На что жалуемся, больной?

Я схожу с ума, просто супер. У вас такое было? Один человек однажды становится тебе дороже всех. Хотя почему один? Я до сих пор не определился, кто из близнецов мне нравится больше. На первый взгляд они совершенно одинаковы. Если же копнуть глубже, то можно понять, что эти двое похожи лишь внешностью. Хотя нет, даже здесь они индивидуальны. У Бельфегора более короткие волосы, да он и не ведет себя, как ребенок. Хоть и улыбается часто, но и улыбаются они по-разному. Расиэль улыбается хитро, будто затевает пакость, а Бел улыбается так, словно ему есть, что скрывать. Иначе, почему он почти постоянно улыбается? Знаете, я всегда хотел узнать, что прячется за его маской, каков он, настоящий сенпай? Нет, не так. Все не так. Почему я вообще об этом думаю? Эти двое… они заставляют меня изменить привычному для меня образу жизни. И все же я так и не понял, к кому из них я испытываю больше симпатии. Они оба хороши в каком-то плане, можно сказать, дополняют друг друга. Но однажды мне придется сделать выбор, о котором я могу всю оставшуюся жизнь сожалеть. Хотя о каком выборе я говорю? Принц не любит меня, у него есть Мамон. Медсестра, которая думает только о деньгах. Так мило, просто смеяться хочется. Сейчас я так спокойно говорю о своей… нет, это не любовь, это лишь симпатия. Но кто знает, что ждет нас в будущем? Да мне пофиг, если честно. Сейчас меня волнует только одно. Что мне с этим делать? Сенпай, видите ли, все забыл, а я до сих пор помню все это в деталях. Наверно, он даже не любит меня. Просто по пьяни принял за девочку. Что за глупые отговорки?! И еще этот брат сенпая. Он странный, даже слишком. А я мазохист, и меня к таким, как он, тянет. Итак, я шел по больнице, даже не удосужившись заглянуть в историю болезни своего пациента. В итоге я пошел в противоположную сторону, ноги сами принесли меня к кабинету Расиэля Каваллини. Даже не удосужившись постучаться, я зашел в кабинет. Сам патологоанатом стоял возле своего окна и, казалось, не замечал моего присутствия. Он сжимал рукой занавеску и явно был чем-то обеспокоен. -Кхм, Сиэль-сенпай, можно? – поинтересовался я, искренне недоумевая, что происходит в нашей больнице. Все ведут себя странно, не так, как обычно. Мамон шугается от каждого шороха, Бельфегор слишком спокоен для своей вспыльчивой натуры… теперь и Сиэль решил к ним присоединиться. Цирк двуличных клоунов, что тут скажешь. Услышав мой голос, парень словно очнулся от забытья. -А, это ты, Фран, — на какую-то долю секунды мне показалось, что он ожидал увидеть на моем месте кого-то другого, но я сразу же отбросил эту мысль. В конце концов, кого он хотел увидеть-то? – Проходи, не стой на пороге. Я подошел к нему и внимательно посмотрел на блондина. Интересно, о чем он думает? Хотел бы я это знать. Неожиданно Расиэль преодолел те два шага, что нас разделяли, и притянул меня к себе. И впился в губы таким хозяйским поцелуем. Это был знак того, что я принадлежу только ему. Спустя минуту он наконец оторвался и посмотрел на меня. Этот взгляд, что чувствовался даже сквозь челку, прожигал, думаю, если бы патологоанатом умел прожигать дыры в людях, во мне уже была бы большущая дырка. -Ты принадлежишь лишь мне, запомни это, Лягушонок, — он усмехнулся и щещещекнул. Ну да, конечно, куда же без его любимого смеха? Еще одно отличие близнецов. Бельфегор смеялся тихо, заставляя ежиться от внезапного холода. Сиэль же смеялся громко, прерывисто и грубо. Словно через этот смех он говорил тебе обо всех обидах, что ты ему причинил. Этот смех завораживал, заставлял смотреть на его обладателя каким-то подчиненным взглядом. Лишь бы он не отверг. А еще старший Каваллини очень любит мышек, особенно летучих. У него множество вещей с летучими мышками. Подушки, брелки, ручки… к чему я это вспомнил? -Ты меня понял? – он широко улыбнулся, открывая моему взгляду 32 белых-пребелых зуба. Я замер, не в силах вымолвить ни слова. Что это… за чувство такое? Я ведь знаю, что этот парень опасен, с ним играть нельзя. Но он притягивает к себе, не оставляя надежды вырваться из его крепких объятий. -Ясно? – вновь повторил он, так и не услышав внятного ответа. -Да, Сиэль-сенпай, — как-то зомбировано повторил я. Странно,… почему я все это говорю? Будто мной управляют, заставляют говорить что-то, а я даже не понимаю, что говорю и делаю. Парень снова улыбнулся и притянул меня к себе. И я ответил. В конце концов, какая разница, что он парень? Мне сейчас так спокойно и хорошо… -Только мой… — он шептал мне это на ухо, после того, как прекратил свой поцелуй. -Только Ваш, — согласно отвечал я. Патологоанатом словно забрал всю мою волю, не оставив ни малейшего желания сопротивляться.