Корпорация Тьмы.

      Я помню слова Вэйн: она гласила мне всё о том, что нахождение здесь, в корпорации, во имя моей же безопасности. Хотя я и знала точно, что на самом деле безопасности нет нигде.       Время, проведённое в лазарете, как я понимала впоследствии, было не без пользы. То был именно тот момент, когда после прежних споров мы наконец нашли с Натали нечто вроде общего языка. За всё время, что она верно приходила ко мне, я увидела, насколько всё-таки необычной была эта девица.       Первым делом я поняла, насколько сильна её воля и умение держать себя под контролем. По ходу привязанности ко мне я начала замечать, что мои едкие замечания, в прошлом так бесившие её, сейчас уже совершенно не ранили самолюбие. А горячий характер выражала она лишь в своих "байках сумасшедшей с одним глазом", которые, признаюсь, не лишались ни смысла, ни интриги.       Кучерявая не только могла быстро привязаться даже к такой бесчувственности, как я, но и также удивительно хорошо умела рассказывать даже самые нелепые истории, что происходили с ней. На что я сказала однажды: - Знаешь, как по мне, так твой талант рассказывать о любой глупости с умилением и слезами на глазах, даже о том, как ты кошку с дерева снимала, не что иное, как действительно настоящий талант, и даже не просто дарование небес, как это говорят и, может, даже не наследие какого-то предка. Потому что ты живёшь сейчас, в этом время, а потому всё, что ты умеешь, - именно ты, - та действительная особенность. И всё, что нас ограждает от плохих поступков - не есть то, что придумали мы сами. А потому мы сами являемся богами себе и одновременно мы грешны перед самими собой.       Когда мы зашли в кабинет, что светился от как назло солнечного и светлого дня, что всё белилось и искрилось, как будто бы в тех историях о рае, что рассказывала мне моя помешанная на религии покойная тётя, то первым делом, не дойдя до стола, Моника обернулась и ладонью остановила меня, положив мягко мне на грудь. Она знала будто бы, что я хотела что-то сказать, посему и сказала перед этим строго: - Но прежде, чем мы перейдём к главному вопросу, я хочу с тобой кое-что обсудить.       И только после этого она села. А я осталась на том же месте, на котором меня и остановили. - Я хотела поговорить с тобой о твоей семье. Я знаю, что ты мало что помнишь, скорее всего, но всё же есть вещи, в которых мы можем немного прояснить ситуацию, например, с тем, почему твой брат жив. - И старше меня на три года? - Если считать логически, то ты его старше и даже не многим чем на 17 лет... - Пожалуй, мудро, - согласилась я.       Совсем и забыла про принцип "не верь глазам своим..." - Так что же?.. - спросила я, как всегда без особого интереса, хотя и на самом деле мне хотелось знать, разумеется, с какого перепугу у зеленоглазого лжебратца ещё на плечах вполне себе голова, а не ошмётки. - Возможно, всё дело в твоём тогдашнем возрасте, - начала Моника, взяв в руки какую-то газету и пробегаясь по ней глазами, - может, там что-то было и ещё более глобальное и даже сверхъестественное, - мы этого никогда не узнаем! - но таки суть в том, что, как ты поняла, то была необычная ситуация и даже необычный лес. - По тому, что я тут, мы уже поняли. - До того, по легендам жителей, там жили ведьмы с то время. То есть в тот период, когда тебе действительно было тринадцать, а твоему брату шесть. И, поскольку твой отец был известным на всё Токио журналистом, то после случившегося было много расследований, в результате которых несколько лет люди с трепетом наблюдали историю, что так менялась в вашей семье, начиная от секретов о сложной жизни твоего отца, Рэ Накамуру, до пропажи Хитоми Накамура в автоаварии в том лесу, где найдут впоследствии живым только сына Рэя, Дайкири. - Живым? - я вздрогнула от неожиданности, - по-Вашему он бы долго пробыл без головы?.. - Я не знаю, но, думаю, нет, - она посмотрела на мой утвердительный кивок, - однако доказано, что найден он был лишь со сломанной и перерезанной шеей, но совершенно живой, однако при смерти. Также все, кто видел его тогда, утверждают, что шея была туго перевязана, хотя мальчик не мог пошевелить руками. Из-за этого пошло много ответвлений, намекающих на помощь из вне. - О сверхъестественной помощи или о магическом возвращении рукам былой силы и движения? - Учитывая, что они были все в осколках, было бы странно предполагатб второй вариант, - пожала плечами Вейн, продолжая сверяться со статейкой в газете, - но то, что кто-то сторонний был - более вероятно.       Я невольно вспомнила те странные голоса, которые будто звали меня, что я не могла даже контролировать свои действия. Даже страх будто кто-то заблокировал тогда в моей душе. Однако мне до сих пор казалось, что причиной тому было обычное отчаяние, которые приходит, когда понимаешь, что в этом мире из тех, кто дорог, остался лишь ты один. - И кто же?.. - Я же сказала, - глава надулась, - в тот момент журналюги умудрились нарыть истории и ведьмах, что живут в недрах леса и часто бродят по ночам. А также пророках, которые будто бы даже готовились к такому происшествию, знали его. И на это было несколько отсылок. - Например?.. - Во-первых, начиная с простого - это перевязанная шея. Из этого даже я могу согласиться с тобой, что, возможно, Дайкири в тот момент действительно отчеканило голову, но кто-то будто бы знал об этом и быстро взял в руки всю ситуацию. - И голову, - добавила я.       Глава прыснула, но продолжила своё объяснение: - Да, именно: потому и получается, что когда ты выбралась из искарёжанной машины и пошла в сторону леса, то кто-то, уже наготове, спас твоего братца, предварительно найдя потерянную часть тела и вернув на место. И на подтверждение этого дам тебе две причины: первое - это то, что на коже на месте пореза найдена слизь или мазь, состав которой на тот момент определить не удалось, хоть он имел и некоторые части из взрывоопасных веществ, которые при связи с чем-то неизвестным приобрели регенерирующие и оздоровительные свойства. Другими словами - вернули Дайкири головушку. Притом без головы он мог прожить не больше минуты, посему делали всё быстро и продумано.        Второе - это то, что порез был по всей части шеи, поэтому ты не одна выдвигала гипотезу, что умерший мальчик был обезглавлен и даже один раз уже мёртв, однако "некто" возродил его ещё на какое-то время. Однако, скажу сразу, что практически сразу, как мальчика нашли, он умер - и уже на сей раз окончательно. Однако он успел сказать что-то неразборчивое, о чём также было много загадок и споров, другими словами - ещё более зловещих легенд. - Но... Кто же тогда возродил его снова? - я не понимала. - Мы к этому ещё придём, - спокойно ответила Моника и продолжила после некоторого колебания: - да, первым делом, что начали выяснять тогда следователи и журналисты, так это то, почему мальчик, пробыв там часов десять-двенадцать, умер только по отъезду в больницу. Всех интересовало: что же происходило с ним эти двенадцать часов? Кто те люди, что спасли его и как они смогли вернуть того обратно?        И, конечно, главным было и то, как именно он смог возродиться после отруба головы, а потом уж снова умереть. Что касаемо перерождения мальчика в целом уже после всего, тот тут замешаны эксперименты Виолета и даже, признаюсь, тут и моих рук дело.       Моника поняла, что резко сменила тему, и запнулась. Повисло молчание. Но я этого сразу не поняла, потому спросила; - То есть?.. - Всё после, - отрезала она на этот раз и снова, на сей раз как-то смущённо, вонзила взгляд в строки перед глазами.       Но, чуть ещё подумав, Вэйн наконец заговорила снова. - То предположение о том, что твой отец решил покончить жизнь самоубийством не было придумано просто от головы какого-то журналиста, а точнее, такое выдвинул лишь один такой журналист. Однако этот человек, который на тот момент взялся за выяснение всех причин происшествия, слишком глубоко влез в это дело настолько, что в итоге изменил глобально и свою жизнь, и жизнь других людей. Звали того человека Морис Бенуа, на тот момент это был не очень известный журналист и исследователь, который, как оказалось позже, также занимался сторонними экспериментами. Также он знал в подробностях и о проекте, при котором в ту реку скинули радиационные отходы, о которых разглашалось лишь в очень тесных кругах. Часть он даже выкупил за несколько миллионов, что и было также огромной ошибкой впоследствии и привело, как кажется, к тому, что мы имеем сейчас. - Зачем же ему понадобились отходы?.. - Сказала же, эксперименты, - начала терять терпение Моника и сбила тему с Мориса обратно на мою семью. - У твоего отца ещё с детства наблюдались отклонения в психике, что было хорошо выражено в его рассказах, что он писал, в детстве - в сочинениях и рисунках. Его родители, твои бабушка и дедушка, долгое время держали всё в строгом секрете настолько, что приходилось за всю учёбу Рэю около пяти раз точно сменить школу, когда уже чувствовали, что дело пахнет жареным. У Рэя часто были срывы. Я знала одну девушку, что училась с ним в классе и часто наблюдала странное его поведение. Все считали, что у него в семье явно что-то было не так.       Тому была причиной смерть родителей, когда Рэю было двенадцать, которые умерли в одном из террактов в Японии в начале двадцать первого века. Поскольку событие было не особенно глобальным, в даже, можно сказать, вполне обыденным в Японии, то мальчика, оставшегося в общем практически сиротой, одолевали не только одиночество, но также чувство неспрпведливости, а также страха за свою жизнь.       Даже в будущем коллеги наблюдали его мнительность во время поездок и встреч с людьми, хотя при этих самых людях, как также замечали окружающие, он часто менялся и становился дружелюбным, разговорчивым и учтивым, что все признавали его как "странного, но профессиального журналиста своего времени".       Но о том жена его, Ибби Гарсия, которую перевели в одну из японских школ, когда та с родственниками переехала из штата Орегон почти под конец обучения, не особенно знала о скрытом характере своего будущего мужа.       Девочка из богатой семьи, она переезжала, в отличие от Рэя, не от школе к школе, а глобальнее - от страны к стране. Родившись и прожив в своей родной Кубе не больше года, родители, которые имели тоже очень странные и запутанные семейные разнонациональные линии (бог знает как и почему), часто скитались по родственникам тех самых линий. В итоге до шестнадцати лет девочка побывала в десяти странах точно, из которых больше всего запомнились Австралия и США, в которых она проживала больше всего, а далее - Япония, но лишь из-за страсти её родственников к Японской кухне, а не потому, что у неё были родственники японцы по родственной линии.       Потому многие считали её если не инопланетянкой, то, мягко скажем, " человеком не их круга" или "немного не в себе". Она отличалась какой-то своей жизнерадостностью и открытостью, однако в плане лишь душевном. Это был слишком непунктуальный и активный ребёнок, часто попадающий в неприятности. А поскольку вторым по странностям являлся Рэй Накамура, то в итоге одноклассники быстро их свели уже автоматически, что у эти двух сиё приняло вид нечто вроде взаимности.       Посему в итоге никто не удивился, когда они-таки создали семью, которая потом прославилась своей необычностью на некоторые районы Японии, где были известны работы Ибби Гарсии как художницы и писателя, а Рэя Накамуры - как журналиста и физика-ракетчика, на которого он учился изначально. С Морисом Бенуа они учились вместе первые три курса - это одна из причин, почему он взялся за расследование тайн его семьи.       Что касаемо вас, детей, то ничего особенно не известно про Дайкири Накамура, который учился в школе не так уж много, чтобы показать себя с какой-то стороны. А ты, Хитоми... Тут была уже другая история, однако, впрочем, не очень длинная.       Я навострила уши. - Что же? - О тебе шли не очень однозначительные характеристики, однако твоя мать, Ибби Накамура впоследствии, буквально за год до аварии написала книгу о девочке, потерянной в лесу, намекнув на реальность происходивших событий, хотя там многое было чисто откровенного фантазийного характера.       Позже Бенуа, сравнивая школьные характеристики с описанным характером в рассказе, скажет, что совпадения между дочерью Накамуры и девочкой в истории совершенно видные.       Если гласить в общем, то девочка отличалась особенным умом, каким-то скрытым от людей, и каким-то своим особенным взглядом на окружающий мир. Как и отец, она была достаточно скрытной, но больше в ней наблюдали непризнанный ею самой деспотизм. Это было отмеченно в тот период времени, когда девочку назначили старостой класса, а потом коллективно одноклассники попросили девочку сойти с поста. Что удивительно, такая черта не наблюдалась ни у матери, как пацифистки и вегетарианки, ни у отца, как социопата. Думаю, у маленького Дайкири такой черты тоже не было, а если бы и было, то также было бы странно, откуда она и у него.       Также Хитоми Накамура являлась нигилисткой, что было ясно в её сочинениях, а также атеисткой, - Моника осмотрела меня с ног до головы, - посему сейчас, как я понимаю, наблюдаю я истинную Хитоми, которая такой была ещё с детства, а никак не после аварии.       И тут я будто выпала из реальности на какое-то время. "То есть я была... Такой же холодной?.." - подумав об этом, я вспомнила Луизу. Ту, что так скрывает себя за маской враждебности к окружающему. И я... Странно мне говорить сейчас о боге и том, как он меня предал и обидел, когда я ещё в детстве совершенно не верила в него?.. И верила ли я во что-то вообще?..       Однако есть и символичная черта характера, что, может быть, и может дать ответ, почему ты именно та, кто ты сейчас.       И Моника снова взглянула в листок. - "Несмотря на многие недобродушные черты её характера, - начала читать глава, - в рассказе Ибби было доказано, что девочка имеет качества, превосходящие негатив её нрава. И, без сомнения, таким составляющим являются смелость и бережное отношение к окружающему миру..." - Смелость... - повторила я. - Смелость, - и Моника, отложив наконец листок, скрестила пальцы, - суть рассказа - показать, насколько человек должен быть тесен с природой - настолько, чтобы не бояться её, не показывать своё превосходство, а пытаться защитить и принять все дары, что она даёт. Рассказ похож на скитания девочки в течении нескольких дней в лесу, при которых ей приходилось спасаться всем, что имеет природа, притом не имея никакого опыта и знаний в плане того, что нужно делать, а что нет. В итоге девочка натыкается на охотников, и в побеге от них находит домик лесничего, который впоследствии поможет вернуть девочку домой. - И в чём же смелость?.. - По расскажу, девочка предотвратила убийство редких черных лисиц, что жили в том лесе, - ответила Моника, - так как долгое время жила с ними и те быстро девочкой на удивление стали приручены. Когда появились подозрения на охотников, девочка начала громко кричать, и все лисы испуганно поубегали прочь, однако удар приходиться начал на девочку, что оказалась на виду у охотников и причиной их неудавшейся "охоты".       Впрочем, она сумела от них убежать, после чего и наткнулась на лесничего. - Какая глупая история, - оценила я. - Особенно если действительно произошла с тобой, - не без иронии вставила глава, - маленькая озверевшая нигилистка, орущая во имя спасения живого существа - вот удивительно! - Нигилистам не может быть свойственна гуманность? Тем более, что это искреннее существо, а не человек. - И то, может, верно.       И она замолчала на какое-то время, видимо вспоминая, на каком месте остановилась. - Суицидальные наклонности начались у Рэя относительно незадолго до того момента, как случилась авария. Поговаривали много причин для этого. Первая - это измена, причём измена его, а не Ибби. Говорили, что он часто сотрудничал с одной журналисткой из какого-то телеканала, участвуя в разных сюжетах и именно с ней часто отбывал на разного рода командировки. По крайней мере, была выявлена также ещё одна черта твоей матери - ревность. Уж теперь не докажешь, оправдана та была или нет, но то, что она существовала в её душе и угнетала - это точно. - Ревнивая пацифистка... Ну, по крайней мере, отца она любила, - как-то отстранённо ответила я на эту информацию, - а вот он?.. - Не знаю, может, и тоже. Второе - это то, что с ним произошло как-то раз в Франции, когда в тот момент там случился терракт, но крупнее, чем у его родителей.       Интересностью было то, что в ней он не участвовал, а роль его на тот момент была вести трансляцию по происходящему в стране делу на месте событий, другими словами - он побыл корреспондентом, после чего у него снова появились отклонения в психике и его ненадолго отправили "отдохнуть", а точнее сказали, как бы без намёка: "А иди-ка ты пожалуй полечись!.."       Примечательно, что в тот момент, когда случилась авария, Рэй всё ещё был в отпуске.       "Что примечательно, я не помню даже, как он выглядит, посему мне будто на иностранном языке это всё Вы говорите" - только и подумала я. Притом я искренне пыталась напрячь память, но лишь отчетливо слышала предсмертные крики и где-то в прошлом - голос брата... Но не более...       "В сотый раз понимаю, что брата, видимо, любила больше родителей"...       Посему следующий вопрос стал вполне логичным. - А было ли где-то отношениях Хитоми и родителей?.. - я не особенно считала до сих пор, что та, прошлая я, и я настоящая - один и тот же человек. Вернее, теперь я даже и не человек по сути, так что... - Очень хороший вопрос!.. - воскликнула вдруг Моника, - самое удивительное, что мне бы самой хотелось это очень знать, - она задумалась, - очень... Это одна из причин, почему я вообще начала рассказывать тебе всё это. Просто тут есть тоже свои загвоздки. - Какие же? - Морис Бенуа долго пытался нарыть хоть какие-то записи с бесед и Ибби, и Рэя, но за всю свою работу над этими расследованиями ни тот, ни другая ни разу не сказали своими словами о вашем существовании. Да, сам факт ими был неоднозначно подтверждён насчёт того, что дети у них были, но то, как, например, семейство проводят выходные, нигде замечено не было, хотя сам Морис клялся, что первым делом стал бы это спрашивать чисто из традиционных размышлений именно это потому, что людям интересно знать даже такие странные и вроде как личные подробности. То есть даже о тебе было, как я уже сказала, ясно хоть что-то общее только из характеристик и той истории, насчёт которой женщину в плане совпадений с дочерью тоже "будто бы" не пытались спрашивать. Даже не предполагали, хотя в истории говорилось от первого лица и велось именно от имени матери девочки, что вела прямо эту историю.       Однако существует предположение, почему многое было скрыто от глаз людских. Всё, что в семье было не очень гладко, является одной из причин нестабильного состояния твоего отца. То есть бытовуха Рея доканала настолько, что тот решил совершить не то что простой суицид с отчаяния, а что-то вроде коллективного убийства, о котором никто в семье, кроме него, видно не было известно вовсе. Посему-то и вышло так, что ни одной записи на всеобщем обозрении об отношениях в семье за эти двадцать лет, - да что там, даже за пять лет начиная от происшествия! - не осталось, но утверждают многие журналисты того времени, что они были, а значит всё, что могло бы быть когда-то рассказано и показано - уничтожено в итоге или же закрыто в тайных потаённых архивах подальше от любопытных глаз СМИ по просшествии лет после случившегося.       Зачем закрыли? Неясно, но многие грешат на разные мистические вещи, что происходили с этими записями. Так говорили те, кто монтировал репортажи и первые забили тревогу насчёт того что "опомнитесь!.. с ними что-то не так...." - но после сего обвинения эти записи исчезали вместе с этими людьми, кто посмел сказать хоть одно какое-то слово против этих тайных репортажей. - То есть в этом замешана какая-то магия? - Наверное, те экстрасенсы из леса, - ответила Моника, - также, собственно, думал наш добрый друг Морис.        лько вот на тот момент, когда он наконец в этом убедился, пришёл в тот же год и расцвет его страсти к "магии химии" - а точнее, открытие предположения о ведьмах леса - последнее, что было им открыто вовсе, - также, как и то, что зона этого самого леса признана радиационно опасной.       У Мориса Бенуа ёкнуло в плане того, чтобы предположить: те ведьмы - не кто иные, как обычные люди, просто радиационно излучённые. А также пришли мысли, что эта радиация может иметь какое-то странное влияние на организм. Потом - что при определённых соединениях с уже известными взрывоопасными веществами, эти неизвестные продукты приобретают лекарственные действия...       Но только потом, после смерти Мориса, когда уже я занималась исследованиями в той корпорации (уже после взрыва), мною была выявлена главная особенность той речной радиации, где ты проснулась...       То была зависимость. То, что и довело несчастного исследователя Мориса до белой горячки. А также и многих людей, что решились на исследования также, как и он. И из-за чего и случилась в один момент авария, к которой никто не был готов. - То есть он умер от того, что исследовал? - Именно так. При взрыве разъело всю команду до самых костей. А от кого-то даже и костей не осталось. Вот и вся зависимость... - Зависимости от чего только? От того, что может дать эта радиация? - После журналистики и до своей смерти он поставил ряд предположений. Первым стало предположение Мориса Бенуа о том, что можно создать таким способом зелье бессмертия, и это стало началом зависимости: он всего себя посвятил именно этому. Он прямо говорил: "Ведь самое главное, к чему стремится человечество в целом - именно вечная жизнь людей!" И это несмотря на существование демографического кризиса, голодания и вообще несправедливости в целом между слоями общества. - За много десятков лет, я думаю, можно было бы сто раз разбогатеть и тысячу раз разориться, а после - даже пожалеть о бессмертии вовсе. - Об этом с тобой мы уже говорили, - вздохнула Моника, - я очень рада, что меня этот взрыв обошёл стороной, а смотреть на то, что произошло с тобой и многими такими, как ты... Попросту жалко. Но именно потому, что этот вид радиации вдруг начал мутировать и в итоге приобрёл вместо окисляющих и, мягко скажем, "уродующих" свойств особенности как воскрешать (как в случае с тобой), так и заставлять людей не стареть - всё это вовсе стало показывать такой неприятный оборот и делить мир на части. Тех, кто за вечную жизнь и кто стремится найти формулу бессмертия - и тех, кто хочет прошлого мира без разрушений и войн, хоть и жизнь в прошлом была не намного счастливее. То была эра виртуальных погружений и отстранение от реальных проблем и бытовых ситуаций, а сейчас - погоня за вечными страданиями на Земле, что скоро сгонит нас со своей поверхности за то, что мы пытаемся играть с дарами Всевышнего. И по-прежнему доказываем на опыте, насколько мы, чёрт возьми, далеки от него. - Мы далеки больше от желания признавать законы физики, всё веря в то, что можно повернуть время вспять или остановить его, - ответила я, - а сейчас мне начинает казаться, что моё личное время просто остановилось, но тогда же почему для других оно всё также тикает и течёт, выжимая каплю жизни из каждого нормального человека?.. - Подумай об этом, услышав биение часов поутру, - посоветовала Моника Вейн, - и на этом покончим. - Я подумаю, - ответила я.       На сей раз молчание было намного продолжительнее обычного. Тут уж после слов Вейн почти сразу же довелось подумать невольно о времени, так как часы висели и у неё в кабинете, сливаясь с жизнью по ту сторону окна.       И тут я вспомнила всё, что нахлынуло на меня за этот день и после такого долгого разговора: те разговоры с Натали, брат и тот главный вопрос, что на самом деле до сих пор не выходил у меня из головы:       Почему он не забрал меня?       Что же это было? Уловка? Иллюзия?.. Или всё-таки девицы были правы - Виолет прямо хотел показать, что даже здесь я не в безопасности, что никто не сможет защитить меня, даже я сама. Что все зависят от него, и только по его прихоти Корпорация ещё не прекратила своего существования. - Ты же знаешь, - совсем недавно говорила мне кучерявая, - что Вэйн говорит пустые и почти незначительные обещания. Да, она действительно желает помочь тебе, она может помочь, но и ещё ясно как день: чтобы что-то сделать, особенно что-то значительное, нужны, первым делом, титанические силы и воля, а самое главное - нужно очень много времени, которого сейчас нет ни у нас, ни у неё. Каждая секунда на счету - и в каждую секунду мир готов разрушиться снова.       И нигде нет защиты: в тот раз мы не смогли бы ничего сделать, потому что, признаюсь честно, даже наши победы, которые всё-таки у нас есть, Корпорация висит на волоске от разрушения и зависима от резиденции Виолета настолько сильно, что любая перемена - и мы уже не будем жить.       Посему исходит достаточно непрозрачный вывод, что даже не тебе нужна защита, а нам. И даже ты смогла бы саму себя хоть как-то защитить, когда как мы в одиночку - совершенное ничто, а порою даже в команде бесполезны. А значит, даже не мы нужны тебе, а ты нужна нам - как шанс, как последняя возможность того, что всё ещё с нашей целью не потеряно, а возможность спасти мир от ещё большего сумасшествия ещё есть.       И ещё я начинаю всё больше понимать, что многое из того, что Вэйн рассказала, попросту мне неизвестно. Те люди, о которых она говорила, их жизнь - всё это казалось мне чужим, не нужным моему сознанию. Тот нелюдимый отец, мать-хиппи, брат, коего я помню лишь по смеху, который, признаемся честно, такой же, как и смех любого ребёнка - все они казались людьми, которых я совершенно не знала. И даже та прошлая Хитоми, та прошлая я казалась совершенно не мной, другим человеком, с которой все меня путали. Я не помнила совершенно ничего из своей жизни и мне даже пришла такая мысль: а нужно ли мне это?       Изначально моей главной целью было вернуть себя. Даже слыв мутантом, я хотела больше не человеческий облик, а веру, что я не просто так живу сейчас и прошлое у меня всё-таки было. Однако также я понимала, что даже лжебратец, который появился непонятно как, в голове держит больше информации о прошлом, чем я со своим телом, что истинно с самого рождения. Я знала: даже обо мне этот Дайкири знал гораздо больше, чем я сейчас знаю о самой себе.        Но искусственность лжебратца просто откровенно бесила меня. Моё больное воображение невольно начало представлять сейчас разные догадки о возрождении Дайкири, начиная от самого невинного клонирования и заканчивая созданиями в какой-нибудь биохимической лаборатории странной телесной биомассы, похожей на пластилин, нового человека. Но только разве каждый человеческий ум смог бы воссоздать именно точно такой же мозг с той же памятью и картинками дальнего, почти забытого прошлого?..       Я видела то, что он командовал в своей команде: все эти чёткие движения, продуманные до автоматизма и соответствующие инструкциям, но при этом лишаясь всего чувства и смысла в общем. Я понимала: несмотря на то, что Дайкири намного живее меня, он был таким же холодным и бесчувственным мертвецом в душе, как и я. И даже несмотря на это было то, что я понять не могла и что порой даже невольно заставляло ненавидеть себя и своё существование: будь он хоть сто раз нарциссистом и лицемером, его действительно по-своему любили очень сильно и даже восхищались им.       Из разговоров с Наташей становится ясно то, как неравнодушно та относилась по отношению к Дайкири. Даже как-то раз, увидев это, Луиза сказала мне: - Да, она всем трепет мозги с этим Дайкири - даже ему самому, - когда она говорила, то по привычке, которую я у неё заметила относительно недавно, начала потирать кончиком указательного пальца длинный ноготь большого, покрашенный идеально в чёрный цвет, как и остальные её, сразу видно, ухоженные ногти, - только он игнорирует её. Но что, конечно, у девчушки не отнять - это то, как она даже так всё ещё старается показать Дайкири, на что на самом деле способна. Мы все давно на опыте Натали увидели, насколько надо работать над собой, чтобы смерти на её счету были действительно не напрасны.        Сама же кучерявая говорила о трёх своих целях, подчеркнув, как сильно она хочет их достичь: - Первым делом мною движет месть: я хочу найти тех уродов, что вырвали мне глаз и стереть их в порошок, так как мою прошлую команду при спасении меня они превратили в решето, а многих даже ожидали пытки хуже, чем у меня - а в тот момент я ничего не могла сделать...       Второе - это стать главой Корпорации Тьмы вместо Моники, потому что она больше создана для исследований. Она могла бы к тому моменту заняться изучением радиации и принялась бы за поиски формулы, что могут сделать мутантов нормальными людьми, а я бы тем временем управляла бы группами. Я уверена, что так мы бы точно смогли победить! Я хочу защитить тебя, всех мутантов, людей и весь мир.       Ну а третее и самое главное - я хочу показать Дайкири, что даже не имея врождённого таланта можно стать лучшим благодаря выдержке и тренировкам. Ему, я знаю, не приходилось прилагать совершенно никаких усилий, чтобы добиться такого мастерства, когда как мне пришлось много тренироваться, да и то даже сейчас не всё доведено до совершенства. Но, став уже хотя бы главнокомандующей, я доказала бы, что добилась это всё кровью и верой других людей в то, что я могу - действительно могу что-то сделать! Действительно могу, чтобы прекратить наконец этот хаос в мире.       И я действительно сама в душе, признаюсь, верила в неё. И это не только из-за этого, что ненавидела Дайкири - по крайней мере именно того, что жил здесь. Нет, я видела то, что не было ни у меня, ни у него - чувства.       Настоящие чувства, которые заставляют с виду обычных людей продвигаться вперёд и совершать невероятные глупости, что потом окажутся самыми важными и необходимыми вселенной. Эти чувства, что они непрямо показывают в своём поведении и внешнем виде - то, какие все разные, хотя и кажутся порой совершенно одинаковыми. Каждый обычный человек внутри держит чувства, но кто-то, как та же Луиза, не выпускают их; кто-то притворяется и отображает их противоположно, как Изабелла; но есть и те, кто-то бежит и кричит всему, каждому кустику, дереву и лучу солнца о том, что он жив, да! Что всё будет хорошо и что ему, этому человеку, действительно хватит сил, чтобы сделать что-то стоящее! И что живёт не просто так...       И сейчас, думая об этом всём, я услышала наконец жизнь, что вертелась за тем самым окном и увидела бегущие стрелки часов, что продолжали отматывать время женщины, которая сидела передо мной и также продолжительно молчала о чём-то, собираясь с мыслями. И много, скорее всего, за эти пять, - может, десять! - минут пробежало и в её голове. А может, всё это время она думала о том, как после тяжёлого разговора заварит себе кофе и наконец забудет о проблемах, что тревожат прямо сейчас, в этот период времени.       Но всяким мыслям приходится заканчивать свой путь и подходить к нечто вроде своей какой-то особенной кульминации. - Так что же ты решила в итоге?       "Я хочу показать, что и мне есть дело до мира, что и я живу не просто так, - промелькнуло наконец у меня в голове. Что я не просто кукла с воспоминаниями, что влили мне в голову (хотя по сути и нет ничего в моей голове!..), а что я действительно жила этими чувствами, - и хочу жить! -а не так, чтобы картинками приподносились бы эти мысли. Я хочу..." - Но у меня есть несколько пожеланий, прежде чем дам ответ. - Какие же? - с любопытством спросила Моника. - Придёт время и Вы мне расскажете о том, откуда здесь появился Дайкири, - начала я, - честно, это я первоначально и хотела узнать, однако теперь ни у меня, ни у Вас, я вижу, нет теперь нр капли желания что-то раскрывать по этому поводу. Вся эта информация тяжела, и я это понимаю.       Но есть ещё что-то, что я хочу сказать.       Я не могу судить, но... Думаю, госпожа, Вам всё-таки следовало начать свои исследования, ведь, как мне говорила Натали, Вы долгое время занимались биохимией. Да и мне Вы говорили про то, как работали у Виолета. - Это верно, но... - она замялась, - ты же понимаешь, что сейчас у нас начнутся проблемы? Пока идут спокойные деньки, конечно, здраво попробовать, но ведь всё это продлится ой как недолго.       Моника мечтательно вглянула в окно. - Видишь, как светло? Как тепло?.. Как приятно лучи скользят по комнате и всё переливается как новое. Свет заставляет чувствовать нас чуточку счастливее. Всё, что светится, кажется нам добрым и невероятным, чем-то подобия чуда. Но по ту сторону...       Она поднялась и посмотрела в окно. - Разрушенные здания, - продолжила она уже как-то тихо и скорбно, описывая ужас по ту сторону света, - много людей в больницах, так как взрывы бывают нередки во многих частях всего мира. Ядерный взрыв совершенно никого не обошёл стороной. Настолько, что все нации соединились в одно, потому что разделяться попросту нет смысла. Сегодня убьют какого китайца, завтра - португальца, а после - русского или испанца. Одна из причин, почему сейчас все почти говорят на одном определённом языке, но так происходит только на одной из Корпораций, части которой построены по всему миру. Есть, где говорят лишь на английском, но есть и где на русском, и на испанском, и на французском. Но всё это кусочки главного пазла: ведь на самом деле являюсь главной в этой системе, если ты так думала. Я лишь подруппа, из которой разветвляются ещё подподруппы и ещё, и так далее. И задача вышки, что меня сделала главой, в том, чтобы я следила за сиротками и растила из них спасателей мира. Правда, увы, не без жертв, что требует наука. - Но разве они не понимают, что тем самым затормаживают исследования, что могут привести к менее печальному исходу? - Как я уже сказала, всё требует наука. Но это касаться может и не нашей Корпорации. Есть части, что занимаются лишь боевыми действиями, а есть и те, что занимаются только химией и эскпериментами. Много учёных существует в мире, признаемся честно, что лучше меня понимают в потребностях общества; много тех, кто также занимаются теми же исследованиями, как и я когда-то. Я всего лишь единица среди десятков единиц таких же учёных, как я. - А я - единица среди миллиона мутированных людей по всему миру, но при этом я могу быть именно той главной единицей, которая с этим покончит. А Вы разве нет?       История нам показала, как обычные люди в итоге входят в историю. Почему? Потому что смогли показать свою значимость миру. Потому что попытались сделать мир лучше, иногда, правда, не понимая, что может быть, отчасти сделали и капельку хуже, судя по итогам сейчас. Но человечество не останавливается. Практически каждый раз рождаются умы, что в будущем способны спасти мир. А те, что уже созрели, как мы с Вами, должны уже показать, что тоже на что-то способны. Берите пример с той же Натали!.. Вы же видите... - Мне приятно, что ты стараешься верить в меня, но к чему вообще этот разговор? Не думаю, что тебе важна судьба такого человека, как я. Неужели всё дело в Натали? Раз ты постоянно о ней говоришь. Подружились-таки? - Нет!.. Мне важна судьба всех во всём мире, - сказала я, хоть и как-то это выглядело неправдиво и холодно, - но и да... ещё и ради Натали. - Ох, Натали... Не сказала бы, что очень рада такому резкому сближению.       Моника вздохнула. - Ты не понимаешь, насколько она ещё молода и глупа для этих сложностей. И, видимо, уж слиушком убедительна. Но только свиду. Она не понимает множество взрослых сложностей, которые тебе объяснять я не буду, ну а ей - попросту бесполезно. И это мнение, что всё происходит так просто - глупо... - А как же Дайкири? - спросила я. Вдруг снова невольно появилась частичка желания выяснить... Это двойственное чувство! - Дайкири... Это уже совсем сложная история, о которой ты хотела узнать намного позже, чем сейчас. Но суть в том, что и ему не следует думать о том, чтобы управлять Корпорацией, несмотря даже на то, какой он человек. - Что же Вы имеете в виду?.. - Пожалуй, об этом действительно лучше позже, - уклончиво отозвалась Моника.        Тщетно. Пожалуй, и пусть. - Но ведь Вы могли бы просто руководить ими по мелочи, - не сдавалась я. - Я так делаю по сию пору, - ответила Моника, - однако оставлять ни ту, ни другого без просмотра нельзя. - А если я возьму под свою ответственность?       Она рассмеялась. Да, доверять шестнадцатилетних подростков тринадцатилетнему ребёнку действительно было бы глупо, пусть мне логически говоря глубоко за тридцать. Да и характер, в общем, не очень... Но есть свой козырь, который внезапно пришёл мне в голову. - Но ведь...Вы говорили о моей строгости? - М? - не поняла Моника. - Характеристика, - пояснила я нетерпеливо и грубо, - Деспотизм... Староста? И просьба мне больше не пытаться править людьми. Видимо, в прошлом я была тем ещё командиром. - Ты хочешь сказать, что у тебя сейчас такие же наклонности остались? - А почему нет? Та же Натали как-то раз мне сказала:       "Мне кажется, ты в прошлом очень любила, когда тебе верят и когда тебя слушают. Иначе бы ты даже сейчас не стремилась бы так прививать всем своё мнение, пусть и ошибочное." - Не скажу, что и Натали всегда может быть права, - не унималась Моника. - Госпожа Вэйн! - я наконец обратилась к ней по имени, как могла и как считала более уважительно, - я не хочу быть просто оружием. Понимаете? Я действительно - да, это странно, но всё же! - я хочу вам всем помочь. Мне нужно действительно вернуть свои воспоминания, нужно понять что-то о Дайкири и о своей семье. Может, я бы поняла, почему мой отец оказался чёртовым суицидником, а мама ни разу не говорила ни обо мне, ни о брате, будто мы просто игрушки. Может, они вообще хотели в таком случае убить нас - Вы не думаете? Может, моя мама знала и была заодно? Тоже суицидница? Я не хочу больше предполагать - я хочу действовать. И первым делом я хочу узнать: почему всё так, почему я такая и почему я до сих пор здесь!.. Смысл всего этого? Зачем ведьмы утопили меня и я пролежала столько лет? Почему спасли брата и не дали ему погибнуть? И кто в итоге сделал его таким, какой он есть? Почему я смотрю на него и не вижу в нём ничего родного и почему меня удивительно сильно тянет к Виолету, к его Корпорации только потому, что он может дать мне ответы на множество вопросов - то, что не хотите давать мне вы?..        И я будто прозрела, сказав это. Настолько, что чувствовалось: продолжать разговор больше не стоит. Это всё высосало все силы с нас обеих. И то, что осталось за кадром - да пусть, чёрт возьми, по-прежнему там и остаётся. А ультиматум был поставлен.       И Моника тоже не говорила ни слова, а лишь очень низко опустила голову. Но видно было, что она серьёзно задумалась над тем, что я сказала. Однако предположений или каких-то ещё мыслей дальше она выражать уже не стала... Да. И не стоило было. Я хотела уйти, но не знала как. - Иди... Просто иди, - только и сказала госпожа Вэйн, - а я, так и быть, подумаю ещё над тем, что ты сказала. Проанализирую... Усвою, переварю. "Кажется, скоро мы действительно встретимся с Виолетом, когда мне придётся уйти отсюда", - так я подумала про себя, закрывая за собой дверь. Видимо, это было начало конца.       Конца отношений с этой кучерявой, той бесчувственной и лицемеркой, лжебратом и псевдоучёной, что променяла науку на сведение мира к концу.       А куда хотелось идти и где остаться - совершенно непонятно.