Черный хвост Обскура

      Криденс боялся дышать, ощущая тепло губ Грейвса, чувствуя, как внутри все сжимается и переворачивается, дурея от собственной смелости. Поняв, что его поцелуй остался безответным, он отстранился, почти обиженно глядя на Грейвса. Тот тоже замер, удивленно окинув взглядом Криденса, остановившись на алеющих кончиках его ушей, и осторожно, словно на пробу, провел пальцами по губам. — Ты... — наконец отмер Персиваль, сглотнув. — Ты со мной что, — сделал он глубокий вдох, — в больничку решил поиграть?       Криденс оторопело моргнул и, не зная, что ответить, на всякий случай сделал небольшой шаг назад. — Или просто поиграть? — хриплым шепотом спросил Грейвс.       От звука его голоса Бэрбоун почувствовал, как ему становится нечем дышать. Зажмурившись, он весь залился краской и, почувствовав себя лишним в этой ситуации, рванулся к двери, едва не снеся плечом косяк. Остановили его сильные руки, которые легли на плечи, удерживая, не давая дотянуться до ручки. — Я понять хочу, что с тобой происходит, — от этих слов, что Грейвс выдохнул в его затылок, низ живота Криденса сладко свело. — Ты то приходишь, то выставляешь меня прочь. То смущаешься, то теперь — вот... Я терпеть не могу такие загадки.       Криденс замер. Ему показалось, что в голосе Персиваля он услышал что-то похожее на... боль? — Я терпеть не могу недопонимать, — признался Грейвс. — Просто скажи мне, чего ты хочешь...       От этих слов по спине Криденса пробежали мурашки, и он вздрогнул. Почувствовав, что хватка рук ослабла, он повернулся и осторожно устроил свои ладони на груди Персиваля под расстегнутой курткой, несмело поглаживая пальцами ткань футболки. Грейвс понял, что больше не может сдерживаться и, взяв лицо Криденса в свои ладони, наклонился и поцеловал его в приоткрытые губы.       Стянув с узких плеч парку, забравшись руками под грубый свитер и ощутив горячую кожу под своими ладонями, Персиваль словно сорвался с цепи. Он запоздало подумал, что может быть слишком груб, но оценив реакцию Криденса, который застонал ему в рот и прильнул сильнее, развернул его и прижал к стене, лаская все откровенней.       Расстегнутая трясущимися пальцами Криденса пряжка ремня в тишине, нарушаемой лишь звуками поцелуев, звякнула оглушительно. Оторвавшись от пухлых покрасневших губ, Грейвс припал к его длинной шее, которую тот бесстыдно подставлял под поцелуи. Услышав собственное имя, сорвавшееся с губ Криденса и почувствовав дрожащие пальцы, забравшиеся в его брюки, Грейвс застонал и в последний раз легко прикусил нежную кожу, помогая Криденсу избавиться от мешающего свитера.       Проложив дорожку поцелуев по груди и впалому подрагивающему животу, Персиваль опустился перед юношей на колени и уже взялся за пуговицу на его джинсах, когда Криденс перехватил его руки — от вида коленопреклоненного Грейвса с таким голодом во взгляде, кружилась голова — и притянул к себе, целуя. — Душ? — выдохнул Персиваль в приоткрытые губы. — Душ... — кивнул Криденс, соглашаясь, и пошел за ним наверх, в ванную.       На последних ступеньках уверенность покинула Криденса, и он, несмотря на все свои фантазии, понял, что абсолютно ни к чему не готов. Спасительной темноты, скрывающей его уродство, больше не было, и он почувствовал, как вместо возбуждения, еще недавно стучащего в висках, удушливой волной накатывает паника.       Почувствовав, что Криденс уже не с такой охотой идет за ним, Персиваль обернулся, столкнувшись с его испуганным взглядом. — Что? — подошел он ближе и, легко проведя ладонью по щеке, заглянул ему в глаза. — Чего ты? — Я... — только и сумел выдавить из себя Криденс, зажмурившись и уткнувшись Грейвсу, стоящему на ступеньку выше, лбом в грудь. — Можно... без света?       Персиваль не расслышал и, приподняв его лицо, вопрошающе посмотрел, отмечая, как в темноте блестят его глаза. — Не включайте, пожалуйста, свет... — почти умоляюще прошептал Криденс.       Грейвс мысленно выругался на ситуацию и, кивнув, повел Криденса в спальню. Отчего-то ему показалось, что если дать мальчишке уйти в эту минуту или оставить его одного, это будет куда более неправильно, чем то, что он делает сейчас. — А... — вопросительно оглянулся тот на дверь ванной, угадывающейся в темноте. — К черту его, — ответил Персиваль. — Идем.       Улегшись рядом на постели, Криденс тут же уткнулся ему в грудь, пряча отчаянно пылающее лицо. — Так что случилось? — тихо, будто боясь спугнуть, спросил Грейвс. — Расскажешь?       Криденс прикусил губу, но, собравшись с духом, ответил: — Просто я такой урод, что... — шепнул он, не глядя на Грейвса. — Я не могу заниматься любовью при свете.       Персиваль понял, что ему почти физически больно слышать от него слово «урод», но в то же время ощутил, что от слов «заниматься любовью», сказанных голосом Криденса, его член, уже было начавший успокаиваться, заинтересованно дернулся. Обругав себя похотливым засранцем, он коснулся его пальцев. — При свете не можешь... — начал он, тщательно подбирая слова. — А без света — хочешь?       Криденс вздохнул, когда указательный палец Грейвса очертил замысловатый узор на его раскрытой ладони, поймал его и утвердительно сжал в ответ, решив, что и так уже слишком много сказал о своих желаниях.       Тая и плавясь под ласками Персиваля, ловя его губы своими, Криденс чувствовал, что горести прошлых дней уходят прочь, как и смущение, которое охватывало его еще недавно. Зарывшись пальцами свободной руки в волосы Грейвса, он неосознанно потянул их, и Персиваль застонал от удовольствия. Ободренный этим, Криденс активнее задвигал рукой, сам выплескиваясь в чужую, окунаясь в блаженство.