочли забыть так же, как когда-то забыли королеву Эклипсу. — Понятно… Айседора Комет и Айседора Пинкертон — это один и тот же человек? — Не знаю. Никто не знает. С точки зрения биологии — не может это быть один и тот же человек, если только кто-то из ее предков не был троллем, монстром или еще какой-нибудь долгоживущей расой, а ты сама прочла в книге, что род ее был благородным и чистым. Но слишком много мьюнианских королев видели эту женщину хотя бы один раз в жизни, — королева начала нервничать. — Знаешь, лучше не пудри себе мозги. Вероятнее всего это попало в твою палочку случайно, а все прочее — не более чем совпадение! — Ладно, ладно, только не надо кричать, — фыркнула недовольно Мун. — Последний вопрос и я уйду. О Джуанне Мэрнисоль, которая убила своего мужа, Гамлета Баттерфляя, мне рассказывали. Так почему же о Айседоре молчат? — Мун, у каждого рода есть свои тайны, свои секреты. Один из наших секретов заключается в том, что Айседора Комет не убивала своего мужа. Через неделю после ее казни выяснилось, что яд в вино подсыпал слуга, разозленный тем, что Дориан приставал к его жене. Она была казнена без причинно, и это то, о чем не говорят, рассказывая нашу историю, то, что не указывается в биографических книгах. А теперь иди и готовься к своему этому походу, дай мне спокойно поработать!       Мун вышла из кабинета, понимая, что ничего этот диалог не прояснил на самом деле, а только еще больше ее запутал. Принцесса предпочла последовать совету матери и принялась собирать сумки, стараясь не думать об этом всем. Может быть, это и вправду всего-навсего лишь глупое совпадение? — То, о чем не говорят… то, о чем не говорят… — бубнила себе под нос Баттерфляй, складывая вещи в чемодан. — Фрак, а у твоей семьи есть секреты, которых вы никому не рассказываете? — она погладила кота, а тот как обычно лишь мяукнул в ответ.       А много ли еще подобных секретов у ее семейства, о которых непринято говорить?

***

      Айседора усмехнулась, поглаживая своего любимца и глядя то на Тоффи, то на Ривера, который в последнее время заметно присмирел. И чего это на него нашло?.. Да и поведение Рабена несколько изменилось. Пусть он всегда был молчалив, да и безэмоциональный, как и прежде, но его выражение лица было совершенно иным. Казалось, что он все время размышляет о чем-то очень важном. — Я думаю, что можно бы начинать активно действовать. Ты помнишь, Тоффи, в чем твоя основная задача? — женщина не прекращала гладить кота, а ящер косится на животное, которое по-прежнему недолюбливало его, хотя им и приходилось изображать при Баттерфляй невероятную любовь. — Да, разумеется, госпожа. — А ты, Ривер? — Конечно, моя повелительница. — Свободны, — она лениво махнула рукой. — Да, миледи, — молодые люди поклонились и покинули комнату. — Ну вот и пришло то время, когда наконец-то слова станут действиями, а род Баттерфляй поплатится за все свои грехи. Ты ведь рад этому, Фрак? — но животное от чего-то соскочило с ее колен и легко, грациозно исчезло в темноте. — Хм, ну и иди. Я и одна порадуюсь.