***
Персиваль проснулся от того, что его кто-то настойчиво трепал за плечо. Убежденный, что это Криденс, он улыбнулся, перевернувшись на спину, раскрыл глаза и… наткнулся он на скептический взгляд Ивонн. — Грейвс, — произнесла она. — Не будь ты Грейвс. Какого черта? — И тебе доброе утро, Ив, — потянулся он, прогибаясь в затекшей пояснице, и подмигнул: — Давно мы друг другу подобного не говорили, а? — Ты мне лучше скажи, почему в моей комнате для персонала, — выделила она последнее слово, — я утром нахожу тебя, а в воздухе пахнет смесью перегара и секса? — Ты говоришь так, словно это плохой набор, — Персиваль сел на кушетке и зевнул в ладонь, отметив про себя, что насчет перегара она права. — Где Криденс? — Занят работой, — пожала плечами Ивонн. — Скоро освободится. Она прошла к выходу, оставляя Персиваля одного, и обернулась уже у самой двери: — Ради всего святого, ему едва восемнадцать, Грейвс! — в ее голосе звучал укор. — И именно поэтому у тебя есть отличный повод за меня порадоваться, не так ли? — хмыкнул Персиваль, не показывая виду, что его задели слова Ивонн. — Может быть, я могу вместо проповеди рассчитывать на скромную таблетку аспирина и стакан воды, м? Он вопросительно вздернул брови, отчего его помятое со сна лицо стало выглядеть весьма жалобно. Усмехнувшись на это зрелище, Ивонн кивнула головой на дверь, жестом призывая следовать за ней.***
На стоянке у Криденса была лишь пара мгновений, чтобы оценить последствия ночного безумия Персиваля — почти весь перед старенького «Ниссана» выглядел плачевно: бампер раскрошился, правая фара была разбита, а капот с ее стороны порядочно помят. Дольше разглядывать пострадавшую машину у него не получилось — подошел Грейвс. — Ничего не говори, я знаю, что совершил поступок, достойный идиота, — сказал он, открывая двери. — А…, а ты? Ты-то цел? — только и смог выговорить Криденс, закрыв, наконец, рот. — Да что со мной сделается, — поморщился Персиваль — несмотря на таблетку, головная боль не спешила проходить. Криденс не был с ним согласен — всю дорогу до дома он рассматривал его сбитую руку, гадая, где и с кем он ввязался в драку, о которой умолчал — но решил, что расспросит позже. После вчерашней истерики, разразившейся, казалось бы, на пустом месте, Криденс все еще чувствовал себя неловко, и ему отчаянно не хотелось поднимать эту тему. Зайдя в дом, он проводил глазами скрывшегося в туалете на первом этаже Персиваля и, повернув голову влево, оцепенел. От вида вмятины в стене с подсохшей кровью на местами отвалившейся штукатурке по спине пробежал холодок, угнездившийся где-то под сердцем, — отчего-то несложно оказалось представить на месте стены свое лицо. Вспоминая события прошлого вечера, Криденс с содроганием понял, что, не уйди он, это вполне могло бы случиться, и почувствовал, как желудок крепко сжимает невидимая рука. Криденс знал, что был неправ, но ему не верилось, что он сумел настолько разозлить Персиваля. Когда Грейвс показался, откидывая мокрые волосы со лба, от него не укрылось то, как Криденс напряжен. Даже Обскур, соскучившийся за ночь и ластившийся к его ногам, не вызвал никакой реакции. Окинув парня еще раз внимательным взглядом, Персиваль подошел к нему: — Криденс? — в его голосе звучало беспокойство. — Прости меня, — торопливо выпалил Бэрбоун, едва заметно вздрогнув. Грейвс непонимающе моргнул, а когда перевел взгляд туда, куда еще пару мгновений назад смотрел Криденс, выругался про себя. Видя, как он инстинктивно отшатнулся, когда Персиваль сделал к нему шаг, Грейвс замер. — Ты же… — поперхнулся он словами, застрявшими в горле, — ты же не думаешь, что это могло произойти с тобой? До той поры, пока его отец не пропал без вести, пока он еще возвращался домой к жене и маленькому сыну, нередко случались вечера, когда Персиваль обнаруживал мать в ванной, залечивающую очередные ссадины. Он хорошо помнил тот взгляд, где покорность смешивалась со страхом, рождая жуткий коктейль, которым она смотрела на мужа, и от мысли, что пусть даже слабый отблеск этих чувств он прочитал в глазах Криденса, становилось нестерпимо горько. — Криденс, — позвал Грейвс, и тот посмотрел на него, оторвав взгляд от пряжки его брючного ремня. — Я бы никогда не сделал ничего подобного с тобой, слышишь? — выговорил он. — Ты мне веришь? Помедлив, Криденс несмело кивнул, потом еще, гораздо увереннее, смотря прямо в глаза Персивалю. Грейвс, не выдержав, преодолел разделяющее их расстояние и сгреб его в крепких объятиях. Успокаивающе гладя по спине, ероша волосы, нежно касаясь лица, он не остановился, пока Криденс в его руках не обмяк, расслабившись. Почувствовав, как теплое, слегка подрагивающее от возбуждения, тело льнет к нему, Грейвс понял, что дрожит сам, и зарылся пальцами в жесткие волосы на затылке. — Мальчик мой… — сам не ожидая от себя, тихо выдохнул он в шею у пунцового уха почти признание, наблюдая, как встают дыбом короткие волоски. — Никогда… Уже позже, спустя пару часов, убедившись, что уставшего после смены Криденса не разбудят даже артиллерийские залпы, Персиваль, все равно стараясь не шуметь, спустился вниз. Покопавшись в чулане, он нашел среди старых вещей, спрятанных туда в незапамятные времена, старые вышивки матери в рамках и, выбрав одну, повесил ее в прихожую, закрыв злополучное место на стене. Так будет правильно, решил он — смотреть на последствия своего недавнего буйства и самому было тошно.