Ледяная Королева.

      Нога ступила на неровную поверхность. Одернув, зацепившийся за что-то, подол развивающегося длинного плаща, закрывающего все плечи, а за одно и лицо, он огляделся, вдыхая холодный воздух порта. В грудной клетке что-то ныло каждый день, уже вот на протяжении месяца принося ужасные неописуемые боли. Словно в душе была заперта некая кошка, с острыми когтями, каждый раз при любом своем движении царапая, и принося боль. Сердце каждый раз сжималось, стоило ему взглянуть на темную каплю в руке, сверкающую при лунном свете. При других Джек так и остался жестоким, но справедливым королем, которого народ обожал, хотя бы потому что можно было доверить ему свою проблему. Матросы и все остальные на корабле не имели право видеть его сломленным. А сейчас он был именно таковым.       Лишь синяя брошь в виде капли, что всегда ,мирно сверкая, восседала на его ладони, видела это. Бывало длинными вечерами в море, сидя в своей каюте, за исполнением какой-то работы, прибывшей из Цитадели, он мог часами смотреть на нее вспоминая светлые волосы ее хозяйки. Черт возьми, он скучал. Скучал дико.       Тоска выла в душе ужасающим воем, взывая наконец утолить жажду этой тоски. Он бился головой о стол, рвал и метал, кричал на каждого, кто попадется на пути, а все из-за чертовой девчонки.       Джек хотел лишь увидеть ее теперь. В первые дни ее побега, он думал что, если он ее найдет, убьет сразу же. Он ошибочно полагая, направился обратно в Велиар, думая что она вернулась к своей подружке-служанке. Там никого не оказалось, да и маленькая комнатка Эльза пустовала с самого того момента, как она чуть не умерла, лежа на той постели от избыточной потери крови. Потом его занесло в Эренделл, но только вот, что искать в развалинах? Ее не было и там.       Он по плотнее запахнул плащ, оглядывая порт во все четыре стороны. Сзади, кряхтя и пыхтя, появился сонный еще Лайон, который не захотел оставлять брата одного с такой болью на сердце. Позади того шел Райдер, устало оглядывая порт подобно Джеку. Всем троим надоело искать эту чокнутую дуру.       Джек не мог назвать ее иначе. Хотелось прибить ее, задушить, сделать также больно. Он ведь страдал. Чертов месяц страдал, так что сон не шел долгими ночами. А она небось развлекается где-то. И почему-то сердце скребла сама мысль о том, что развлекается в обществе какого-нибудь мужчины.       Порт не был примечательным.       Холодный климат успел поднять Джеку хоть какое-то настроение. До этого, в море, от Эренделла, он успел поджариться, как индейка на огне. Даже холод, которым была пропитана вся его суть не помогла.       И все из-за чего?       Ответ прост. Как сказал Лайон:"Из-за дамы сердца".       Джек готов был убить его на месте. Везде были размещены палатки. Люди только начинали сновать туда-сюда, открывая свою торговлю, искоса и подозрительно, смотря на незнакомцев.       Джек стянул с головы капюшон плаща, демонстрируя виду свои пепельные волосы. А потом начал отчаянно вглядываться в каждого человека.Сзади подошел Лайон, а рядом с ним стояла их новая знакомая.       Рыжеволосая Мэри Роди, которая была дочерью некоего моряка, который месяц назад привел к ним в дом какую-то светловолосую девушку.       Рассказывая скорее всего об Эльзе, эта Мэри ужасно корчила свое лицо, что уже говорило о том, что она питает некую злобу к Эльзе. Только вот какую? Да и самого старика Джек готов был уже убить. Он в отличии от дочери, так и не сдал, куда он отвез молодую белокурую красавицу, выражаясь, что, если у нее были на то причины, то она бежала, и он не имеет никакого права вмешиваться в ее дела.       Воздух в порту Чедера был настолько свежий и холодный, что пробирал до каждой косточки внутри. Джек все осматривался, угадывая во взглядах прохожих подозрение и беспокойство, разыскивая столь знакомую ему уже походку, с гордо поднятой головой.       — Что предлагаешь теперь делать? — Лайон подошел незаметно сзади, отчего он только его заметил. Брат выглядел потрепанным и уставшим. Как ни странно, изнеженная личность Лайонелла Фроста не показала себя на протяжении всего этого месяца, за что Джек был несказанно ему благодарен. Его голова раскалывалась на мелкие части от неописуемой боли, и от того, как ему все надоело.       — Найдите какой-нибудь постоялый двор. На один день.       Бросив свои слова, словно на ветер, Джек стремительно преодолел расстояние от корабля до ближайшей лавки, осматривая затхлое местечко. Старик, который торговал там рыбешкой, быстро засуетился, замечая при себе молодого, довольно хорошо одетого, человека. Сам же старик выглядел не более, чем ужасно. Его потрепанная одежда в нескольких местах заштопанная, словно молила человека попросить заменить ее. Старик с мольбой смотрел на Джека, с немой просьбой, умоляя что-нибудь купить. Джек сделал равнодушное лицо, почтительно качнув головой старику.       — Извините, сэр, вы не замечали здесь белокурой девушки довольно красивой внешности? — Джек не знал как по-иному описать девушку. На вряд ли людям интересы каверзные факты ее ужасно скверного характера. Старик недоуменно почесал голову, и лишь потом ответил.       — Право, в порту довольно много белокурых девушек, красивой внешности, Милорд, — Джек не слышно усмехнулся. Знал бы старик, что и правда разговаривает с настоящим королём. Джек кивнул, отворачиваясь от обреченно вздохнувшего старика и отошел немного в сторону, но почему-то вдруг остановился. Старик настолько был обречен, что упустил какой-либо шанс заработать, что Джек с горечью закатил глаза, вытаскивая из кармана плаща, набитый до верху золотом, мешочек. Подойдя ближе, он протянул его старику, отчего глаза того округлились. Он удивленно поднял глаза со своей руки, на которой покоился мешочек.       — Спасибо вам за помощь, сэр, — сказал Джек, сам не понимая, почему его так зацепил этот старик. Тот мгновенно вскочил с места.       — Но, Милорд, вы... как же так...— старик вроде не знал, что сказать, но Джек лишь поднял руку, безмолвно веля ничего не говорить.       — Поверьте, это — вам нужнее.       И после этого, отвернувшись зашагал вперед, желая прочесать каждый угол и лишь потом услышал слова старика, заставившие его остановиться, как вкопанного.       — Что, простите? — с возбуждением спросил он, вдруг понимая, что все еще не кончено, да и плевать на этот последний день. Он найдет ее. Именно сегодня и найдет. А если к завтрашнему дню Эльза не найдется, бросит всякие попытки ее найти.       -— Я знаю многих белокурых красавиц в порту, сэр. Однако я бы посоветовал бы вам наглянуть в постоялый двор Рольфа, в его таверну "Сын Мясника". Я слышал, что у него работает некая блондинка, ужасно красивой внешности.       Джек широко улыбнулся старику, безмолвно того благодаря, за столь важную информацию.       Постоялый двор Рольфа.       Что ж, он наведается туда с первой возможностью.       — Найдите некий постоялый двор Рольфа,— немедленно отдал он распоряжение, только приблизившись к Райдеру и Лайону, которые о чем-то обеспокоенно разговаривали. Впрочем, суть разговора Джеку была не интересна.       Один день.       Двадцать четыре часа, из которых восемь уже было потрачено зря. Оставшиеся шестнадцать, и он навсегда бросит тупую затею найти Эльзу, которая невесть где, на всем белом свете.       Лайон и Райдер отправились на поиски некоего постоялого двора, что-то бурча себе под нос. Оба выглядели ужасно уставшими, голодными, которых ни свет ни заря Джек разбудил, веля тащить ленивые туши на сушу. А сам направился по извилистой дороге прямо, сам не понимая куда идет.       Он хотел ее увидеть. Почему-то не хотел ни поцеловать, ни даже наказывать, просто увидеть ее. Ощутить под ладонью тепло ее холодных пальцев. А потом нежно прижать к себе, заботясь лишь о том, что возможно может сломать ей пару-тройку ее хрупких косточек. Он просто хотел увидеть. Просто хотел снова наблюдать, как она закусывает нижнюю губу, когда думает, чешет затылок, когда в замешательстве. Он и сам не знал, как много привычек Эльзы уже узнал.       Прошло некоторое время, на протяжении которого Джек лишь вглядывался синими, как бездонное море впереди, глазами в дорогу. Он смотрел, подмечал, но ничего примечательного не было. Лишь некоторое время спустя, он понял, что вышел на какой-то усыпанный грязным песком участок, больше напоминающий поляну. Далеко впереди виднелся огромный скалистый холм, поросший всякими травами и лишь тут, он наконец вздохнул спокойно, закрывая глаза, и отдаваясь воспоминаниям.       "Выходи Эльза.... Выходи, твои тонкие ножки очень заметны, если смотреть отсюда" Он внезапно открыл глаза. Сам не понял, почему он тогда вдруг заметил ее, как только вошел, а в этот раз даже не понял, как она смылась у него из под носа.       Он смотрел по сторонам, снова вспоминая, как впервые увидел Эльзу. В замке Эренделла, где проходил некий бал, она была первой, которая обратила его внимание на себя. Выделяющуюся своей отстраненностью ото всех, она настолько привлекла его, что уже тогда, сидя на парапете крыши, он подсознательно осознавал, что кем бы ни была эта девушка, она будет иметь свое место в его жизни. И как видно, не ошибся.       Лишь позже, поняв, что она королева проклятого Эренделла, он сам осознал, что это никак не мешает ему, хоть и ненависть к ней была зашкаливающая. Почему-то девчонка напоминала ему самого себя в раннем детстве, отстраненного, озлобленного на жизнь, маленького ребёнка, у которого не сбылись его мечты. Наоборот,даже, она еще больше заводила его своим упрямством, то с каким напором отталкивала его, и поджимала губы. Он невольно улыбнулся, вспомнив как она ночью на арене Драконьей Академии, показала, что заревновала его к Хезер. Вспомнил, как тогда ее руки с нежностью, этой холодной особе не присущей, обвились вокруг его шеи, притягивая его.       Эльза притягивала его как магнит или как любимые малиновые булочки, от которых, уже вот уже двадцать три года, он никак не находил в себе сил отказаться.       Он взлохмотил волосы еще сильнее. Поднес руку к пепельным волосам, и начал ворошить, словно с ворошением волос вся тревога уйдет из мыслей. Однако волосы стали лохматыми, острыми прядями раскидываясь в разные стороны, а тревога и беспокойство никак не уходили из мыслей. Эта тревога не уходила от него на протяжении всего месяца. Он боялся себе признаться, что влюбился в Эльзу, и боится ее потерять.       Он сам не понимал, как это случилось. Они вроде и не общались много, он даже не знает ее любимый цвет, но прекрасно уследил за каждой привычкой. Например, Эльза всегда чесала кончик носа при смущении, и отводила глаза. Когда ей одиноко или грустно, она обнимает себя руками. Он ужаснулся потоку мыслей в своей голове. Как все это уложилось в его голове без его ведома?       Глаза бегали в разные стороны. Вдалеке не было ничего видно. Лишь бездонная синяя гладь огромного моря, да и холм справа не так далеко, но и не так близко. И внезапно глаз зацепился за столь знакомую фигуру.       Джек в миг остановился.       Прицепился взглядом за белокурые, развеивающиеся на холодном сильном ветру, пряди. А потом сделал то, чего сам от себя не ожидал. Вроде, он никогда не слыл сумасшедшим. Но он закрыл глаза, и больно себя ущипнул. Открыл глаза, а глюк так и не исчез.       Он чувствовал себя препаршиво. Почему-то и правда казалось, что она лишь галлюцинация для его сознания, уже так истосковавшегося по ней. Он лишь смотрел на нее с берега покатого мостика, наблюдал, что он пропустил.       Она стояла там, почти у обрыва, с раскрытыми волосами. Они вроде отросли немного. На ней было простенькое кремового цвета лёгкое платьице при таком-то холоде, а по верх ничего. Словно она ни одной фиброй своего тела не ощущала, какой холод стоял на улице. Особенно стоя у берега моря, откуда приливы и отливы приносили ещё более сильный и ледяной ветер. Вглядывался, хотя сам удивлялся, как он смог разглядеть ее с такого далекого места.       Глаза в глаза.       Холодная синяя гладь и бесконечное серое небо.       Джек не мог пошевелиться, не мог заставить хоть один свой орган начать снова работать, а она стояла там далеко и смотрела на него. Только вот не мог понять, что было в ее бесконечных глазах. Что она чувствовала в тот момент, когда он словно горел изнутри? Он горел. Горел подобно костру, который невозможно одним лишь взмахом руки остановить или потушить. Все его нутро начало палиться, в одно мгновение бросило сначала в жар, а позже в холод. Впервые за всю свою сознательную жизнь, Джек мог поклясться, ему было холодно.       Он не понял, как очутился на холме. Вроде и стоял внизу, размышляя о жаре и холоде, а мгновение спустя уже стоит на краю обрыва. Он с жадностью втягивал морозный воздух, впитывал его, почему-то кожей ощущая ее запах. А ее самой не было. Не было даже ее тени, или чего другого. Она подобно ангелу вспорхнула в небеса, снова от него сбежав. Снова сбежав, оставив его выносить муки, от осознания, что теперь он постепенно становится сумасшедшим.       — Нет...— тихо зашептал он.— Я схожу с ума... с ума. Ты свела меня с ума!— внезапно отчаянно завопил он, опускаясь на колени на том месте, где в его видениях стояла она.       И если бы он обернулся. Если бы обернувшись, хорошенько присмотрелся к малой нише в ближайшей скалистой стене, он бы заметил, как белокурая девушка зажимала отчаянно рот, пытаясь подавить слезы, глотая их литрами, и не осознавая, что ужасно рада видеть его здесь. Сердце разрывалось на мелкие части. Тянуло, звало покинуть ее укрытие, и показаться. Сказать, что он не сходит с ума. Но Эльза не могла. От этого, она лишь молча наблюдала, как он лихорадочно втягивал в себя воздух, и с силой рвал траву, что росла под его ногами.

***

      Паулина вбежала в комнату вся красная, как переспелый помидор. Было так смешно наблюдать, как ее лицо и волосы постепенно становятся одного и того же цвета. Было бы, если бы не одно "но". Эльза вот уже который час закрылась в их комнате, и даже на крики Рольфа, не смела высовывать свой нос оттуда.       Все началось с того, что в таверну нагрянули уставшие и отчаившиеся Флин Райдер и Лайон, которого Эльза помнила еще со дня рождения Леди Астрид. На них лица не было, и были они ужасно бледными и уставшими. Эльза сначала не узнала их приняв за обычных путников, которые решили остановиться в постоялом двору. Но лишь, когда пригляделась, то сломя голову, опрокивнув несколько кружек, унеслась прочь ужасно боясь, что они могли ее заметить. Теперь же Поли только вернулась, принося с собой единственные мелкие сплетни, что повелись, как только двое, ужасно богато одетых молодых человека, переступили порог таверны. А Эльза с того момента не переставала дрожать, хотя причина дрожи была не только в приближенных Джека, но и в самом Джеке, которого она видела на холме.       Она все еще не могла унять биение своего сердца, когда увидела столь знакомую ей фигуру. Не смогла унять сбившееся дыхание, когда с трудом, быстро скрылась в нише, смотря на сотрясающуюся в гневе спину. Не смогла унять дрожь, когда он закричал, что она свела его с ума.       Эльза в который раз убедилась, что ничего не может остановить Джека Фроста. Ничего не способно заставить его не сделать так, как хочет он. И он снова сделал так, как сам хотел. Нашел ее.       — В общем, там прибавилось людей. Некий капитан Стэйн, какая рыжеволосая фифа, двое изморенных мальчиков, и вроде они ждут кого-то пятого, — отрапортовала Паулина.— И да, цитирую:" Если ты не выйдешь из своей конуры через несколько мгновений, и не притащишь тушку вниз в таверну, я тебя уволю к чертям."— слова Рольфа.       — Они ждут его, Паулина. Я его видела, — тихо бормотала она, не зная, что ей делать. Если все пройдет хорошо, и ее не засекут, она сможет и дальше жить размеренной жизнью в порту, где никто, кроме Паулины, не знает ее прошлого. Только вот проблема заключалась в ином. Как долго господа высшей знати собираються ночевать, в столь дешевой для них, таверне?       — Что ты там бормочешь Эльза?— взволнованно спросила Паулина, треся ее за плечи. Она вроде делала это уже несколько секунд, но заметила ее Эльза только сейчас. Смотрела в ее огромные глаза, переполненные ее звериным испугом, и невольно задавалась вопросом. Если Паулина напугана ее страхом, то, что она увидит, посмотрев в зеркало, в омуты своих серых глаз?       — Мне нужно замаскироваться, Паулина. Дай мне другое платье, и надо как-то спрятать мое лицо и волосы. Он узнает меня, если я появлюсь не замаскировавшись, — зашептала Эльза, усиленно наматывая круги по маленькой комнате, а Паулина бросилась искать перечисленные Эльзой вещи.       Наконец, Эльза закончила с махинациями и смотрела в зеркало через мелкие щели в глазах, сквозь которые пробирался свет. Паулина настолько плотно и сильно завязала шарф, что увидеть дальше своих ног никак не получалось. На голове была та же штука, представляющая собой огромный конус, из переплетенного шарфа. На ней же было длинное ничем не примечательное синее платье Паулины.       — Вроде все, — задумчиво проговорила Паулина, со строгостью критика, осматривая ее в зеркало. Эльза не могла толком повернуть голову и смотрела на отражение чувств на лице Паулины через зеркало. В ее глазах плескалось любопытство, недоумение и страх за нее. Причем первое пугало Эльзу больше всего. Она прекрасно знала тягу Паулины к секретам, и всяким прочим страстям.       Она спустились под крик Рольфа, оповещающий о том, что содержатель таверны ужасно зол, и ищет их, бегая из угла в угол. Все было понятно. Рольф пытался угодить постояльцам, которые не оповестившись о сумме, лишь кинули ему на барную стойку два мешочка золота. Рольф был этому несказанно рад, но Эльза знала, что для двоих них эти деньги были ничем. Каждый день у них была такая сумма при себе.       В столовой был шум и гам. Рольф поднял на ноги заснувшего над кастрюлей месье Жульмана, который заслышав о деньгах, принялся стряпать все свои шедевры. Заставил уборщиц выдрать до белизны комнаты, а теперь намеревался найти двух горничных-официанток, одна из которых дрожала, из-за чего невозможно было нормально ходить.       — Где вы двое, черт подери, ходите?— закричав, отчитал их Рольф, пальцем ткнув направлясь за барную стойку. Эльза мигом прошмыгнула, садясь под небольшой столик, и теперь взгляду открывались всяческие пойла и сорта вин. А Паулина встала у стойки, намереваясь убить каждого, кто подойдет к подруге.       Эльза от отчаяния грызла ногти, когда вдруг все мгновенно стихло и прозвучал резкий и звонкий писк половиц, и открывающейся двери.       Холодный воздух вошел вместе с пришедшим и Эльзе не нужно было даже прислушиваться к звукам вскакивающего капитана и некой девчонки, которую она так и не разглядела. Она нутром, душой почувствовала присутсвие Джека, из-за которого внезапно стало ужасно холодно, отчего она начала дуть на свои ладони.       Паулина, которая стояла у стойки, с интересом разглядывала прибывших. Она опустила взгляд, когда бывалый шумок снова начался, и сидевшие за самым ближайшим к стойке столом люди, начали переговариться между собой, как оказалось очень громко, отчего Эльза слышала каждое слово, что они говорили друг другу.       — Где ты пропадал? — спросил уставший Флин Райдер. Эльза почему-то ошутила тепло от столь родных лиц, но одно вгоняло не только в жар, но и в небывалый холод. Последовало некоторое молчание, которое прервалось преисполненным раздражением голосом Джека:       — Нашел тут берег. Там пропадал, — четко, ясно и коротко, ответил он.       — Весь день? — следующий голос был преисполнен сарказма, точно принадлежащий двоюродному брату короля.       — Захлопни варежку, Лайон, и перестань булькать всякую ересь, — парировал Джек, с таким же природным сарказмом, который вроде был присущ семейству Фрост. Да и вообще, чего они как будто говорят как дети малые?       — В твоем голосе полно сарказма. Настроение у тебя мягко говоря...эээ, — запнулся Лайон.       — Ага. Настроение мягко говоря-дерьмо, — издав легкий смешок, сказал Джек.       — С чего это ты так? Вроде нормальный был, а сейчас как будто окунули в холодную воду, и ты теперь плескаешь язвительностью, словно водой во все разные стороны, —сказал Флин Райдер с издевкой, но Эльза не могла понять, что он чувствовал на данный момент.       — Сходит с ума ваш старый, добрый старина Джеки, который спасал вас от гнева Стоика Обширного, — обреченно проговорил Фрост.       — Правда что ли? — снова саркастичный голос Лайона, который резал слух. В отличие от двух других разговоров, из чего можно было сделать вывод, что за столом сидят трое, голос Лайона был самым громким и звонким.       — Мне всякая дребедень мерещится. По прибытию в Цитадель обязательно покажусь доктору, — сказал Джек.       — Тебе она мерещилась? — спросил Флин.       — Да, — снова короткий вопрос и снова ответ на него-столь же короткий.       — Кстати, когда ты собираешься возвращаться в Цитадель? — спросил взволнованный Лайон. Он словно обеспокоился словами брата. Эльза внимательнее прислушалась к их разговору, одновременно поглядывая на чистящую кружки Паулину, снизу вверх.       — Месяц прошел. Сегодня последний день. Если я не отыщу ее сегодня до рассвета, пошло все к чертям собачьим, пусть делает, что хочет. Я умою руки и перестану ее искать, — только и ответил Джек, вновь заставляя сердце Эльзы пуститься галопом по всему телу.       Значит месяц. Он искал ее месяц. Эльза изумленно глядела на бутылки выпивки, не веря своим ушам. Он не бросил попыток найти ее целый месяц, и сегодня последний день. Он скрестила пальцы, молясь, чтобы протянуть еще одну ночь, когда входные двери снова скрипнули, снова раздался вой холодного ветра, и снова все замолчали.       На этот раз тишину разрезал голос Рольфа, который подошел к ним незаметно. Он прикрикнув на нее, велел немедленно поднимать ленивый зад, и как только Эльза поднялась, с трудом оборачиваясь назад, уверенная, что с такой маскировкой ее никто не узнает, она в ужасе вцепилась в предплечье Паулины, и они обе смотрели на зловещую старуху, которая стояла у двери в черным, как ночь, балахоне, сверкая беззубым ртом и глазами изучая каждого. Эльза не смогла отвернуться, даже когда взгляд зацепился за нее, словно бы раскрывая все ее секреты, а Эльза не могла ничего с собой поделать. Животный страх пробрал до крови, взбудораживая ее. "Зловещая беззубая старуха, пиковый король. "       — Паулина, это она! — обреченно зашептала Эльза, дрожа и стуча зубами от страха.       Паулина вцепилась в руку Эльзы, так же крепко, наблюдая за движениями старухи из сна. Сон был предвещающим.       Старуха долго смотрела по сторонам. С ее приходом, как все замерло и замолчало, так и продолжалось. Лайон и Флин поглядывали на эфес своих мечей, в то время, как Джек с интересом оглядывал свои ногти. Поэтому и взгляд старухи остановился на нем. На единственном человеке, на которого она не навела страх.       Она медленно, шурша подолом своего балахона, подошла к их столу.       Эльза могла видеть каждый ее шаг, скрытый в длинных полах ее наряда, и снова Флин и Лайон поглядывали на эфесы мечей, уже придерживая рукоятку, а Джек и не шелохнулся. Продолжал также с интересом оглядывать свои ногти, словно там был ответ на какую-то до жути интересную загадку.       — Здравствуй, молодой господин, — Эльза подпрыгнула от неожиданности, заслышав ее голос, точно такой же, как и во сне. Она сверкнула беззубым ртом, и наконец после ее приветствия, Джек поднял таки на нее заскучавший взгляд.       — И тебе здравствуй, старушка, — с издевкой проговорил он, смотря на нее. Старуха не шевелилась, вслушиваясь в его слова и голос. — Чего тебе? — уже более грубо спросил он, поняв что она не намеревается уходить просто так.       — Мне бы денег заработать, молодой господин, — заискивающе проговорила она. Джек с ехидцей приподнял светлую бровь.       — А от меня тебе чего надо? Если тебе деньги нужны, боже, так и скажи, я тебе их дам, только проваливай, не действуй на нервы, — Джек взмахнул рукой, и уже на дальнем конце стола, прямо перед старушкой, валялся мешочек с золотом, перекинутый Райдером.       Почему-то в этот момент Эльза вспомнила сказку о красавице и чудовище. Старуха, что прокляла принца за пренебрежение. Сейчас была приблизительно та же картина.       — Мне не нужны нечестно заработанные мною деньги, молодой господин, — она вытащила из слоев наряда свою костлявую обтянутую кожей руку и отодвинула мешочек в сторону, однако не вернула его обратно.— Позволь мне заработать их честным путем.       — Чего тебе нужно? — уже более раздраженно спросил Джек, который с гневом смешанным с раздражением, смотрел на нее.       — Позволь мне погадать тебе, — он провела рукой в сторону, делая приглашающий жест. Эльза ужаснулась этой мысли, не веря ни единому слову старухи. Уж больно в ее жизни прибавилось гаданий. Сначала Мо, теперь она.       Впрочем, кажется Джек тоже разделял ее взгляды. Холодный полный презрения смех, разрезал напряженное молчание.       — Прости старушка, но я в это не верю. Вешай лапшу на уши кому-нибудь другому, а пока — забирай мешочек и уходи, пока я в добром расположении духа, — пригрозил он.       — Но ведь я могу помочь тебе, — возразила она.       — В чем ты можешь мне помочь? Я не ведусь на все эти ваши гадания-мадания, я человек-реалист. И сейчас я точно знаю, что ты начнешь нести всякую чушь о том, что мое будущее будем светлым и счастливым, или наоборот, поэтому прикрой свою лавочку в моем присутсвии, я в этом не участвую, — он даже качнул головой, и взмахнул рукой, веля катиться прочь.       — Но я могу помочь тебе с разгадкой той загадки, что ты сам себе задал, — проговорила она. Джек все еще смотрел в сторону, не заинтересованный ее словами. — Ты ведь ищешь что-то, — вдруг сказала она, отчего Джек все же медленно, но обернулся, и было видно, что всякая издевка исчезла в его глазах, и он был очень серьезен. — Или вернее сказать кого-то, разве нет?       Джек шумно вдохнул воздух, зажимая ладони в кулаки.       — Чего?— неверяще, проговорил он.       Эльза с ужасом наблюдала за ними.       — Ты ведь ищешь кого-то. Девушку. Светлые волосы, серые глаза, ростом примерно с нее, — он стремительно ткнула пальцем в Эльзу, отчего краска отхлынула от лица. Джек повернул серьезный взгляд на нее, и Эльза задержала дыхание. Все. Это был конец. Сейчас он ее узнает, и убьет здесь же, без всяких препирательств.       Однако к счастью Эльзы, он отвернулся и посмотрел на старуху, рукой указывая на противоположный стул, за которым она и присела, из слоев одежды в этот раз, вытащив маленький шар. Настоящий шар гадалки, подобный которому Эльза уже видела у Мо. И начала водить над ним своими костлявыми пальцами, вырисовывая в воздухе какие-то движения.       — Ты — пиковый король, и от своей судьбы не уйдешь, — проговорила старуха не своим голосом. Ее глазницы осветлились, там не было видно зрачков. Джек недоуменно взглянул на нее, не понимая, что она говорит. — Король — приносящий всем несчастье. Однако у тебя великое будущее. Ты станешь правителем двух Перешейков.       — Чушь, — вдруг воскликнул Джек.— Южный Перешеек принадлежит викингам, я никогда не посягну на их земли.       Но старуха не обращала на него никакого внимание, все также с белыми глазными яблоками, водя над шаром свои пальцы.       — Великий король, истинный мужчина, однако не сейчас. Сейчас ты обиженный на весь мир мальчишка, у которого снова что-то отняли, — старуха вдруг замолчала.       — О Боже, это полная чушь, у меня никто ничего не отбирал, и я не мальчишка, обиженный на весь свет, — обреченно вздохнув, проговорил Джек, скрывая лицо в руке согнутой в локте, и опирающееся на стол.       — У тебя будет четверо детей. Четверо детей, из-за одного из них, ты убьешь человека, — сказала она, снова пропустив слова Джека мимо ушей. Кажется она вообще его не замечала. А вот Эльза прислушивалась к каждому слову, и тугой колючий ком застыл в горле, не желая двигаться. Четверо. У него их будет четверо, а Мо нагадала ей троих. Не судьба.       — Судьбу не перехитришь, — вдруг сказала старуха до невозможности резким воплем, и наконец открыла глаза, устремляя их к Джеку. Зловещая улыбка, которой она кажется располагала к себе, имела противоположные эффекты.       — От кого? — напряженным голосом спросил Джек, сверля старуху злобным гневным взглядом. Лайон пятился, как мог от нее, а Флин вжался в стул настолько глубоко, что создавалось впечатление, что скоро он упадёт и стул распадется на мелкие кусочки.       — Конечно же, от тобой любимой женщины, — проговорила старуха, настолько обыденно, словно не понимала, что за тупые вопросы он задает.       — Ну знаешь ли их много, — саркастично заметил он.       — Но на данный момент одна. Одна женщина в твоем сердце, и причем засела там настолько глубоко, как никто другой, бывший до нее. Ты готов даже сердце себе расковырять, если будешь уверен, что это поможет тебе выкинуть ее из головы. Но это не поможет, — Эльза не понимала скрытого смысла в словах старухи, хотя истинный смысл был, только был до ужаса, как неправильным и невозможным.       — Вот это уже, полный бред, старуха, — рассмеялся он. — Бред. Не мели всякую чушь, — раздраженно сказал он. — Перейдем к делу уже. Я итак наслушался твоей всякой всячины. Вернемся к вопросу о том, что я кого-то ищу. Ответь мне просто, где она, и можешь сваливать, — он для наглядности даже рукой махнул. Старуха кряхтя посмеялась над ним, таким смышленым юнцом.       — А зачем она тебе? — заинтересованно спросила она.       — А вот это уже не твое дело. Не суй свой кривой и покрытый бородавками нос не в свои дела, — резко ответил тот.       — А ты за словом в карман не лезешь, молодой господин. Ты зарекся, пообещал, что если сегодня не найдешь ее, бросишь всякие попытки ее найти. Ты был совсем близко сынок. Совсем близко, Джек, — ласково проговорила она, отчего глаза Джека округлились, и он смачно и громко выругался, кидая в противоположную стену стеклянный стакан, который в мгновение рассыпался на мелкие части.       — Значит мне не померещилось? — дыша через час, ужасно злой, спросил он.— Это правда была она?       — Да. Не померещилось. То что ты искал так давно, было у тебя под носом все это время, а ты снова его упустил, — старуха все говорила и говорила.       — Замолчи, — тихо проговорил он, едва совладав собой, и тяжело дыша, потирая двумя ладонями лицо.       — Что, если я скажу, что ты найдешь ее? Это тебя успокоит? Тебя успокоит, что ты найдешь ее уже этой ночью? — старуха вроде успокаивала его, но он все равно пытался придти в себя, теперь неверяще глядя на нее.       — Ты зря меня обнадеживать решила, — глухо проговорил он.       — Тебе рукой подать, чтобы прикоснуться к ней, — просто сказала она, и Эльза зажмурилась, не веря своим ушам. Нет, он не найдет ее. Не найдет. Не найдет.       — Рукой подать? — наконец сорвался Джек, переходя на отчаянный крик. — Мне рукой подать до твоего балахона, рукой подать, чтобы развернуть навзничь этот стул, или разнести это место в пух и прах...       Эльзу кто-то пнул по ноге. Она испуганно дернулась, едва не закричав и с ужасом смотря на полный поднос еды, на руках у Рольфа. Он поставил поднос на стол, и резким одним движением оторвал Паулину от Эльзы.       — Живо иди наверх, и приготовь им всем комнаты, — он быстрым движением швырнул, оглядывающуюся Паулину к лестнице, а мгновение спустя, с грохотом водрузил Эльзе на руки огромный поднос, и грубо подтолкнул к нужному столу.       — Рольф нет... я ...— Эльза ногами упиралась в пол, но мужчина был в разы сильнее.       — Замолкни, или иначе вышвырну тебя отсюда, — зашипел он, выпихивая ее из-за барной стойки.       Их разделяло ровно четыре шага.       Шаг первый: он ужасно зол. Его зрачки приобрели темно-синий оттенок, что говорило о том, что он не может сдерживаться. Он метал молнии в разные стороны, желал кого-нибудь прикончить-это уж точно.       Шаг второй: он размахивает руками в разные стороны, цепляясь мертвой хваткой, то в лицо, то в волосы, то вообще наверное, желая выцарапать подобно девчонке старухе глаза. Это признак того, что он ужасно зол, и напряжен, что говорит о том, что он не понял намеков старухи, и его жрет изнутри неизвестность.       Шаг третий: он ногой ударяет стул Райдера, который чуть не падает навзничь, дает Лайону, который с ужасом смотрит на него, словно оторопев от чего-то ужасного, подзатыльник. Джек вымещает скопившуюся злость на людях, которые его в данный момент окружают.       Шаг четвертый, под шифровым названием "Моя смерть". Эльза с дрожью опускает поднос на стол перед замеревшим Лайоном.       — Рукой подать, Джек, — подает голос старуха. — Рукой подать, чтобы прикоснуться.       Но Эльза уже сделала оборот, и собирается испариться, как можно скорее, как вдруг сзади что-то тянет подол, отчего она утягиваемая сзади, падает вперед на живот. Слышится топот ног Лайона, который жутко извиняется за столь случайный инцидент. Эльза ощущает холод своими открывшимися лодыжками, и осторожно поднимается на ноги, лишь слыша, как он говорит.       — Эта родинка, — проговорил Джек, изумленно глядя на замурованную и замотанную в шарфы, словно мумию, девушку и она слышит его слова, отчего срывается с места, и бежит прочь из столовой.       — Эльза! — слышится сзади его крик, и она точно поняла, что он последовал за ней.       Она мигом выбежала на двор, холодный двор, где лаяли дикие бешеные собаки, побежав к дальнему концу проулка. Таверна находилась у самого поворота, за которым уже был тот самый холм, где она спряталась в тот раз. Она уже почти добежала до ниши, когда чья-то холодная рука вцепилась в предплечье, больно дернув на себя и она впечаталась вместе с ним к стене.       Джек прижимал ее настолько сильно, что кости упирались в камни, изнывая от боли. Сквозь мелкие щели шарфа было заметно, что он не отводит взгляд, тяжело дышит, вглядываясь в нее, не смея отпускать, словно боится, что снова убежит, что он снова ее упустит. Эльза начала брыкаться ногами, пытаясь освободиться, когда он потянул за кончик шарфа, осторожно начав разматывать всю конструкцию.       Эльза не знала сколько времени прошло, прежде чем она смогла жадно вдохнуть воздух и отчетливо увидеть его напряженное лицо перед собой. Через несколько секунд на плечи опустились светлые волосы, и Джек швырнул шарф назад, тоскливо вглядываясь в ее черты. Рука, что держала ее за предплечье, так и мертвой хваткой продолжала оставаться на том же месте, а второй свободной рукой Эльза, которая от неожиданности не знала, что делать, уперлась ему в грудь, но не оттолкнула. Сил не хватило. А возможно и желания.       Он осторожно прикоснулся подушечками пальцев к ее щеке. Жадно впитывал ее в себя, тяжело втягивая с воздухом также ее аромат. Очертил скулы медленными движениями, словно не веря себе, опустился к шее нежно потирая кожу ключиц, а потом снова поднялся к лицу, поднося пальцы к губам, и очерчивая контур, надавливая, слегка пробуя осязанием. Рука Эльза, мирно покоящаяся на его груди, так и осталась там, и она отчетливо чувствовала дикое биение его сердца.       Рука прижимающая предплечье к холодной стене резким движением опустилась на талию, и Джек притянул ее к себе, впиваясь в ее губы жадным и страстным поцелуем.       Они оба столкнулись телами. Джек впивался в губы, уже не тем нежным поцелуем, как на арене драконов, или напряженно, желая сделать больно. Он делал больно, до крови закусив ее губы, заставляя открыться, пустить его внутрь. Мозг Эльзы лихорадочно работал, не понимая, что происходит.       Это был настолько ненавистный поцелуй, словно Джек хотел ее убить им, пригвоздить к месту, втоптать, зарезать, все что угодно, но нежностью и лаской тут даже не пахло.       Эльза сдалась, и ее крепость обороны рухнула под таким напором. "Что ты делаешь, дура?"— кричало подсознание.—"Ты зареклась, пообещала самой себе никогда больше о нем не думать. Ты поклялась, что ничего не чувствуешь к нему, а теперь сама целуешь его"       Но Эльза отбросила здравый смысл куда подальше, и там появилась другая Эльза. Эльза, которая, черт побери, хотела его поцеловать. Которая хотела ответить. И она ответила.       Она запустила пятерню в его волосы, грубо и больно оттягивая назад, отчего из него вырвалось то ли рычание, то ли стон. Однако это не поколебало ее мыслей. Она с тем же ненасытным напором отвечала на поцелуй, словно они некие умелые любовники, приносящие друг другу столько наслаждения. Его язык дико исследовал ее рот, сплетаясь с ее, осторожно касаясь зубов и неба. В одно мгновение холод, что пробрал ранее, обернулся небывалой теплотой и жаром.       Он с грохотом припечатал ее к стене, так и не опустив рук с ее талии. Ее рука осторожно опустилась ему на шею, сминаю, заставляя делать большее. Они оба сходили с ума, оба готовы были умереть, и поняли, что отдали бы жизнь за этот короткий момент счастья для них.       Воздуха начало не хватать. Они одновременно отстранились друг от друга, жадно на сей раз, глотая воздух. Он не опускал рук, держа ее в своеобразной клетке, а потом одна рука больно дернула клочок волос, заставляя раскрыть ему шею на осмотрение, а глаза Эльза испуганно округлились.       Теперь в его глазах, кроме наслаждения и еле сдерживаемой похоти, был виден гнев и некая доля обиды. Эльза зашипела от боли, все также продолжая жадно втягивать воздух, желая заполнить им легкие. Жизнь отныне будет полной боли, ведь он нашел ее. Нашел ее затерявшуюся.       Однако уже одно предположение Эльзы дало трещину. Она думала, что впервые ее увидев, и поймав, он ударит ее, даст пощечину, или чего хуже вновь применит свой меч, как тогда в Эренделле.       А он вместо этого поцеловал ее.       — Как же я хочу убить тебя, — прошептал он ей в шею.— Я целый месяц представлял себе этот момент. Целый месяц думал, как же захочу услышать твою мольбу о пощаде, дура. Идиотка, я ненавижу тебя. Ты заставила меня с ума сойти, — его голос был на грани отчаяния, и он больно укусил ее за шею, заставляя вскрикнуть. Только Эльза не была уверена, что это из-за боли. Скорее из-за неожиданности.       Потом он резко отстранился, становясь в миг до жути холодным, и больно дернул ее в сторону.       — Шагай. И только попробуй в этот раз что-то выкинуть из своего гнусного репертуара. Я убью тебя, не задумываясь, даже о том, что черт возьми, ужасно хочу тебя.       Эльза округлила глаза на его внезапное признание. Он выругался, закусив губу, кажется поняв, что взболтнул лишнего, а потом снова дернул в сторону. Эльза попыталась вырваться, как он больно придавил запястья, за которое теперь держался, отчего она издала вопль боли. Кажется вывихнул.       Но Джек был бестрашен. Он даже глазом не пошевелил, оставался как равнодушная кукла, словно минутами ранее, сам же словно дикий зверь не набросился на нее. Именно этого Эльза боялась больше всего. Сейчас она не знала, что ожидать от него. Она боялась неизвестности.