Волшебство нового века

Гермионе никогда не нравились дезиллюминационные чары — есть в них что-то противно-липкое, словно невидимое существо со смаком облизывает тебя с головы до ног, причмокивая. Никакого ощущения разбитого на макушке яйца, как пишут в учебниках, она не ощущала. — Вам стоит быть осторожнее, мисс Грейнджер, — предупредил Грейвс, когда она совсем слилась с обстановкой, — иначе я вас оглушу. Гермиона кивнула, впрочем, не надеясь, что он увидит. — Вот и славно, — кивнул он и распахнул дверь допросной. Кажется, все-таки заметил. В общем зале было темно и тихо, в заколдованных окнах небо едва серело, даже дежурных мракоборцев на месте не оказалось. А впрочем… — Мистер Грейвс, сэр! — К ним подскочил тот самый юноша, которого Гермиона так неосторожно оглушила в атриуме. — Я думал, вы уже ушли, но ОʼФлаэрти сказал, что вы разбираетесь с документами. Опять бумажная работа, да? Гермиона замерла, стараясь почти не дышать. Новобранец новобранцем, а быть хамелеоном — еще не значит стать духом бесплотным. Она бросила настороженный взгляд на Грейвса. Тот казался совершенно спокойным. — Как ваша голова, Оукби? — участливо поинтересовался он. — Спасибо, сэр, все хорошо, дежурство проходит в штатном режиме. Нарушений не выявлено. Гермиона едва не выругалась. — Стоит быть осмотрительнее, Оукби, иногда пол может оказаться ужасно скользким. — В его голосе слышалось столько искреннего сопереживания, что она едва не поверила. А Оукби же лучился от гордости за себя и за то, что смог защитить Министерство от неведомых чудищ. — Конечно, сэр, буду теперь вдвое внимательнее! И я хотел проконсультироваться у вас по тому делу с котлами, мне кажется, там все намного сложнее и опаснее… — Я с удовольствием вам помогу, Оукби. Но, к сожалению, я ужасно спешу на одну встречу. С информатором, который не может ждать. Оукби важно кивнул, понимая, очевидно, всю важность информаторов, к которым с давних времен обращались мракоборцы. В мире заклинаний и зелий преступность куда более изобретательна, нежели в обычном, простецком. — До встречи, сэр! — Удачного окончания дежурства. И да, не стоит так рьяно мечтать о приключениях, они могут неожиданно стать реальностью, — предупредил Грейвс и сделал едва заметный взмах ладонью, предлагая Гермионе следовать за ним. Что она и сделала. Привыкшая ходить быстро, Гермиона все равно едва поспевала за его размашистыми шагами, каждый — отдавался в пустом коридоре эхом. И было до одури страшно, что кто-то — тот же Оукби, все еще торчащий в общем зале, — заметит, что Грейвс идет не один. Неестественная, будто сотканная из путины тишина в Министерстве действовала на нервы. И поневоле вспоминалось совсем другое время: тогда они с друзьями сломя голову отправились сюда спасать Сириуса Блэка. — Вы изменили ему память! — обвиняюще шепнула она, когда они остановились около лифта. Тот приехал на удивление быстро. И даже женский голос казался приветливее, чем обычно. Подхалим. — Арестуйте меня за это, — равнодушно предложил Грейвс, заходя в кабину и нажимая на кнопку. — Это ужасное, ужасное нарушение трудовой этики! — Встав рядом, она перевела дыхание. — И преступление, за которое сажают в Азкабан на несколько лет. — Уверены? На вашем месте я бы не кидал подобных фраз. Я могу изменить ее и вам, мисс Грейнджер, и тогда никакой проблемы с изменением временной линией не будет. — Вы… — Да. А теперь заткнитесь. И решетчатые двери со скрипом захлопнулись, отрезая их от отдела магического правопорядка. Как ножом. *** Если бы когда-то давно, на шестом курсе Хогвартса, именно Персиваль Грейвс был отправлен из Министерства Магии преподавать ученикам трансгрессию, то ни у одного шестикурсника не возникло бы проблемы с теми самыми, набившими оскомину, тремя главными «Н». Гермиона была в этом абсолютно уверена, потому что впервые парная трансгрессия далась ей настолько легко: никакой тошноты и голова не кружилась, даже ноги почти не дрожали. — Вы сделали это из атриума, — выдохнула она, оглядываясь. Стелющаяся лента проселочной дороги, редкие дома, аккуратные заборы и тишина. Такая бывает только ранним утром: в то серое предрассветное время, когда ночь уже кончилась и поздние гуляки завалились спать, а солнце еще не разбудило тех, кто предпочитает вставать с первыми его лучами. Лишь ветер что-то успокаивающе шептал опадающим листьям и заставлял Гермиону ежиться. Министерская мантия и легкое платье — не самые теплые вещи на свете. Особенно, если на улице, кажется, осень. — Верно, — кивнул Грейвс. — А меня за это задержали. Стало быть, запрет не касается мракоборцев? — И министра тоже. — Ну конечно. А это? — Она указала на небольшой дом, таращивший на них темные провалы окон. Каменный, с покатой соломенной крышей, он походил на нахохлившуюся курицу-наседку, грозно защищающую свое гнездо. — Это место, где вас не найдут. И не станут искать. — Грейвс взмахом палочки отпер кажущуюся хлипкой калитку. — На вашем месте, мисс Грейнджер, я бы не стал пытаться сбежать. — Надо полагать, здесь достаточно заклинаний, чтобы меня удержать. — Гермиона задумчиво оглядела забор, который, казалось, и ребенок может перелезть без особого труда. Впрочем, она была уверена, что маглы этот дом даже не замечают, а если и обращают на него внимание, то желания зайти в гости к соседу на чашку чая у них точно не возникает. — Ни одного. Он прошел по тропинке меж высокой неухоженной травы. — Я могу отказаться? — спросила она и тут же ответила: — Ну конечно, нет. Надеюсь, туда безопасно заходить? Никаких ловушек для гостей? — Только для незваных. — Что-то мне подсказывает, что у вас все гости — незваные, — задумчиво пробормотала Гермиона. Грейвс распахнул обшарпанную, но выглядящую достаточно крепкой дверь, и прошел внутрь. — Добро пожаловать, мисс Грейнджер, — произнес он, не оборачиваясь. Дом действительно оказался ужасно неуютным: ворох старых газет на журнальном столике, давно не разжигавшийся камин и ужасно, ужасно затхлый воздух. Если верить отрывному календарю на стене гостиной, то на дворе — Гермиона судорожно вздохнула — семнадцатое октября тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Не самое худшее время, на самом деле, куда ее могло бы забросить. В конце концов, это ведь не начало пятнадцатого века. — У вас миленько. — Гермиона осторожно присела на краешек старого плюшевого кресла, его синяя обивка совершенно не подходила к цветочной, которой красовался почти изящный диван, попавший сюда будто случайно. Хозяин дома, видимо, совершенно не задумывался об интерьере. И не слишком часто появлялся здесь. — Не умеете лгать, — заметил Грейвс. — Что предпочитаете на завтрак? — Простите? — О, вы же не ожидали, что я действительно буду вас убивать? Надеялся, вы умнее. Гермиона молча проглотила почти оскорбление. — Кофе, пожалуйста. С молоком и сахаром, — уточнила она. Он покачал головой: — В этом доме точно нет молока. Насчет сахара тоже не уверен. — А кофе? — Я же все-таки американец, мисс Грейнджер. Это почти национальный напиток.