Путь навстречу

Всю последующую неделю Юри пребывал в состоянии странной прострации, что, впрочем, не помешало ему вздрагивать при каждом резком звуке или движении рядом. С момента возвращения в Хасецу прошло уже семь дней. Ровно столько же прошло с момента, когда шустрые тройняшки слили в сеть видео, где Юри откатывает программу Виктора Никифорова. И вроде бы, по логике вещей, его сейчас должно было колотить от паники и страха, ведь всё, буквально всё пошло не по плану. Если бы не одно но. Как оказалось, Виктор не понял, кого именно увидел на видео. И Юри искренне затрудняется ответить, какая эмоция в нём преобладала в момент, когда он это осознал. С одной стороны, когда соулмейт объяснил своё желание поехать в Японию нуждой познакомиться с человеком, который так необычно откатал его программу, Кацуки испытал ни с чем не сравнимое облегчение. С другой же — глубоко в душе Юри грызло чувство разочарования. Всё же на подсознательном уровне он трусливо хотел, чтобы Виктор сам обо всём узнал. Узнал и для себя решил, нужен ли ему такой человек, как Юри. Узнал и перестал мучить Кацуки своим неведением и нуждой решать за двоих. Неделя, прошедшая с инцидента, пронеслась для Юри словно во сне. Виктор выходил на связь редко, всё своё время посвящая каким-то делам в России, поэтому день для Кацуки превратился в замкнутый круг из повторяющегося маршрута "дом-каток-дом". Всё, что занимало сейчас его мысли, было дилеммой: как ему вести себя при встрече с Виктором? все ему рассказать? а может, лучше на время уехать? или пустить всё на самотёк? Под обеспокоенными взглядами родных Юри становился всё более дёрганым и рассеянным, путаясь в своих размышлениях лишь сильнее. И, как оказалось, даже ожидая появления Виктора каждую минуту, быть действительно готовым к этому он так и не смог. Когда утром мама постучалась к нему в комнату с просьбой убрать снег, Юри спросонья подумал, что ослышался. Но стоило ему распахнуть шторы, как привыкшие к полумраку глаза тут же резануло от яркого света, отражённого от внушительных сугробов. Сюрреалистичность происходящего вызвала у него искреннее удивление. Снег у них в городе сам по себе был редким явлением, что уж говорить об осадках в апреле, когда на деревьях уже распустились цветы. Одевшись, Юри поспешил выполнить просьбу матери, но до улицы добраться так и не смог: на пороге отеля его сбило с ног нечто пушистое и большое. Оказавшись на полу придавленным мохнатой тушкой, Юри, уворачиваясь от языка, что так и норовил лизнуть в лицо, с нескрываемым шоком разглядывал собаку, до боли напоминавшую потерянного годом ранее четвероногого друга. Но раз пёс не мог быть питомцем Юри, значит, принадлежать он мог только одному человеку. От подобной мысли вдоль его позвоночника прошёлся разряд тока, а сердце ощутимо вздрогнуло в груди. Отстранив от себя собаку, Кацуки механическим движением потрепал её по холке, после чего за спиной раздался улыбающийся голос отца: — Вылитый Вик-чан, правда? Он приехал вместе с... — Где он? — непослушными губами спросил Юри, чувствуя, как всё внутри трясётся от страха и предвкушения одновременно. — На источниках, — удивлённо отозвался отец, наблюдая за тем, как его сын, судорожно вздохнув, резко подскочил на ноги. Нервным движением рукой Юри провёл по лицу, понимая, что сейчас совершенно не в состоянии успокоиться. Он так и не смог решить, как именно следует себя вести рядом с Виктором, поэтому его приезд был подобен удару под дых — такой же неожиданный и вышибающий весь воздух из лёгких. Всё, до чего додумалось его залитое паникой сознание в тот момент, — это трусливо воздвигнуть между собой и соулмейтом ментальную стену. Ему всё ещё нужно было немного времени, чтобы найти в себе силы открыть перед Никифоровым правду. Тем не менее тело, противореча крикам разума, уже неслось в сторону источников, задыхаясь и заставляя сердце предвкушающе сжиматься внутри. Распахивая дверь за дверью, Юри бежал в глубь помещений, судорожно ища взглядом до боли знакомую пепельноволосую макушку. Тело стало непривычно лёгким, а ноги, казалось, почти не касались пола. Его как магнитом тянуло к Виктору. Душа, заглушая голос разума, требовала увидеть его, не теряя ни мгновения, в то время как конечности сводило от неповторимого в своей колоритности коктейля чувств. Дверь самого дальнего источника распахнулась перед его лицом, открывая вид на небольшое уединённое место, где на горячих камнях, погрузившись по грудь в воду, сидел мужчина. С судорожным вздохом внутри Юри неожиданно обрушилось буквально всё. Бурлящий поток эмоций просто сорвался вниз, для того чтобы, прокатившись по его внутренностям, оставить оглушённым в пугающей тишине. — В-виктор... — дрожащими губами выдохнул Юри, смотря на фигуриста широко распахнутыми глазами. Тело била неконтролируемая дрожь, в то время как душа с невероятной силой тянула его сделать шаг вперёд. Всё его существо восстало против него, окатывая жгучим желанием преодолеть оставшиеся несколько чёртовых метров, шагнуть в горячую воду, забыв о такой мелочи, как одежда, чтобы наконец прикоснуться. Прикоснуться к гладкой коже, обхватить за плечи и прижать к себе. Посмотреть прямо в глаза, чтобы видеть и жадно впитывать каждую эмоцию, промелькнувшую в их синеве. Выдохнуть всю правду, заворожённо смотря, как чужое лицо капля за каплей пропитывается узнаванием. Наконец, позволить себе не только чувствовать, но и видеть своего соулмейта. Наконец позволить себе просто быть рядом. И лишь глаза Виктора не давали ему сорваться в пропасть, которая так заманчиво разверзлась у него внутри. В какой-то момент Юри просто не выдержал их режущего неузнавания, зажмурившись и поджав губы. — Зачем вы здесь? — наконец найдя силы усмирить пугающе сильный порыв, смог спросить Юри, чувствуя каждой клеточкой внимательный взгляд человека напротив. Услышав всплеск, Кацуки буквально заставил себя открыть глаза, но лишь для того, чтобы, вспыхнув от открывшегося вида, закрыть их обратно. Никифоров стоял по колено в воде, повернув корпус и подняв руку в сторону Юри. Нагишом. "О боги", — сдавленно простонал про себя Кацуки, едва сдерживаясь, чтобы не прижать ладони к пылающим щекам. — Юри, — с улыбкой протянул Виктор, не отрывая от него своего внимательного взгляда, — начиная с сегодняшнего дня, я буду твоим тренером. Со мной ты станешь победителем в финале Гран-При! Сказать, что эти слова окончательно выбили Юри из колеи, — не сказать ничего. Судя по интонациям, Виктор не спрашивал — он озвучивал уже решённый для себя факт. Испытанный шок в какой-то момент стал настолько сильным, что просто затмил всякое смущение. Удивлённо распахнув глаза, Кацуки уставился на Никифорова совершенно безумным взглядом, судорожно ища в чужих чертах лица хоть намёк на шутку. Но Виктор всё так же продолжал улыбаться с нескрываемым дружелюбием, в то время как глаза смотрели на собеседника с неутешительной уверенностью. Пусть в силу обстоятельств Юри не видел у своего соулмейта такого взгляда раньше — шестое чувство подсказывало, что Никифоров уже всё решил и отступать точно не планировал. Как оказалось впоследствии, Юри ещё не до конца понимал, что своим шокированным молчанием подписал себя на существование под одной крышей с человеком, которого уважал и которым восхищался, сколько себя помнил. С человеком, которого любил всей душой и с которым был связан судьбой. На неопределённый срок. Без внутренних сил пролить свет на то, кого именно Виктор решил взять под собственное крыло. Уже буквально через пару дней назвать своё положение неутешительным у Юри даже язык не поворачивался.