Идиллию субботнего утра не могло нарушить, казалось, ничто, и Персиваль отметив сквозь приоткрытый глаз, что солнце уже вовсю бьёт в окна, только перевернулся на другой бок и растянулся поудобнее — и в то же мгновение услышал со стороны ванной глухой звук удара, заставивший его буквально подпрыгнуть на постели и в считанные секунды преодолеть нужное расстояние.
То, что он увидел, едва не заставило его поседеть окончательно: на кафельном полу около унитаза ничком лежал Криденс. Бросившись к нему и перевернув мальчишку на спину, Персиваль утвердился в своей внезапной догадке — это был обморок.
Грейвс всегда отличался собранностью, и сейчас, видя перед собой Криденса в столь плачевном состоянии, он растерялся лишь на пару мгновений, но тут же приказав себе не паниковать, начал действовать. Найдя в аптечке нашатырь, он привел Криденса в чувство и, отчаявшись поднять его, ослабевшего и едва стоящего, на ноги, донес до спальни и устроил на кровати. Едва тяжелая голова Криденса коснулась подушки, он уснул, а Персиваль же, не теряя времени, отыскал в телефоне номер его врача.
— Он от этих лекарств в обморок падает! — пренебрегая приветствием, выпалил Грейвс в трубку, едва услышав ответ, и сразу, спохватившись, добавил: — Доброе утро, доктор Нельсон.
— Так… Кто вы, кто «он», и какие лекарства? — голос на том конце трубки не был раздраженным, лишь слегка сонным, несмотря на ранний час, и Персиваль невольно позавидовал выдержке.
— Персиваль Грейвс, я договаривался о приеме, — ответил он, едва не хлопнув себя по лбу, и объяснил: — Криденс Бэрбоун, — Грейвс потянулся за баночкой, стоящей у кровати: — Вен-ла-фак-син, — выговорил он по слогам, испытывая раздражение на себя — ситуация была глупая донельзя.
— Та-ак, а доза? — уточнила доктор.
Приглядевшись, Персиваль сумел найти нужную цифру на упаковке:
— Ноль-семьдесят пять.
Ответом в трубке было молчание, и прислушавшись, Грейвс услышал шелест страниц записной книжки.
— Вы смогли бы побыть с ним эти дни? Чтобы он был под присмотром. Ну, скажем, до понедельника, а потом ко мне на прием. Я могу записать вас на одиннадцать.
— А-а…
— А вы пока понаблюдаете за его состоянием и за реакцией на лекарство. Все мне расскажете.
— Да, хорошо, но… он в обмороки падает!
— Точно, — на том конце послышался вздох, и Грейвс невольно глянул на часы — стрелка приближалась к восьми утра. — Принимайте пока по половине дозы. Если я правильно помню, таблетку можно разломить на равные части. И ко мне в понедельник.
С последним словом она не смогла скрыть легкий зевок, и Персиваль, теперь имеющий четкую инструкцию, быстро поблагодарил и попрощался, нажав на «отбой». Оставив в покое телефон, он вытянулся на постели рядом с посапывающим Криденсом.
Сейчас все было хорошо, и Грейвс, заставив себя унять беспокойство, клубящееся внутри, просто лежал рядом, глядя на то, как трепещут от дыхания крылья его точеного носа. Не удержавшись, он протянул ладонь и погладил лоб, с которого лишь недавно сошла испарина, висок, обвел пальцем скулу и отдернул руку, когда Криденс улыбнулся и фыркнул сквозь сон.
Персиваль, в чье поле зрения попала оранжевая баночка с лекарством, стоящая на тумбочке за спиной Криденса, вздохнул. Он уже понял, что легко не будет, и принимать активное участие в борьбе с болезнью придётся и ему в том числе. Были минуты, когда он ловил себя на том, что скучает по прежнему, размеренному течению своей жизни. Той, где он был один и не знал никаких странных юношей, живущих по соседству.
В одно мгновение его жизнь сделала крутой поворот и взяла новый курс, по которому он двигался уже без малого четыре месяца, прекрасно отдавая себе отчет, что возврата к прошлому не будет. Не без налета легкой ностальгии он вспомнил о том, каким легким и беспроблемным было его существование до Криденса.
«Серым и скучным, — поспешил поправить он себя в мыслях. —
Холодным и одиноким».
Заметив, как изогнулись в капризной улыбке во сне красиво очерченные губы Криденса, Персиваль понял, что даже будь у него такая возможность, он ни за что не хотел бы повернуть все вспять.
***
Пообедав, Криденс запил водой салатовую капсулу. Он принимал их уже неделю. Хотя, если верить инструкции, эффекта следовало ждать лишь после трех недель — ему понемногу становилось лучше. Эти капсулы пришли на смену оранжевым пилюлям, и с ними Криденс перестал ощущать себя, словно зомби. Он все еще чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы выходить на работу — об импровизированном больничном за свой счет с сохранением места договорился, разумеется, Персиваль, — но проводить дни в постели уже было невыносимо.
Доктор Нельсон советовала больше физической активности в качестве дополнительного лекарства. Криденс, в первый момент подумавший об активности совсем другого толка, слегка покраснел, но решив, что двигаться и впрямь нужно больше, он, исполненный решимости для борьбы с депрессией, окинул взглядом гостиную и посчитал, что дом Персиваля отчаянно нуждается в генеральной уборке.
Составив план работ, Криденс прошелся по периметру, покидав в корзину мусор, почистил ковер, и уже потянулся к венчику для пыли, чтобы убрать его в кладовку, когда не ожидавший этого Обскур, игравший с ним, испугался и, ударив его по руке лапой, с перьями в зубах скрылся под буфетом. Вздохнув, Криденс наклонился, а потом и вовсе встал на четвереньки, высматривая кота. Обскур сверкал глазами из-за чего-то, покрытого едва ли не вековым слоем пыли. Когда достать кота не удалось, Криденс, изо всех сил стараясь не чихать, извлек на свет преграду.
Ею оказалась старая коробка из-под обуви, не тяжелая, но и явно не пустая. Криденс стер пыль с крышки и слегка потряс ее — содержимое интригующе пошелестело, мягко стучась о картонные стенки. Когда Криденс открыл коробку, то пожалел о своем любопытстве — внутри неаккуратной стопкой были сложены фотографии. Чувствуя себя почти что вором, разве что залезшим не в чужой дом, а в чужую жизнь, он, не в силах побороть любопытство и проклиная себя за это, со вздохом отложил крышку и достал снимки.
***
— Господи, Криденс, — зайдя, огляделся Персиваль и не смог сдержать удивления — гостиная сияла чистотой так, словно до этого дня в ней никто никогда не прибирался. Испытав легкий укол совести по этому поводу, он насмешливо добавил: — Ты что, случайно на батарейки от вибратора сел?
— Нет, блин, — хмуро буркнул Криденс в ответ. — На вибратор.
— Вкусно пахнет, — уловив его интонации, миролюбиво произнес Грейвс, и в доказательство слов, довольно прикрыв глаза, повел носом.
— Ужин там, — махнул рукой в сторону кухни Криденс, незаметно запихивая коробку ногой подальше под буфет.
— А ты? — недоуменно вздернул брови Персиваль, смотря, как он идет к лестнице.
— Не голоден, — помотал Криденс головой, поднимаясь по ступеням, провожаемый взволнованым взглядом. — Прилечь хочу.
Сердце неприятно сжалось от чересчур отстраненного, как ему показалось, тона Бэрбоуна, и, подождав, пока шаги наверху стихнут, Персиваль задавил в себе острое желание немедленно последовать за Криденсом. Грейвс рассеянно прошагал на кухню, теряясь в догадках, что он сказал или сделал не так, тем самым вызвав такую реакцию.
