Волшебство нового века

— Вы это сделали специально, — констатировала Гермиона вечером. Персиваль Грейвс невозмутимо левитировал на стол кофейник и две чашки. Одним взмахом ладони. — Не понравились коврижки? — поинтересовался он. Она покачала головой, осторожно кладя ладони на добротный деревянный стол. И невольно выпрямляя спину. Сутулиться в присутствии Грейвса ей казалось неправильным. — У вас красивый дом. — Гермиона не солгала. Только хотелось добавить: «И совершенно не ваш». Он отчаянно напоминал родовое гнездо Блэков: такой же старый, будто потяжелевший от прожитых лет, скрытый от взоров магглов. Впрочем, здесь не было ни въедливой пыли, ни болтливых портретов почивших родственников. И эльфа, видимо, тоже не было. Иначе бы Грейвс не наводил порядок самостоятельно. Он двигался по кухне скованно, словно боялся что-то задеть или сломать. Да и вообще, как заметила Гермиона, старался не делать лишних движений в своем же доме. — Недавно здесь живете? — спросила она, грея ладони о кофейную чашку. — Да, это дом моего хорошего знакомого. Ему он пока не нужен. А я не вижу смысла приобретать себе жилище надолго. — Не нравится Лондон? Грейвс усмехнулся: — Скорее уж я не нравлюсь Лондону. — И совершенно по-человечески зажмурился, вдыхая теплый аромат кофе. Ей порой он казался роботом. Ненастоящим и словно отлитым из крепкого металла. Не согнуть и, она отчаянно надеялась на это, не сломать. Персиваль Грейвс образца двадцать седьмого еще не знал, что однажды станет почти легендой. Конечно, Гермиона не собиралась его просвещать. Но то, как к нему относились те, кто должен у него учиться, удручало. Гермиона знала, что ей нельзя этого делать, но не смогла смолчать: — Еще понравитесь, Персиваль. — Буду надеяться, в вас проснулся дар к пророчествам и это не попытка сообщить, что ждет меня в будущем. Предпочитаю оставаться в приятном неведении. — И он чуть улыбнулся. Запомнил, знала Гермиона, запомнил и будет делать всё, чтобы стало правдой. Не подсказка, не рассказ про будущее, просто надежда. Это ведь не считается, верно? Она очень надеялась. *** Гермиона не знала, какой была Элоиз Минтамбл, но глядя на себя в зеркало ранним утром в доме Персиваля Грейвса, она представляла, что бы спросила у той женщины, чье путешествие обернулось трагедией. Быть может, это было бы: «Как избежать ваших ошибок?» Или: «А вы тоже боялись возвращаться назад?» Страх сковывал сильнее, чем дьявольские силки, но здесь простое «не двигаться» не помогало. Стоило замереть, и ладони пробирала дрожь. У нее на висках серебрились тончайшие нити, голова кружилась от каждого резкого движения, и пальцы подрагивали так, словно слабость окружила ее, Гермиону, тончайшим коконом бессилия и болезни.