Путь навстречу

Достигнутое взаимопонимание с Виктором привнесло в жизнь Юри долгожданную гармонию, позволяя наконец всего себя отдать фигурному катанию. Спустя ещё пару лет его имя занимало уже далеко не последнее место в любимом спорте. Вот только распространялась известность Кацуки лишь в пределах страны, что, пусть и открывало двери на мировую арену, всё же не было пределом мечтаний. За выпавший шанс перевестись учиться в Детройт Юри схватился не задумываясь. И, нужно отметить, не прогадал, так как обрёл там не только неоценимый опыт, но и лучшего друга. Время шло, приближая Кацуки к решающему мигу. Гоняя себя до седьмого пота, он чувствовал, как напряжение с каждым днём становилось лишь сильнее. Подливали масло в огонь ещё и сплетни, которые ходили вокруг Виктора и Юрия Плисецкого. Даже объяснение ситуации со стороны соулмейта не делали его ревность, смешанную с ощущением полного бессилия, менее острой. Чем больше он смотрел на фото, которые изображали этих двоих рядом, тем сильнее в нём разгоралось желание бросить свою затею. Назвать Виктору своё имя казалось очень привлекательной идеей, ведь тот уже не раз доказывал, что примет свою родственную душу любой. И лишь чёртово упорство не дало так просто свернуть с нужной дороги. Гран-при Юри ждал с нескрываемым нетерпением и сладким предвкушением. Он ставил на него очень многое, а посему планировал вывернуться наизнанку и сделать всё от себя зависящее. Ему было двадцать два года, когда, пройдя все этапы, он впервые оказался в России — на родине своего соулмейта. Волнение, которое Кацуки всячески пытался скрыть от другой стороны по приезде в новую страну, кажется, всё же находило лазейки, выливаясь в обеспокоенные вопросы на коже рук. Но Юри был преисполнен решимости довести всё до конца самостоятельно. Он должен был показать Виктору, чего стоит. Пусть и не лелея надежду на победу над столь сильным соперником, он, как никогда, ждал своего выхода на лёд. Первый день выступлений в Сочи прошёл вполне сносно для результатов Юри, но невероятно богато для его эмоций. Ведь видеть вживую выступление Виктора было в миллион раз восхитительнее, нежели на экране. Не проходило и дня с момента установления меж ними связи, чтобы Юри не жаждал увидеть своего соулмейта, прикоснуться к нему и, наконец, не написать, а просто сказать "привет". Теперь же его желание начинало потихоньку сбываться: Виктор был здесь, на расстоянии пары десятков метров, притягивая своим выступлением не только восторженный взгляд Кацуки, но и рвущееся из грудной клетки сердце. Душа Юри тянулась к своей половине, в то время как руки судорожно сжимали бортик. Кусая губы, Юри уговаривал себя, что нужно ещё немного потерпеть. — Завтра всё решится, — шептал Юри после короткого разговора с репортёрами, почти бегом направляясь в номер. Внутри всё сводило от предвкушения, с лица не хотела сходить улыбка, а мысли то и дело возвращались к прекрасной фигуре соулмейта на льду. Находясь во взбудораженном состоянии, Кацуки, очутившись у себя в номере, схватил со стола ручку и с нескрываемым восторгом написал: "Ты был сегодня великолепен!" В ответ на свой порыв он получил растекающуюся по венам чужую нежность. Упав на кровать, Юри зажмурился и, не в силах сдерживать рвущиеся наружу эмоции, счастливо улыбнулся. В голове никак не укладывался факт, что человек, которого он видел днём на льду, и человек на той стороне связи — это одна личность. Тем удивительнее было почувствовать, как тёплая нежность в душе Виктора сменяется чем-то печальным, как сердце дрогнуло от чужой душевной боли, а внутренности обожгло горечью. Часто заморгав, Юри искренне пытался понять, в чём причина такой резкой смены настроения. Тоска Виктора была такой душераздирающей, что на долю секунды он едва не сорвался на поиски соулмейта, наплевав на все свои планы и принципы. Но совершенно неожиданно пришло осознание того, что мотивы глухой тоски на той стороне для Кацуки были смутно знакомы. Внутри всё дрогнуло от догадки, и, повинуясь ей, он написал то, что считал правильным в тот момент. "Потерпи немного. Мы обязательно скоро встретимся!" Прикрыв глаза, Юри попытался сделать то, что обычно делал для него Виктор, — перетянуть на себя его печаль. И, судя по испытанной Никифоровым благодарности, Кацуки сделал всё верно. Вот только никто не мог и подумать, что волей судьбы их вожделенная встреча отодвинется на неопределённый срок. Вспоминая впоследствии второй день Сочинского этапа Гран-при, Юри со всей ответственностью может описать его лишь одним понятием: самый ужасный день в жизни. Утренний звонок сестры не просто застал его врасплох, а выбил из колеи настолько сильно, что собраться Кацуки уже просто не смог. Сообщение о смерти любимого питомца зажало внутренности в тиски боли и горя. Потеря существа, которое было для него очень близким другом, безвозвратно вывело душевное состояние из равновесия. Внутри всё горело от сожаления, а глаза подозрительно жгло, заставляя постоянно их тереть дрожащими пальцами. Не прибавлял приятных эмоций и голос сестры, что обеспокоенно говорил Юри о том, что отец слёг с тяжёлой простудой. Нервы Кацуки натянулись до предела, заставляя тело дрожать от бессилия. Взгляд метнулся к Виктору, что сгорбившись стоял в нескольких десятках метров, судорожно сжимая бортик в руках. Вид бледного соулмейта испугал Юри, но найти в себе силы обуздать эмоции он уже так и не смог. По катку прокатился голос ведущего, объявляющий об окончании разминки. И внутри у Юри всё просто оборвалось от всепоглощающей паники и отчаянья. Первым должен был выступать Виктор. С содроганием сердца Юри понимал, что если соулмейт из-за него провалится, то он никогда себе этого не простит. Игнорируя обеспокоенные возгласы рядом, Юри, вцепившись в волосы, резко опустился на корточки. Уткнувшись лбом в бортик, он сжимал дрожащими пальцами пряди и отчаянно пытался успокоить себя, не осознавая, что распаляется лишь сильнее. В тот момент Кацуки почему-то не ощутил, как с другой стороны воздвигли стену. Впрочем, как не услышал восторженное беснование толпы от выступления Виктора. Оставшись один на один со своими переживаниями и нервами, он жёг себя изнутри, погребая душу под непомерно большим объемом эмоций. К концу выступления соулмейта Юри уже смог взять себя в руки и даже сказать перепуганному тренеру пару слов, вот только его пустой взгляд просто кричал о том, что стало всё только хуже. Волнения и переживания за считанные минуты выпили его, оставив обессиленным на пеплище мыслей и чувств. Выходя на лёд, Юри уже не надеялся ровным счётом ни на что, поэтому даже не посмотрел в сторону русских спортсменов. Выступив до вопиющего ужасно, он взирал на последовавшие за этим события ничего не видящими глазами. Лишь на миг пустота внутри него дрогнула, когда он внезапно обнаружил на себе внимательный взгляд в коридоре. Виктор смотрел на него с таким вежливым интересом, что неожиданно захотелось разрыдаться. Мир в очередной раз за день опасно качнулся, вот только сейчас Юри смог найти в себе силы, чтобы скрыть это от соулмейта. Слова о совместной фотографии прозвучали подобно удару наотмашь, заставляя позорно спрятать глаза и отвернуться. Так плохо, как в тот момент, ему не было уже очень и очень давно. На ватных ногах двигаясь к выходу из спортивного комплекса, Юри старался не думать о том, что сегодня он вполне возможно не только опозорился перед любимым человеком, но и потерял последний шанс на существование в его жизни. С каждым шагом внутри Кацуки всё обливалось кровавыми слезами и выло от сожаления. Быть может, если Юри позволил бы себе обернуться в тот момент, то он смог бы увидеть в глазах Виктора не только недоумение, но и хорошо скрываемую от других печаль. Быть может, если бы Юри так старательно не пытался держать ментальную стену, то он обязательно почувствовал бы, как сожалеет и переживает его соулмейт. Быть может, если бы Юри не противился рвущемуся из грудной клетки сердцу в угоду своим принципам, их с Виктором история сложилась бы совсем иначе...