Runaway, Baby

      Мун смотрела в окно автомобиля, стараясь наслаждаться пейзажем. Она так и не помирилась с сестрами Пинкертон и теперь страдала еще больше. Впрочем, она начинала привыкать к этому едкому чувству, которое было свидетельством тому, что ее душа начинает гнить. Медленно, но верно. Жить с этим вполне можно. Другие Баттерфляй же как-то живут.       В поместье Филисэнт она провела в детстве довольно много времени. Церера и Диона были ей ближе прочих родственников. Наверное, причиной тому служил их отец, от которого обе девушки унаследовали бойкий характер и любовь к веселью, а Мун тянулась к ним, как цветы тянутся к солнцу. Иногда она даже пакостила вместе с ними, но никогда не выходила за грань, после которой ее могли просто запереть в комнате на недельку-другую.       Кроме того, господин Эрик Филисэнт любил ее, совсем как родную, в отличии от своей жены, которая испытывала к Мун нескрываемую ненависть. Женщины из рода Баттерфляй, а тем более младшие сестры королевы Паллады, вообще не особо жаловали принцессу по весьма очевидным причинам.       Диона Филисэнт, старшая из всех, а их в семье было пятеро, несколько высокомерна, притягивает к себе кавалеров всех мастей и вечно ворчит на своих кузенов и кузин, хотя каких-то три или четыре года назад сама творила такое, за что могла месяцами не выходить из дома куда-то кроме школы и тех мероприятий, на которые приглашалась вся семья.       Церера была ровесницей Мун, веселая и очаровательная девушка, готовая на любые безумства и, в отличие от остальных своих трех сестер, не стремилась равняться на Диону. Она была расстроена резкими переменами в сестре не меньше младшей Баттерфляй. Дио была всегда их лидером, за ней шли все, порой даже не вникая, куда и зачем их ведут.       Баттерфляй откинула голову и попыталась уснуть. Ничего не выходит. Только шея затекает.       Кто бы мог подумать, что Ее Высочество сможет пересилить свою совесть и наконец-то перестать думать о том, что кого-то убила. «Ты просто защищалась» — как мантру повторяла она себе неопределенное количество времени, и сама в это поверила. Но вот Тоффи, не желающий объяснять, почему он раньше не сказал ей об этой ране, и обиженные на нее близняшки покоя ей не давали. — Ваше Высочество, мы приехали, — хриплый от курева голос водителя вырвал ее из омута собственных мыслей.       Открыв дверь, Мун улыбнулась. Приятные детские воспоминания нахлынули на нее, когда она увидела знакомые скульптуры тигров перед резными металлическими воротами. Когда им было по шесть лет, Баттерфляй с младшей Филисэнт забирались на них и смотрели на проезжающие мимо автомобили. Однажды Мун упала с нее и сломала руку.       Конечно, не самое счастливое воспоминание, но и не самое грустное. Ей тогда разрешили съесть целый килограмм шоколадного мороженного, не понимая, как принцесса вообще собирается осилить такую порцию. А ведь она с ней справилась. Правда, потом месяца три еще не могла на мороженное смотреть.       Баттерфляй хихикнула и направилась в усадьбу. Проходя мимо статуй, она остановилась, коснулась каменных ушей тигра, скользнула по застывшему оскалу на лице животного и вздохнула.       Хотелось кинуться к этой скульптуре, обнять ее, снова забраться поверх, как будто ей вовсе не пятнадцать, а шесть, и представить, что смелый грозный тигр мчит ее через дикие джунгли, спасая от страшной опасности, забыть все свои проблемы и просто снова побыть ребенком.       В особняке ее встретили тепло и с объятиями. — Мун, как же ты выросла! — Церера, невидевшая сестру уже четыре с лишним года, восхищенно смотрела на нее, словно вообще впервые видела. — Почему ты растешь, а я нет? — Баттерфляй отметила, что сестра выше ее почти на голову. — Это нечестно, мы одногодки!       Между девушками завязалась шуточная битва, которая прекратилась, как только в зале появилась хозяйка поместья с остальными детьми. Какое же это было смешное зрелище. Наверное, даже цветы чувствовали себя неловко, когда миссис Филисэнт, худая и бледная женщина, высокомерно оглядывала всех присутствующих. — Здравствуй, Мун, — бросила она принцессе, словно сплюнула яд с языка. — Здравствуйте, тетушка, — без напускной теплоты и радости, девушка сделала легкий реверанс и стала серьезной. — Как вы поживаете? — Все прекрасно, спасибо. Как ты? — Замечательно, тетушка. — Дети, поздоровайтесь с кузиной, — она обратилась к пятерым стоящим около нее ребятам, среди которых была Диона, и уже успела втиснуться Церера. — Здравствуй, Мун, — хором отчеканили они с таким же выражением лица, что и у их матери. — Как твоя матушка? — женщина снова высокомерно глянула на Баттерфляй из-под полуприкрытых век, — Замечательно, тетушка, — как на автомате отвечала Мун. — Передавала вам привет и просила извиниться за то, что не приехала. — Сообщишь ей, что я на нее не особо обижусь из-за этого, — фыркнула миссис Филисэнт. — Через полчаса обед, не разбегайтесь.       Большая часть народу исчезла в коридоре, а в зале остались только Мун и Церера, решившие продолжить их тихое веселье, доставлявшее столько радости и удовольствия. — Цере, ты говорила, что будет много гостей. Кто именно? — Баттерфляй закинула ногу на ногу, оперлась расслабленно на спинку дивана и позволила себе перестать думать о чем-либо, кроме предстоящих шумных вечеров. — Ну, будет королева и король Понихэд, вместе с дочерью, вы же с ней еще не поссорились? — Нет. Ты на что намекаешь? — Я просто слышала, что ты с Пенелопой и Памелой не в ладах после похода, — Церера упала на рядом с ней, потягивая из стакана сок, — А тут и с Дионой у вас какие-то распри, вот я и подумала… — Ты слишком много думаешь, — Баттерфляй перехватила стакан с соком их рук сестры и отпила. — А насчет Пинкертон я говорить не хочу. Так что давай дальше по списку. — Пусть это будет для тебя сюрпризом. Многие прибудут сегодня вечером, так что все сама скоро узнаешь. Но я обещаю, будет весело, — Филисэнт пихнула сестру в плечо, и они снова подрались. В шутку, конечно же.

***

      Баттерфляй шагала по коридорам, приподняв свои многочисленные юбки и намереваясь наконец-то найти зал, в котором принимали гостей. Она так давно не была здесь, что забыла расположение всех помещений и практически заблудилась. Это плохо.       Знакомый раздражающий голос просверлил слух, отдаваясь в сердце неприязнью и желанием вернуться в комнату, спрятаться и не выходить, пока все не закончиться. И зачем они пригласили Дезель? Филисэнт, вроде бы, были в ссоре с королевской семьей эльфов, а тут на тебе, все семейство прекрасных остроухих существ, которым для соответствия со сказочными поверьями не хватало только крыльев, сейчас находилось в зале, напротив входа в который застыла принцесса Мьюни.       Нет, она же только обрадовалась, что пару недель все будет хорошо. Святая наивность… — Мун, что ты тут делаешь? — Церера схватила сестру за руку. — Ты должна быть в другой части дома! — Что здесь делают Дезель? Вы разве не ненавидите друг друга лютой ненавистью? — Матушка с чего-то решила с ними помириться. Не знаю, на почве чего, но мне это не нравится. Нехорошее предчувствие, — она стала серьезной, принялась наматывать на палец светло-розовый локон. — Пошли скорее, я хочу тебе кое-кого показать! — девушка в момент оживилась, и, схватив сестру за руку, потянула за собой.       Мун только и успевала, что мельком заглянуть в щель между дверьми в залы, где собирались те или иные гости. Столько народу даже в особняке Пинкертон не собиралось на праздники. Видимо, в этом году праздник летних цветов будет особенно масштабным.       Здесь были и монстры, и люди, и демоны, и… Боже, что это за существо?.. Мун поморщилась.       Церера притащила ее в светлый зал с большими окнами. Баттерфляй обнаружила, что здесь была семья Рабен. И Тоффи тут тоже был. Ящер размеренно двигался по комнате, а за его хвостом бежали его младшие сестры, раздраженные тем, что кончик хвоста, за который так и хотелось дернуть от всей души, все время ускользает прямо из-под рук.       Мьюнианка хихикнула. — О, ты уже сама его заметила! Это Тоффи Рабен. Он такой хороший! — Филисэнт вся засветилась при этих словах, казалось, вот-вот начнет светится вовсе не в переносном смысле. — Он монстр, я знаю, как ты к ним относишься, но ты обязана с ним познакомиться! Ты же не будешь против, верно? — Нет, конечно… нет… — Баттерфляй сжало горло от одной мысли о том, что Церера может быть влюблена в Тоффи. — Мы с ним знакомы… Учимся в одной школе… — О, вот здорово! Ты, наверное, хорошо его знаешь. Расскажешь мне о нем побольше? — Д-да, конечно…       Ради всего святого, за что?