Черный хвост Обскура

      Грейвс невидящим взглядом уставился в монитор, вертя в пальцах карандаш — была у него такая привычка. Карандаш мерно постукивал о стол то плохо очиненным грифелем, то ластиком, и эти звуки для тех, кто сидел рядом с Персивалем, были невыносимы, словно китайская пытка капающей водой, но никто не рисковал говорить ему что-то на этот счет. Хоть он изредка и бросал взгляды на карту района, сплошь утыканную флажками, но мысли его были далеко — Грейвс позволил себе отвлечься, решив, что этому месту уже никто и ничто не поможет, только Судный день.       «Что за имя дебильное — Криденс? Кто так вообще называет детей? — скрипел он зубами, но, вовремя вспомнив, что и у него самого имя не из обычных, стиснул карандаш в пальцах так, что едва его не сломал. — Джеймс, Джон, Сэм... Вот там у родителей с головой все в порядке!»       У такого имени был только один плюс: найти по нему человека не так уж и сложно. То, что его сосед точно не является ни наркокурьером тридцати семи лет, ни кухонным боксером сорока двух — было ясно как день. Стало быть, вот он — третий... — Бэрбоун... — прищурившись, проговорил Персиваль, постукивая карандашом по кончику носа. — М-м-м! — протянула сидящая с торца от стола Грейвса сотрудница, и это заставило его резко свернуть открытое на мониторе окно базы данных. — Бурбона было бы неплохо... — Голдштейн! — взревел он так, что она, замолчав, подпрыгнула на месте, чуть не пролив кофе себе на рубашку. — Чем ты занята?       Отставив большую кружку от себя подальше, она выпрямила спину и внимательно посмотрела на начальника, надеясь, что этот безмолвный жест сойдет за ответ. Однако Грейвса такой ответ не удовлетворил. — Просто делай свою работу, ту, за которую тебе платят, хорошо? — прищурился он, и Тина нервно сглотнула. — Когда я это говорю, я имею в виду — делай ее так, чтобы потом после тебя не пришлось переделывать.       Услышав последние слова, офицер Голдштейн опустила голову. — Мне напомнить тебе, что этот сопливый ушлепок Мэннинг, который две недели назад вышел по УДО, и за которым ты, кстати, должна следить, как выясняется, был замечен на улицах с оружием? Не тобой замечен! — Нет, сэр, — едва слышно вздохнув, ответила она. — И то славно. Так что иди и займись этим, пока он не ранил или не убил кого-нибудь, а разбираться с этим отбросом, которого исправит только могила, не пришлось мне!       Инспектор по делам несовершеннолетних Голдштейн коротко кивнула, подхватила сумку и, на ходу влезая в свое серое мешковатое пальто, направилась к двери, не оглядываясь. Но Грейвс остановил ее: — Тина, подожди, — тихо сказал он ей вслед, и Порпентина замерла, держа пальцы на ручке. Персиваль подошел к ней и, оперевшись о стену рядом, заглянул в лицо. — Да что с тобой случилось?       Ничего не ответив, она молча кивнула подбородком в сторону окна, полузакрытого жалюзи, через которое можно было разглядеть светящуюся от счастья секретаршу отделения, по совместительству ее младшую сестру Куинни, влюбленно смотрящую на толстого неуклюжего мужчину, выглядящего весьма потерянно. — Что она в нем нашла? — тихо протянула Тина. — Она сама та еще сумасбродка, а он — не человек, а полный провал. Я с ужасом жду того дня, когда они решат пожениться. — Твоя сестра уже не маленькая, — положил ей руку на плечо Персиваль и едва заметно сжал. — Тебе больше не нужно за ней присматривать и следить, чтобы она не влезла в неприятности. И разбитые коленки больше лечить ей не надо. Пора заняться собой.       Буркнув в сторону что-то вроде «кто бы говорил», Тина устало вздохнула: — Как раз-таки с ее коленками в случае чего возиться придется мне.       Не зная, что сказать на это, Грейвс недоуменно разглядывал спутника Куинни, словно препарировал глазами: — И что он тут делает в рабочее время? Хватит с меня того, что твоя сестрица своим кокетством половине отделения мозги пудрит... — А он по делу, — вскинулась Порпентина, словно только и ждала этого вопроса. — В его кондитерской побили витрины и наполовину разнесли помещение. Вот он и явился за справедливостью — узнать, кто это сделал. — Как, говоришь, у него фамилия? — Ковальски, — скрипнула зубами Тина. — Кто-о-о бы это мог быть? Да кто угодно! — ухмыльнулся Грейвс. — Ты бы присмотрела за будущим зятем, а то, раз так, он, похоже, и впрямь дурак!       На прощание сделав такое лицо, словно откусила от лимона, Порпентина отправилась по делам, а Персиваль вернулся за свой компьютер, вновь развернув досье и взяв в руки многострадальный карандаш. — Заявление о краже... — снял он руку с потертой мышки и откинулся в кресле, размышляя. — Заявитель Мэри Лу Бэрбоун...       «Что же ты такое?»       Грейвс прикрыл глаза, запустив руки в начавшие отрастать волосы, мимоходом заметив, что нужно бы обновить стрижку. Парень из соседнего дома не выходил у него из головы. Не то, чтобы он его заинтересовал, но Персиваль отдавал себе отчет, что не просто так искал сегодня его досье, перестав себя сдерживать на исходе второй недели. Грейвс почему-то, полагаясь на какое-то свое чутье, знал, что начни он оказывать знаки внимания этому Криденсу, то не промахнется. Но был один фактор, который серьезно его останавливал. Приоткрыв один глаз, Персиваль уставился на строчку в досье Бэрбоуна. «Восемнадцать лет» — гласила она.       «Ну нет, Грейвс, ты не ебешь детей, — невесело усмехнулся про себя он. — Тебе просто нужно кого-нибудь найти. И тогда ты успокоишься...»