Greensleeves

- Себастьян… - промолвил Исмаил и повернулся к демону лицом. – Так ведь тебя нынче величают? Михаэлис внимательно оглядел ангела: гладкие чёрные волосы до плеч, ярко-голубые глаза, тёмно-синий камзол, бледные руки, скрещённые на груди, с длинными пальцами как у аристократа. - Такое имя мне дала нынешняя хозяйка, - кивнул Михаэлис, - но сдаётся мне, ты пришёл не за тем, чтобы спросить, как у меня идут дела с контрактом. - Конечно, зачем мне об этом спрашивать, если я знаю, что дела идут из рук вон плохо, - хмыкнул ангел и скрестил руки на груди, опёршись спиной о стену. Себастьян инстинктивно посмотрел вверх, чтобы убедиться, что окон в стене нет, и они оба не рискуют быть облитыми помоями. - С чего ты взял? - С того, что Анна не послушала тебя и лишилась невинности, таким образом зелье, привязывающее сердце Генриха к Анне, было испорчено, и через несколько месяцев, когда действие очередной порции сего зелья закончится, леди Болейн будет балансировать на грани. Что подумает внезапно прозревший Генрих, когда поймёт, что вовсе не любил её всё это время? Глаза Себастьяна расширились, и он ошеломлённо взглянул на собеседника. - Тебе известны и такие детали? - Мне много чего известно, но обращаю я внимание на то, что поможет мне в будущем исполнить свою миссию. Михаэлис нахмурился. Он был озадачен подобными речами. Слова ангела порождали больше вопросов, чем ответов, и присутствие его всё ещё не было понятно. - Говори, чего ты хочешь. - Хочу сообщить тебе, что твоя роль в истории Англии в этом столетии уже завершена. Себастьян хитро улыбнулся в привычной для него манере и возразил: - Думаю, не тебе указывать, что мне делать. Ангел хмыкнул и обаятельно улыбнулся. Он отошёл от стены и сделал несколько неспешных шагов навстречу Себастьяну, не отводя от него пытливого взгляда. Михаэлис сощурился, ему казалось, что ангел видит его насквозь, а это было нехорошо. - Давай смотреть правде в глаза, Себастьян. Ты ведь не желаешь такого конца, который ожидает Анну. Я помогу тебе его избежать, при этом выполнив свою миссию по спасению венценосного ребёнка. - Погоди, - Себастьян выставил вперёд руки, - чего я по-твоему не желаю? Когда я исполню свою часть договора, я поглощу душу Анны и позабуду об этом контракте. Или тебе показалось, что мне нужно нечто иное? - Не показалось. Я знаю точно, что тебе нужно. Себастьян окончательно разозлился. - Хватит говорить загадками, - проговорил он металлическим голосом. - Ох, Себастьян, - ангел широко улыбнулся, кладя руку на плечо демону, но тот нервно передёрнул плечом, так что Исмаилу пришлось повременить с дружескими объятиями. – Только подумай: если бразды правления будут в руках у короля, которым помыкает демон, то страна неминуемо придёт к краху. Чтобы вытащить будущего наследника английского трона из адской скверны, в которой он погрязнет благодаря тебе и Анне, мне придётся вмешаться в ваши отношения. Но поверь, Себастьян, я тоже могу быть хитёр, я не предлагаю тебе того, что не принесёт тебе выгоды. Таким образом, пользу из будущих событий извлечёшь и ты. Наклонившись к уху демона, Исмаил раскрыл Михаэлису свои намерения, шепча слова как заклинание. На мгновение Себастьяну показалось, что ангел шутит, слишком уж он вёл себя непринуждённо. Однако серьёзное выражение лица Исмаила говорило о том, что с весельем на сегодня покончено. Он вытащил наружу скрытое в глубине чёрной души Себастьяна желание, ещё даже не осознаваемое самим демоном в полной мере. Он дал ему понять, что все мысли, которые он отгонял от себя всё это время, могут быть воплощены. Стоило лишь дать своё согласие. - Но договор… - Об этом не беспокойся. Желание леди Болейн будет исполнено. На то воля Божья. Себастьян не спешил озвучить вслух своё окончательное решение, думая, насколько сильно ему хочется связываться с Божьей волей. Но выгода была налицо. Михаэлис согласился совершить сделку с ангелом. Чёрные думы одолевали несчастного короля с каждым днём всё сильнее. Ощущения были очень странными: с некоторых пор ему стало казаться, будто его сердце мёртвой хваткой держит какая-то рука в железной латной перчатке. Боль в груди не прекращалась несколько недель, но Генрих отчего-то не спешил обращаться к лекарю. Потом хватка становилась слабее и слабее, а с глаз словно спадала пурпурная пелена. Он видел свою королеву совсем под другим углом: она была, как и прежде, прекрасна, все придворные, графы и чужеземные короли могли бы завидовать ему, но всё чаще он задумывался о том, что не мог бы любить её столь сильно, как это было все эти годы. Он удивлялся, как он терпел её выходки и капризы так много лет, хранил ей верность, засыпая в холодной постели, игнорируя призывные взгляды фрейлин и умоляющий тон законной жены – Екатерины Арагонской. Он думал о том, что Анна не была для него той женщиной, ради которой он мог бы бросить всё, как сделал это ранее. Она могла бы стать его фавориткой на год-два, не более, но потом надоела бы ему, как её сестра, как Бесси Блаунт до её сестры, как многие другие придворные блудницы. Но как же он решился ради этой леди в ярко-зелёном платье перевернуть с ног на голову свой мир и мир людей, чью жизнь вывернул наизнанку? Такие мысли сопровождали его каждый день. И даже сегодня, в душный августовский день, он не думал о жаре, поглощающей истекающий потом Лондон, он глядел на свою королеву – прекрасную, но… - Генрих, дорогой, что с тобой? – обеспокоенно спросила его Анна, одной рукой беря его за подбородок и поворачивая к себе, а другой поглаживая уже внушительный округлый живот. Король через силу улыбнулся. - Всё в порядке, моя королева, - уверил её Генрих и поцеловал ей руку. – Сегодня невыносимо жарко. - Ох… - согласно кивнула Анна и начала обмахиваться разноцветным веером. Король заботливо посмотрел на неё и улыбнулся: - Быть может, тебе стоит отправиться в покои? Там намного прохладней, и тебе и ребёнку будет намного лучше. - Пожалуй, ты прав. Мальчик уже беспокойно толкается, прося меня перейти в более благоприятную обстановку. Анна очаровательно засмеялась, а Генрих улыбнулся ещё шире. И как ему в голову могли приходить все эти странные мысли? Анна была его королевой, прекрасной, умной, заботливой, пусть иногда капризной, но столь обаятельным леди дозволялось быть капризными. К тому же, очень скоро она подарит его королевству наследника. Как можно было сомневаться в своих чувствах к ней? Нет, он не переставал её любить. Он просто устал от всех этих перипетий с Римом и собственными придворными, половину из которых пришлось казнить за непослушание новому религиозному закону короля. Но зато теперь они независимы. Генрих должен как минимум быть благодарным Анне за эту независимость, за то, что она сделала его истинным королём Англии. А все эти странные ощущения пропадут, как только родится долгожданный мальчик. И тогда Генрих полюбит свою королеву с новой силой. Подготовка к рыцарскому турниру началась раньше, чем роды. Ристалище уже сияло в солнечных лучах, ожидая приказа короля начать бои, как только на свет родится принц. 23 сентября 1533 года Себастьян стоял под дверями покоев королевы, прислушиваясь к каждому звуку. Он прислонился спиной к стене и не сводил пытливого взгляда со створок дверей, ожидая, что в любой момент может выйти повитуха и сообщить радостную весть о благополучном рождении наследника. Но на лице демона отражалось беспокойство и недовольство: Исмаил не появлялся со дня заключения сделки, однако ж он обещал, что явится в день рождения сына королевы, но его всё ещё не было. Хотя внутренне демон и удивлялся, что ангелу было делать здесь в этот момент, но раз обещал – значит, должен явиться, а его отсутствие только вызывало беспокойство. Пронзительный крик Анны почти вывел его из себя, и Себастьян решил пройтись по коридору, размышляя о предстоящем. Если Анна родит мальчика, то можно не беспокоиться о её будущем – Генрих и без зелья будет целовать ей ноги до конца жизни. А если же нет – придётся связываться с Исмаилом. - Ну же, Ваше Величество, ещё немного! – подбадривала повитуха раскрасневшуюся и взмокшую Анну, которая молила все существующие силы, чтобы это поскорее закончилось. И вот душный воздух комнаты огласил крик ребёнка. Болейн облегчённо вздохнула и отдышалась. Дамы, начавшие обтирать и пеленать дитя, подозрительно молчали. - Дайте же мне сюда моего сына… Дайте мне… Повитуха ласково улыбнулась и протянула матери её ребёнка, завёрнутого в кружевные белоснежные пелёнки. - Ваше Величество, у Вас родилась очаровательная девочка. Очень похожая на его Величество. Анна ахнула. «Девочка… Девочка… Очень похожая…», - раздавалось эхом в её ушах. - Нет, - неверяще помотала головой королева и взяла дочь на руки. Из её глаз брызнули слёзы – не то тоски, не то облегчения, не то разочарования, не то чего-либо ещё. Чувства были смешанные: это было её дитя, родное, любимое, прекрасное, но лишь с одним изъяном. - Оповестите короля, - сквозь слёзы прошептала королева и прижала дочь к груди. Себастьян, слышавший всё, хлопнул себя по лбу, сорвался с места и выскочил из дворца. Он шёл к ближайшей церкви, полыхая гневом и яростью. Ему казалось, что он способен сейчас выдрать все перья из крыльев самоуверенного духа. - Исмаил! – прорычал Михаэлис, стоя перед входом на освящённую землю, не имея никакого желания ступать на неё. За его спиной послышался деликатный кашель, призывающий обратить на себя внимание. - Звал? – как ни в чём не бывало поинтересовался ангел, делая шаг навстречу демону. Тот проигнорировал вопрос и сам спросил без всяких церемоний: - Почему дочь? Брови ангела нарисовали дугу удивления на его фарфорово-бледном лице. - А кто-то обещал сына? Себастьян подошёл к Исмаилу и схватил его за воротник, на что ангел лишь снисходительно усмехнулся. Ядовитая улыбка расплылась по лицу демона. - Да, никто не обещал сына, но ты обещал, что желание в любом случае будет исполнено, несмотря даже на мои притязания. - А в желании леди Болейн фигурировало слово «сын»? Себастьян отпустил ангела и отступил на шаг, задумавшись. - Анна сама не говорила, что хотела сына. Ей просто нужен был ребёнок, способный поднять её страну на другой уровень. - И ты решил поиграть словами и сделать женщину единовластным монархом? - Я по-прежнему ничего не решаю, - пожал плечами Исмаил. – Ты забываешь, что ангелы лишь вестники, передающие волю Божью. Зачем Ему понадобилась женщина на английском престоле? Задай этот вопрос Господу лично, если осмелишься. Цокнув языком, Себастьян развернулся и направился обратно ко дворцу. Повернув голову, он крикнул всё ещё стоявшему на своём месте ангелу: - Я не забыл о нашем уговоре. Генрих спокойно смотрел на Анну, сжимающую в своих объятиях дитя. - Мне так жаль, Ваше Величество. Король махнул рукой, давая тем самым Анне понять, что он не собирается выслушивать никаких извинений. - Девочка здорова? - Здорова и очаровательна, - поспешила его уверить Анна. - Значит, в следующий раз родится здоровый мальчик. Анна не знала, как реагировать. Вроде бы король был благосклонен и даже не выражал недовольства, что странно, учитывая его характер, но с другой стороны улыбки на его лице тоже не было. - Как назовёшь её? Болейн удивилась. Она рассчитывала, что Генрих сам даст имя её первенцу, но возражать не стала. - Елизавета. - Прекрасный выбор, - ответил Генрих, подходя ближе к своей королеве. Он поцеловал её в лоб и взглянул на ребёнка. – Турнир придётся отменить, но остальные празднества ещё в силе. Приходи в себя, я жду тебя вечером на балу. Когда Генрих выходил из покоев, он разминулся с Себастьяном. Не обратив внимания на слугу, король продолжил свой путь, а Михаэлис вошёл в комнату, морально приготовившись выслушать гневную тираду. - Вон все, - железным голосом приказала королева. Слуги засуетились и по очереди покинули покои, кроме Себастьяна, который знал точно, что приказ не относился к нему. Когда комната опустела, и они остались одни, Анна прошипела: - Подонок. Себастьян тут же нацепил на себя язвительно-непринуждённую маску. - Да что Вы? - Мне не нужна была дочь! Почему она? Где мой сын? Где мой обещанный сын?! - Успокойтесь, госпожа! – крикнул Себастьян, тряся её за плечи. – Я не Господь Бог, чтобы решать, кто у Вас должен родиться. Я обещал венценосного ребёнка, только и всего, но в договоре не было указано, что Вы хотите именно сына. К тому же, кто сказал, что женщина не сможет стать великой королевой? - Генрих не даст ей права наследовать трон, - отчаянно прошептала Анна. – Он не успокоится до тех пор, пока не родится сын, или… - Значит, Вы родите сына, моя госпожа. Разве для Вас это проблема? Вы молоды и прекрасны. Анна опустила плечи и прижалась к груди слуги, рыдая. Она, конечно же, может родить сына. Но никто из них двоих не озвучил вслух возможность того, что до рождения сына прозревшему Генриху могут прийти в голову более радикальные идеи.