Черный хвост Обскура

      Грейвс поглядывал на часы, висящие на стене напротив, сокрушаясь про себя, что задерживается уже куда дольше, чем на час, как он планировал. — Ну и кто она? — улыбнулась Порпентина, раскладывая документы по вееру. — Кто — «кто»? — буркнул Персиваль. Его брови были в задумчивости сведены, а на лице отражалась неимоверная усталость. — Та, из-за которой ты ходишь такой весь умиротворенный уже которую неделю, а сейчас готов напалмом сжечь отделение, только бы поскорее сорваться к ней домой. А то, что ночуешь ты дома, это прекрасно видно. — Браво! Твои бы таланты, да в нужное русло, Голдштейн, — провел ладонью по лицу Персиваль, скрывая зевок. — Ага! Значит, я все-таки попала! — в ее карих глазах появились лучики. — Интересно было бы взглянуть на ту, которая тебя окрутила. — Взгляни в зеркало, у тебя горчица на носу, — парировал Грейвс. — Уймись, нет никакой женщины, ты ошибаешься... — Ну как скажешь, — пожала плечами Тина, доставая из сумочки карманное зеркальце, — нет так нет.

***

      Персиваль, закрыв глаза, перебирал влажные от пота волосы на макушке Криденса, прислушиваясь к его умиротворяющему дыханию, приятно щекотавшему шею. — Устал? — больше утвердительно, чем вопросительно сказал Грейвс, глядя, как веки Криденса смежаются, и погладил его по спине, обнимая. — М-м-м... — слепо ткнулся тот губами в подбородок Персиваля. — Завтра выходной... — Как планируешь его провести? — Пассивно, — бормотнул Криденс, заставив Грейвса хрюкнуть от смеха. — А ты что-то хотел? Эй, подушка, не трясись. — Да есть у меня к тебе предложение, — высвободившись из объятий, Персиваль дотянулся до брюк и вытащил из кармана визитку и свернутый вчетверо листок. — Что это? — приподнялся на локте Бэрбоун.       Персиваль молча протянул ему картонный прямоугольник. «Николь Нельсон, психотерапевт» — вилось серебристое тиснение. — Психотерапевт? — нахмурился Криденс. — Что это значит? Я как-то не так себя веду? Ты думаешь, я больной? — сел он на постели. — Нет, я не думаю, что ты больной, — ожидавший такой реакции, заверил его Грейвс. — Но меня беспокоит твое состояние. — Да какое?! — вскинулся Криденс и для убедительности воскликнул: — Я не псих! — Да! — рявкнул Грейвс. — Только ты от кошмаров по пять раз за ночь просыпаешься, не ешь ни черта, и ходишь, как тень самого себя! Смотреть тошно! —Ну и не смотри!       Поймав на себе колючий взгляд Криденса, рывком вскочившего с постели и схватившего футболку, Персиваль понял, что переборщил, и поднялся следом. — Эй, — подошел он вплотную к отворачивающемуся Криденсу и поймал его лицо ладонями. — Извини. Я не то хотел... — Такой, как есть, без мозголомов, я тебе уже совсем не нравлюсь? — А сам себе? — в ответ на непонимающий взгляд Криденса пояснил Грейвс: — Сам себе ты нравишься? Тебе в таком состоянии комфортно? Только не ври! — поднял Персиваль его лицо за подбородок, заглядывая в глаза. — Он спрашивать будет... Всякое. И что я говорить буду? — Ну, наверное, все, — пожал плечами Персиваль. — Все, что беспокоит. — Не хочу, — передернуло Криденса. — Как ты себе это представляешь? Да и дорого это, наверное, а жалованье я еще не получил даже. Не буду я, короче, к ней записываться, — вскинув брови, жалобно уставился он на Грейвса и, встретившись с ним глазами, тут же нахмурился. — Что? — Ну, если по правде, я тебя уже записал, — признался Персиваль. — Тебе всегда надо все держать под контролем, да? Особенно меня. Заботливый, блин, папочка... — последнюю фразу Криденс сказал сквозь зубы в сторону, но Грейвс его все равно услышал. — А тебя это заводит? — прищурился он и приблизился к Криденсу почти вплотную. — Так часто об этом говоришь... — протянул Персиваль и, когда Бэрбоун выставил вперед руки, чтобы оттолкнуть его, грубо перехватил предплечья, как следует встряхнув. — Ты идиот, должно быть, если не в состоянии отличить заботу от дурацкого фетиша, — отпустил его Грейвс, вытягиваясь на кровати. — Дурацкого? — непонимающе моргнул Криденс — он искренне считал, что, как и в прошлых отношениях, его роль для Персиваля предельно ясна. Сейчас же он не понимал ничего, и испытывал неясное чувство не то вины, не то стыда за свою недогадливость. — А какого, по-твоему? — рыкнул Персиваль и принялся объяснять, активно жестикулируя: — Отношения должны быть, блин, равными, а не как вся эта псевдохерня!       Бэрбоун слушал его, едва ли не открыв рот — слово «отношения», прозвучавшее из уст Грейвса, напрочь оглушило его. Забравшись на кровать, он сел рядом с Персивалем. — А у нас с тобой... отношения? — спросил Криденс, внимательно глядя на него. — А на что это еще, по-твоему, похоже, если не на чертовы отношения? — буркнул Грейвс и отвернулся, увидев, как Криденс просиял, но не смог сердиться долго, когда тот прильнул к нему. — Я позвоню завтра утром и отменю запись, — выдохнул он. — Лучше было сначала посоветоваться с тобой. — Нет, нет! Не надо. Если ты считаешь, что надо — я схожу. А ты... — Не получится у меня с тобой, — покачал Персиваль головой, угадывая его вопрос. — Я бы рад, но завтра никак — полный завал.       Криденс кивнул и, заметив на кровати листок, взял его в руки: — Что это? — спросил он, разворачивая его. На белой бумаге карандашом был бегло записан незнакомый адрес. — Я узнал, куда попала твоя сестра, — объяснил Грейвс, и тут же уточнил: — Младшая.