Aliis inserviendo consumor

[Джейкоб] Серые стены покрыты странными разводами под потолком. В комнате темно, словно все еще вечер, но выносящий мозг будильник невозможно игнорировать. Джейкоб слишком мало спал за последние несколько дней, и поэтому звон этот смерти подобен. У него затекла одна рука, и это занимало его мысли ровно несколько секунд до того момента, как над ним оказалось тяжелое и невыносимо горячее тело. Джейкоб потратил лишь одно мгновение на страх, похожий на потерю невесомости внутри себя, когда все органы вдруг шлепаются вниз, после чего поднялся на локтях. И что дальше? Да, он залез в кровать Еноха, да, на полу холодно, и нет, спасибо, он слишком любит себя для того, чтобы застудить какие-нибудь почки или печень или бог знает что находится в спине. Вынести взгляд Еноха было тяжело, но Джейкоб справился, думая только о том, что на полу, черт возьми, холодно. Холодно. Он даже сам в это успел поверить, будучи просвеченным Енохом насквозь. Джейкоб уже предчувствовал встречу с полом, как притягательное чувство чужого веса на себе исчезло. Енох встал с кровати, словно Джейкоба тут и не было. Вообще не было. Джейкоб сел, хотя больше всего на свете мечтал закрыть глаза и вернуться в эту целительную непроглядную тьму сна. Его задело, по-настоящему задело то, что такое нахальство – или продуманный шаг, как знать – осталось без внимания вовсе. Он натянул одеяло на колени, замерзнув от резкого пробуждения. Собственное поведение за все эти дни показалось унизительным. Есть миллионы парней, которые мечтали бы о ночи с Джейкобом, ладно, тысячи, сделаем скидку на кредитные карты, и еще несколько десятков были бы готовы принять его надолго, но не этот. Это причина уникальности Еноха? Уж лучше бы он подумал о том, что теперь делать. Было бы неплохо встать. Для начала это был бы гигантский шаг навстречу новому дню, и Джейкоб храбро спустил ногу с кровати. Потрогал большим пальцем прохладный пол и моментально покрылся мурашками. Холодно. Не так холодно, как спать с открытым окном, где главный компонент холода – это свежесть, нет, это какой-то могильный холод безнадежного дна жизни, бетонной коробки, в которой проходит зря так много жизней. Джейкоб натянул одеяло на голову и завернулся в него, разглядывая стол Клэр. Старый, в теории раскладывающийся и складывающийся, он был болезненно пуст и прибран, хоть убираться там было особо не в чем. Несколько пугающих игрушек, парочка приличных, но потрепанных, две книги и несколько тоненьких журналов или раскрасок. Немногочисленная одежда была сложена в одной из секций тканевой этажерки, что крепилась где-то под потолком. Джейкоб поморщился от яркого света коридора. Он смотрел за Енохом, злясь на себя и на него одновременно. В полумраке его силуэт выглядел вполне решительно, но стоило ему сесть с кружкой чего-то очень горячего, как силы его покинули. Это было видно по одной лишь линии плеч, и это заставило Джейкоба подняться на ноги. Он понятия не имел, что хочет сделать или сказать. Он присел на край кровати, деревянную узкую доску, что ограничивала изголовье от стола. Енох спал, сидя за столом. Его рука совсем не держала голову, и оставались лишь считанные секунды до того, как он проснется от падения головы. Джейкобу было неприятно видеть это, словно он не имел никакого права сидеть здесь и смотреть, как кому-то хуже, чем тебе. Он стянул одеяло с плеч и положил его на кровать. Холод моментально охватил его руки, не охваченные короткой футболкой, но так он был наравне с Енохом. Так он почувствовал себя вправе о чем-то вообще с ним поговорить. Но будить его не хотелось. Абсолютно изможденное его лицо уже не казалось напряженным и мрачным, нет, оно было просто… просто усталым. В его возрасте такой усталости не место. Ему вообще не место здесь, в этой комнате, где от холода можно уснуть и не проснуться, и тем более Клэр, этому маленькому ребенку, который, возможно, в состоянии изменить Джейкоба. Ведь он отлично понимал, что меняется рядом с ней. От маленькой ладошки в своей руке Джейкоб менялся как по волшебству. Неужели ему всегда не хватало сестры? Или на данный момент просто вышло время старого Джейкоба, даже если сейчас он оказался бы вдруг снова при картах и псевдо-друзьях? Нет. Это что-то очень уникальное, какая-то точка случайностей, и он должен был оказаться здесь и что-то сделать. Но только что? А что сказать? Джейкоб смело встал на ноги. Холодный пол. Точно. Очень холодно. Прошлой ночью он был уверен, что поймет, как вплавиться в чужую жизнь, но теперь, при свете дня – устоявшееся выражение, не более, никакого света – Джейкоб слабо понимал, что это значит и с чего начать. Он не жил ни с кем даже на одном этаже, а теперь вот маленькая комнатка на троих. Это смущает? Джейкоб еще не понял. Холодно. Можно попробовать начать с этого. Он взял свитер, жесткий и такой же холодный, после чего сделал шаг к Еноху. Замялся. Волнение выросло вдруг ниоткуда, и Джейкоб набросил свитер на его плечи быстрее, чем страх накрыл его. Страх? Страх быть обломанным в своем самом уязвимом, самом открытом и искреннем поступке, на который он был сейчас способен. Енох встрепенулся и часто заморгал, нечаянно толкая пустую кружку. Она опасно накренилась, и Енох заторможенно вытянул руку, безнадежно упуская ее навстречу полу. Громкий звон потряс густую тишину комнаты. Енох молча смотрел на кружку, наморщив лоб. Джейкоб же смотрел на него – казалось, что такая мелочь, как разбитая кружка, его окончательно сломала. У него осталось две сотни или немногим меньше. Он готов купить тысячи кружек, лишь бы не видеть этого пустого взгляда. - Сегодня суббота. Джейкоб переступил с ноги на ногу по трем причинам. Прежде всего, холодно. Нет, серьезно, здесь невозможно ходить босиком, у Джейкоба першило в носу и в горле, и он впервые так сильно мечтал о носках, теплых, желательно шерстяных. Второй причиной было то, что сегодня все же суббота, а в субботу садики не работают, и это вроде как свободный день. Третьей причиной… Самой главной, впрочем, было то, что Енох вообще что-то произнес. В глубине души Джейкоб ожидал ярости за все смертные грехи и разбитую чашку в том числе, но от того, как равнодушно и с легкой грустью Енох проводил ее взглядом, Джейкобу стало совсем плохо. Так не должно быть. Это не было негодованием конкретно от его личности, это было что-то вроде глобальной несправедливости. Он молча собрал осколки, не представляя, куда их выкинуть и замечает ли Енох его присутствие. Ах да, точно, ведь он здесь не по разрешению. Мятая сотня легла на стол одинокой серой бумажкой. Джейкобу она казалась олицетворением всей ничтожности его ситуации, тогда как Енох смотрел на нее впервые за все утро осмысленно. Он считал. Явно считал, Джейкоб мог бы представить цифры в его глазах. Что он высчитывает? Это ведь нужно понять самому Джейкобу. - Спасибо за шмотки, но мы не нуждаемся в подачках, - наконец бросил он Джейкобу, отводя взгляд от сотни. - Это не подачка, - произнес Джейкоб даже слишком громко. Клэр засопела во сне, и он понизил тон. – Я хочу заботиться о ней. Это звучало глупо. Очень глупо. Ну с чего вдруг ему, чужаку, сдалась маленькая лысая девочка со шрамом? Но Еноху очевидно было не справиться со всеми обязанностями. Он колебался, смотря на Джейкоба как на какую-то вещь, которую купить нужно, но дорого и не факт, что долго прослужит. Джейкоб стиснул зубы. Тяжело. Хочется сорваться. Поднялась вдруг гордость откуда-то, но Джейкоб всеми силами пытался ее задавить. Это правильно, что он здесь. Енох встал, поднимая джинсы с изголовья кровати. Он порылся в карманах, после чего явно недовольно поджал губы. - Тогда за два месяца, - бросил он через силу, с какой-то нечеловеческой скоростью вылетая в коридор с полотенцем через плечо. Джейкоб сел на его стул, озадаченный таким поведением. Что значит за два месяца? Господи, два месяца, это же чрезвычайно много дней. Они вдруг задавили Джейкоба безнадежностью. Шестьдесят один или два дня. Это очень много, даже слишком, а ведь он, признаться, все это время думал как будто бы о паре недель. У него есть сотня, и он по-прежнему думает об этом как о центах, и это, наверное, первая его ошибка. Сотня, а работы нет. Да и как работать, если пять дней в неделю он должен драить пол в саду в наказание за аварию? Это тоже проблема. Даже если работа будет, как он сможет приглядывать за Клэр, как доживет до первой зарплаты? Можно было продолжать до бесконечности. Куртка опять же, а ведь они все за сотню стоят. Нужно что-то есть. Как эти люди выживают? Джейкоб оглянулся. Вскоре он разобрался с электрическим чайником, нашел какие-то странные квадратные крупинки, пахнущие кофе, в банке, и сделал себе кофе в каком-то стакане, который, впрочем, выглядел довольно чистым. Он порадовался тому, что пьет без сахара, ведь не похоже, что в этом доме он был. Сделал глоток. Кофе. Это его первое сегодняшнее достижение, за которое он себя похвалил. Горечь раскрылась в полной мере, и он то ли плюнул, то ли поспешно сглотнул, подавившись этой жижей, вообще не напоминавшей кофе. Он кашлял до слез, потому что кофе обожгло все доступные слизистые, и кашлял бы, наверное, очень долго, если бы ему не врезали по спине пару раз подряд со всей силы. Было больно, но Джейкоб хотя бы перестал кашлять, перейдя в странное состояние предикоты. - И я не верну деньги, если ты вдруг свалишь завтра же, - произнес Енох, очевидно, стоя за его спиной, и хотя он не говорил Джейкобу на ухо, от этой интимной детали его расположения в личном пространстве Джейкоб слегка смутился, уткнувшись взглядом в стакан. Енох фактически бил его третий или четвертый день подряд, но от его присутствия за спиной Джейкоб загорался, причем не только слабо оформленным в фантазии желанием, но и жаждой действовать, словно Енох давал ему защиту. Это была иллюзия. Одного из вариантов будущего, которого можно добиться. - Я понял. Понял, как это сделать. Как проникнуть в его бункер, туда, где он так планомерно умирает. Его держит лишь Клэр и ярость, но это только так кажется. Джейкоб вдруг ясно представил, насколько Енох кажется одиноким, измученным, усталым, злым и еще куча эпитетов, которые только могут родить жалость. Но Джейкоб не испытывал никакой жалости, он вдруг увидел странным секундным прозрением, как долго и трудно ему будет на этом пути, первом, что он придумал себе, оказавшись в такой откровенной заднице. Но это возможно. Возможно, потому что Джейкоб уже здесь, потому что Клэр запала ему в сердце, а девочка привязалась к нему, и вот он уже прошел хотя бы метр по этой дороге. Своей уникальной наглостью он навяжет все, что только может не хватать Еноху. А ведь с трудом добываются не только деньги, но и отношения. Джейкоб вдруг смертельно захотел их, эти самые отношения, все их плюсы. Всю привлекательность близости вкупе с тем, кем Енох мог бы стать в один прекрасный день. Все внутри него перевернулось, когда он, глядя, как собирается Енох, осознал, что в один день – не сейчас, не завтра, не через месяц, но однажды – сможет на пределе своих сил сказать ему об этом и спрятаться в нем, потому что именно на него все силы и потратит. Это как… как сделать вклад в банке или взять кредит от себя, не зная, не потеряешь ли ты это потраченное. Это риск. Отношения – всегда риск, причем концовки всего две. Пятьдесят на пятьдесят. А ведь ему предстоит их хотя бы создать. - Чем мне ее кормить? – запоздало спросил Джейкоб, очнувшись в серой безликой реальности. - Понятия не имею, - раздельно, в три акцентированных слова, почти с извращенным удовольствием произнес Енох, открывая все свое недовольство, ревность по отношению к отношениям Джейкоба и Клэр. Джейкоб вспыхнул, понимая, что это еще и вызов его беспомощности. Ну уж нет. Он справится. – В три я беру обед и обычно кормлю ее у себя. - Дай угадаю, там, где я тебя купил? – с иронией пробормотал Джейкоб, почему-то теряя снова весь образ своих мыслей. Ему было сложно сосредоточиться в который раз. Это как болезнь, в один день ты понимаешь, что неясная слабость, боль и усталость длятся больше положенного, и пора просить о помощи. Для болезни есть врач, а для этого, для этого кто существует, чтобы выписать таблетку? Так сложно думать. Взгляд Джейкоба крадет каждую новую линию в его лице, рожденную другим ракурсом, другим освещением, и этого мало. Ведь внешность – она же вроде в чем-то опасно настоящем не должна играть никакую роль, так почему же ему так плохо от того, что вот это все – не его? Почему на него могут смотреть миллионы прохожих и думать свои грязные мыслишки, хотя дело совсем не в лице… Но Джейкоб не знал, в чем. - «Южный полюс». Так он называется, - неожиданно серьезно ответил Енох, после чего закрыл за собой дверь, оставляя Джейкоба наедине с холодом, который проникал под кожу от того, насколько невозможно прямо сейчас выйти и… И что? Что он может сделать с Енохом? Все его представления о контакте сводились к сексу, но есть же наверное какие-то способы выразить… О чем он думает? Что это вообще за… - Неебическая хрень, - прошептал Джейкоб сам себе. Сейчас вообще утро? Или еще ночь? Суббота. А что делают в субботу? Джейкоб забрался на кровать Еноха так, словно утреннее отсутствие всякой реакции на него было разрешением и дальше в ней спать. Он укутался в довольно хлипкое, хотя и теплое шерстяное одеяло в цветастом пододеяльнике и глубоко вздохнул, отгоняя все вопросы и сомнения прочь. Можно поспать. Тепло. Это ведь уже неплохо, верно? [Енох] Поверхность станции очень горячая. Перед глазами экран, на котором растет список того, что он должен сделать. Какой-то недомерок из соседнего торгового центра, пришедший на замену двум вчерашним неудачникам, этих самых двух не стоил. Но его хватало, чтобы кидать булочки на транспортер и закидывать всяческую хрень во фритюрницу, и это было неплохо. Для новеньких неудачников вся станция обклеена подсказками, но Енох и во сне мог бы собрать каждый из фирменных бургеров, каждый из которых просто небольшая последовательность действий. Он настолько натренировался, что станция после каждого бургера почти не пачкается, но сейчас время обеда в офисах и в самом торговом центре, а потому ему нужно спешить. Он делает сразу пять: для трех еще едут котлеты, еще две булочки на подходе, следом жарится ананас, и для всего этого Енох готовит основы из того, что в бадейках перед ним. Соусы, сыры, зелень, помидоры. Главное – не думать. Эти бургеры вызывают в нем рвотный рефлекс, и Енох обычно почти не ест в дни своей работы. Прогорклое масло сидит в носоглотке, и никак его не высморкать, никак не прополоскать. У Еноха ноет ушибленная рука, на запястье какой-то твердый шарик, явно лишний и очень болезненный, но Енох достаточно работал в больнице, чтобы понимать, что это не вывих и не перелом. Он мог двигать рукой и продолжал работу, не обращая особого внимания на происходящее. В последнее время очень болел желудок, и несмотря на то, что от продукции бистро Еноха мутило, ему приходилось есть иногда ломтики картошки, иногда котлету украдкой, только это снимало боль. Этой ночью он проснулся именно от нее и сел, тяжело дыша и обнимая живот, как ребенок. Боль сопровождалась тошнотой и горечью во рту. Енох с трудом выбрался из кровати, не понимая, что ему мешает, после чего перекусил холодной вареной картофелиной и глотнул такого же холодного молока. Когда зрение прояснилось, он обнаружил на своей подушке темное сопящее пятно. Портман. Наглый, лишенный всяческого инстинкта самосохранения, невыносимый и какой-то непрошибаемый кретин, которого бьют, а он улыбается. Первой мыслью Еноха было скинуть его к чертовой матери, но до смерти хотелось лечь и просто уснуть, и плевать, кто там рядом. Енох едва смог забраться обратно, отпихнув тощее горячее тело на самый край, закрывая глаза и моментально отключаясь. Утром он все же завис над Портманом, пытаясь определить, поможет ли выкинуть его в окно. Даже в утренней дреме его обессиленный мозг понимал, что этот ублюдок слишком сильно дорог Клэр, обманул ее шмотками, и, конечно, причинит боль своим уходом, но это научит Клэри не доверять кому попало так легко. Поэтому он просто не стал выражать никаких эмоций по этому поводу. Но сейчас, намазывая очередную булку соусом 1000 островов – а почему не 500, кстати говоря? – Еноху было стыдно. Он поддался ревности. Енох не оставил Портману инструкций насчет Клэр, заревновав ее к этому проходимцу. А ведь доверил ему сестру. Но разве был другой выход? Нет. Оливия беременна, так что Клэр хотя бы не одна. Просто с придурком, который срал лишь в золотые унитазы, которые обливали задницу горной водой и заботливо вытирали шелком, не иначе. Мысли в голове Еноха были странные, нелогичные, и он всерьез подумал о преимуществах умного унитаза, когда понял, что плюхнул томатный соус не на ту булку. Да какая разница. Иногда он клал лук в заказ без лука, и никто еще не умер, только жаловались, да и то не все. Наклеил очередную наклейку спецзаказ. Жарко. Фритюрница жарит мощной лампой, горит огонь в чарбройлере. Енох посмотрел на часы. Всего час дня, чертов час дня. А какая разница, сколько сейчас? Хотя вообще-то именно сегодня разница была, ведь Портман шарится где-то с Клэри, и Енох пытается подавить свое волнение. Ему действительно стыдно. Сильно. Впервые он думал о матери и об отце, представляя, что они сказали бы на этот счет. А ведь они пытались его вытащить, пытались спасти. Умоляли директора взять его обратно, давали второй шанс. Один раз внесли залог. Но второй… Во второй раз у них уже Клэри, их умница, красавица, прилежная дочь даже в три года. В год за собой выкидывала подгузники. Смешной карапуз, напоминание Еноху, что он не получился. Он был в ярости. Перестал бывать дома вовсе. Это не был его дом. Все эти позорные знаки он набил именно тогда, обиженный, бунтующий придурок, просравший все вторые шансы. Сам виноват. Сам. Фритюрница погасла. Жар таял. Енох прошел к Адаму, но нашел его в абсолютно нокаутированном похмельем состоянии. Никакого телефона на этот случай у него не было. Недомерок за кассой панически смотрел на Еноха. Енох вздохнул. Хотя бы инструмент бы найти. Несколькими минутами спустя он вылез из-под фритюрницы, измазанный маслом, но на капельку довольный своей работой. Он сидел на полу и задумчиво смотрел на экран, где красным мигали заказы, минувшие среднее время выполнения. Енох всерьез раздумывал, не послать ли это в жопу. Телефон в каморке менеджеров просто разрывался, но Енох с чувством собственного достоинства поднял к потолку – спрятанной камере – средний палец, после чего закрыл к черту все заказы, чтобы они перестали мигать и краснеть на глазах. Было ощущение, что лопнет монитор. Енох вымыл руки, не заботясь толпой перед кассой, сполоснул лицо прохладной водой, мечтая только о том, чтобы просто посидеть. В их ресторане запрещено сидеть, нужно вечно что-то делать, протирать, убирать, готовить. Енох ненавидел это место всей душой, каждую плитку на стене, которую оттирал еще новичком. Вспомнил вдруг мотивирующие обучающие фильмы девяностых, в котором улыбчивые и давно мертвые американцы неестественно вежливо учили стандартным фразам, которые следовало произносить за кассой. У их ебанутого лейбла был собственный стиль того, как гробить людей холестерином. Хотя нет, постойте, это лучше, чем реклама с клоуном. Енох заворачивал бургеры и кидал их один за одним на решетку к кассам. Пот выступил на лбу, стекая по бровям куда-то к вискам, и Енох всерьез думал о том, чтобы обрезать к черту все эти волосы, от которых было больше проблем, чем пользы. Но тогда это обнажило бы его самую позорную татуировку в виде штрих-кода. Это вызывало внутри сильный протест. Енох стоял возле кофемашины и планомерно накачивался безлимитным дерьмовым кофе, наблюдая за тем, как незнакомый недомерок наливает себе трехслойный напиток. Уже даже неинтересно наблюдать за этим – любой сотрудник в курсе того, что газировки в машине при определённой последовательности наливания ложатся слоями из-за разного веса. Но от этой трехслойной смеси быстро горит желудок, ведь каждая газировка – это газ с тонной красителей и сахара, что вкупе с остальными газировками просто убийственное комбо. Хотя посетителей эти три разноцветных слоя газировки впечатляли. Енох никогда не интересовался этим фокусом. Он устало закусывал горечь кофе бесплатными лимонами, посыпая их сахаром. Он рисковал, ведь и то, и другое часто провоцировали боли в животе, но пока все было в порядке. Енох вдруг увидел Портмана. Это было странным наблюдением, учитывая то, что на нем была темная незнакомая куртка, и все же взгляд наткнулся на него с удивительной легкостью. Он вел за руку Клэр, и Клэр казалась счастливой. Она улыбалась. Это отозвалось в Енохе новым приступом боли. Стараясь заглушить ее, он бросился за картой Адама в каморку, выбивая себя на обед и пробивая через кассу стандартный обед работника, после чего ввел номер Адама и пробил коктейль за его счет. Конечно, бургер и картошка были самой вредной для Клэр едой, но и одновременно – бесплатной, питательной и божественно вкусной для детей ее возраста. Коктейль из молока и мороженого был более полезен с точки зрения Еноха, и ему редко удавалось баловать Клэр, только в смену Адама, что бывало редко. Он готовил для нее бургер как никому другому, запихивая против правил больше листьев салата, больше помидоров, огурцов и сыра – всего того, что и так в минусе у ресторана, но на что у Еноха не хватает денег купить домой. Почему-то ему казалось очень необходимым сделать ей шоколадный коктейль, как будто у них с Портманом соревнование за то, кто же лучший брат для нее. Ответ очевиден. Енох расправил плечи. Нашел, о чем думать. Он налил в стакан с мороженым больше молока, чем положено, после чего отправил его в миксер, крепко держа рукой и нажимая кнопку. Он собрал целиком поднос ровно к тому моменту, как Клэр поздоровалась с ним. Портман, кажется, тоже что-то вякнул, но это Еноха не интересовало. Клэр смотрела на него напряженно, крепко держа Портмана за руку. Если бы Енох мог, он бы зарычал от желания разорвать эту странную, неправильную и нелогичную связь. Его сестра. Его жизнь, в ней нет места избалованным задохликам. Он буркнул что-то о том, что переоденется и выйдет, после чего ушел в маленькую комнатку для переодеваний. У него было ощущение, что он что-то упускает безвозвратно. Клэр. Но как извиниться перед ней? Как пообещать, что он больше не будет срываться на ней и при ней, если он уже не знает, способен ли контролировать свои эмоции? Механически Енох переоделся, не глядя в зеркало, после чего вышел в технический коридор, а оттуда – в ресторанный дворик. Он сразу нашел Клэр в ее ярком пальто и нелепых сапожках. Ему не должно быть стыдно, ведь именно потому, что он отдает все деньги за ее лечение, всяческие шишки из органов опеки закрывают глаза на то, что Еноху никто не давал разрешения воспитывать Клэр. Иногда, когда было совсем тяжело, Енох всерьез думал о том, не будет ли Клэр лучше в приемной семье. Но потом он пытался представить свою жизнь без нее, пустую комнату, загубленную жизнь, алкоголь, к которому он непременно вернется по первым двум причинам. Она – его эгоистичная гарантия нормального существования. Он отодвинул яркий пластиковый стул, садясь рядом с Клэр. Она болтала ножками и поглощала картошку, не притрагиваясь к бургеру. Она всегда настаивала на том, чтобы Енох поел… - Ты должен поесть, - Енох уже открыл рот, чтобы привычно возразить, когда Клэр добавила со всей своей детской непосредственностью. – Джейкоб. Из него выбили весь воздух. Енох склонил голову, встречаясь с болью в животе до звездочек в плотно закрытых глазах. Ну а чего ты ожидал, спрашивал он себя снова и снова, одной частью понимая, что она всего лишь малышка, которая ценит внимание больше денег, но другой частью, такой же детской, как и сама Клэр, ему хотелось вернуть те крохи заботы, которой Клэр так несвоевременно училась. - Ени? Ени, тебе что, плохо? Маленькая ладошка тормошила его за плечо. Енох смотрел на покрытую разводами поверхность пластикового стола и не помнил, как надо отвечать отрицательно. Просто забыл, как нужно ответить. Ругал себя как мог, называл про себя девчонкой, но остановить нервную дрожь в теле уже просто не мог. Он лег на руки на стол, не желая видеть их обоих и вообще людей, никого и ничего, мечтая исчезнуть, чтобы это давление исчезло, лопнуть наконец и попасть в психдом, свободный от всех своих обязанностей. - Ени, ну пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! Ладошка Клэр была очень теплой. На ее крошечном запястье были яркие дешевые бусинки на резинке. Браслет. Который Енох ей не покупал. Это снова Портман. Как будто ему мало того, что его жизнь летит к ебеням, он решил сломать жизнь Еноха. Он вздрогнул, когда холодная и узкая ладонь неуверенно накрыла его руку. Это было ошибкой Портмана. Это зажгло ярость и ненависть, и за какие-то секунды он вывернул руку Портмана, наслаждаясь криком его боли. Сдохни, тварь, просто сдохни, исчезни из жизни Еноха. Глупый избалованный мальчишка, просто пустышка без своих денег, не умеющая выживать, груз, который как назло прицепился к задыхающемуся от глубины Еноху и тянущий его еще глубже. - Енох! – шепот Клэр напугал его больше, чем крик Портмана. Енох разжал руку, видя в глазах Портмана что-то похожее на слезы. Тот упрямо сжал губы, словно его выражение обиды вообще имело шанс на реализацию. - Жри, - он толкнул поднос к Портману, и стакан с коктейлем едва не навернулся, но Еноху было плевать. Клэр казалась ему предательницей. Они уже влюбляются в этом возрасте? Или нет? В любом случае, она предала Еноха. Хотелось уйти, но куда? Енох встал, накидывая капюшон. Громкий свист застал его врасплох, и Енох ощутил предчувствие чего-то очень плохого. Он обернулся, обнаружив возле касс своего ресторана Адама и группу каких-то незнакомых людей в костюмах. Это было плохим знаком. Наверное. Енох вдруг ощутил иррациональное веселье, ведь если его знак средним пальцем стал причиной их прихода, то он не против повторить это перед увольнением. Он побрел в сторону ресторана, хотя подумывал выйти покурить. - … Мы хотели бы разобраться в том, что произошло. - … не очень хорошо себя... О, а это Енох О'Коннор, наш лучший работник! – Адам выглядел смущенно. Енох усмехнулся, сочувствуя этому парню – а ведь задница у того спазмирована с того момента, как его нашли спящим с абмре в каморке менеджеров. Еноху же плевать, что ему скажут. Пойдет в макдак или к куриному полковнику. - Добрый день, я Мария Гольдштейн, - Енох кивнул, не потрудившись даже посмотреть на эту женщину в очках. Жидкие ее белые волосы всегда были стянуты в пучок на голове, а огромные очки делали ее похожей на жука. Именно она приезжала раз в две недели и совала свой нос в каждую щель, с наслаждением штрафуя работников. Именно она когда-то настаивала на увольнении Еноха в первые дни его работы, когда он еще не понял, что такое неофициально можно и официально нельзя и просто продлил таймер на беконе, который мог лежать только двадцать минут под специальной лампой. Он сделал так, как учил его Эд, так что именно Эд в тот день краснел и твердил, что Енох просто его не так понял. Крыса. Енох рассказал все, что случилось со вчерашнего вечера. О травмах, о треснувшем баке во фритюрнице, с которого иногда подтекает травмоопасное масло, рассказал о том, что весь актив поддерживал всего с одним недомерком и не виноват в том, что фритюрница накрылась в час пик. Он говорил, уставившись в стену, так что был немного удивлен тем, что его дослушали, а не прервали заявлением об увольнении. - Вы починили фритюрницу самостоятельно, мистер О'Коннор? – уточнила Мария, набирая что-то на своем смартфоне. – Поразительно. Я попрошу у мистера Дагласа для вас вознаграждение. Это достойный поступок, демонстрирующий то, насколько вы ратуете за наше заведение и его престиж. Это редкое качество сейчас, - она выразительно посмотрела на Адама. Смартфон пиликнул. – Вы работаете у нас?... - Год. - Год? – ее глаза за стеклами захлопали, и она опять схватилась за свой телефон, пихая локтем своего молоденького сопровождающего. Из ниоткуда они достали кучу книжечек, ежедневников, принялись спорить о чем-то, что Енох принимал за решение о своем увольнении. Он смотрел на календарь, не испытывая никаких ощущений от того, что скоро Рождество. Увольнение вызывало еще меньше эмоций. Только Портман выбесил его, вызвал хоть какое-то подобие эмоций. Он пребывал в своих мыслях, а на столе перед ним появлялись какие-то бумаги, таблицы, и это совсем не было похоже на увольнение. Он попробовал вникнуть в их разговор: - Неужели мы не можем выделить одно место? – зло бормотала сама себе Мария, держа трубку возле уха. Она что-то злобно черкала в таблице перед собой. – Мне нужен здесь нормальный менеджер, а не пропойца и трусливый жополиз! – яростно добавила она, откинула от себя смартфон и закрыла глаза, явно переживая приступ гнева. Енох был чуточку изумлен тем, как быстро ей удалось справиться с ним. И вообще всем тем, что сейчас происходило. Ее слова очень медленно доходили до Еноха, и на моменте нормального менеджера он осознал, что вообще ничего не понял. Это не увольнение. - Мистер О'Коннор, - Мария говорила вновь спокойным тоном. – На данный момент мы не можем устроить вас на курсы менеджеров, но через месяц мы хотели бы видеть вас на новом этапе. - Каком этапе? – спросил Енох, испытывая странное мальчишеское волнение. - В новом году мы запишем вас на курсы обучения менеджеров, - раздраженно повторила Мария. – Давайте поговорим о документах. Нам потребуется ваш диплом о среднем образовании, паспорт… - У меня нет диплома. Мария подняла голову. - Вы из другого штата? Ничего, за месяц вы успеете написать домой, - Мария принялась что-то записывать из его дела, которое так долго искал Адам. – Но здесь написана Флорида? - Пожар. Енох отключил мозг. Он ляпнул первое, что пришло в голову. Все это происходило как будто бы не с ним. - В таком случае, восстановление может занять больше времени, - задумчиво произнесла Мария. – Курсы длятся три месяца. Этого времени точно хватит, я попрошу сделать для вас исключение, мистер О'Коннор. Енох пребывал в состоянии, похожем на болезнь, когда вроде бы уже хорошо, но еще что-то не отпускает. Он вернулся за столик, выхватывая из окружающего какие-то куски. Вот помпон шапочки Клэр щекочет ему нос. Вот по громкой связи торгового центра пытались найти малыша Ричарда. Из игровой зоны доносилась безликая музыка. Из ресторана уходила Мария со своим помощником. Портман хлюпал коктейлем. Именно это раздражало больше всего. - Ени, у тебя проблемы? Клэри залезла к нему на колени. Ее помпон как раз доставал до носа Еноха. Енох моргнул несколько раз, но все равно не смог бы назвать это проблемами. Он рассказал Клэр общими словами о том, что у него была возможность для повышения, которая ему не подошла. Клэр слушала, но почти никак не отреагировала – она не знала, что такое повышение и как тяжело его упускать. Именно ее спокойствие помогло ему отпустить случившееся, словно жизнь еще раз подтвердила, что ему не следует даже рыпаться. Как будто до сих пор он втайне надеялся на чудо подобного рода. Но только что за чудо случится, если у него даже нет диплома о законченном среднем образовании? Жизнь дала ему довольно увесистый пинок под зад и будет давать еще много лет за то, что он натворил, будучи бунтующим глупым подростком. Если бы он не был так примечателен своей внешностью, если бы не обладал неуправляемой яростью, если бы у него не было специфических талантов, он бы уже давно проводил ночи на студенческих вечеринках. Ему повезло и не повезло одновременно. А ведь эта Мария ни разу не взглянула на него так, как большинство встречаемых им людей. Наверное, именно поэтому он воспринимал ее как равную себе. Как человека с силой. На секунду ему показалось, что она способна решить его проблемы, и впервые не за красоту, а за то, что он действительно хорошо работал. Но он хотел слишком многого. Уже нельзя исправить ничего из прошлого, а в школу он не пойдет. Это означало бы признать свой идиотизм и свои ошибки, а все части своей жизни для Еноха были по-своему важны. Не стоит обманывать себя, окажись мы в тех же условиях в тот же момент времени, мы не поступили бы иначе. Енох не верил в случайности, варианты и прочую мистическую муть. - Мы с Джейкобом думали пойти на ярмарку, там есть бесплатная горка, - произнесла Клэр, и Енох снова поморщился от того, как легко у нее выходило звать Портмана по имени. – Можно? – спросила она с подозрением пополам с надеждой, и Енох посмотрел в сторону ресторана. Внезапно ему так сильно захотелось на ярмарку под открытым снежным небом, полную запаха имбирного печенья, глинтвейна, ярких огней и сильного елового аромата, захотелось увидеть счастливых, ждущих чего-то людей, заразиться от них, может быть, каким-то подобием жизни. Захотелось прервать этот день сурка, ненавистный Еноху фильм в своей правдивости, прервать порочный круг и осознать, что это не кошмар, не сон. Но у него есть обязанности. Работа. Нужны деньги. Чеки. Еда. Счета за комнату. Это теперь его жизнь. Он взял это на себя, прекрасно понимая, что помощи ждать неоткуда. Теперь ему не на кого злиться. Енох пожал плечами. - Иди, - разрешил он вяло, отпуская Клэр с рук. Она улыбнулась ему впервые за все это время, широко, искренне, так сильно сжимая его руку, что тем самым добралась и до его сердца. Грезы о ярмарке быстро погасли перед ее улыбкой, и Енох опустился перед ней на колени, обнимая как самое большое сокровище в своей жизни. Клэри не испугалась, не отшатнулась, а лишь погладила по голове, совсем как взрослого. - Я обязательно запомню дорогу и отведу тебя туда, - пообещала она, серьезно смотря брату в глаза. Это вызвало у Еноха слабое подобие улыбки. Конечно, именно в этом его проблема. Он не знает, куда идет, блуждает в темноте, боясь высунуться и потерять ее, сидит на самых нищенских работах, потому что просто украл ее у своего хваленого государства, никогда не понявшего бы, что без Клэр Енох давно бы завершил свою бесполезную жизнь одним из самых неприглядных способов. Скорее всего, умер бы в драке. Енох смотрел из-за кассы на то, как Портман застегивает на его сестре крошечное пальто, коричневое с бордовым. То, что Клэр все же обняла его в ответ, принесло ему умиротворение, непривычное, очень незнакомое, но похожее на обычное спокойствие. С этими мыслями он провожал сестру взглядом до тех пор, пока не осознал. Он живет с Портманом. Его моментально затошнило снова. Иногда он давал волю своей слабости, страху и безнадежности, скрытый тьмой комнаты и сном Клэр, и ненависть к себе за это давала ему сил вставать каждое утро. Но теперь и дом для него не дом, а место для сна, и он больше не может быть там хоть на секунду самим собой. Он впервые пожалел о том, что уступил в ситуации с Портманом и деньгами. Никакие деньги не стоили того, что Енох не чувствует желания вообще появляться дома, если там он будет натыкаться на эту лопоухую и неадекватно довольную морду. Решено. Он просто найдет ему другое место для жизни по той же цене и это будет вроде как неустойка со стороны Еноха. Закончили с шутками, дома он должен отдыхать, иначе это хрупкое равновесие его рабской жизни окажется под угрозой. [Джейкоб] Вода такая же холодная, как и пол. Он держал Клэр на руках, помогая ей умываться, и ее сонное личико хранило светлый отпечаток крепкого детского сна, который редко приносит кошмары. Она зевала и лениво чистила зубы чересчур длинной взрослой и дешевой зубной щеткой, не глядя на себя в зеркало. Джейкоб мерз босиком на кафеле, но стойко ждал, пока Клэри закончит умываться. Она проснулась около девяти, и для мозга Джейкоба это еще была неприличная рань, но он все равно встал в ту же секунду, когда она открыла дверь в коридор, собираясь выйти. Воспоминания о коридоре моментально вспыхнули в голове Джейкоба, и он бросился за Клэр, боясь непонятно чего. Он подождал ее возле туалета, с которым успел познакомиться в полном отвращении, после чего с трудом сдержался, чтобы не поморщиться, когда Клэр оттуда вышла. Утром выходного дня многоэтажка гетто была мертвенно тиха, и лишь храп и лай собак нарушали эту тишину, едва ли приглушенные тонкими стенами. Наконец Клэр вытерла лицо полотенцем с призрачным от времени изображением принцессы, после чего пошлепала такими же босыми ногами по грязному полу к ванной, забираясь в нее привычными движениями. Джейкоб непонимающе смотрел на нее. - После туалета нужно мыть не только руки, но и ноги. Там многие писают мимо, - изрекла она, после чего действительно сполоснула ноги из крана, тщательно их вытерев. – У меня были резиновые тапочки, но они пропали, когда я забыла их в коридоре, - добавила она неуверенно, когда увидела, как смотрит на нее Джейкоб. – Татьяна часто моет там пол, просто сейчас она болеет, а всем остальным все равно, как там воняет. Джейкоб едва ли мог выдавить из себя хоть слово. Он шел за Клэр в комнату, вылупившись на то, как она заправляет свою кровать и аккуратно расставляет все свои игрушки, вытирая некоторым куклам личики мокрым полотенцем. Затем она достала свое вчерашнее платье, вчерашние колготки и принялась одеваться. - Хорошо… ммм… - Джейкоб ощущал себя явно не в своей тарелке. – Что вы обычно едите по утрам? - Кашу. Но я не люблю кашу, если она с пенкой или комочками. Иногда яйцо, - подумав, сообщила Клэр. – Когда я просыпаюсь, еда уже на столе, - добавила она, подходя к пустому столу. – Это очень странно, - нахмурилась Клэри. – Так было всегда, - беспомощно повторила она, делая акцент на последнем слове. - А продукты, они вообще где? – продолжил Джейкоб, даже не желая слышать ответ на вопрос. Клэр показала ему полки под тумбочкой с единственной плиткой сверху, работающей от газа, а затем коробку-холодильник за окном. Джейкоб тщательно осмотрел все, обнаружив немного вареной картошки, половину бутылки молока, немного твердый по краям хлеб и сырую курицу. Джейкоб абсолютно не умел готовить. Газовая плита показалась ему просто инопланетной. Он моментально протянул руку к карману, чтобы спросить Сири, как приготовить хоть что-нибудь и как всем этим пользоваться, и эта сковородка пугала его своим отбеленным дном. Что вообще делают со сковородками? Он ходил туда-сюда по комнате, пытаясь составить примитивный план действий, но отсутствие смартфона и интернета сказывалось на нем отрицательно. Джейкоб кусал губы, лично он был страшно голоден. Он бы сходил куда-нибудь поесть, но всего сотня. Как дорого есть вне дома? Он не знал. А это может быть опасно для Клэр? А как он пойдет без куртки? Руки дрожали. Джейкоб давно не курил. Энергия таяла на глазах. Травма сказывалась шумом в ушах и давлением в районе висков. Его вдруг затошнило, и он сел на кровать, стараясь справиться с приступом паники. Спиды. Ему очень нужны спиды, он же не справится без них, где он возьмет столько сил. Хотя бы одну, и он сразу поймет, что нужно делать. - Джейкоб, тебе плохо? – Клэр обнимала страшненькую старую куклу, обеспокоенно глядя на него. – Я должна позвонить Ени, если тебе плохо. - О нет, - Джейкоб постарался глубоко вздохнуть и посмотреть на Клэр как ни в чем не бывало. Малышка смотрела на него обеспокоенно, но не по возрасту внимательно. – Мне просто очень нужно… - Покурить? Ени говорит, что это плохо, - Клэр уперлась ручками в бока, отложив куклу. – И он тоже курит, а я не люблю, когда так пахнет. - Нет, я, - Джейкоб вдруг ощутил что-то горячее внутри, очень обжигающее, рожденное этой малышкой, которая так искренне не любила тех, кто курит сигареты. Стыд. Ему стыдно перед ней. Почему стыдно, почему перед ней, она же даже не знает, что это такое – наркотики? Или знает? В доме, подобном этому, можно столкнуться с чем угодно. Стыд отвлек его от паники, и Джейкоб решил использовать это. Не было в его голове ни единой мысли соврать ей, Клэр, этой почти святой девочке, которая пережила то, что не снилось большинству детей и взрослых безо всяких стимуляторов. - Я очень зависим от одних… конфет, они мне помогают… - Наркотики? Я знаю, что такое наркотики. Это очень плохо, - поджала губы Клэр. – Я видела, как от них умирают. У нас на лестнице очень часто умирают, мне нельзя там ходить. Но один раз Ени отвел меня туда. Мне было страшно, - она вдруг покраснела, а затем украдкой вытерла глаза ладошкой. – Очень страшно. Какой урод показывает ребенку мертвого наркомана? Джейкоб похолодел, когда представил эту жуткую лестницу и мертвое тело. Тошнота только усилилась. А ведь ему бы точно не помешало на это посмотреть, чтобы осознать, в какое дерьмо он влип. Нет, он не дурак, он не кололся в вену, но стимуляторы обладают сильной способностью вызывать психическую зависимость, и он об этом знал, принимая первую таблетку. - Не думай об этом, и все, - он хотел обнять Клэр, но она отступила. - Мне страшно, потому что остальные, они ведь видят и все равно покупают и продают и снова умирают, - бормотала она без остановки, и в глазах ее блестели слезы. – Не все из них плохие. Так не должно быть. - Ты пугающе умная малышка, - признался Джейкоб, понимая, что ее искреннее переживание за незнакомых отшельников общества, просто отбросов, зависимых смертельно, каким-то образом помогает ему поддерживать стыд и стирать это пагубное желание достать таблетку.- Решено, мы пойдем куда-нибудь перекусить. - Джейкоб, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Джейкоб рефлекторно сел, хотя не сразу понял, что эту пугающую фразу произнесла такая малышка. - Я заинтригован, - признался он, наблюдая за тем, как Клэр забирается на кровать рядом с ним. - Деньги нужно экономить, - закрыв глаза и глубоко вздохнув, начала она. – Их нужно заработать и очень осторожно тратить, - у Джейкоба было ощущение, что она слышала это так много раз, что это записано где-то в ее голове. - Я знаю, - тихо ответил Джейкоб, испытывая волну чего-то похожего на нежность. - Нужно кушать дома, потому что все на улице стоит денег, которые нужно заработать, - повторила Клэр, а затем немного покраснела. – Ени сказал, что ты плохой человек, но я ему совсем не верю, - поспешно договорила она. – Ты ведь работаешь в садике. - Давай это будет последний раз, идет? – предложил Джейкоб, мечтая просто выйти из этих стен. – И еще у меня нет куртки. Может быть, ты, такая подозрительно умная, знаешь, где ее купить? - Это я знаю, - просияла Клэр. – Нельзя кушать не дома и не в садике, - чуть нахмурилась Клэр. – Может быть, только блинчики? – шепотом спросила она Джейкоба, отводя взгляд. - Ты показываешь мне, где купить куртку, а затем мы завтракаем, хорошо? – Джейкоб ощущал себя потерянным. Вторая волна отчаяния ощущалась дрожью и трепетом внутри. Там холодно, а у него одна футболка. Это тоже проблема. - Мы всегда ходим в магазин за углом, там продают старую одежду. Иногда она плохо пахнет, - ответила Клэр. - Тогда, может быть, ты знаешь, где продают блинчики? – Джейкоб сосредоточился на том, чтобы не напугать Клэр своей дрожью. По его ощущением, его собственная улыбка напоминала оскал, но в мыслях Клэр царили блинчики. - Я… нет, я не знаю, - покачала головой Клэр. – Я бы съела с клубничным джемом. Или малиновым. - Такие и съедим, ты с одним, я с другим, так и поделимся друг с другом, - Джейкоб хлопнул руками по ногам. – Тогда одевайся, пора выбираться на прогулку. Клэр восторженно кивнула и бросилась одевать теплые лосины поверх колготок. Джейкобу было абсолютно нечего надевать, и это заставляло его нервничать. Чертов декабрь, не июнь. Был бы июнь, и черта с два он потерял бы управление. Он вдруг поймал себя на мысли, что полностью отрезал все воспоминания до аварии, не сожалел о них, не вспоминал. Что он делал бы сейчас? Наверное, отсыпался после вечеринки рядом с каким-то бесчувственным телом. И нынешний Джейкоб об этом не жалел. На самом деле блинчиков действительно хотелось. Клэр вывела Джейкоба на пресловутую лестницу. Свет проникал через выломанные окошки вместе с холодным воздухом, но она совсем не была похожа на то, что Джейкоб себе представлял. Вверх и вниз сновали люди различных национальностей и всех возрастов, и иногда они застывали посреди пролета, здороваясь и жизнерадостно спрашивая, как дела. Это было странно, на фоне граффити на стенах, обоссанных черных углов и неприятного запаха люди были искренне рады видеть других людей. - Эй, Дэн, сегодня матч, банка пива, и ты в деле, - кричали с верхнего этажа на нижний. Мимо них пролетела разбитая коляска, а за ней бежала девушка с малышом в перевязе вокруг пышной груди. Она громко ругалась на кого-то непонятного на незнакомом языке, догоняя коляску и отпихивая развязных кавалеров. Джейкоб крепко держал за руку Клэр, но она не обращала на хаос вокруг никакого внимания. Он напряженно смотрел по сторонам, не зная, стоит ли тут кого-то бояться. На одном из этажей он едва не подпрыгнул до потолка, когда два бесформенных мешка возле стены оказались насквозь пропитыми людьми с отекшими лицами и красными носами, так что непонятно было, кто перед ним – женщина или мужчина. - Постой, малой, это наша девочка, - цепкая отекшая рука схватила Джейкоба за свободную руеу. Он инстинктивно прижал Клэр к себе, подавляя тошноту от вони, что скрывала старая шуба поверх пяти слоев одежды на этом существе. - Наша, наша, куда ты ее тащишь, ты не ее брат, - добавило второе существо более высоким голосом. - Это мой друг Джейкоб, он теперь живет с нами, - спокойно ответила Клэр. – Это Джон и Мэри. - Я не Мэри, - пискнуло существо. - Ты сама уже не помнишь, дура старая, - второе существо огрело первое по платку, укрывавшему грязный ворох волос. – Проходите, коли так. - Я принесу что-нибудь, - произнесла Клэр, утягивая Джейкоба к выходу. – Если найду. - Храни тебя Господь, - проскрипела женщина. - Ты даже не католичка, - прохрипел мужчина. Джейкоб с облегчением вдохнул свежий воздух. Очевидно, помойка в переулке воняла сегодня в другую сторону. - Они безобидные, но вроде как охраняют всех наших, всех в лицо знают, а им за это приплачивают кто чем, - объяснила Клэр, уверенно направляясь вдоль синего строительного забора. На фоне мрачных тонов этого места она казалась единственным светлым пятном. – Иногда я приношу им что-нибудь из еды из садика. Ени не разговаривает с ними, и это не очень хорошо. - Мне бы тоже не хотелось с ними разговаривать, раз от них так воняет, - фыркнул Джейкоб, ежась от порыва ветра. - Им негде помыться, - почему-то недовольно произнесла Клэр. – Вонь не делает людей плохими, - добавила она укоряюще. Ее сапожки мелькали быстро-быстро. Забор закончился, и Клэр свернула на другую улицу. Не успел Джейкоб сильно замерзнуть, как Клэр толкнула дверь магазина, большего похожего на склад. Помещение было узким, но с высоким потолком, вдоль стен которого тянулись какие-то лестницы. На них валялись туго набитые пакеты, которые разрывали и высыпали содержимое на длинный шаткий стол, составленный из множества разномастных. Лениво жующая жвачку афроамериканца с гигантскими кольцами в ушах встретила их емким: - Че надо? - Куртку, - поспешно произнес Джейкоб. Клэр послушно встала рядом с ним, держа за руку. – И тапочки резиновые. - Не-а, резиновых нет, - противно пережевывая комок жвачки, моментально сообщила женщина. – Это в супермаркет надо. Там по баксу вчера валялись, - добродушно добавила она. – Курток до жопы, тебе надо? – она тыкнула в грудь Джейкобу. – Но на таких дохлых не привозят ничего, большие только. - Любую теплую. - Еще чо? – она прикрикнула на какую-то неприметную девицу с грязными волосами и шарящим взглядом. – Эй ты, сучка, у меня пистолет, положу не глядя, быстро положь на место! Джейкоб уставился на пистолет, осознавая, что он, в общем-то, реален. - Шапку попроще, - вырвалось у него, когда он вспомнил Еноха на улице. - Сколько дашь? – прищурилась женщина. – Ола я. Не дрейфь, не стреляю в тех, кто с деньгами. - А сколько надо? – осторожно спросил Джейкоб, анализируя происходящее. Ценников нигде не висело. В его представлении куртка стоила явно больше ста долларов. - За пятерку все отдам, если вон тот мешок заберешь. Там на девицу, - она вдруг приблизилась к уху Джейкоба, и его обдало запахом пота, смешанным с какими-то резкими духами. – Смотри, девица умерла вчера, а сегодня менты шарят, не нужны мне проблемы, а у тебя вон своя девица. - Пять тысяч? – уточнил Джейкоб. Ола разразилась хриплым смехом. - Смешно, - признала она. – За четыре бери, только валите отсюда быстрее. И не светите особо нигде пакетом, - она впихнула в руки Джейкоба какой-то пакет, дутую темную куртку и сверху нахлобучила шапку. Мятую сотню Джейкоба она рассчитала со скоростью света. На улице уже сигналил грузовик. - У меня клиент, ты, урод сраный, - заорала Ола, выглядывая за дверь. – Ребенок спит, чо ждешь, поднимай задницу и разгружай! Я грузить не буду, грыжа у меня. - Мне не платят за это, детка, - из открытого окна высунулся такой же чернокожий мужчина со шрамом на лице. – Я свалю все это дерьмо прямо здесь, так что шевели своей задницей и забирай, у меня еще куча дел на сегодня. Джейкоб надевал куртку. Вопреки словам Клэр, она ничем не пахла и выглядела вполне нормально. Шапка была неприятно влажной, но внешне без каких-либо опознавательных знаков, просто черная. Клэр просто держала в руках пакет, смотря себе под ноги. Снова сыпал снег, и Джейкоб вдруг заметил, что у Клэр отстегнулся капюшон. - Парень, эй, парень, - Ола явно звала Джейкоба, и он повернулся, поднимаясь на ноги. Пышный ее бюст, обтянутый леопардовой кофтой, заставил его отступить на один шаг. – Я даю тебе твои баксы обратно, если ты поможешь мне с этими пакетами. - Но мы еще не завтракали, - произнесла вдруг Клэр, грустно прикусив губу. – Я хотела блинчики, - вырвалось у нее прежде, чем Джейкоб успел что-либо произнести. - Я могу нажарить тонну блинчиков, - громко возвестила Ола, держа Клэр за плечо. – У меня олух твоего возраста и тоже любит блинчики. - Он ходит в садик? – уточнила Клэр, с недоверием смотря на женщину. - Какой садик, - махнула рукой Ола. – Понятия не имею, где его носит. Ну так как, идет, я жарю блинчики, а твой брат помогает мне? - Я не уверен, что… - Джейкоб неуверенно разглядывал ее яркий макияж. Было бы разумно подработать и получить одежду и блинчики просто так, но его изрядно сбивала с толку ее речь и ее шумное поведение. - Десятку, - простонала Ола. – У меня болит спина, а у меня сегодня и завтра самые горячие дни, если ты понимаешь, о чем я, - она хлопнула Джейка по спине. – И тебе блинчиков сверху, дохля, только шевели портками! Джейкоб неуверенно подошел к грузовику. Водитель, грузный мужчина в возрасте, открыл ржавый замок, обнажая полный кузов уже знакомых безликих пакетов. Внутри пахло пылью и затхлостью. Джейкоб положил руки на один из пакетов. Килограмм десять, осознал он, пытаясь удержать скользкий пакет. - Да ты за хвост кидай и тащи, чего таскать то, - ворчал водитель. – Давай быстрее, у меня график. У Джейкоба ушло полчаса и семь потов на то, чтобы перетащить пакеты. В его голове не было ни одной мысли, абсолютно ни одной, а откуда-то уже доносился приятный запах блинов. В животе сильно урчало, руки ныли от непривычной нагрузки, но Джейкоб почему-то чувствовал себя отлично. Он зарабатывал деньги и одежду, завтрак для Клэр, и все это, конечно, просто удачное совпадение и не решает его проблем, но и не опускает его ниже. Джейкоб хвалил себя, но таскать было все тяжелее. Болело под правым ребром, подташнивало, но Джейкоб упорно таскал пакеты, стащив куртку после первых десяти минут. С последним мешком он грохнулся на всю эту кучу, разглядывая трубы под потолком. Он вдруг понял, что одна из лестниц вела в подобие квартиры, и именно оттуда доносился приятный запах и приглушенная музыка с явно плохим пением. Водитель принялся бибикать, и вскоре Ола уже тяжело спускалась по лестнице, морщась при каждом шаге. - Красавица, мы договаривались на сотню, - твердил мужчина, зло жуя сигарету. - Ты отказался грузить, так что эти десять баксов я вычла, - подала плечами Ола. Джейкоб не успел даже сделать шаг. Все произошло так быстро. Мужчина попытался выбросить кулак в сторону Олы, но она уткнула пистолет ему в лоб, предварительно врезав ногой в тапочке прямо ему между ног. - Мне позвать Энрике? Скажи, мне стоит позвать Энрике? – говорила она быстро, и все ее добродушное лицо исказилось гневом и презрением. Джейкоб поднял брови в немом изумлении. Секундой спустя она уже вела его к себе в квартиру, бездумно болтая о каких-то непонятных вещах, словно только что не осадила довольно сильного мужчину. Джейкоб ступил в узкий коридор, аккуратно переминаясь с ноги на ногу на связанном вручную ковре. Он прошел за Олой на кухню, с облегчением обнаруживая там Клэр. Клэр уплетала блинчики за обе щеки, измазанная вареньем. Кухня была захламленной множеством столиков, ламп, кресел, сундуков, сумок, вещей, тремя кошками, ненужными предметами декора вроде скульптуры птички в клетке. Джейкоб осторожно сел за скамейку возле стола, разглядывая темнокожего пацаненка с цепью на шее. Он ел блинчики с тем же аппетитом, что и Клэр, но при этом не снимая куртки и кепки. Нехороший его цепкий взгляд нервировал Джейкоба. Ола присела на подлокотник потертого дивана, на котором безразличная ко всему старуха перебирала край пледа. Джейкобу было неприятно смотреть на это проявление немощности и старости. Он чувствовал себя в высшей мере неуютно, словно на самом деле не заслужил этой еды и этих денег, хотя руки уже ныли. Он поел без аппетита, хотя блинчики были просто потрясающими, послушали болтовню этой малообразованной женщины, после чего с облегчением увел Клэр из этого магазина, чувствуя себя так, словно что-то украл. -… Мне так хочется посмотреть, что же там! – услышал он вдруг Клэр, выныривая из своих мыслей. – И мне жаль, что нельзя было взять блинчик для Ени. Ему бы понравилось. А еще я видела у них кошек. Я люблю кошек. Но эти очень злые, меня предупредили, что их опасно трогать. Но одна, которая рыжая, она все равно меня лизнула, и это было очень щекотно… - Клэр, я думаю, нам нужен план, - остановился вдруг Джейкоб. Клэр с любопытством посмотрела на него. - Я люблю планы, - подумала она. – А что мы будем планировать? - Ужин, - решительно произнес Джейкоб. Какое-то странное сожаление закралось в его душу, ведь Еноху действительно не досталось блинчиков. - Ух ты, но я совсем не умею готовить, - похлопала в ладоши Клэр. - Я тоже, - признался Джейкоб. - Так как же мы будет это делать? – с интересом спросила Клэр, танцуя вокруг него. – У меня еще не было таких веселых выходных. А что мы будем готовить? А как? А из чего? А где мы будем покупать продукты? Джейкоб улыбнулся, глядя на то, как Клэр расплывается в улыбке. Если бы он только сам знал ответы на эти вопросы. Вокруг был незнакомый ему мир, в котором нужно было действовать. Ему наконец-то было тепло, голод исчез вместе с тремя блинами, и Джейкоб поднял голову, смотря на то, как лучи солнца пронзают серые тучи, освещая всего пару окошек многоэтажки. Это можно считать знаком того, что он на правильном пути? Раньше он бы просто спросил гугл о том, как и из чего приготовить ужин. Но телефона не было. Как люди до телефона узнавали информацию? Мысль формировалась в его голове весь обратный путь в их маленькую комнатку. Клэр бросилась к своей кровати, раскрывая пакет. Ворох платьев, сарафанов, кофт яркими пятнами усеяли все покрывало. Они казались абсолютно новыми, и Клэр беззвучно перебирала их, разглядывая каждую из вещей с восхищенным вниманием. Джейкоб не знал, куда себя деть – мешать этому священному действию он считал себя не вправе. Клэр разложила вещи одной ей понятным методом, после чего вздохнула: - Это все нужно перестирать, а Ени никогда не согласится, - наконец вздохнула она. – Он будет очень недоволен. - Ну что мы, сами не перестираем? – моментально возмутился Джейкоб. Клэр посмотрела на него странным, скептическим взглядом. - И мы оба не умеем этого делать, - фыркнула Клэр, и Джейкоб показал ей язык, уязвленный тем, что Клэр угадала и в этом. - Тогда попросим Еноха научить нас. Клэр снова выразительно посмотрела на него. Джейкоб вздохнул. - Ладно, признаюсь, даже ужин уже испытание, - доверительно сообщил Джейкоб. Неожиданно формирующаяся мысль в его голове превратилась в настоящую идею. – Книжный. Мы пойдем в магазин и… - Купим книгу? Но книги дорогие, - нахмурилась Клэр, прижимая к груди неосознанно одно из платьев. - Прочитаем. Мы прочитаем ее прямо в магазине, - Джейкоб подмигнул Клэр. - Разве так можно? Но я не умею читать. - Я читаю, а ты будешь на стреме! - На чем? Джейкоб сидел в теплом автобусе, пытаясь справиться с очередной волной беспомощности. В книжном магазине разве есть книги для полных неучей? Там наверняка книги от шеф-поваров как сервировать кусок в 2 см на тарелке в пятнадцать диаметром и сорвать на этом кучу денег. Разве есть книги о том, как жарить картошку? Вот интернет бы сразу дал ответ на вопрос. А как живет человек без интернета? Может быть есть места, где за плату дают доступ в интернет? Но чем-то питаться нужно уже сейчас. Джейкоб решил, что найдет книжный с том же центре, где ему не повезло попробовать купить Еноха. Клэр задремала на его плече, и Джейкоб сам прикорнул. В своей дреме Джейкобу показалось, что он снова на заднем сидении машины, которая везет его в закрытую престижную школу. Тоска накрыла его так сильно, что он встрепенулся, напугав сонную Клэр. Этим они сумели не прозевать нужную остановку и выскочили прямо перед огромным шикарным торговым центром. Множество людей сновали туда-сюда в разгар рабочего дня, и Джейкобу оставалось лишь гадать, почему все эти счастливые люди не работают и позволяют себе расхаживать и тратить деньги. Он абсолютно не помнил свой первый приход сюда, помнил только голод, грусть и лицо Еноха. Енох. О чем бы Джейкоб ни думал, в его голове постоянно всплывало его имя или усталое лицо, рождая еще не до конца осознанное волнение, связанное с какой-то потребностью в нем. Джейкоб испытывал робость перед встречей с ним, хотя до сих пор считал наглость своим вторым счастьем. Вот и сейчас он понимал, что Енох где-то наверху, в ресторанном дворике, и это мешало Джейкобу думать. Он хотел наверх, словно каждый раз сомневался, что Енох вообще может существовать. Это все равно, что желать тепла огня, прикасаться и обжигаться до головокружительной боли. Если Джейкоб хочет стать незаменимым для него, он должен избавить его от обязанностей, от ухода за Клэр, от готовки хотя бы. Научиться готовить. Это сложно? Или нет? Джейкоб же смог разгрузить грузовик вещей. До сих пор он себя грузчиком как-то не представлял, а поваром тем более. Но ведь готовить – это должен быть талант, желание разбираться и учиться. Джейкоб зашел в магазин первым, оценивая обстановку. Магазин большой, легко потеряться. Он нашел нужный отдел, но полные книг полки дразнили блюдами исключительно высокого уровня. Наугад он брал то одну, то другую. Что такое альденте? Как выглядят дрожжи? Вероятно, просто больше нет таких дураков, не способных даже пожарить картошку. Кто станет писать книги о том, как варить рис? - Может быть, нам стоит кого-то спросить? Ведь есть же книжки для детей, наверное, - Клэр дергала его за руку, а Джейкоб думал. - Давай спросим, - наконец решил он. Продавец вопреки ожиданиям выслушал их весьма серьезно. Буквально минутой спустя он провел их по лабиринту бесконечных полок, полных корешков разнообразных по толщине книг, после чего остановился перед разнокалиберным стеллажом. Джейкоб обнаружил множество тонких брошюр в десять-двадцать страниц. Это оказалось бюджетное коллекционное издание, в котором каждая новая книжка стоила всего пятьдесят центов. Вместе с Клэр Джейкоб сидел на полу в самом дальнем конце магазина, спрятанный высокими стеллажами, большой рекламой с нарисованными малышами в очках в обнимку с книжками, и под ненавязчивую музыку выбирал, какие книжки подойдут им по бюджету и оснащению. Наконец, изучив каждую – Джейкоб по текстам, а Клэр по картинкам, они выбрали целых четыре. Воодушевившись такой победой, они прошли к кассам и заплатили, спокойные тем, что не пришлось читать украдкой. Джейкоб нервничал все сильнее с каждым новым эскалатором. На нужном этаже он вышел чуть позади Клэр, уставившись в пол. Почему-то поднять взгляд он не мог, хотя ему было, чем сегодня гордиться. Когда он наконец посмотрел в сторону ресторана, там Еноха уже не оказалось. Клэр пододвинула к себе полный вредной еды поднос, и Джейкоб взял его за нее. Они устроились за столиком, и Клэр нетерпеливо принялась поглощать картошку фри, морщась от удовольствия. Она спрашивала Джейкоба, не переставая, успеют ли они до прихода Еноха, пока Джейкоб наконец не договорился с ней о том, что эта миссия совершенно секретная. Когда Енох наконец вышел к ним, в своем неизменном свитере, смертельно усталый и болезненно злой – не нужно быть экстрасенсом, чтобы понимать, что его так злит. Джейкоб молчал, хотя раньше выдал бы миллион самоуверенных вещей, обязательно похвастался бы своими успехами. Но нутро подсказывало, что Еноху все равно на то, как он провел день. Клэр была рада брату, Джейкоб же с трудом выдавил одно слово. Все становилось хуже и хуже. По ощущениям он представлял, как обнимает его, принимая всю его усталость на себя, но в реальности его нельзя было коснуться ни на секунду. Клэр предложила Джейкобу поесть. Енох опустил голову так, словно это был просто выстрел в сердце. Джейкоб закусил губу до боли, почти до крови, стремясь инстинктивно причинить себе ту же боль, что и нечаянная фраза Клэр, рожденная простой детской благодарностью. Клэр бросилась к брату, пытаясь растормошить его, и Джейкоб решил, что это шанс исправить хоть что-нибудь. Ему было трудно решиться на это, и он воспользовался моментом, отключив все свои мысли. Он положил руку на руку Еноха, дрожа уже не только телом, но и сердцем. Он мог бы называть себя как угодно, но суть не менялась. Енох вызывал в нем что-то сверхъестественное, не просто желание секса, нет. Это было желание отдать себя целиком. Без единой претензии на ответ, лишь бы он просто принял. Енох среагировал моментально. Боль ворвалась в сознание Джейкоба в самый неподходящий момент, он был открыт и беззащитен. Боль была сильна, настолько сильна, что Джейкоб непреднамеренно сморгнул горячие слезы и тут же вытер их, пытаясь скрыть это. Ярость в глазах Еноха была искренней. Джейкобу бесполезно с ней бороться. Эта неудача оказалась самой страшной. Еноха позвали какие-то люди в костюмах, видимо недовольные чем-то, и он оставил напуганную и переживающую Клэр вместе с уязвленным расстроенным Джейкобом. - Это я, я сказала что-то не так? – хлюпнула носом Клэр. - Я думаю, он просто устал, - как можно более уверенно произнес Джейкоб, однако самому ему в это уже не верилось. Нельзя пытаться вынести с ноги дверь, оказавшуюся вдруг железной. Даже на грани своего существования Еноху не нужен Джейкоб. Или он просто не видит, не понимает, что Джейкоб готов предложить. Точно, просто не видит. Джейкоб рефлекторно схватил стакан с коктейлем. Все внутри него горело от новой уверенности в том, что на самом деле он и только он идеально подходит Еноху, просто они оба еще этого не осознали. Все будет нормально, просто Енох не привык к чьей-то помощи. Клэр сидела, опустив голову, не проявляя никакого интереса к еде, что было, очевидно, плохим признаком. Джейкоб не должен разводить сопли и слюни. - Знаешь, мы приготовим сегодня самый вкусный на свете ужин, удивим этим Еноха, и он сразу подобреет. - Правда? – Клэр посмотрела на него исподлобья и осторожно взяла одну картофелину. - Определенно, - кивнул Джейкоб. Сам он сидел, как на иголках. Если у него получится, если он научится. Как много если нужно преодолеть. Клэр поглядывала на бургер, но не решалась его есть, такой огромный и такой привлекательный. Она стащила упавший на поднос огурчив и снова смешно зажмурилась от удовольствия. Джейкоб сделал все, чтобы убедить Клэр съесть его. Все ее лицо было измазано соусами, изляпаны руки, но с каждым новым куском она заметно веселела. Последний она все же пихнула Джейкобу, измазывая и его и смеясь от этого самым настоящим, самым искренним смехом. Джейкобу захотелось обнять ее, такую маленькую, но такую бесконечно правильную, искреннюю и честную. Клэр делала его лучше. И ради ее улыбки он был готов на все. - Клэр, может быть, ты попробовала бы вытащить игрушку вон в том автомате? У меня как раз есть монетка, - Джейкоб отправил Клэр от стола, намереваясь поговорить с Енохом в который раз. Он вернулся какой-то странно задумчивый, немного более грустный, чем обычно, но не в сторону ярости, а в сторону… опустошающего бессилия. - Что случилось на самом деле? - Какое твое собачье дело? - Тебе трудно ответить? - Ничего. Они помолчали. Енох разглядывал свои руки. Джейкоб смотрел за Клэр. - Предложили повышение. - Повышение? Это же здорово, - воскликнул Джейкоб, не понимая, почему Енох лишь скривился в ответ на это и снова промолчал. – Или нет? Расскажи мне. - Делать мне больше нехуй. - А если бы я смог помочь? - Засунь себе свою помощь в задницу, - немедленно огрызнулся Енох. Джейкоб решил, что с него хватит. Каждое новое слово еще сильнее ранило Джейкоба, а ему предстоял еще чертов ужин. Сегодня он совершил столько шагов в этом мире, что просто боялся сделать еще что-нибудь и потерять свою вероломную удачу. Ведь все, что сегодня случилось, было именно удачей. Пусть говорит, что хочет. Ужин должен поменять хоть что-нибудь. - Ах да. Я тут… В общем, вот, - Джейкоб положил перед Енохом на стол шапку, избегая смотреть на него. Он ожидал услышать уже привычные оскорбления, но Енох посмотрел на шапку так, словно меньше всего ожидал ее увидеть. Он протянул руку и потрогал ее, словно не веря, что она реальная и теплая. - Зачем? – только и спросил он. - Потому что у тебя ее нет. - И какая тебе разница? - Господи, Енох, просто возьми ее и все, - почти прошипел Джейкоб, поднимаясь на ноги. – Мы пойдем на ярмарку, так что до вечера. - Я бросил школу. - Что? - Я не буду повторять дважды. Джейкоб посмотрел на него в лихорадочной задумчивости. - У меня нет диплома. - Значит будет. Енох невесело усмехнулся. - Я помогу тебе с этим. В тот момент Джейкоб искренне верил, что сможет все. Ведь Енох уже сделал шаг ему навстречу.