Greensleeves

Анна внимательно осмотрела жемчужное ожерелье – фамильную ценность Болейнов, украшение, выполненное в единственном экземпляре и находившееся только в её пользовании. Мягкий и неяркий свет от многочисленных свечей плавно перетекал от одной жемчужины к другой, а массивная золотая подвеска в виде буквы «В»* жадно вбирала в себя отражения языков пламени. Чуть слышно вздохнув, Анна изо всех сил надавила на жемчужную нить, и та, не сразу поддавшись, с глухим треском порвалась, а нежные жемчужины с тоненьким стуком рассыпались по полу. - Себастьян… - недовольно простонала Анна и обернулась к демону, беспомощно опустив руки. Михаэлис с интересом посмотрел на бусины, а затем перевёл взгляд на свою госпожу. - Очень странно… - едва внятно проговорил слуга и принялся собирать жемчуг. - Что ты там бормочешь себе под нос, чертяка? – мгновенно разозлилась Болейн. – Только этого не хватало. Король пригласил меня сегодня на ужин, я должна быть у него в покоях через час и хотела надеть это ожерелье. А теперь его придётся нести к ювелиру. - Я сам его починю, миледи, - Себастьян успокаивающе улыбнулся. – Для меня это несложно. - Ты великолепен! - Анна улыбнулась и, не удержавшись, поцеловала слугу в щёку и развернулась к зеркалу. Удивление на лице Себастьяна не помедлило проявиться. Он прищурил глаза и внимательно посмотрел на яркое отражение Анны в зеркале. Её глаза задорно светились, губы были окрашены победной улыбкой, а пальцы проворно перебирали шелковистые локоны, ловившие в свой плен пламя свечей. Задумчиво потерев место поцелуя, Себастьян произнёс: - И все-таки очень странно… - Что? – Анна развернулась и, уперев руки в бока, недовольно поглядела на своего слугу. - Ничего, миледи, - губы Михаэлиса мгновенно расплылись в услужливой улыбке. – Надеюсь, Вы помните, как следует себя вести с его Величеством наедине, чтобы не испортить свою репутацию. - Ха, ты мне ещё об этом напоминаешь? – Анна окинула слугу дерзким взглядом и снова вернулась к расчёсыванию волос. – Я чиста и невинна, как ангел Божий, я помню и повторяю эти слова себе вместо молитвы каждую ночь перед сном. Себастьян ещё с минуту понаблюдал за госпожой. Червь подозрения уже безжалостно разъедал его изнутри, но что сейчас можно было сделать? Жемчужные нити не рвутся просто так, и столь яркий огонь в глазах Анны не горел уже давно. - Миледи, - промолвил Себастьян и поклонился. – С Вашего позволения. - Да-да, можешь идти, - не отрываясь от своего отражения, отозвалась Болейн и, когда тяжёлая дверь закрылась за ним, с облегчением вздохнула. Что ж, от демона она избавилась на этот вечер. Теперь же предстояло пережить самую сложную часть игры. Холодный декабрьский ветер ерошил полудлинные волосы короля, безмолвно взиравшего на вид мрачного ночного Лондона из своей опочивальни. Лишь кое-где сквозь ставни прорезался свет от огня, отдалённо играла весёлая и похабная музыка в тавернах, но большая часть города спала, убаюканная колыбелью зимнего ветра. Король втянул в себя свежий воздух. Ему почудилось, что он чувствует запах Анны. Залпом осушив бокал вина, согретого в его тёплых ладонях, Генрих повернулся на едва различимый в тишине звук шагов. Он подошёл к двери, чтобы отворить её, но Анна сделала это раньше и предстала перед взором короля. - Маркиз Пемброук. Вы пришли. - Да, Ваше Величество. Генрих окинул взглядом возлюбленную: одетая в тоненькую белую сорочку и шёлковую зелёную накидку, она тёрла ладони друг о друга и переступала с ноги на ногу – мраморный пол королевских покоев окутал холодом её ступни. На лице леди – могильная бледность, то ли от зябкого воздуха, то ли от страха. Но чего было бояться, когда рядом стоял мужчина, души в ней не чаявший и готовый положить за неё на гильотину всё своё королевство? - Анна… Моя Анна. Король взял её ладонь и осторожно поцеловал. Анна стояла неподвижно и не сводила взгляда с Генриха. В голове всё ещё звучал строгий голос демона о том, что ей следует хранить чистоту до определённого часа – кому расскажешь, не поверят в этот абсурд. Она не знала, что Себастьян далеко не о её девственности беспокоился. Её невинность была необходима для выполнения плана и исполнения желания, а своими действиями Анна сейчас могла всё разрушить, всего лишь сказав его Величеству «да». - Да. Генрих потянул её на себя и повёл к постели. Блаженная улыбка уже украсила его лицо – сегодня женщина, которую он желал больше жизни, которую любил, как ему казалось, больше, чем свою корону, и за ночь с которой был готов умереть, наконец, отдаст ему себя до последней капли. Thou couldst desire no earthly thing But still thou hast it readily, Thy music for to play and sing And yet thou would not love me…** Ранним утром, когда на горизонте появилась тоненькая полоска алого света, Анна спешила в свои покои, кутаясь в лёгкую, совершенно не гревшую накидку. Как можно тише она отворила двери своих покоев и осторожно заглянула внутрь. Свечи по углам ещё распространяли блёклый золотистый свет, в скором времени грозя потухнуть из-за почти сгоревшего фитиля. Не заметив в комнате никого, она облегчённо вздохнула и подошла к постели, но тут же заметила на подушке своё ожерелье – целое и такое же прекрасное, как раньше. Внезапно все свечи потухли, а сердце Анны бешено заколотилось. Она обернулась назад, но неведомая сила мгновенно отбросила её к стене. Охнув от тупой боли в спине и затылке, Болейн зажмурилась и сразу же открыла глаза, чтобы опознать нападавшего. Из полумрака комнаты на неё взирали ярко-алые глаза. Глаза демона… - Миледи, как же нехорошо Вы поступаете. Себастьян покачал головой и подошёл ближе к своей госпоже. - Мы же с Вами договаривались: Вы выполняете мои условия сделки, и тогда Ваше желание будет исполнено. Ведь я запрещал Вам вступать в интимные отношения с королём не по своей прихоти, – мне абсолютно плевать на Вашу чистоту, – но так было необходимо, чтобы прийти к успешному завершению нашей сделки. - Не вижу ничего предосудительного, - прошипела Анна, нахмурив брови – она пыталась выглядеть разозлённой и грозной, но страх перед инфернальным существом не позволял ей сделать шаг вперёд и приблизиться к Себастьяну. – Он меня любит, он сделал меня маркизом и сделает королевой, недолго осталось. Я тоже его люблю… - Ой ли? – Себастьян усмехнулся и насмешливо поднял бровь. – Миледи, неужели Вам так сложно сложить мозаику? Не сводя с неё взгляда, демон достал из кармана своего камзола уже знакомый Анне стеклянный флакон и потряс им в воздухе, но только теперь в нём была не ярко-малиновая жидкость, а густо-чёрная. - Что это? – неуверенно спросила Болейн, переводя взгляд с флакона на слугу. - То, что привязывало сердце короля к Вам, пока Вы были девственницей. Вы думаете, так легко было удерживать его подле Вас столь долгие годы? Одной красотой тут не обойдёшься. Это – смесь Вашей девственной крови и крови адского искусителя – суккуба. По капле я добавлял её в питьё короля. Смесь работала, пока Вы были чисты. И когда сегодня Вы начали вести себя странно, я заподозрил кое-что, но у меня не было доказательств. Вдобавок, Вы меня отвлекли, разорвав жемчужную нить. Мне пришлось Вас покинуть этой ночью, пытаясь понять, что Вы задумали. И у меня не осталось никаких сомнений, когда смесь внезапно почернела. - Стой… - Анна состроила презрительную гримасу и подалась чуть вперёд. – Ты взял у меня кровь? Ты мерзкий ублюдок! Молниеносным движением Анна выбила флакон из руки Себастьяна и оттолкнула его от себя, но демон краем глаза заметил блеснувший в полумраке кинжал и, схватив холодное оружие за лезвие, бросил девушку на постель, бросился сверху на неё и прижал кинжал, перехватив его за рукоять, к её горлу. - Что Вы делаете, миледи? – полушёпотом спросил Себастьян, глядя в её обезумевшие от страха глаза. – Откуда у Вас это? Откуда? Анна молчала. В уголках её глаз были видны хрустальные влажные капли, а брови всё ещё были сдвинуты на переносице. Она боялась его, но хотела выглядеть храброй. Себастьян молча вытянул вперёд ладонь и показал Анне, как порез медленно заживает. - Неужели Вы в самом деле подумали, миледи, что оружие, убивающее смертных, подействует и на меня? Рана затянулась, и на её месте не осталось ни следа – даже пятнышка крови не было. Себастьян убрал кинжал за пояс и встал с постели, направляясь к выходу. Анна поднялась на локти и прежде, чем Себастьян коснулся ручки двери, едва слышно прошептала: - Прости. Михаэлис встал, как громом поражённый. В полутьме сверкнул кинжал, когда демон обернулся назад и с удивлением посмотрел на свою госпожу. - Право, миледи, Вы – один из самых странных моих контрактёров. Себастьян в очередной раз собрался покинуть покои леди Болейн, но она стремительно встала с постели и подбежала к нему, обняв со спины. Он инстинктивно обхватил её ладони, чтобы оттолкнуть, но она прижалась ещё сильнее и… заплакала. - Ты покинешь меня теперь, да? Мгновение тишины. Золотой луч солнца скользнул в комнату и остановился у обнажённых стоп леди Болейн, согревая её своим призрачным теплом. Себастьян хмыкнул и отпустил её ладони. - Нет, миледи. У нас контракт, я не могу Вас покинуть. Но Вы перекрыли лёгкий путь к своему счастью, и теперь нам придётся шагать по тернистой дороге. «Но я теперь не уверен, что всё закончится счастливо для тебя, Анна…», - печально подумал Михаэлис, нежно поглаживая бархатную кожу её пальцев. Себастьян уложил её в постель и велел отдохнуть хотя бы до обеда, несмотря на то, что солнце уже встало. Лёжа посреди пуховых подушек, укутанная слоем тёплых одеял, Анна смотрела в окно, наблюдая, как тусклое зимнее светило медленно поднималось из-за горизонта, освещая крыши лондонских домов и пробуждая город. Безмолвная утренняя колыбельная убаюкала её, погружая в бездну сна… Она видела, что идёт по коридору в своём изумрудном платье, которое надела однажды на роковой бал, где впервые встретила Генриха. Она шла по коридору, направляясь, неизвестно куда, а по полу были рассыпаны яблоки – ярко-зелёные, круглые и блестящие, прозрачные, словно наполненные мёдом. Стоило Анне опуститься на колени, чтобы взять и откусить одно, как её внимание привлекло другое. Она бросала надкушенное яблоко и хватала другое, кусала его, снова бросала и брала новое. Так продолжалось до тех пор, пока дорогу ей не перекрыла мужская фигура. Подняв глаза вверх, Анна увидела Себастьяна со свёртком на руках. - Что ты делаешь, Анна?.. Откуда у тебя это? Она поперхнулась яблоком. Он никогда не называл её просто по имени, всегда обращаясь к ней «миледи». Никогда не говорил ей «ты», сохраняя дистанцию между госпожой и слугой. Но ей было так приятно слышать от него это ласковое и непринуждённое «Анна», что она от удовольствия зажмурила глаза. - Анна, откуда у тебя это? – повторил Себастьян, чуть наклонившись к ней. Болейн открыла глаза и посмотрела на свои руки. В ладони она держала гнилое, испачканное в крови яблоко. Брезгливо отбросив его в сторону, Анна вскрикнула и оглянулась. Все надкушенные ею яблоки сгнили, а из мест укуса текла кровь – густая, почти чёрная, как та жидкость во флаконе Себастьяна. Но нетронутые яблоки остались всё такими же свежими и аппетитными. Анна всё ещё хотела съесть их. Ей казалось, что она испытывает дикий голод. Как только она потянулась за сочным плодом, Себастьян развернулся на каблуках и пошёл прочь от Анны. Она подняла голову и заметила, что край свёртка в его руках чуть пошевелился, а потом и вовсе до её слуха дошёл плач младенца. - Это… мой ребёнок. Мой сын. Себастьян! Стой! Анна попыталась встать, но яблоки, катившиеся ей под ноги, не давали ей и шагу ступить, и она падала, поднималась и снова падала. - Стой, Себастьян! Но он не обернулся. Дойдя до двери в конце коридора, он дёрнул ручку, и из открытых дверей полился яркий свет, заставлявший глаза слезиться. Сквозь влагу, застлавшую ей взгляд, Анна всё же разглядела прозрачную фигуру, от которой распространялся этот свет. Фигура протянула руки к Себастьяну, принимая дитя из его объятий. - Нет, Себастьян! Кто это? Не отдавай ему моего ребёнка! Себастьян обернулся, и улыбка украсила его печальное лицо. Его руки были пусты. - Так будет лучше, Анна. Свет становился ярче и ярче, пока не залил весь коридор. Анна начала отступать назад, но доски под её ногами предательски затрещали, и она с истошным криком провалилась вниз, в огромную печь. Языки пламени охватили её платье, волосы, глаза, причиняя невыразимую боль, пока Анна не проснулась. Болейн отдышалась и обтёрла рукавом сорочки лоб. Он был влажным, но не от жары, а от леденящего душу страха. «Это просто сон, дурной сон…», - твердила себе Анна, зарываясь в подушки подальше от солнечного света. Дыхание восстановилось, а сердце успокоилось. Анна бы захотела уснуть и не проснуться, если бы знала, насколько вещим был её сон.