Runaway, Baby

      Мун ощутила, как магия проходит сквозь нее, заполняет всю ее душу, касается каждой измученной клетки ее тела и остается там, внутри нее, родным теплом в груди. Прижав к груди семейную реликвию, Баттерфляй вздрогнула и чуть улыбнулась, хотя силы на это тратить не хотелось. Их и так осталось немного.       Ей не хотелось думать, почему Рабен решил вдруг ей помогать. Неужели любит? Или же его совесть, судя по всему, убитая довольно давно, воскресла и теперь грызет душу монстра? К черту все, сейчас это вообще не важно, и философские размышления совсем не к месту.       Она сжимала палочку все еще дрожащими пальцами, окоченевшими от холода, но так ни разу и не взглянула на Тоффи, принесшего ей спасение, рискнув всем. Лишь шепнула одними губами едва слышное «Спасибо», но Рабену и того было достаточно. Принцесса сейчас очень слаба, еще успеет отблагодарить. Если они еще выберутся отсюда. — У тебя есть план? — голос у Мун сейчас хриплый, болезненный, но уже более живой чем утром. — Нет. Да и не поможет здесь никакой план. Через несколько минут здесь будет большая часть адептов, — он осматривал помещение снова и снова, взвешивая все возможные варианты, которые позволяли не потерять жизнь в процессе битвы с его бывшими соратниками. — Значит, только битва? — Баттерфляй решительно смотрит на свою палочку и наконец поднимает глаза на Тоффи. — Я могу принять основной удар на себя. Если я отвлеку их внимание, твои шансы сбежать отсюда намного повысятся. Ты можешь выбраться отсюда с помощью магии и найти помощь. Одна с Айседорой все равно не справишься. — Они приближаются, — девушка насторожилась. — Я не брошу тебя. — Если мы оба погибнем здесь, то это ничего не даст. Палочка все равно останется в руках врага, а кого использовать для обряда она найдет, уж поверь… Так что беги. Я не умру. Постараюсь, во всяком случае, — он пренебрежительно махнул хвостом, разведя руками и ухмыльнувшись. — Уходи, Мун. — Опять прикидываешься не бессердечной мразью, а хорошим мальчиком? — принцесса горько усмехнулась и смахнула слезу. — Если не увижу тебя живым через несколько часов — из-под земли достану и еще раз убью, — Баттерфляй прильнула к его губам в кратком, как бы приободряющем поцелуе. — Уходи.       Принцесса скрылась в темноте коридора как раз в тот момент, когда дверь оказалась выбита. Рабен развернулся к появившимся перед ним воинам, готовым биться на смерть. Но они упустили одну очень существенную вещь. Он побеждал их всех на тренировках. Так почему бы и в этот раз не победить лучшему из них?       Баттерфляй стремительно, но тихо, перемещалась по темным комнатам, ища выход, полагаясь только на интуицию и слух. Но и слух подводил — за ее спиной все еще раздавались звуки борьбы, нечленораздельные истошные крики врывались в сознание, когда Мун пыталась сосредоточиться.       Стиснув зубы, желая вернуться и помочь Рабену, она понимала, что не может этого сделать. Слишком слабая для битвы. Скорее всего, если сейчас вернется — сделает только хуже. Будет лишь дополнительной проблемой для Тоффи.       Но внезапно за ее спиной послышались шаги. Легкие, осторожные. Девушка резко оборачивается — перед ней стоит Элизабет, смотрит на нее высокомерно, с презрением и нескрываемым отвращением. — Вот уж не думала, что Тоффи пожертвует собой, а ты примешь такую жертву, — эльфийка и мьюнианка нарезали круги по комнате, глядя друг другу в глаза, готовые в любой момент начать драться. — Выходит, что Рабен — лишь мягкотелый и ничего нестоящий тюфяк, а ты — эгоистка, которая не думает ни о ком, кроме себя? — Рассуждаешь, как истинная эльфийская принцесса, — фыркнула Баттерфляй, и тон ее сменился на насмешливый. — Чтобы принести себя в жертву, спасая того, кто тебе дорог, нужно иметь столько силы и смелости, сколько у тебя никогда не было и не будет. А я — будущая королева, и в первую очередь мое спасение повысит шанс на спасение Мьюни. Не будь я принцессой, то осталась бы там. И вообще, почему я оправдываюсь перед тобой? Туманность Андромеды! — Дура, ты слишком слаба, что бы сражаться! — Но и ты не выглядишь особо сильной.       Густой туман застилает все вокруг, и Дезель теряется в нем на мгновение, но все же, Мун не удается напасть сзади — эльфийка выкрикивает защитное заклинание и каменная стена возникает перед ней, принимая на себя удар от заклинания мьюнианки. Баттерфляй, стиснув зубы, старается двигаться быстро, но мышцы ноют, и она не может в полной мере дать отпора. — Солнечные ветры! — горячий поток воздуха сбивает мьюнианку с ног, Дезель набрасывается на нее, но ее встречает ослепляющее заклинание, едва не выжигая ей глаза.       Ослепленная, она ограждает себя щитом, и не сразу смогла прислушаться к движениям мьюнианки. Ничего не было слышно. Девушка сбежала.       Мун чуть обернулась, чтобы убедиться, что Дезель не гонится за ней, но эльфийка не решилась пуститься следом. Пусть принцесса и была слаба телом, но дух ее вновь был восстановлен, эмоции придавали сил ее заклинаниям. Звуки битвы стихли в глубине замка, и мертвая тишина не давила на сознание — она давно к ней привыкла. Не поворачивай назад. Не поворачивай.       Девушка осознавала, что если Тоффи и жив, то точно очень тяжело ранен, но сейчас как-то обострилось у нее чувство ответственности за свой статус. Если Баттерфляй хотела стать достойной королевой, то должна научиться принимать такие жертвы.       Если она еще выберется отсюда. Коридоры казались бесконечно длинными, из-за темноты было сложно различить: в зале она или в коридоре. Мун замерла, почувствовав кожей холод. — Принцесса, вы решили покинуть меня? Я огорчена. Впрочем, стоит отдать тебе должное, ты смогла изменить Рабена, а это многого стоит. Раньше я думала, что он и впрямь непробиваемый, а тут надо же, влюбился, да еще и в такую, как ты. — Будем вести светские беседы, или сражаться? — Мун была настроена решительно. — Разумеется. Кристальный ураган! — Звездная пыль!       Два энергетических потока сошлись в жестоком противостоянии. Первый, состоящий из огромных, с острыми, как бритва, краями, кристаллов, был смертелен, если бы принцесса сейчас сдала позиции, то тут же оказалась окровавленным трупом. А второй, из миллионов мелких горячих частиц, проникал внутрь тела и обездвиживал, причиняя адскую боль, но убить все же не мог.       Внезапно раздался крик, и Айседора отступила. Когда Баттерфляй поняла, в чем дело, то несколько удивилась. Ведьма пыталась снять со своего лица Фрака, который вцепился мертвой хваткой в ее кожу. Наконец разозлившись, и со всей силы швырнув кота в стену, она выкрикнула что-то и вновь обратила свое внимание к Мун. — Фрак!       Но девушка уже была готова защищаться. Уклоняясь от заклинаний, она пыталась и сама атаковать, но ее заклятия, кажется, вовсе не действовали на врага. Женщина продолжала осыпать ее смертельными заклинаниями, а мьюнианка постепенно выдыхалась. — Ты не сможешь долго бегать. Да ты уже ослабла, просто сдайся!       Принцесса пыталась подняться с колен, но тело не слушалось. Силы покидали ее, а сознание ускользало в темноту. Она плохо слышала, ничего не чувствовала кроме боли. До нее донесся голос Айседоры, со знакомым ей темным заклинанием. Сейчас ее просто разорвет на части. Вот так и закончит свою жизнь Мун Баттерфляй, наследная принцесса Мьюни.       Ей не было страшно, она плохо понимала, что вообще происходит.       Внезапно появился ящер, закрыв принцессу от смертоносного потока. Сознание в миг прояснилось, и Баттерфляй вскочила на ноги. — Тоффи! — казалось, этот отчаянный крик могли услышать на тысячи километров вокруг. — Тоффи…       Айседора лишь ядовито ухмыльнулась. — Какая жалость. Ну же, принцесса. Что ты теперь будешь делать? Ты слишком мягкотелая, чтобы убить меня. — До встречи в аду.