Гэндальф.»
Который раз перечитывала я послание волшебника. Волнение теснилось в груди, сдавливая рёбра. Маленький кусочек пергамента совершенно измялся в потных ладонях. Радагаст, передав мне записку, бегал неподалеку, собирая вещи в дорогу. Я даже не знаю, кто такой этот Беорн, почему я должна идти к нему, почему не могу остаться с Радагастом. Что за трудности, с которыми столкнулся маг? Все ли с ним в порядке, в конце концов?! Сердце было не на месте. Словно каменная плита придавила его к легким, не давая нормально биться. Я просто стояла в замешательстве на поляне, не в силах сдвинуться под тяжестью этой плиты, и беспомощно наблюдая за суетливым Хранителем. Возможно, Гэндальф сейчас нуждается в помощи, может даже ранен… А я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему. Я даже себе помочь не могу. Зачем тогда вообще быть нимфой, если я все так же бесполезна, как и когда была обычным человеком. Тем временем, походные сумы уже были собраны и лесовик занимался своей возницей. Побрякивая колокольчиками, он запрягал кроликов в это подобие рождественских саней. Видно, милому старику даже в голову не пришло ослушаться просьбы мага, или что я могу отказаться ехать непонятно к кому.***
Вот так вот неожиданно я покинула полюбившееся убежище, где впервые ощутила себя частью этого мира, сказочного и необычного. Мы неспеша ехали сквозь чащобу. Учитывая некоторую неповоротливость данного транспортного средства, то большую скорость вдвоем мы себе позволить не могли. Так что, это скорее было похоже на приятную прогулку, чем на бегство от какой-то таинственной опасности. Солнечные зайчики скакали в листве, гоняясь друг за другом; по небольшим лужицам, оставшимся от ночного дождя, то и дело пробегала легкая рябь; воздух ощущался свежестью лесных ягод и диких цветов. Все дышало умиротворением и спокойствием. Мое же состояние было далеко от умиротворения и гармонии. Полная противоположность природе вокруг. Каменная плита все так же лежала тяжким грузом на сердце, как будто это была чья-то могила. Тревога проносилась по выжженным беспокойством нервам, словно это магистральное шоссе. Хотя вот уж где, а в Средиземье шоссе быть не может. Зато всевозможных «трудностей» и эмоциональных встрясок, как оказалось, предостаточно. Хранитель не обмолвился и парой слов с тех пор, как передал мне послание. Видок у него был взбудораженный и нервозный. Легче мне от этого не становилось. — Радагаст, ты объяснишь мне, что происходит? — я старалась не давить, но все же понять, что происходит — первоочередная необходимость. Старик посмотрел на меня так, будто вовсе забыл, что я находилась рядом все это время. — Я не могу знать всего, что происходит в нашем мире, дитя. Но раз Гэндальф предупредил об опасности, то это нельзя игнорировать, — голос его подрагивал время от времени, взгляд бродил по окрестностям, не останавливаясь на конкретных вещах. — Но ты же можешь сказать, куда мы направляемся? И кто такой этот Беорн? — Беорн хороший малый, хоть и груб иногда. Оборотень, что сказать. Медвежий нрав. Но природу любит и чтит. Нимф он уважает, не бойся, вроде он даже знавал когда-то одну или двух… Его дом находится между границей великого леса и Мглистыми горами. Тебе будет там хорошо, он сможет защитить тебя, в случае чего. Рот непроизвольно открылся. Оборотень? Медведь-оборотень? Простите?! Еще скажите, Каллены тут за углом себе поместье отгрохали! Эдвард, ты где? * Или, вернее, где же здравый смысл? Может я и нимфа, но оборотни с вампирами у меня ассоциируются только с романтическими подростковыми мелодрамами. Как бы там ни было, мы двигались дальше. Путь занимал два дня, вообще мы бы уже сегодня были там, но волшебник настоял, что прибыть надо или до заката, или после рассвета. Я так поняла, это как-то связано с делами оборотня, но суть не уловила. Помимо происходящего, меня мучили мысли о Леголасе. Так жаль, что мне не удалось лично попрощаться с первым приобретенным здесь другом, но ничего не оставалось. Я оставила на крыльце записку с указанием, куда уехала. Надеюсь, принц догадается заглянуть домой к старику, когда я не приду на встречу. К слову, конечно, Гэндальф и Радагаст тоже мои друзья, но разница в годах между нами была слишком большая. Принц гораздо ближе мне по духу, чем волшебники, не в обиду им сказано. К тому же, Гэндальфа я воспринимаю, скорее, как доброго и мудрого наставника. Мне нравится его дразнить и болтать ни о чём, но это совершенно другое, по сравнению с эльфом. Гэндальф знает всё о моём прошлом, но есть вещи, которые я даже ему не смогла бы рассказать. Я не могу сравнивать эти две связи между собой. Радагаст же напоминает мне весёлого чудаковатого дядюшку, которому я могу доверять, но лучше не перегружать его излишней информацией. Он себе на уме. Как и я, впрочем, в этом мы похожи. До сих пор считаю забавным то, что я не встречала ещё нормальных, обычных людей, хотя обитаю в этом мире уже долгое время. Все мои немногочисленные знакомые и друзья — это эльфы и волшебники. Смех, да и только. Как тягуче-медленно таяла под солнечными лучами нуга, обронённая в детстве на траву, так же тянулось время сейчас. Облокотившись на неровные перила повозки, я села, обняв колени руками. Глаза закрывались под тяжестью воспоминаний о том дне из детства, теперь таком далёком, словно несбывшийся сон. Мне было пять или шесть лет, жаркое лето, дача и ужасная скука. Я ловила кузнечиков и бабочек, чтобы показать маме, а потом отпускала их. Конфета оказалась слишком приторной, и я уронила её на траву. И наблюдала. Смотрела, как неожиданно красиво тает эта противная нуга на зелёной траве. Казалось бы, целую вечность. Хотя по-настоящему её быстро облепили муравьи и всякие букашки. Но мне, ребёнку, показалось, что я простояла там весь день. Очень сложный и трудный день. Даже слишком.***
— Просыпайся, дитя. Помоги старику развести огонь. Прождав мгновение, чтобы убедиться в моём здравомыслии, Хранитель выпрямился и отошёл к своим любимцам, уже вовсю прыгавшим вокруг. На секунду замешкавшись, я обвела взглядом окружающую обстановку. Знававший лучшие времена, плед сполз вниз, оголяя плечи и подпуская ночную прохладу. Мурашки поползли по телу. Неожиданно холодная ночь для июля. Первая такая на моей памяти в этом мире. Мы уже далеко уехали от домика. Лес в этой части пущи иной. Может он и был раньше прекрасен, но теперь его полностью поглотила болезнь. Белые нити паутины опутали всё вокруг, склизкие деревья источали зловоние, ни одного лишнего звука, птицы молчали, неба не видать — только черные ветви, накрытые белым кружевом над головами. Даже ветер не пробивается сквозь эту мрачную преграду. От одного только запаха меня замутило. Быстро достав походную фляжку, я сделала пару глотков живительной влаги. В моём случае «живительной» — буквально. Любая вода оказывает на меня просто чудотворное воздействие. В этом плане быть наядой — сплошное удовольствие. Обычная вода стала замечательным лекарством от недугов. Выразительный взгляд Радагаста в сторону моей замечтавшейся персоны ясно дал понять, что пора бы уже заняться делом. А именно разведением костра. На земле лежало несколько камней, видимо, только что принесённых стариком, и кучка веток. Сложив камни кружочком в качестве ограждения, как это делал мой отец, я уж было хотела разжечь огонь, но… — Радагаст, я пойду соберу хворост! Всё слишком отсырело! — ответа не последовало. Старик пропал из моего поля зрения, наверное, найдя какие-то свои дела более важными, чем будущий очаг в холодную ночь. Ну и ладно. В любом случае, далеко отходить от импровизированного лагеря я не собиралась, так что пошла искать необходимое без разрешения лесовика, прихватив с собой флягу с водой. Чисто на случай, если мне снова станет плохо из-за этой дрянной атмосферы. Искать волшебника, чтобы предупредить — лишняя трата времени. После того, как я стала нимфой, я вряд ли заблужусь в лесу, как когда-то. Собирать хворост в лесу, где ни один лучик света не пробивается сквозь крону деревьев, а липкая паутина не даёт нормально пройти — занятие весьма неблагодарное. Я уже полчаса брожу во тьме, в поисках более сухих веток. Вот брожу, и не могу не заметить одну деталь — чего это я попёрлась в лес за дровами, если мой спутник — волшебник, и справиться с небольшим огоньком для него — раз плюнуть! Думала я об этом, размышляла, вот только поздно уже! Я ведь здесь! Чего уж тут ныть за зря. В руках набралась уже приличная охапка, поэтому, можно и сворачивать. Топать практически босиком обратно было не менее утомительно. Вообще, местная одежда была не совсем по мне, очень не хватало джинс, да и вообще любого вида штанов. Пока я жила с Хранителем, то почти всегда бегала босиком, в своей старой одежде. А магам было в принципе все равно, в чем я хожу. Но собравшись в путь, на меня нацепили корсет и длинное платье на бретелях, летнее, конечно, и свободное, но всё же (плюс, я немного облегчила свои страдания, укоротив его до середины икр). По сути, это было лишь нижнее платье, типа сорочки, на которую сверху надо было надеть ещё сто тысяч слоёв одежды, но мой осоловелый взгляд всё прояснил. Корсета с лихвой хватает и без всяких дополнительных слоёв ткани. Откуда у престарелого волшебника, живущего в лесу, нашлась женская одежда — я вообще понимать отказываюсь. Любопытство так и распирает! Но не буду же я напрямую спрашивать у него такой деликатный вопрос, да и время не то. Попозже всё вызнаю у Гэндальфа. Кстати, о деликатных вопросах: на ножки выдали странные, похожие на балетную обувь, туфли с завязочками и очень тонкой подошвой, такой, что я каждый камушек на дороге чувствую. Совершенная безвкусица. К тому же, всё это ужасно неудобно: корсет давит и мешает дышать, платье путается в ногах, из-за ткани кожа чешется, а про модную катастрофу на ногах я вообще молчу. И вот я шагала в сторону места нашей временной остановки. Воздух будто сгустился ещё больше. Дурное предчувствие чего-то опасного не давало покоя моим растрепавшимся нервам. Учитывая обстановочку вокруг, я не придавала большого значения этому зудящему чувству, спрятав его поглубже. Всё-таки, психика уже не та, что раньше, так что вполне возможно, что я стала более впечатлительной. Но на подкорке это ощущение не оставляло меня ни на секунду. Будто множество глаз следят за любым, самым незаметным и лёгким моим движением. Словно я снова оказалась в той рощице с пауками, где меня нашёл Леголас. Это не есть хорошо. Совсем. Шаги стали быстрее. Беспокойство за оставленного Хранителя съедало изнутри. Вдруг с ним что-то случится, а меня нет рядом? Или он попытается найти меня, и попадёт в беду, в ловушку пауков? Оставалось лишь несколько метров, когда послышались громкие звуки со стороны лагеря. Шаги сорвались на бег. Охапка хвороста выпала из рук. Мысли улетучились из головы, остались только инстинктивные порывы и страх. Ужас из воспоминаний о прошлой встрече с огромными пауками, тревога за Радагаста, который хоть и маг, но совершенно не предназначен для битв и драк. И огромнейшее чувство вины за то, что может произойти. — Нея, не ходи сюда! Убегай, если слышишь меня! Беги в сторону границы леса! Подальше от пауков и паутин! — крики волшебника буквально разорвали тот вакуум, в котором я находилась до сих пор, — Иди к Беорну! Хруст веток, кроличий визг, моё собственное дыхание — всё смешалось и мешало думать ясно. Единственное, что я смогла понять — Радагаст не хочет, чтобы я пришла к нему на помощь. Застыв в ступоре посреди тропинки, я пыталась принять верное решение. С одной стороны, я нимфа, наяда, и я не умею драться, не знаю никаких атакующих чар или чего-то подобного, буду только мешаться под ногами. Я целитель, а не воин. А с другой стороны, там находится мой друг, один из немногих, кого я знаю и чью дружбу и поддержку я ценю. Он там. Может, я смогла бы чем-то помочь, у меня есть кинжал, обращению с которым я тренировалась каждый день. Но что может один кинжал у меня в руках, против чёртового монстра?! Абсолютно ничего. Ноль. Я ничего не могу. Радагаст Бурый — волшебник, один из пяти в Средиземье, его не так просто одолеть. Я надеюсь. Я должна верить в него и его силы. Вот только, кем это сделает меня? Трусихой? Девочка, бросившая друга в трудный час. Паника захлестнула с новой силой. Самобичевание только ухудшало ситуацию, но остановиться было не в моих силах. Сквозь толщу сознания ко мне пробивались голоса сестёр: они успокаивали, просили, умоляли сбежать. Но мой собственный голос, твердивший о предательстве и трусости, не позволял сдвинуться с места. Что-то ещё пыталось пробиться ко мне, кто-то ещё. Другой незнакомый голос. Издалека. — «Нея, не думай об этом. Ты не предашь волшебника своим поступком» — завораживающий женский голос плавно раздавался в моей голове, сметая хаос спокойствием и нежностью, словно прибрежные волны, — «Прошу тебя, дитя, беги». — «Извини меня, Радагаст». Ноги сами развернулись в другую сторону и понесли меня дальше в чащобу. Во тьму. *отсылка к «Сумеркам» С. Майер (как же без нее))