Важное в мелочах

      По радио крутили какую-то дрянную песню, которая с каждой секундой грозилась довести Куроо до ручки. В момент, когда взрыв назойливого припева раздался снова, он нервно выкрутил до упора колёсико приёмника и облегчённо выдохнул. Уже через минуту он об этом пожалел.       В машине воцарилась неуютная тишина, оказавшаяся куда как хуже смазливых песенок, заедающих в голове после первого прослушивания. Ситуацию не улучшал и Савамура, подавлено пялившийся в лобовое стекло и практически не моргавший. С того момента, как они выехали от Хинаты, новичок не сказал ни слова и выглядел задумчивее обычного. Похоже, что на нём сказались слова Куроо, весь этот незапланированный допрос и остальное — сложно после подобного препирания к стене сходу взять себя в руки.       — Хэй, Савамура… — Куроо прокашлялся и криво улыбнулся, бросив быстрый взгляд на соседнее кресло. Савамура взглянул в его сторону, словно бы говоря, что слушает. — Хм… Я спросить хотел: а ты вообще, как бывал на опросе родственников?       — Ты это серьёзно? — не понял Даичи, удивлённо хмыкнув. Кажется, его это слегка задело.       — Нет, ты не подумай, я не издеваюсь, ничуть! — быстро затараторил Куроо, мысленно успев обласкать самого себя последними словами за подобную тупость. — Просто Хаджиме говорил, что ты из маленького городка, преступления не часто случались и всякое такое — я же не в курсе чем ты там занимался… Дело не самое приятное, сам понимаешь, потому я и захотел прояснить всё, прежде чем мы доберёмся до места. Я вот, к примеру, терпеть этого не могу. И скажу тебе по секрету, что всячески стараюсь избегать — на своём хвосте приятнее приносить добрые вести, чем такие, согласись?       Савамура молчал. Он заинтересованно пялился на сержанта, пытаясь понять причину его внезапной болтливости: то ли это ему кофе в голову ударило, то ли это первые признаки медленно едущей крыши. Куроо в свою очередь затаённо ждал, нервно барабаня пальцами по рулю. Он прекрасно понимал, что минуту назад нёс какую-то чушь, но лучше уж это, чем любоваться отсутствующим выражением лица напарника и его полностью подавленным видом.       Наконец Даичи пожал плечами и вздохнул, сползая на кресле, откидывая голову назад:       — У нас городок маленький, но сообщать плохие новости приходилось, — негромко отозвался он, отворачиваясь в сторону. — Так что я могу тебя понять — никто подобного не любит...       — Ох, ну не скажи, — вдруг оживился Куроо. — Знавал я одного типа, лохматого такого судмедэксперта, ну ты понимаешь…       Савамура весело фыркнул, не удержавшись. Он обернулся к Куроо. Сержант самозабвенно рассказывал какую-то байку, активно жестикулируя и не скупясь на подробности. Он косился на него, проверял в норме ли всё и плёл первое, что взбредёт в голову, дискредитируя беднягу Ойкаву по всем пунктам сразу. Даичи улыбнулся, поднял воротник-стойку, пряча за ней свою благодарность — Куроо делал это ради него, стоило бы отдать ему должное и наконец взять себя в руки.       —…Видел бы ты лица тех бедолаг, к которым наш Трупокава вышел и прямо с порога начал рассказывать все подробности убийства. Ну, в лучших традициях: мозги на потолке, стены в кишках — жуть!.. Там даже кто-то в обморок упал было. — Савамура улыбнулся; Куроо довольно покивал, сворачивая с главной дороги. — Да-да, так всё и было. Ойкаве потом такую головомойку устроили, у-у-у! Сперва Хаджиме, а потом и Ушиджима. Но знаешь, даже в такой ситуации этот засранец вышел победителем — его отстранили от подобных вещей, ну ты представляешь? Хотя, может, оно и к лучшему.       Даичи рассмеялся и сразу как-то стало полегче. Судя по довольной роже Куроо, именно этого он и добивался, а теперь был полностью доволен собой, сочинённой на ходу историей — Савамура ни за что не хотел верить в то, что Ойкава может быть настолько некомпетентен и бестолков, не может же?.. — и тем, что мирное равновесие между ними снова восстановлено.       — Да уж, интересная история. И ты всё это затеял, потому что мы едем к родителям Нариты? Это ведь его адрес скинул Тсукишима?       Куроо кисло улыбнулся и растормошил волосы на затылке.       — Да-а, едем прямиком к нему домой, — протянул он, вздыхая и мрачнея. — Попробуем выяснить, что странного происходило в жизни этого Нариты, если происходило, конечно. И попробуем обрисовать ситуацию с его телом — его же ещё как-то хоронить нужно, а пока трупом занимаются спецы ФБР это бесполезное занятие.       — Сложно придётся, — поморщился Савамура.       — Скорее всего. Но знаешь, что хуже всего? Там нас ждут две очаровательные дамы.       Савамура удивлённо вскинул брови и уставился на сержанта.       — Не думал, что для тебя это проблема, — осторожно начал он, но продолжить не успел, прикусив язык сразу после первого ядовитого взгляда Куроо.       — Да не проблема, просто… — Куроо пожал плечами и скривился. — Женщины… Хм. Понимаешь, они все, как одна, просят отомстить. Найти убийцу и пустить его на корм карпам в городском пруду — дались им эти карпы? Вот увидишь, как только мы войдём в дом, нам сразу станут вешаться на шею и зальют всю форму слезами, как пить-дать зальют! Не люблю иметь дела с женщинами в таких ситуациях, ох как не люблю. Сердце-то ведь не каменное…       Остаток пути прошёл в задумчивом молчании. Куроо точил ноготь на большом пальце, изредка морща нос и кривя лицо — видимо заготавливал какие-то реплики. Савамура уже видел подобное в управление во время очередной планёрки, значения не придал, но удивился, получив ёмкий и короткий ответ от Акааши на так и не заданный им вопрос.        «Куроо-сан слишком много думает и иногда корчит рожи, не удивляйтесь, старший офицер», — улыбнулся Кейджи, жестом фокусника вытягивая из нагрудного кармана платок — Бокуто случайно уничтожил ручку и чернила заляпали ему ладони. — «Это иногда будет случаться, и в такие моменты приглядывайте за ним с особенной тщательностью, может, увидите что-нибудь интересное».       На неожиданный совет Даичи ответил благодарностью и за всё то недолгое время, что имел возможность им пользоваться, успел заметить кучу разных мелочей, всякий раз раскрывающий чуть больше деталей характера напарника. Вот и сейчас, судя по его виду, было ясно, что даже его всеобъемлющей самоуверенности не удаётся покрыть некоторых вещей. Куроо нервничал, хмурился и вроде как в самом деле переживал, всякий раз тоскливо вздыхая, когда делал очередное неудовлетворённое покачивание головой. Савамура хотел сказать что-то в знак поддержки, но нужных слов отыскать не смог, к тому же, они уже приехали.       Громко фыркнув и взревев перед тем, как остановиться, машина прокатилась по серой гравиевой дорожке, минуя пролетающие по обе стороны дороги ухоженные красивые дома. Их конечный пункт не отличался от остальных: двухэтажный коттедж всем своим видом так и кричал о том, что стоит просто астрономическую сумму, из разряда тех, что можно перепутать с номером телефона. Несмотря на конец осени, газон и кустики пыльно-зелёных кипарисов выглядели идеально. Вымытые до блеска оконные стёкла, яркая черепица и рыжая кирпичная труба, крытая терраса без следа работы термитов, дорожка, подводящая к дому, и садовые фонарики, все как один, рабочие — всё вокруг указывало на исключительную «правильность» этого места, так что это даже слегка пугало.       — Ну что, проверим насколько счастливы местные обитатели? — недовольно нахмурившись, махнул себе за спину Куроо. Савамура скривился, но успел порадоваться тому, что их мысли с напарником сошлись. — Не по себе мне что-то…       — Ну надо же, — усмехнулся Савамура, — что это с тобой? Признаёшь свои слабости?       Глаза Куроо сощурились. Новичок виновато закусил щёку изнутри. Нервничал и он, а потому начинал нарываться.       — Умение признавать свои слабости тоже знаешь ли… — пафосно заявил Куроо, но мысль так и оборвал. Он огляделся, приблизился к Савамуре и доверительно шепнул: — Не нравится мне тут. Слишком всё идеально и чисто. Не доверяю чистым местам.       Савамура удивлённо моргнул и улыбнулся, отстегнув ремень безопасности.       — Ну, теперь мне хотя бы ясно почему твоё рабочее место в таком запустении. Клянусь, один раз я слышал писк из ящика в столе. Бокуто утверждает, что там живёт мышь.       Куроо весело оскалился.       — Не бойся, Чума приходит жить в управление только когда холодает, летом обратно убегает по каким-то своим мышиным делам. — Лицо Савамуры удивлённо вытянулось. Сержант хохотнул и хлопнул его по плечу. — Расслабься, нет у меня никаких мышей, и лучше не верь всему, что говорит Бо, мой тебе совет. Идём уже, мне и правда не нравится это место, так что давай покончим со всем этим поскорее. Пошли.       — Идём. Куроо, как будем действовать?       Сержант внимательно пригляделся к напарнику и просто пожал плечами, распахивая дверь «копотачки». Он почти выбрался из машины, но напоследок обернулся, задумчиво выдохнув:       — По обстоятельствам. Пошли, нас уже должно быть заждались.       Их действительно ждали. Не успели полицейские остановиться у двери и потянуться к ней, как преграда исчезла сама, а на пороге дома возникли хозяйки дома, одетые траурно. Статная дама в возрасте, суровая и неулыбчивая, представилась матерью Нариты, сдержано поприветствовала мужчин, вышколенным лакейским жестом пригласив их пройти в дом. За её спиной топталась молодая светловолосая женщина, сдержанно кивнувшая копам. Это была старшая сестра Нариты, заплаканная, трясущаяся не то от злости, не то от напряжения, но всё ещё поразительно красивая, переживающая утрату болезненно и, в отличие от матери, эмоционально. Пока Савамура проскальзывал мимо неё, он ощутил на себе настолько уничижительный взгляд, что не мог не удивиться тому, что не сгорел от него там же в коридоре.       После всех вежливых расшаркиваний, женщины с достоинством и показательно холодным равнодушием, проводили полицейских в уютную и опрятную гостиную. Пока Куроо устраивался на диване, сбивая локтями подушки, Савамура осматривался, всё чаще ловя себя на мысли, что нормальные люди тут не живут. Слишком уж всё идеально, ни следа обычной человеческой жизнедеятельности: ни капли пролитого чая на журнальном столике, ни газеты, ни единой вещи, которая могла сказать об обитателях этого дома что-то большее, чем просто «аккуратисты». Женщины устроились напротив, предложив принятый регламентом гостеприимства чай и сухие крекеры. От угощения Савамура и Куроо отказались единодушно, попытавшись сделать это как можно мягче, но хозяек дома сейчас бы не смутил даже грубый отказ.       — Благодарю, что согласились принять нас в такое нелёгкое для вас время, — сочувственно начал Куроо, когда им с новичком удалось отвертеться от впихнутых в их руки чайных пар. — Мы со старшим офицером Савамурой сочувствуем вам, как и всё наше полицейское управление, и весь город. Соболезнуем. Зачастую смерть незнакомца задевает за живое, а когда гибнут близкие, да ещё и так — это слишком тяжело.       — Вы очень любезны, благодарю вас, — коротко кивнув, отозвалась Нарита-старшая, вздёргивая подбородок. В её глазах был сдержанный холод и ни грамма слёз, а такой выдержке и самообладанию стоило позавидовать. — Однако я вынуждена отказаться от любого рода сочувствий, пока не увижу своего сына. Почему я не могу приехать на опознание? Почему вы не даёте разрешение на то, чтобы забрать его?       — Нарита-сан… — подал было голос Савамура, подавшись вперёд, но Куроо его остановил. Он пристально взглянул на него и взглядом дал сигнал, что сейчас ему лучше помолчать. Сержант передвинулся на самый край дивана, склонился вперёд, по очереди посмотрев на женщин, молча ждущих ответа.       — Не всё так просто. Дело в том, что убийство вашего сына нельзя назвать «обычным». Капитан Иваизуми, сообщавший вам по телефону о смерти Казухито, наверняка упомянул обстоятельства, так?       Куроо прищурился, пристально вглядываясь в лицо матери Нариты. Что-то настораживало в нём и что именно сержант пока не мог понять.       — Да, упомянул, — коротко кивнула Нарита-сан. — Мне до сих пор не верится, что кто-то мог сотворить подобное с моим мальчиком, но я всё же не понимаю…       Тетсуро задумчиво хмыкнул и на выдохе быстро произнёс:       — Что ж, если вы в курсе того, как именно и в каком состоянии было обнаружено тело, то я могу не объяснять вам то, что мы считаем, что это было тщательно спланированное убийство. Более того, мы имеем некоторые подозрения, что оно является первым в серии убийств и причастно ещё к одному, произошедшему этой ночью рядом с ратушей.       Савамура не поверил своим ушам. Куроо только что сдал гражданским служебную информацию, и глазом не моргнул! Выглядел он при этом совершенно спокойно, чего нельзя было сказать о самом Даичи, который молча хватал ртом воздух и хлопал глазами. О первом убийстве они так и не успели сообщить прессе, не хотели торопить события и думали приберечь дело, пока не получат чуть больше информации о втором. Но что куда интереснее, женщины, услышав об убийствах, практически никак не отреагировали.       — Пострадал кто-то ещё? — подала голос сестра Нариты. Она говорила тихо, но это не мешало проскальзывать наружу её истинным чувствам — бессильной злости и тоске. — Так же, как и Казу?       — Нет, случай отличается, но мы думаем, что сходство есть, — качнул головой Савамура, решив опередить Куроо, чтобы он не разболтал что-нибудь ещё. — Важно то, что управление ещё какое-то время не сможет гарантировать вам возврат тела Казухито. Сейчас оно является объектом изучения, и пока мы и бюро расследований не убедимся в том, что получили всю информацию, забрать его вы не сможете.       — Как это понимать? «Объектом изучения»? — с некоторой долей отвращения, скривилась мать Нариты. Она начинала хмуриться и ситуация стремительно ускользала из-под контроля. Полицейские переглянулись.       — Это не просто оборот речи, — пожал плечами Куроо, сдвигаясь ближе к краю дивана. Он обворожительно улыбнулся дамам, и продолжил: — И не простая формальность. Тело Нариты Казухито перешло под юрисдикцию ФБР и их надлежащих отделов. При его изучении и взятии образцов тканей, наши эксперты обнаружили свыше десяти болезней. Какие-то из них находятся в инкубационном периоде, какие-то вполне развились и способны передаваться другим людям. Что вы можете сказать насчёт этого?       Сержант прищурился, по очереди взглянув на женщин. Судя по их лицам, они прекрасно были осведомлены в этом вопросе, но распространяться на эту тему явно не собирались. Куроо удовлетворённо выдохнул и коротко улыбнулся. Он сдвинулся с края дивана, опрокинулся на спинку, устраиваясь поудобнее, и тихо произнёс:       — Что ж, каждый имеет право на хранение секретов, и ввиду вашего положения тем более. Я вас не осуждаю, однако…       Он обернулся к Савамуре и интригующе замолчал.       Савамура почувствовал, что щёки его потеплели, а уши начали гореть под гнётом образовавшейся неловкости. Все трое смотрели на него и ждали, видимо, чего-то, что станет продолжением этого загадочного «однако». Даичи бросил беспомощный взгляд напарнику, но лучше бы этого не делал — подлец хитро ощерился и помогать даже и не думал. Старший офицер звучно сглотнул слюну и, хмуря брови, медленно произнёс, тщательно подбирая каждое слово:       — Однако… Сейчас наша работа заключается в том, чтобы понять, что могло стать причиной такого зверского убийства?.. — Он затравленно бросил взгляд в сторону Куроо, ни без возмущения заметив скользнувшую на лице этого паршивца довольную улыбку. — И поэтому нам нужна ваша помощь.       Сержант кивнул и вновь обратился к женщинам:       — Мой напарник прав, именно поэтому мы сейчас здесь. Нам необходимо знать всё о вашем сыне, Нарита-сан: каким он был человеком, чем занимался и в каких кругах вращался, с кем общался и кому, возможно, мог перейти дорогу. И так же, хотите вы того или нет, мы должны знать причину возникновения его болезней. В подробностях. Договорились? — Куроо наклонился вперёд и доверительно проговорил: — Поймите, возможно та информация, которую вы можете нам дать, сможет предотвратить подобные случае. Полиция временами работает из рук вон плохо, сами знаете, но такое происходить не должно. Если это «начало», то мы должны покончить с этим как можно скорее, — закончил он, незаметно попытавшись потереть то место, куда его щипнул Савамура в отместку за нелестный, но правдивый комментарий о работе копов. — А теперь у вас будет несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями, нам с коллегой нужно вернуться в машину за кое-чем важным.       Куроо поднялся на ноги и, не сказав больше ни слова, направился в сторону входной двери. Даичи не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.       — И что это вообще было?       — Что именно? — улыбнувшись новичку, Куроо застыл у машины, успев пожалеть, что не накинул поверх формы куртку, ветер был холодным. С щелчком открылась дверь, и сержант полез внутрь, коленями вставая на водительское сидение, а передними руками на пассажирское. Савамура отвёл взгляд в сторону и фыркнул. Он опёрся о дверь седана и заглянул в салон, обращаясь скорее к выпяченной заднице Тетсуро, чем к нему самому.       — Все эти твои «однако» и разглашение служебной информации гражданским — мы так не договаривались, Куроо.       — Мы никак не договаривались, раз уж на то пошло, — натужно пыхтя и попутно ковыряясь в недрах чертовски глубокого бардачка, отвечал он, вываливая на место Савамуры фантики от давно съеденных конфет, листки бумаги, фонарь и батарейки к нему, какие-то инструменты, моток криво скрученной полицейской ленты. — Не пойму, к чему твои претензии? Сегодня-завтра кто-нибудь свяжется с Сакусой, так положено, и все в городе узнают о произошедшем, в том числе и эти милые леди — какой смысл скрывать это сейчас? Особенно, если это может помочь продвижению дела?       Савамура нахмурился, но кивнул, нехотя согласившись с тем, что Куроо говорит вещи разумные.       — Ладно, предположим, что ты прав…       — Я прав, нечего тут предполагать.       — «Предположим», — настаивал на своём новичок, разговаривая сквозь зубы, которые стучали от холода и нужного устрашающего эффекта не вызывали. — Но что это была за странная пауза, и… Куроо, что ты вообще там ищешь?       На сидении уже высилась устрашающая гора самого разного хлама, а сержант всё продолжал стоять в провокационной позе, имитируя бурную деятельность. Через несколько минут копошения в бездонном бардачке, он издал победное «Ага!» и вытянул толстую записную книжку. Она была потрёпанной, пыльной и заляпанной в чём-то сладком (к этому месту прилипли ворсинки, пылинки и чьи-то светлые волосы), но по всей видимости очень ценной.       — Я искал это, — Куроо продемонстрировал найденный им блокнот, любовно погладив обложку и прилипнув мизинцем к ней. Он быстро запихал весь хлам обратно в бардачок, вылез из машины и оправил брюки. — Кстати, раз уж мы имеем возможность посекретничать наедине, я хотел кое-что спросить. Эти женщины… Они не показались тебе странными?       — В плане чего?       Куроо кивнул в сторону дома и медленно пошёл вперёд. Он выглядел задумчиво, вертел в руках блокнот, словно о чём-то размышлял. Неожиданно он замер, резко крутанулся, обернувшись к чуть отставшему от него Савамуре.       — Они не скорбят, — медленно, подбирая каждое слово, сказал сержант. Он побарабанил пальцами по липкой поверхности, снова вляпавшись в сладкую ловушку. — Помнишь, что я говорил перед тем, как мы сюда приехали? Что нас зальют слезами форму и будут просить отомстить? Так вот, где это всё? Им будто бы плевать, просто всё равно. Такое чувство, что он и не сын и брат, а хм… надоевшая зверюшка, дерущая обои, и от которой они наконец-то избавились и вздохнули с облегчением. Это странно, ты не находишь?       — Да уж, аналогии у тебя действительно странные, — нервно попытался пошутить Савамура, поёжившись от очередного порыва холодного ветра, застрявшего в кипарисах. Куроо скорчил рожу, но ничего не сказал. — Похоже, что нам придётся поговорить с ними жёстко, если они не захотят рассказывать. Скорее всего, ты прав — они что-то скрывают, и расскажут, если только надавить.       Куроо задумчиво потёр подбородок и кивнул.       — Да, видимо, так и придётся действовать. — Внезапно он расплылся в довольной улыбке и потянулся к плечу напарника, похлопав по нему. — И ты ещё спрашиваешь, почему я передал тебе право огласить цель нашего визита? Ты подстраиваешься под нужную волну и всё идёт как надо. А теперь идём; будь внимательнее, постарайся присмотреться к ним, чутьё мне подсказывает, что мы что-нибудь тут откопаем, — напутствовал напоследок Куроо, с большой охотой открывая дверь чужого дома и проскальзывая в его тёплое нутро, пахнущее новой порцией свежезаваренного чая.       Теперь от напитка они не отказались и с наслаждением грели озябшие пальцы о керамику, вдыхая горячие пары жасмина. Хозяйки дома всё так же сидели напротив, вооружившись точно такими же чашками с чаем, и на секунду Савамуре вся эта картина показалась несколько сюрреалистичной: они ведь пришли на разговор с скорбящими родными, а вместо этого пьют чай и любезно зыркают друг на друга.       — Что ж, Нарита-сан, прошу вас, расскажите о Казухито, — деловито прихлебнув чаем, Куроо устроил ногу на ногу, каким-то чудом уместив на своей коленке одновременно и чашку, и блокнот, который он открыл примерно на середине, быстро пролистав и проигнорировав большую часть записей в начале. — Каким он был? Чем занимался? Почему был болен? Знали ли вы это? Возможно ли, что ваш сын связался с «плохой компанией»? Я прошу прощения заранее, но я вынужден задавать весьма компрометирующие вопросы, если на то есть необходимость.       Мать Нариты поджала губы и молча кивнула, погрузившись в размышления. Какое-то время она сидела даже не шевелясь и не моргая, наконец вздохнула и подала голос, оказавшийся на удивление твёрдым для человека, переживающего такую утрату.       — Казухито всегда был хорошим ребёнком. Наверное, как и все дети: интересовался всем подряд, дружил со сверстниками, играл в этот свой волейбол, — женщина недовольно хмыкнула, и её верхняя губа презрительно дрогнула. Она вздохнула, продолжив: — Он был обычным мальчишкой, жил в этом доме со мной и моей дочерью, и никаких…       — «И никаких странностей вы за ним не замечали», так? — с неприятной улыбкой перебил Куроо женщину. Он снова отпил чаю и поставил чашку на столик, потянувшись к блокноту, где уже успел оставить несколько летящих записей. — Знаете, многие матери верят в то, что их дети самые обычные, ничем не выдающиеся и не выделяющиеся, когда дело доходит до убийства. «Он ничего не сделал, он был обычным ребёнком, за что ему такое?», — тоненьким голоском сказал Куроо, ни без видимого удовольствия вглядываясь в сереющее лицо Нариты-сан и её дёргающиеся желваки. Сержант коротко хмыкнул. — Поверьте моему опыту, в таком случае всегда есть что-то. Вы сказали, что Казухито был волейболистом? Он ведь играл на довольно серьёзном уровне, правда? Мог ли он перейти дорогу кому-то из своего круга? Мог ли сделать нечто такое, что заставило кого-либо пойти на радикальные меры?..       — Нет, не мог! И не стал бы, Казу не такой!..       Сестра Нариты поднялась на ноги так порывисто, что коленями задела низенький журнальный столик. Чашка Куроо и её звякнули, одна из них опрокинулась, оставив на столешнице небольшую коричневую лужу остывшего чая. Девушка вздрогнула, лицо ей исказилось гримасой, губы задрожали. Она было развернулась, чтобы броситься на кухню, но её мать поднялась быстрее, из-за плеча бросив властное: «Сиди здесь!». Девушка медленно опустилась на диван, низко склонив голову.       Наблюдающие за происходящим полицейские переглянулись. Савамура слегка подвинулся вперёд, наклонился, заискивающе заглядывая в чужое лицо. Он воровато обернулся на звуки, исходящие из кухни, и приблизился сильнее.       — Вы были близки с братом? — Девушка сперва вздрогнула от тихого неожиданного вопроса, а потом кивнула, шмыгнув носом. Куроо что-то яростно строчил в своём блокноте. Савамура скользнул на самый край дивана. — Расскажите о нём.       Она нервно замотала головой и согнулась, практически утыкаясь лицом в собственные колени, надёжно пряча от мужчин своё лицо и глаза, наполненные слезами. На кухне что-то зазвенело, и все трое обернулись на звуки. К счастью и удаче, стоявшей на стороне полицейских, Нарита-сан всё не возвращалась — видимо ей нужно было побыть одной, — а значит был шанс выспросить что-нибудь у сестры убитого, что-нибудь, что она бы не стала говорить при матери.       Чайная лужа подобралась к краю столешницы, первые капли упали на ковёр, оставляя некрасивые пятна.       — Мы были лучшими друзьями, всегда были вместе, всегда… Он многим делился, спрашивал совета, но в последнее время это сошло на нет. Он отдалился, и мы не знали, что с ним такое. Он перестал разговаривать со мной, у него появились какие-то секреты от мамы, от меня, и он… — она шмыгнула носом и какое-то время молчала, подбирая слова. Девушка тряхнула головой и быстро перевела тему, уходя от опасной и, кажется, запретной в этом доме темы недопонимания между членами семьи: — Вы спрашивали про волейбол, так вот: для Казу волейбол был всей его жизнью. Он словно заболел им лет в пятнадцать и продолжал играть несмотря ни на что. Он любил игру, любил свою команду и не мог он никому перейти… Ну вы понимаете. Он ведь совсем не такой. Но знаете, зачастую тренер и игроки были для него куда как важнее, чем мы с мамой — это было больно, временами. Хотя мы давно привыкли к этому и принимали, к тому же… — она рвано вздохнула и замолчала, качнув головой так, будто пыталась вытряхнуть слишком личные мысли, никак не подходящие для пары копов. — Даже когда он узнал о болезни, он не переставал играть. Мы… Мы поступали неправильно, офицеры. Мы скрывали это от всех, но ведь каждый имеет право на секреты, правда?       Она смотрела по очереди то на Савамуру, то на Куроо, искренне надеясь найти у них поддержки.       — У него был иммунодефицит, я прав? Ничто другое не может объяснить такого количества болезней, — Куроо исподлобья взглянул на девушку. Она испуганно округлила глаза, отводя их в сторону, но уже через секунду смущённо кивнула, поджимая губы. — Почему он не лечился?       — Потому что не хотел жить, привязанный к капельницам и чемодану таблеток. Он отказался от антиретровирусной терапии.       Все присутствующие обернулись к вернувшейся матери Нариты, которая стояла в дверном проёме, цепко держа в руках пачку бумажных полотенец. Она нетвёрдо приблизилась к столику, увлечённо взявшись промакивать разлитый чай и устранять беспорядок.       — По собственному желанию? — негромко спросил сержант, ловя на себе холодный взгляд сразу обеих женщин. Он понял о чём они, должно быть, подумали. Как и всё чётче понимал то, что происходило в этом доме. Для полной картины происходящего недоставало нескольких деталей.       — По собственному, — поджав губы, отозвалась Нарита-сан. Она закончила с уборкой и убрала мокрый бумажный комок, метко швырнув его в крошечную урну, стоящую за диваном. — Он был такой же упрямый, как и его отец — сам себе на уме, свои прихоти ставил выше семьи. Когда мы уговаривали его вернуться к лечению и уже собирались прибегнуть к особым мерам, он исчез из дома на месяц и пропустил сразу несколько сеансов. На тот момент не всё было потеряно и можно было начать заново, но он наотрез отказался от лечения и заявил, что не собирается жить долго. Мы были бессильны… Он не хотел огласки, поэтому решили хранить всё в тайне.       — Понятно, если бы кто-то узнал о том, что Казухито болен, его бы выгнали из команды, — задумчиво протянул Куроо. — И что, болезнь стала прогрессировать?       — Да, стала, — сухо подтвердила догадки Нарита-сан. — Я не знаю насколько всё стало плохо, потому что…       Она нахмурилась и впервые за всё время выглядела растерянно.       — В последнее время он почти не бывал дома, — собравшись силами, закончила за мать сестра Нариты. Она подсела поближе, нашла её руку, в жесте поддержки сжав её ладонь. — Пропадал постоянно на тренировках, появлялся только когда что-то было нужно или когда становилось совсем тяжело…       — И вы никак не могли этому противостоять? Не могли… Не знаю, принудить его к лечению? — негромко спросил Савамура и, как и ожидал, нарвался на усмешку от Нариты-сан.       — Он взрослый человек и вправе сам решать, как ему жить. Со своей стороны мы сделали всё, что могли. — Женщина поджала губы и выпрямилась, тем самым будто бы поставив точку в обсуждении этого вопроса. Через несколько гнетущих секунд она заговорила снова, так же холодно и беспристрастно, как до этого: — Что же, офицеры, вы хотели знать всё о моём сыне, и мы с дочерью готовы ответить на любые ваши вопросы и расскажем о Казухито всё, что захотите.       Куроо и Савамура согласно покивали. Выдавать девушку они не стали, как и решили приберечь на потом возможность обдумать всё ею сказанное. Остаток времени, выделенного на общение с роднёй жертвы, полицейские провели в молчании, лишь изредка переспрашивая какие-то моменты. Куроо беспрестанно что-то записывал, хмыкал, сощуривался и кусал колпачок ручки с таким видом, словно бы с ним делятся какой-то очень важной информацией, хотя в словах Нариты-сан не было ничего интересного. Парень и правда был самым обычным. В детстве, как и все мальчишки-проказники, лазал по заборам, строил дома на деревьях, с энтузиазмом гонял мяч по вечерам, прилежно учился и таскал домой уличную живность, всячески пытаясь испортить размеренную и идеальную жизнь своего семейства. В юношестве он занялся спортом серьёзнее, несколько лет играл и активно рос в профессиональном смысле, к окончанию школы добившись устойчивого положения в команде городского масштаба. Спорт и правда для него много значил, поэтому, когда они дошли до той части, когда Казухито узнал о своём заболевании и его последствиях, слушать стало в разы тяжелее.       Болезнь для всех них стала подобием грома посреди ясного неба и, не удивительно, но больше всех поразила мать Нариты, которая, если судить по её тону, всё ещё не могла с этим смириться. Выяснить причину заражения, если верить её словам, так и не удалось — вся родня Казухито бросила силы на попытки остановить болезнь. После вереницы сложных анализов, процедур и измождающей терапии, высасывающей жизненные силы и само желание жить, Нарита сбежал из дома. В первый раз. Потом ещё и ещё, когда наталкивался на умоляющие взгляды сестры и матери, не понимавших почему он не хочет лечиться. Размышляя о поступках тогда ещё молодого паренька, Куроо нехотя согласился с его действиями. Такая жизнь — это не жизнь, и сам Нарита наверняка чувствовал себя обузой для их идеальной семьи. Он наверняка ощущал себя ничтожным человеком, неспособным контролировать собственное тело после каждого приёма злополучных лекарств, замутняющих разум побочными эффектами. Вдобавок ко всему, бесплатными процедуры и лекарства не были. Скорее всего именно это и стало решающим фактором перед тем, как забросить лечение окончательно.       С того момента всё изменилось. Казухито меньше появлялся дома, пропадал на тренировках в зале — единственном месте, где к нему относились так же, как всегда, без поблажек и жалостливых взглядов, которыми он был сыт по горло. Нарита изматывал себя до обмороков, пытался жить больше, быстрее, успеть всё. За своей спешкой, не желанием ощущать хоть толику жалости, направленную на себя, он практически перестал разговаривать с домашними, лишь сестре, как и прежде, доверяя. Но и это длилось недолго.       — Они всегда хорошо общались, — в глазах Нариты-сан заблестели тёплые искорки и материнская гордость, когда она обернулась к смущённой и едва сдерживающей слёзы дочери. — Мои дети доверяли друг другу как никому другому. Даже мне, своей матери, он никогда не доверял столько, сколько ей.       Младшая Нарита молча глотала слёзы, не стесняясь чужих взглядов и своих чувств. Копов эта сцена смутила и расставила всё на свои места. Семья Нариты Казухито определённо выходила за рамки обычного понимания этого слова: здесь было всё по-другому, но парня тут любили, пусть мать и сестра так и не простили ему вечной отлучки, его, как им казалось, эгоизма, и смерти, принёсшей в этот дом ещё больше вопросов и обиды.       Когда Нарита-сан тяжело выдохнула и едва слышно шмыгнула носом, так что звук получился даже слегка шокирующим в наступившей тишине, Куроо оторвал глаза от блокнота, где всё время делал пометки. Он вздохнул и сочувственно улыбнулся дамам.       — Благодарю вас за рассказ и сожалею, что пришлось затрагивать неприятные и болезненные для вас темы. Мы почти закончили, у нас со старшим офицером Савамурой осталась к вам только одна просьба.       — Какая? — Нарита-сан напряглась, снова становясь эталоном невозмутимости и отрешённости.       — Мы бы хотели осмотреть комнату вашего сына, — подал голос Даичи. Он почувствовал, как рядом с ним напрягся было, но потом сразу же расслабился Куроо — это решение было верным. Как раз то, что должно стать финальным аккордом. — Если это возможно, то мы бы хотели взять в качестве улик технику или какие-нибудь личные записи Казухито, для изучения и выявления каких-либо связей вашего сына со вторым убитым, или убийцей…       — Вы думаете, что он знал его? — перестав плакать, шепнула сестра Нариты.       — Вряд ли. Обычно приятели не заводят привычку убивать друг друга. Однако, эта процедура обязательная и проверить всё никогда лишним не будет, — мрачно отозвался Куроо, переводя взгляд с одной женщины на другую. — Вы покажете нам комнату вашего брата?       Девушка заметно напряглась, бросив матери беспомощный взгляд, затуманенный слезами.       — Иди, дорогая, — неожиданно мягко и тепло отозвалась её мать, находя дрожащую бледную руку, сжимая её в жесте поддержки. — Ты знаешь его лучше меня…       — Да.       Они замолчали. Смотрели друг на друга с совершенно нечитаемыми выражениями лица, словно бы заговорщики, хранящие одну на двоих тайну. Ещё пару мгновений женщины оставались наедине друг с другом, не замечая никого вокруг, и уже спустя секунду разомкнули руки. Старшая сестра Нариты Казухито быстрым движением поднялась на ноги, не смотря на мать и копов, двинулась по гостиной в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.       — Прошу за мной, офицеры, — бросила она из-за плеча, начав подниматься вверх. Куроо и Савамура молча поднялись и поспешили за ней, не обратив внимания на молчаливую Нарита-сан, угрюмо пялящуюся в пустую чашку, из которой пил Куроо.       На втором этаже было несколько комнат, пара из которых оказались жилыми. В конце коридора, застыв в полумраке, сестра Нариты остановилась перед запертой дверью, будто не решаясь войти внутрь. Полицейские видели, как она колебалась, боролась сама с собой за право быть храброй и сильной, достаточно сильной, чтобы пережить очередную волну воспоминаний об утерянном брате. Они не давили на неё, хотя прекрасно понимали, что время не ждёт и впереди ещё куча работы. Они терпеливо ждали; наконец девушка повернула ручку двери и толкнула её, впуская в коридор бледный свет непогожего дня.       Это была типично мальчишеская комната, характерная скорее для подростка, чем для почти состоявшегося в жизни молодого мужчины. На стенах, пришпиленные кнопками к стареньким обоям, красовались постеры с известными рок-музыкантами и спортсменами, подписавшими собственные портреты. Здесь были грамоты и дипломы в преувеличенно дорогих и броских рамках; флажки и целый рой цветных бумажек — билеты со спортивных игр и со сеансов в кинотеатрах. Здесь были фотографии, самые разные: вот улыбающийся Нарита вместе со смеющейся сестрой, его мать и неизвестный мужчина, вероятно отец, друзья, ребята в спортивной форме, снова его сестра, невероятно красивая и счастливая. На стене с фотографиями остался отпечаток целой жизни, рассказывающий совершенно особенную, уникальную историю, оборвавшуюся так по-дурацки.       В комнате царил беспорядок, кавардак, постель смята и на ней комки бумаги — Савамура узнал в них какие-то записки и всё те же фотографии Нариты с его семьёй. На столе завал из тетрадей, каких-то лекарств, вещей, приставки и кучи кабелей-шнурков от зарядок. Где-то здесь же ноутбук, который сгодится для улик, и будет передан для анализа Тсукишиме и, может, даст какие-нибудь ответы на то, почему всё же был убит Нарита Казухито.       Полицейские стояли за спиной девушки, медленно вошедшей в комнату и крутанувшейся на пятках так резко, что её слегка качнуло. Было видно, что ей не по себе здесь, но она стойко держалась, обнимая себя за плечи, этим жестом пытаясь хоть как-то себя утешить.       — Так вот это и есть… — задумчиво пробормотал Куроо, поджимая губы и быстро проходя по комнате вперёд. Он застыл у стола, небрежно проведя пальцами по пыльной столешнице, оставляя едва заметный след. Пусть всё и говорило о том, будто владелец комнаты только что покинул её и вот-вот вернётся, но на самом деле сюда никто не заходил достаточно долгое время. — Когда ваш брат последний раз был дома?       Он обернулся, вперив цепкий взгляд в девушку. Она вздрогнула и растерянно качнула головой, а потом неуверенно произнесла:       — Н-недели полторы назад… Да, около того, может, чуть больше. Казу последнее время начал чувствовать себя хуже и на тренировках ему стали делать всё больше замечаний, так что он думывал о том, чтобы покинуть команду, но прежде, чем это бы произошло, он хотел сделать всё, что было в его силах. Выложиться по полной.       — И именно поэтому он стал больше времени проводить вне дома? — поинтересовался Куроо, задумчиво разглядывая спортивную сумку в углу, из которой торчал кроссовок и бок полосатого сине-жёлтого мяча.       — Да. Он занимался с утра и до вечера, иногда оставался на ночь у своих друзей. Постоянно пытался заниматься чем-то, будто бы хотел всё успеть напоследок…       — Друзей? — заинтересованно выгнул брови Куроо, проигнорировав последнее, что сказала девушка.       — Да, его старые приятели с младшей школы. Они долгое время не общались — мы переехали в другой район, когда нам было по лет четырнадцать-пятнадцать. Примерно пару месяцев назад Казу снова возобновил с ними связь. Мы с мамой так удивились, когда услышали про это… — она закончила фразу неожиданно тихо и надолго замолчала, привлекая внимания полицейских. Куроо сощурился и в пару быстрых шагов подошёл, оказываясь совсем рядом с ней.       — Это после того момента, когда он возобновил связь со старыми приятелями, вам стало казаться, что он отдаляется от вас с матерью? Вы ведь что-то знаете, да? Просто не хотите говорить. А не хочешь, потому что боишься, — голос Куроо понизился до пугающего, буквально гипнотического шипящего шёпота, от которого неуютно стало даже Савамуре, всё ещё топтавшемуся у порога комнаты. — Что такого ты узнала, что не хочешь говорить об этом? Молчишь? Хм. Что ж, это твоё право, но послушай меня, сестричка: сейчас уже без разницы. Ему уже всё равно не поможет твоё молчание.       Девушку затрясло. Её била крупная дрожь; Савамура даже успел испугаться, рванул было к ней, но застыл на месте, стоило ему наткнуться на предупреждающий острый взгляд Куроо, который коршуном навис над несчастной жертвой незапланированного допроса. Он перешёл черту, вёл себя неподобающе офицеру полиции, но это, на удивление, подействовало.       Глаза девушки вновь наполнились слезами, а из груди вырвался тихий протяжный стон, больше похожий на хриплый вой.       — Я не говорила никому, даже маме не говорила — я боялась, вы правы… — с всхлипами невнятно произносила она, медленно опускаясь на пол и падая на колени, позволяя слезам горячо скатываться по щекам. — Он так изменился за последнее время, когда узнал, что времени осталось ещё меньше. Он перестал мне доверять, отстранился. Мы стали часто ругаться…       — По какой причине? — Куроо опустился на колени рядом, хватая девушку за плечи и грубо встряхивая её, отнимая её ладони от лица и сжимая их своими. — Ну же, что ты узнала? Говори, это может быть важно!..       Она горько плакала, громко всхлипывала и вот-вот должна была завыть в голос, что обозначало бы лишь то, что их спонтанный допрос будет обнаружен, а копов попросту выпрут за порог. Это всё зашло слишком далеко, и пора было это прекращать. Савамура быстро подошёл ближе, привлекая внимание Куроо своими шагами.       — Эй, хватит, оставь её… — Даичи чувствовал, что трясёт теперь и его, и не понятно от нервов ли, или от того, каким в его глазах сейчас был напарник — откровенно пугающим, жёстким и беспощадным. — Куроо, хватит!..       — Порошок!.. У него был какой-то порошок…       Девушка практически выкрикнула эти слова, залившись ещё более сильными рыданиями. Она согнулась, крепко прижав руки к животу, словно обнимая себя и одновременно баюкая. Куроо замер, взглянув с каким-то скрытым торжеством на застывшего поблизости Савамуру, так и замершего с полуоткрытым ртом, из которого так и не вырвалось ещё несколько реплик, касаемых творящегося безобразия.       Новичок качнул головой и неопределённо повёл плечами. Это было уже кое-что, не зря Куроо затеял этот спектакль, но всё же то, что сказала сестра Нариты, было недостаточным, чтобы сходу приписать Нарите подозрения в том, что он водил тёмные дела с чем-то запрещённым.       — Куроо… — снова позвал Даичи, касаясь его плеча. От увиденного ему было не по себе, а от глухих рыданий и лицезрения чужого горя сжималось сердце. — Хватит.       — Я понял, — отозвался сержант. Он снова встряхнул девушку, на этот раз стараясь сделать это как можно бережнее, но всё так же преследуя цель привести её в чувства. — Послушай, это важно: нам нужно знать всё, что ты видела. Что это был за порошок? Как он выглядел? Откуда и когда он взялся у твоего брата? Кто мог ему его дать? И куда он собирался его деть?..       Девушка шумно вздыхала и всхлипывала. Она всё ещё дрожала, беззвучно плакала и совсем не слышала вопросов полицейского. Куроо повторил ещё раз, медленно, вкрадчиво, дожидаясь того, что она точно услышит и поймёт.       — Я… Я не знаю, — наконец откликнулась Нарита. — Я просто видела его у него, этот порошок. В пакете. Я спросила, что это, а он ответил, что ничего важного, и ушёл.       — Когда это было? — негромко спросил Даичи.       Девушка заторможено повела головой на звук его голоса, слепо смотря сквозь мужчину.       — Давно, больше двух месяцев. Я пыталась узнать, правда хотела, искала в его вещах, всё перерыла, но…       — Но вам этого не удалось… — негромко закончил за неё сержант, снова воздвигнув рамки формальности, которые сам же и нарушил, грубо принудив девушку высказаться. Он поднялся на ноги, поднимая и несчастную, ставя её на ноги и медленно подталкивая к кровати, усаживая на неё. Куроо присел на корточки возле её ног, смотря снизу-вверх. — Я прошу прощения, что мне пришлось так поступить, но это было нужным. А теперь вам нужно успокоиться. И послушать то, что я сейчас вам скажу… Вы ни в чём не виноваты, не нужно понапрасну винить себя в том, что вы не смогли его уберечь или как-то помочь, на что-то подействовать и спасти его. Произошло то, что произошло и в этом нет вашей вины. Сейчас самое главное заключается в том, что нам необходимо поймать преступника, убийцу вашего брата. И мы с офицером Савамурой обещаем вам, что разберёмся со всем этим, и обязательно выясним, что всё-таки произошло. Но в любой момент нам может потребоваться ваша помощь. Нам могут потребоваться ваши показания, даже если в последствие выясниться, что то, что вы видели, было всего лишь лекарством от кашля.       — Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь? — спросил Савамура, уже зная каким будет ответ.       Старшая сестра Нариты Казухито долго вглядывалась в лицо сержанта Куроо Тетсуро, потом перевела взгляд на Савамуру и, наконец, согласно кивнула. ***       Дом Куроо и Савамура покидали в молчании. Медленно брели по гравиевой дорожке, будто бы до машины было около полукилометра, а не каких-то пять шагов. Продраться сквозь липкую ауру горя, окружившую идеальный дом семейства Нарита, оказалось не так-то просто. Только когда на крышу «копотачки» опустились коробки с барахлом жертвы, взятые в качестве вещдоков для анализа, напряжение между полицейскими немного спало.       — Ты в порядке? — Савамура тронул подвисшего Куроо за плечо. Он удивлённо вздрогнул опустил руку с ключом, так и не донесённым до замка, и улыбнулся.       — А, это ты парень…       Даичи сощурился.       — Ты ожидал увидеть кого-то ещё? — неожиданно едко для себя самого отозвался Савамура, удивляя заодно и Куроо.       — И чего это ты рычишь на меня, я не понял? — нагловато усмехнулся он, пряча за ухмылкой всё ещё не прошедшее впечатление от посещения дома жертвы. — Ну, задумался слегка, с кем ни бывает?       Савамура что-то невнятно пробормотал и протянул Куроо свою коробку, в которую ему сунули несколько старых больничных карт, предписания врачей трёхлетней давности, какие-то блокноты и пару исписанных ежедневников, которые нашлись в комнате у Нариты. В коробке Куроо был ноутбук и ещё несколько вещей, захваченных скорее по ошибке, чем исходя из необходимости — вряд ли Тсукишима добудет какую-нибудь информацию из приставки Нариты, но зато сможет зарубиться в «Теккен», правда поверить в подобное практически невозможно. Это было далеко не всё, что следовало забрать для изучения, но и на первое время, за имением сразу двух трупов, подобного добра было более, чем достаточно.       Покончив с коробками, полицейские забрались в выстуженный салон машины. Погода была ни к чёрту, и темнота дня только подливала масла в огонь скверного настроения, которое не мешало бы прогнать, прежде чем продолжать работу.       — Ну и что ты так пялишься на меня? — не выдержав, ворчливо поинтересовался Куроо, когда ему надоел пристальный и полный укоризны взгляд напарника. Сержант выкрутил на полную маленькое колёсико, зашумел обогреватель, хватающий холодный воздух с улицы, понемногу теплеющий.       — Ничего, задумался слегка, — хмыкнул Савамура, вернув напарнику шпильку. Куроо цокнул языком и закатил глаза.       — И с чего ты вдруг ехидничаешь?       — Я? Ничего подобного! Я просто никак не выкину из головы то, что ты сделал с бедной девушкой. Это было жестоко.       — Ох, только не говори, что теперь, как честный коп, я должен на ней жениться, — огрызнулся Куроо, тяжело вздыхая. Они оба были на взводе и не помешало бы успокоиться. — Да и не ты ли говорил, что нужно быть жёстким? Если бы я не надавил на неё, то мы бы так и не узнали ничего полезного, а так… Иногда нужно побыть злодеем, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки. И раз уж это подействовало, я не вижу поводов, чтобы рычать меня.       Савамура пристыженно опустил голову. Действительно, что это он? Сказывалась бессонная ночь и все эти внезапно навалившиеся дела, но он ведь был не один в подобном положении. Всё управление проходило то же испытание, что и он. Куроо точно так же устал, а его чрезмерная задумчивость наводила на тревожные мысли.       — Я не «рычал», — повержено улыбнулся Савамура. — И ты прав, извини, я ничего такого…       Договорить он не успел — Куроо остановил его жестом.       — Не продолжай, извинения приняты. Хотя они, в общем-то, не нужны, — усмехаясь, развёл он руками, укладывая ладонь на рычаг переключения скорости. Машина уже достаточно прогрелась, пора было отправляться дальше. — Этот дом… Думаю, это всё его вина. Я говорил про то, что ненавижу, когда родня ревёт? Так вот: беру свои слова назад, лучше бы ревели. Обе, не только сестрица, а то я себя всё это время неловко чувствовал. Всё думал о том, а не выдавить ли мне скупой слезы, раз никто другой не хочет…       Сержант съехал с подъездной дорожки и резко вдавил педаль газа, будто и правда хотел побыстрее убраться от проклятого дома. Когда их седан нырнул в первый поворот на перекрёстке, Куроо сбавил скорость и выдохнул с заметным облегчением. Савамура, следуя его примеру, тоже расслабился, сполз на сидении, устраивая ладони на коленях так, чтобы на озябшие пальцы попадал тёплый воздух.       — Ты прав, эти женщины странные.       — Не мне судить, у каждого свои семейные ценности и тараканы в голове, но это было чересчур. Какова семейка, а? — протянул сержант, щуря глаза, когда в лобовое стекло ветер бросил щедрую пригоршню пыли и сухих листьев, из-за которых на мгновение видеть дорогу стало сложно. — Сынишка, сбегающий из дома при любом удобном случае и думающий, что тем самым оберегает свою родню от проблем. Его чопорная мать, которую всё устраивает до той поры, пока никто не в курсе, что у её отпрыска ВИЧ и прочие прелести этой болячки. И прекрасная старшая сестрица… хотя она, пожалуй, единственный нормальный человек в этом доме, та, кто просто любит и проглатывает абсолютно всё, что творит её братец, лишь бы он до последнего доверял ей. Интересные они ребята… А ты что думаешь?       Савамура задумался. В принципе, со словами Куроо он был согласен от и до, а при себе имел лишь пару мыслей, касающихся самого Нариты. Какое-то время он молчал, пялился на дорогу и подбирал слова, а когда понял, что готов, обернулся к Куроо, ожидающему его вердикта.       — Думаю, что ты прав. Но знаешь, этого парня, Нариту, всё же можно понять.       — Хм, вот как? — заинтересовался сержант. — И почему же?       — Ну… Его мать, кажется, помешана на том, чтобы всё было «правильно», — сказал Даичи, почёсывая кончик носа. — Если ты понимаешь о чём я?       — Дом? Чистота и красота в гостиной? Одежда с иголочки? Да, конечно! Она же конченая чистоплюйка, перфекционистка и, готов спорить, что тиранша та ещё! — с жаром воскликнул Куроо, крепче стискивая руль. — Ты видел, как она взбеленилась, когда чашку опрокинули? А до этого я сбил локтями её идеальные диванные подушки — я думал, что мне на лбу дырку прожгут взглядом! Ну чего ты смеёшься, правда же. Сам так же считаешь!..       — Ну, не совсем так, — отсмеявшись, улыбнулся Савамура. — На чашку она так отреагировала из-за того, что они всё-таки очень взвинчены, у них как-никак горе в семье, а тут просто ещё одна неприятность, пусть и такая мелкая.       — Да, тут ты прав, но что-то не очень-то они были и опечалены, скажу я тебе, — фыркнул Куроо.       Савамура пожал плечами.       — Каждый по-своему реагирует на происходящее. Откуда тебе знать, вдруг Нарита-сан рыдает ночами в подушку, а на людях сдерживает свои эмоции? — Старший офицер немного помолчал и попробовал вернуться к той мысли, с которой его сбил Куроо, рассмешив своими диванными подушками. — Так вот, Нариту можно понять: если в его доме всё такое «идеальное», и тут вдруг появился он — ходячий изъян, живой труп, обуза и позор для идеальной семьи, то на его месте любой поступал так же, как и он. Не трудно догадаться, какого ему приходилось всё время: тотальный контроль, запреты…       — Это всё догадки, конечно, но я с тобой соглашусь — парня наверняка просто замордовала эта тиранша, как тут не сбежать? — важно покивал Куроо, не отрывая глаз от дороги. — Продолжай, хорошо получается.       Даичи отвернулся к окну, чтобы не показывать напарнику лёгкого румянца, появившегося от похвалы.       — Мне кажется, что когда всё стало хуже, он решил, что будет гораздо проще уйти из семьи, чем оставаться и докучать им, к тому же болезнь заразна, а от борьбы с ней он отказался, — Савамура помолчал, раздумывая над чем-то, и негромко продолжил: — Уверен, что он хотел остаться в глазах родных звездой спорта, поводом для материнской гордости, а не тем, кого стоит спрятать в комнате, когда приходят гости, потому и ушёл в последний раз.       — Да, — протянул с тоской Куроо, — звучит печально. Радует лишь то, что его при жизни любили. Если уж не мать, так сестра… Кстати, что о ней думаешь?       Даичи пожал плечами и выдал первое, что пришло в голову:       — Они и правда были близки, раз её это так сильно задело.       — А что ещё?       Савамура обернулся к Куроо, заметив на его лице слишком гадливое выражение. Что-то ему подсказывало, что ничего хорошего это не значит. Он вздохнул и с усмешкой произнёс, готовый к куче откровений, которые сам не смог разглядеть:       — Ну, давай, говори уже.       Глаза Куроо хищно блеснули, а губы растянулись в ехидной ухмылке.       — Дамочка не так проста, как кажется. Не знаю заметил ли ты, но она не похожа ни на мать, ни на своего брата: сестрица светловолосая и цвет глаз соответствующий, а мать и сын — брюнеты, как и почивший с миром отец этого горемычного семейства. Так что я склоняюсь к тому, что они не родные брат и сестра. Может она от первого брака или дитя любовного романа — не так уж важно, а вот что на самом деле важно, то, что эта несчастная по уши была влюблена в своего братишку. И скорее всего между ними были не просто братско-сестринские отношения.       На секунду Куроо оторвал взгляд от дороги, не лишая себя удовольствия взглянуть на Савамуру, ошарашенного дальше некуда. Немного полюбовавшись озадаченным напарником, он продолжил:       — Отсюда, кстати, и её молчание. Она боялась, что скажи хоть слово против Нариты, то все узнают о её порочной связи с братцем — ему терять, в отличие от неё, было нечего. С такой мамочкой вряд ли бы она осталась в доме, да и он тоже. Но теперь всё это не имеет значения, а девчонку жалко. Хорошо, что мы хоть добились её доверия и расположили к себе…       — Сперва только вывернув наизнанку душу, — буркнул Даичи, а Куроо на это беззаботно отмахнулся, коротко улыбнувшись и тут же помрачнев. Они наконец подобрались к самому интересному, и Савамура быстро произнёс: — «Порошок».       Куроо молчал. Он резко крутанул руль, поворачивая на мигающий сигнал светофора, не замечая испепеляющего взгляда напарника. Они практически добрались до второго пункта их сегодняшней увеселительной программы, так что времени на болтовню оставалось всё меньше.       — Я уже думал об этом. Это может быть всё что угодно: лекарства, соль-сахар, да хоть толчёный мел или ещё какая дрянь. Очень размытое показание, ничем не подтверждённое, так что рано говорить что-либо.       Даичи помолчал и осторожно спросил:       — Как думаешь, это могли быть наркотики?       Куроо немного сбавил скорость и бросил взгляд на новичка, будто надеялся найти ответ на вопрос у него. Поразмыслив с полминуты, он качнул головой, крепче вцепляясь в руль.       — Нет, это вряд ли. По крайней мере, сам бы он принимать их не стал, — качнул головой Куроо, задумчиво прикусив ноготь на большом пальце правой руки, отнятой от руля. — Ты подумай и вспомни как семья отзывалась о его спортивной карьере: он же фанатик спорта и если бы его не убили, он бы занимался волейболом до той поры, пока лёгкие свои не выкашлял на площадку или не отвалилось бы чего при пасе. Для него вся эта химия и мимолётный кайф — яд, ещё более страшный, чем ненавистные ему таблетки и терапия, и явно того не стоящий. К тому же, если бы он употреблял, Акааши это обнаружил бы: они с Тсукишимой повёрнуты на том, чтобы обследовать образцы на предмет дури.       — Любые? — удивлённо выгнул брови Савамура. — Это ведь не обязательно, если нет предпосылок.       Сержант задумчиво пожевал губу и пожал плечами.       — У них свои причины, меня не спрашивай, — отмахнулся он. Новичок недовольно нахмурился и это от Куроо не укрылось — они ведь только договорились, что будут доверять друг другу, а тут снова тайн привалило. — Эй, это не мой секрет, нечего так зыркать на меня. Могу сказать только, что это последствие того случая, когда Бокуто довелось вытащить задницу Акааши из одного плохого места. Но сейчас не время, сам понимаешь… Так что давай не будем на этом зацикливаться, а лучше вернёмся к сестрице и её подозрениям: стоящая информация или нет, что думаешь? Мог ли Нарита, прилежный сын, усердный спортсмен и зашуганный до ужаса человек, тот о котором мы сегодня выслушали с десяток историй, взять и связаться с наркотой? Опасения объективны?       Савамура задумался. Нарита-сан рассказывала действительно много и подробно, но всё, что слышали копы, было информацией общей. То же самое смогли бы рассказать и они, если бы пообщались с этим Наритой пару часов. Если так подумать, то терять ему было нечего, но достаточно ли этого, осознания того, что скоро умрёшь, для того чтобы заняться тёмными делами? Мог ли он поступиться своими принципами и напоследок свернуть на тропу, от которой матери пытаются всеми силами отвадить сыновей-паинек?       — Сложно сказать, — наконец сдавшись, сказал старший офицер. Он сел удобнее, уставился на ладони, начав по одному загибать пальцы: — Зачем обычно связываются с наркотиками? Для распространения и получения с этого выгоды или для того, чтобы принимать их самостоятельно и что-то с этого поиметь — это самое основное. Нарита был спортсменом и, если ты говоришь, что Акааши изучает все образцы на предмет наркотиков, а в его бумагах нет ни одного упоминания, значит он чист и второй пункт к нему не относится, — Савамура вернул загнутый указательный палец в обычное положение. — Значит, если это и наркотики, то остаётся только первый пункт? Но зачем? Он умирал, у него не оставалось ни детей, ни…       — Так уж и не оставалось? — вклинился Куроо, кисло улыбнувшись. Даичи удивлённо вскинул брови и неверяще на него уставился.       — Нет… — выдохнул он, замотав головой. — Да ну нет, только не говори мне, что его сестра?..       Куроо подавился коротким смешком.       — Я ничего и не говорю, — пожал плечами он, — к тому же я коп, а не акушерка, и в таких делах не особенно-то силён, просто заметил, как она руками инстинктивно защищала живот. Ладно, извини, что перебил, продолжай.       — Да какое уж там… — ошарашенно выдохнул Савамура, всё ещё силясь понять, как он вообще мог проморгать такой момент и как Куроо смог его разглядеть. — Знаешь… Что бы там ни было, это нужно будет проверить. Девушка была в плачевном состоянии, сомневаюсь, что она стала бы нам врать в такой момент, значит, «порошок» действительно был. Другой вопрос в том, что это за порошок. Кстати, ты помнишь, что она сказала? Это случилось вроде как после того, как Нарита возобновил своё общение с друзьями из младшей школы. Со сколькими людьми со школы ты общаешься?       Сержант задумчиво хмыкнул и улыбнулся. На последний вопрос, к огромному удивлению Даичи, он даже и не подумал ответить, настолько увлёкся делом.       — Это хорошая мысль, ты молодец, что зацепился за неё, Савамура, — в очередной раз похвалил он. — Мы это обязательно проверим, и я даже знаю у кого можно спросить об этом. Хотя, скорее всего, мы просто потратим своё драгоценное время на этого скользкого типа, но это лучше, чем искать самим.       — Что за тип?       Куроо нервно растормошил волосы, сбивая чёлку и убирая её за ухо, откуда она тут же вылезла, снова упав на глаз. Сержант тихо выругался и сбавил скорость, заруливая на стояночное место у обочины дороги. Они припарковались недалеко от ратуши, в нескольких метрах от обнесённого полицейской лентой места второго преступления.       — Любимый питомец Терушимы, одна вредная змея и самый отвратительный стукач, которого я когда-либо знал.       — Терушима… — протянул Савамура, нахмуривая брови и пытаясь припомнить, где уже слышал это имя. — Это же вроде «звезда» вашего отдела по борьбе с наркотиками?       Куроо наморщил нос и с тихим щелчком отстегнул ремень безопасности. Он откинулся на сидении, запрокидывая голову.       — Да, всё верно. Наш Юджи, нужно признать, довольно отбитый тип, иначе как по-другому можно объяснить то, что глава отдела якшается с подобным отребьем? Но, как ни крути, полезным отребьем. — Сержант потянулся вперёд, заглушая мотор. — Этот змеёныш хитёр. Знаешь как он работает? Сам наркотики и пальцем не трогает, но зато в курсе всех сделок в городе и за его пределами, знает всех, начиная от курьеров и заканчивая самыми большими шишками, положение обязывает. Он что-то типа посредника: помогает заключать сделки, помогает перевозить товар, предоставляет укрытие в случае чего, полезный малый. А потом, когда всё укладывается согласно его плану, он сдаёт своих же копам. Иногда всё идёт не по плану, и он садится за решётку, а после того, как Терушима приходит поболтать с ним лично и уходит с внушительным списком интересных личностей, эта зараза Дайшо Сугуру со смягчающим за содействие следствию выходит на свободу, снова начиная свои схемы. И самое что смешное, никто так до сих пор и не понял, что почти девяносто процентов облав происходили с лёгкой предательской руки Дайшо. Один раз мы с Бокуто даже обсуждали план по подбросу в какое-нибудь гнездо торчков записки с текстом: «Дайшо Сугуру — стукач», но в итоге сошлись с Бо на мнении, что нам всё равно никто не поверит.       Куроо замолчал и почему-то надулся. Он начал хлопать себя по карманам, снова зачем-то полез в бардачок, самым нахальным образом устроившись на коленях Савамуры, который медленно переваривал услышанную информацию. Машина остывала, в салоне становилось прохладнее.       — Так что, этот Сугуру в курсе того, кто чем занимается, если это связано с наркотиками? — постепенно теряя терпение из-за елозившего у него на коленях Куроо, значком задевающего его брюки, спросил Савамура. — Да что ты там опять ищешь?..       — Уже нашёл, — ехидно усмехнулся сержант, и в его руке что-то тихо звякнуло. — Да, всё верно, если это были наркотики, то Дайшо вспомнит Нариту, но пока предлагаю оставить это запасным планом запасного плана — сам понимаешь, если вынюхают о том, что тут есть привязка к другому отделу, то нам придётся несладко. Ну да ладно. Займёмся лучше другими делами…       В проходе между домами были видны тот злополучный уголок бетонного крыльца и жёлто-чёрные паутины лент. Медлить больше было нельзя, время стремительно текло, а у дома Нариты они и так слишком долго провозились. Куроо молча пялился в окно, нервно теребил язычок молнии на своей куртке и всё никак не мог решиться на то, чтобы дёрнуть ручку двери и выйти на воздух. По лицу сложно было понять о чём он сейчас думал, но ясно было, что чувствовал себя он не лучшим образом.       — Не хочешь туда идти? — понимающе спросил Даичи, стараясь не смотреть на напарника, резко крутанувшего головой в его сторону. — Если ты не хочешь, то я могу один…       — Не хочу идти туда, — признался сержант, цепко смотря на Савамуру. — Не хочу. Но обязательства и долг не спрашивают, чего мы хотим на самом деле, им всё равно. И долг говорит мне, что идти нужно. К тому же, Иваизуми шкуру с меня спустит, если узнает, что я трусливо отсиживался в машине, а ты один ринулся изучать место преступления.       Он привычно усмехнулся и таким затравленным уже не выглядел.       — Я бы не стал ему говорить… — невнятно пробормотал Савамура, смущаясь пристального взгляда напарника; Куроо прыснул в кулак, не удержавшись от того, чтобы пихнуть его в плечо.       — Эй, я ведь не о том, — на секунду он замер, касаясь плечом плеча чуть дольше необходимого. Сейчас поддержка не помешала бы, и Савамура вполне мог её проявить. Уже проявлял, своими пониманием, молчанием и готовностью выслушать всё и при этом не гоготать как сумасшедшая сова или цокать языком как очкастый выскочка. — Знаешь, когда дело касается чего-то такого, чего-то личного, то это всегда сложно.       — Понимаю, — отозвался Савамура, склонив голову. Он над чем-то задумался, ненадолго, тут же решительно вскинув голову. — Но если долг говорит, что нужно идти…       — …мы пойдём, — усмехнулся Куроо, немного приободрившись, — другого нам и не остаётся. Ты только тормози меня, если что — бывает меня заносит на поворотах.       — Не переживай, — довольно произнёс офицер, следом за Куроо выбираясь из машины на улицу. Хлопок дверей получился слишком уж громкий; в переулке никого не было. — Если что, я дам тебе пинка под зад, как почувствую, что ты зарываешься.       На это заявление Куроо только кивнул, молча двинувшись в сторону кондитерской.       Проходя от машины до места, они пару раз заглядывали в тёмные ответвления от узкого проулка, пытаясь найти какие-нибудь зацепки или следы. Само собой ничего такого обнаружить не удалось. Рядом с кондитерской никого не было. По-хорошему, Иваизуми должен был оставить патруль для того, чтобы отгонять от места преступления зевак, но даже этих извечных любителей попялиться на чужое горе не было поблизости.       Куроо осматривался вокруг, игнорируя пятно крови на асфальте и ступенях. Он прекрасно знал, что искать что-либо на улице не имеет никакого смысла: все следы уже затоптаны, все улики, если таковые имелись, уже собраны. Неизведанной территорией оставалась только кондитерская, пребывающая в благоговейном состоянии покоя.       — Я так понимаю, нам нужно внутрь? — Савамура обернулся к Куроо, цепко всматривающемуся в ту сторону, куда вчерашней ночью смылся их главный подозреваемый. Сержант на вопрос не ответил, но обернулся. — Как мы туда попадём? Дверь закрыта, я проверил. Сигнализации вроде бы нет, но даже если она есть, то мы можем её не бояться. У тебя ведь есть полномочия на проникновение в чужой дом? Иваизуми дал ордер на повторный обыск?       Куроо, к удивлению новичка, как-то странно и лающе рассмеялся. Он подошёл ближе, потеснив его с каменного крыльца.       — Конечно, о чём разговор? Шеф всё разрешил, — присаживаясь на корточки перед дверью, быстро выпалил он, не смотря на Савамуру, нависшего над ним. Внимательно изучив замочную скважину, сержант деловито хмыкнул и полез в карман, вытащив что-то, звякнувшее в его руке.       — И что ты собрался делать? — поинтересовался Савамура, заглядывая напарнику за плечо. — Куроо… это что, отмычки?       — Нет, это мой маникюрный набор, — огрызнулся Куроо, перебирая отмычки, чтобы подобрать подходящую. — Ну, конечно, это они, Савамура, как ты думал я открою для нас эту дверь? С ноги, что ли, вынесу? Я не Рэмбо. Вот Бо бы справился, а я… — он обиженно фыркнул и зазвенел железяками, пробуя одну за другой. — Мы ещё во времена академии с Бокуто одарили друг друга такими наборами на Рождество. Полезная, знаешь ли, вещь. И вообще, не висите над душой, старший офицер! Постой на стрёме лучше…       — «На стрёме»? — Савамура прищурился, разглядывая с каким увлечением Куроо ковыряется в замке, попутно покрывая его нелицеприятными эпитетами. — Ты же сказал, что разрешение есть.       — Ну да… Уф… Есть оно, есть, начальство одобряет, но лучше бы нас никто не видел, понимаешь? Будто бы нужны нам эти лишние вопросы да проблемы, — пропыхтел Куроо, возясь с застрявшей в замке отмычкой. — Чёрт, дай мне ещё пять минут, и я управлюсь. Что-то с академии я подрастерял свои навыки...       — Как скажешь.       Пока Куроо восстанавливал своё былое имя великого взломщика, Даичи сделал несколько кругов, ходя от одной стены к другой. Он замер напротив витрины кафе, поднял голову, приглядевшись к потрескавшимся карнизам, старым окнам с рамами со слоящейся краской, осмотрел пожарную лестницу, держащуюся на своём месте лишь чудом. Дом был ветхим и принадлежал Старому городу, однозначно. И, наверное, именно это было причиной того, почему милое кафе-кондитерская Кая не пользовалось популярностью. Его было жаль, это кафе. Теперь, после смерти владельца, оно превратится в очередное пустое и безжизненное помещение, которых в этом городе было немало.       Со стороны крыльца раздался щелчок замка и радостный возглас. Куроо поднялся на ноги с видом победителя и завоевателя, обернулся к напарнику и горделиво выпятил грудь, делая приглашающий жест, слегка приоткрывая дверь.       — Скажи же, что я молодец?       — Молодец, — согласился Савамура, похлопав напарника по плечу. Теперь, когда дверь была открыта, Даичи и правда порадовался такому полезному навыку Куроо, с него бы ведь сталось и расстрелять этот проклятый замок, а так всё вышло тихо и мирно. — Слушай, я уже спрашивал, но у нас точно есть допуск, Куроо?       Сержант показушно закатил глаза и сложил руки на груди.       — Фу, ну какой же ты занудный парень, Савамура! Я ведь уже сказал…       — Ладно-ладно, — примирительно подняв вверх ладони, улыбнулся новичок, — тогда давай с этим покончим. Как думаешь, внутри кто-нибудь есть?..       Куроо прищурился, обратив внимание на то, что Савамура держит ладонь на уровне пояса, раздумывая над тем взять в руки оружие или нет. Его сомнения он пресёк собственным примером: осторожно вынул табельное из кобуры, приведя в боевой режим. Даичи понятливо кивнул, сделав то же самое.       — Я иду первый, а ты за мной. И постарайся не подпалить мне задницу.       — Постараюсь, — фыркнул Савамура, пробурчав что-то едва различимое. Позже Куроо готов был клясться, что этот тип однозначно пообещал сделать так, чтобы он получил пулю куда нужно, но, к счастью, его прогнозы не сбылись. — Давай, иди уже.       Внутри было пусто. Дверь поддалась легко — она скользнула вовнутрь, потревожив крохотный колокольчик, приветственно звякнувший над головами полицейских. Сигнализация, как и сказал Савамура, была отключена, так что можно было не опасаться приезда коллег «по цеху» из охранного. Мужчины опустили и убрали пистолеты, принявшись оглядываться.       Кондитерская представляла собой печальное зрелище. Утратив своё уютное тепло, выстуженное помещение сейчас больше напоминало поле боевых действий.       В осиротевшем кафе не осталось ни одной вещи, находившейся бы на своём месте. Круглые столики, кособочась, жались к стенам, подпираемые стульями со скомканными подушками и пледами на сидениях. Золотые кромки сливочного цвета скатертей трепыхались от сквозняка, подметая осколки раскуроченных чайных пар, разбитых неизвестным вандалом. На полу устрашающая карта нелепого суетливого танца, вытоптанная десятком грязно-бурых и серо-коричневых следов. Полицейские чувствовали себя хозяевами в чужой вотчине, не стыдились и не боялись следить, ломать, пользоваться, наверняка думая о том, что всё равно это больше никому не пригодится. Кто-то даже умудрился оставить на стойке запачканную кофейными разводами чашку, надкусанную зачерствевшую булочку и комки салфеток, вперемешку с какими-то клочками бумажного мусора.       От всего этого у Куроо засосало под ложечкой, а сердце гулко забилось в груди, не предвещая ничего хорошего. Он злился. Снова злился на учинённый коллегами бедлам, на произошедшее, на Иваизуми и Ойкаву, не разрешивших остаться здесь ночью, и на себя, за то, что не уберёг, в который раз, и что не смог помочь посмертно. Куроо злился, чувствовал себя беспомощным, нервничал, и это не осталось незамеченным Савамурой.       — А тут довольно уютно, — неуверенно протянул Даичи, заметив, что напарник дёрнулся на его слова, вперив в него грозный взгляд. — Жаль, что я не побывал здесь до… Ну, раньше. Ты в порядке?       Куроо нервно хмыкнул и поджал губы.       — В полном.       — Что ищем? — не обращая внимания на яд в чужом голосе, как ни в чём ни бывало спросил офицер, оглядываясь по сторонам. Он подошёл к стойке, осторожно убирая с неё пустую чашку и бумажные комки.       Куроо молча наблюдал за напарником какое-то время, стараясь перебороть своё возмущение и вернуться в рабочее состояние. Он отодвинул от стены один из стульев, усевшись в него. Из головы всё никак не шёл собственный провал и то, что искать им тут по сути было нечего. Был, конечно, один вариант, но идея была куда как хуже, чем их с Савамурой проникновение на место событий.       — Нам нужны его личные вещи. Документы, что-нибудь по бухгалтерии кафе было бы неплохо глянуть, не знаю даже — что-нибудь… — Куроо замолчал, склонив голову. Савамура застыл на месте, разглядывая поникшего напарника. — Не представляю за что с ним так могли поступить. И что самое смешное: нам ведь не у кого выспросить о том, чем Кай занимался последнее время, с кем водил дела и всё такое. Не с чего толком начать.       — Давно ты его знаешь?       — Давно, — кивнул Куроо. — Несколько лет назад набрёл на это место случайно, познакомился с ним. Когда узнал, что Кай загремел в какую-то скверную историю, помог ему, обеспечил защитой. У Нобуюки никого не было. Он старше меня, года на четыре, но мы с самого начала неплохо ладили, можно даже сказать, что дружили. Мы иногда выпивали вместе, парень был закоренелым холостяком, — усмехнулся Куроо, словно припоминая былые деньки, — так что можно сказать, что последним, кто общался с ним и кого можно было бы допросить о том какой он, Кай Нобуюки, был я.       — Тогда может быть ты сможешь вспомнить что-нибудь? Были у него враги? Может быть Кай рассказывал тебе что-нибудь, делясь с другом, а не с копом?.. — с готовностью спросил Савамура, впрочем, особо не рассчитывая на полезную информацию.       Куроо усмехнулся и покачал головой.       — В том-то и дело, этот парень никогда не забывал о том, что я коп, никогда. Даже когда у него появились проблемы, он обратился ко мне не как к другу, который мог бы с ними помочь, а как к офицеру полиции.       Савамура задумчиво потёр подбородок.       ― Кстати, а что за дело? Ночью ты упоминал, что Кай проходил по программе защиты свидетелей и что он выдал имена нескольких дилеров. Что за сделка была?       Куроо молчал. Он выглядел хмуро и по одному его виду было ясно, что про тот случай он уже неоднократно вспоминал за последние сутки.       ― Оружие и наркотики, ― сержант тяжело выдохнул и запустил пальцы в волосы, принявшись массировать виски. ― Через наш город проходила большая партия этого добра, задержаться не должна была, тут просто была точка хм… Встречи — передача денег, обсуждение будущих «проектов». Короче говоря, ублюдки закатили в одном из самых паршивых баров что-то вроде банкета. Полиция, конечно же, знала. Готовила облаву, но наш информатор оказался редкостным мудаком и дал ложную наводку, поэтому мы опоздали и явились к тому моменту, когда всё уже было кончено. Ну ты представляешь? Полиция опоздала на облаву, позорище… ― Савамура понимающе покачал головой. ― Кое-кого поймать нам всё-таки удалось, но это так, мелочь, крупную рыбу упустили. После этого, спустя какое-то время, ко мне пришёл Кай и сказал, что ему угрожают, и ещё, что он был в том баре и хорошо запомнил компанию людей, которые там были. Имена и лица…       ― Почему наркоторговцы праздновали в баре, куда был доступ обычным людям? — удивился новичок.       ― Ты не так понял, всё было закрыто для простых смертных ― Кай там работал, помогал какому-то своему приятелю, что ли. Короче говоря, он был там, и из-за этого ему стали угрожать, когда те, кто уцелел, понял, что в их компании был тот, кто их заложил полиции, — Куроо поднял голову, исподлобья взглянув на Савамуру, который что-то хотел спросить, но отчаянно боялся сделать это. — Мы взяли Кая под опеку, защитили, получили от него много сведений и после этого смогли накрыть ещё кучу народа. И предугадывая твои вопросы, — по лицу вижу, что спросить хочешь, не отнекивайся, — скажу: Кай ни разу нигде не проштрафился. За ним следили двадцать четыре на семь, неустанно, и ни одного косяка ― Нобуюки чист. Был по крайней мере, пока не сняли слежку и не освободили из-под защиты. Именно поэтому я всё не возьму в толк, почему он был убит… Он был хорошим парнем.       Даичи понятливо кивнул и вздохнул. Ему было слегка не по себе, что Куроо с лёгкостью «прочёл» его — без проблем догадался о чём он думал. Это пугало и немного злило.       ― Ясно. Извини, что…       Куроо махнул рукой.       ― Не извиняйся. Давай покончим с этим. Я думаю, что здесь нам искать нечего, а вот смысл заглянуть к нему в гости есть.       ― «В гости»?       ― Да. Его квартира над кондитерской, не думаю, что важные документы и остальное он хранит где-нибудь тут, а вот дома у Кая был и кабинет, и сейф, если он, конечно, как и хотел, не избавился от этого стального ящика.       ― Тогда идём? — неторопливо спросил Савамура, быстро перейдя от стойки к распахнутой двери.       ― Да-а-а… Запустим руки в чужое грязное бельишко, ― язвительно фыркнул Куроо, рывком поднимаясь на ноги. Его мутило от голода и недосыпа, голова трещала от кучи мыслей, занимавших её. ― Ну что ты так смотришь?       Савамура пожал плечами, старательно изгоняя из взгляда жалость — такого Куроо ему точно не простит. Он старался держаться, но это место раз за разом напоминало о его слабости, о его потере и о том, что это ещё не конец, не при их профессии.       ― Ничего. Что бы ты там ни думал, но мне не доставляет удовольствия видеть то, что тебе хреново. Так что бери ноги в руки и на выход. Нечего сопли распускать!.. — решительно выпалил Савамура, поалев от смущения. Говорить подобное старшему по званию? И о чём он только думает, болван!..       Пока новичок топтал асфальт чуть поодаль от кафе и витрины, через которую его можно было бы разглядеть, Куроо заворожено пялился в пустоту, которая осталась после ухода Савамуры. Его слова задели за живое, хотя ничего в них такого и не было. Может, дело просто в том, что уже давно никто не говорил ему, что беспокоится? Хотя нет: Бокуто твердит об этом постоянно, а Акааши с настойчивостью матери заставляет утепляться с наступлением холодов, даже Хаджиме и Тсукки говорят об этом — один, правда, тревожится о престиже управления, а другой о том, что «Куроо-сана» после всех его выкрутасов могут в следующий раз найти на секционном столе во владениях Ойкавы. Но всё это не то. Сержант заинтересованно улыбнулся и пошёл к выходу. Дверь за собой он плавно прикрыл, не потревожив колокольчика над ней.       Савамура крутился у торца здания, заинтересованно поглядывая на пожарную лестницу, держащуюся на честном слове. О том, какие мысли крутятся у него в голове, было понятно с одного взгляда на его обеспокоенное лицо.       — Что думаешь?       — Думаю, что мы крупно вляпались, — не решив выпаливать сходу мысль о том, что им предстоит поиграть в Человека-паука, Савамура начал издалека. — Я обошёл дом, подъездная дверь закрыта, домофон не работает. Я пробовал стучать — бесполезно. У меня два варианта: возвращаемся в управление, ищем ключ в личных вещах Кая, заходим в дом как нормальные люди. И второй…       Он замолчал, поджав губы. Куроо довольно оскалился.       — Ну, давай, говори. Мне нравится смотреть на то, как проявляется твоя тёмная сторона: сперва взлом, потом намерение проникнуть в чужую квартиру, — загибал пальцы сержант, практически урча от удовольствия, — так, глядишь, и до нарушения распорядка дня дойдёт — нет страшнее преступления, чем опоздание. По словам Хаджиме, конечно же.       Савамура злобно зыркнул в его сторону.       — Взломал дверь ты, а не я, между прочим, — напомнил он. — И ты ведь сказал, что у нас есть!..       — Да-да, есть, — миролюбиво похлопал его по плечу Куроо, побыстрее соскальзывая с опасной темы. — Хватит уже занудствовать. Давай лучше решим, кто полезет туда первым. Идея была твоя…       — Вот уж нет, — поднял ладони в воздух Савамура. — Я туда не полезу. По крайней мере первым…       Куроо довольно фыркнул, оценив последнее условие. Становилось всё веселее.       — Ладно уж, раз ты такой джентльмен и позволяешь мне забрать право быть первым у этой лестницы, то не могу не воспользоваться, — пожал плечами сержант. Он скинул куртку, оставшись в одной тёмно-синей рубашке, тут же поёжившись. Савамура с интересом уставился на акт незапланированного стриптиза и слегка растерялся, когда ему в руки сунули скомканную куртку. — Подержи-ка пока мои вещички. В куртке толком руки не поднимешь… Брр, ну и холодина.       Он снова поёжился и, не теряя больше ни минуты, встал под лестницу, уставившись на неё. Нижняя перекладина была у него прямо над головой чуть больше, чем в паре метров, так что просто дотянуться руками не получилось бы даже при всём желании. Куроо отошёл назад, на пару шагов, так и не сводя взгляда с лестницы, а потом, разбежавшись, подпрыгнул, с первого же раза уцепившись. Под весом тела Куроо металлическая конструкция жутко заскрежетала, начав медленно опускаться. Пока ботинки Куроо не встали на твёрдую поверхность, Даичи взаправду боялся, что вся эта ржавая громада рухнет в этот же момент и погребёт под собой и его и Тетсуро, но, к счастью, ничего такого не произошло. С пронзительным скрипом лестница встала на место, нижнюю ступеньку Куроо прижал ногой и обернулся к напарнику.       — Я укротитель лестниц, — заявил он, дуя на ладони, которые обжёг ледяной металл.       — Хорошо, что не драконов, — фыркнул Савамура, вспомнив любимый мультик маленькой племянницы. — Иди, я следом за тобой. И, пожалуйста, оденься. Холодно…       Куроо благодарно кивнул, забрал куртку и с наслаждением накинул на себя её.       Они быстро вскарабкались вверх, а когда добрались до второго этажа, обернулись одновременно — с жутким скрипом лестница вернулась в исходное положение, этим адскими звуками, наверное, потревожив всех в радиусе километра.       — Нам нужны вон те окна, — сержант ткнул на приоткрытые створки на другом фасаде дома. — Хорошо, что здесь так удачно расположена лестница, лезть по карнизу не согласился бы даже я.       — Так у вас всё-таки есть здравый смысл, сержант? А так сразу и не скажешь, — не упустил возможности поддеть Савамура, доброжелательно улыбнувшись. Куроо восхищённо присвистнул.       — Ну и ну, — качнул головой он. Полицейские остановились у нужного им окна. Куроо просунул пальцы в тонкую щёлку и с силой надавил на створку, поднимая её вверх. И прежде, чем залезть в чужой дом, он обернулся, почти нос к носу сталкиваясь с Савамурой, пытающимся разглядеть в тёмном проёме окна что там внутри: — И чтобы ты знал, я никогда не стану рисковать, если не уверен в победе. Или… Ладно, потом. Давай за мной.       Даичи пожал плечами, дождался пока Куроо с кряхтением протиснется в образовавшийся проём и полез следом. Из глубины комнаты ругался сержант, который умудрился оступиться и несерьёзно подвернуть ногу. Пока он разминал конечность, Савамура прикрыл за собой окно и начал осматриваться.       Комната была небольшой, видимо служила Каю гостиной: у стены небольшой книжный шкаф, телевизор в углу, пара кресел и диван, перед которым расположился низкий журнальный столик. На нём и сидел Куроо, что-то бубнящий себе под нос.       — Теперь что? Ты ведь бывал здесь раньше? Где его кабинет?       Куроо поднял глаза на напарника и улыбнулся ему как ни в чём не бывало. Вид у него был всклокоченный и довольный донельзя. Он поднялся на ноги и пошёл к двери.       — Бывал, конечно, иначе откуда бы знал какие окна его? — он распахнул дверь, ведущую в тёмный коридор. — Пошли. Здесь спальня, ванная и туалет, а это, — он указал на крайнюю дверь, — то, что мы ищем.       Было не заперто. Полицейские без всякого шума проникли в кабинет Кая, притворив за собой дверь. Куроо зажёг лампу под зелёным абажуром и по комнате расползся тускловатый жёлтый свет. Места было совсем немного, хватало его только на то, чтобы вместить письменный стол с кучей ящичков, застеклённый длинный шкаф во всю стену, потрёпанный жизнью ящик древнего сейфа и несколько стульев. Окон в комнате не было, видимо, она когда-то была частью гостиной, но Кай разгородил её для своего удобства.       — Ну, от сейфа он не избавился, это уже хорошо, — улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, Куроо потёр ладонь о ладонь. Он в несколько шагов пересёк комнату, присел у сейфа, взявшись осматривать потёртые кнопки для набора кода. — Что ж, плохие новости тоже есть: такой я сам не вскрою просто так. Да и увезти его отсюда не получится, этот паршивец весит с центнер в лучшем случае. Можно попробовать подобрать код, благо он тут всего лишь четырёхзначный, но существует десять тысяч комбинаций, а мы не располагаем таким количеством времени, чтобы развлекаться с ним так долго. Что будем делать?       Куроо обернулся к напарнику.       — Может, есть смысл вызвать кого-то? — Сержант наморщил нос, ему такая идея была не по нраву. — Тогда пока давай займёмся столом и шкафом. Вдруг окажется, что сейф не обязательно открывать?       — Так и поступим, — кивнул Куроо после недолгих размышлений. — Пока что меня интересуют только какие-нибудь деловые переписки, бумаги по кафе или что-нибудь в этом роде. Проверим его записные книжки, может, было что-то интересное: запланированные встречи или ещё что…       Куроо полез в карман куртки, вытащив две пары перчаток, одну протягивая Савамуре с таким видом, словно специально хотел привлечь к этому внимание.       — Ты думаешь, что они всё-таки связаны? — борясь с непослушным латексом, спросил Даичи. Куроо поднял на него глаза. — Нарита и Кай?       Сержант пожал плечами.       — Пока что ничего не думаю. Единственное сходство, которое есть между ними, так это то, что у тел пропали какие-то части и оба вне подозрений, касающихся всяких тёмных дел, — он натянул перчатки и отошёл от сейфа. — Оба убийства произошли в короткий промежуток, — да, я помню, что Нариту убили раньше, но нашли тело в тот же день, что и убили Кая. К тому же такое сходство… Сомневаюсь, что они связаны, но проверить мы обязаны. Давай начнём. Осмотри ящики, я проверю шкаф. Что делать с сейфом решим позже, если что натравим на него кого-нибудь, это вообще не проблема.       Он отошёл к шкафу, осторожно открыв дребезжащую стеклянную створку. Савамура взял в руки записную книжку со стола и пролистал первые несколько страниц. Ничего специфичного в записях не было, всё как у обычных людей: короткие пометки-напоминания, вроде «День рождение Фуку» или «Зубной в десять», какие-то номера телефонов, списки покупок, вложенные между страниц чеки из магазинов и салфетки с наскоро записанными женскими именами. За спиной шуршал листками Куроо и, судя по тишине, ничего интересного не было и у него.       Даичи взял в руки стопку листов, оказавшихся счетами за аренду помещения, электричество и воду. Цифры просто поражали. Несколько листов он отложил в сторону, чтобы потом показать Куроо, пока что отвлекать его он не собирался.       Спустя минут десять вдумчивого шелестения чужими бумагами, полицейские переглянулись.       — Ну что? В шкафу просто книги, сшивы с оплаченными счетами, книги с подсчётами доходов. Я знал, что у Кая дела не клеятся, но чтобы настолько, — Куроо кивнул на разворот одной из таких книг, где в самом низу листка стояла вся выручка кондитерской за месяц. — Он еле концы с концами сводил.       Савамура задумчиво хмыкнул и потянулся за отложенным заранее листком.       — Это счета за аренду и остальное, — он передал бумагу Куроо, лицо которого удивлённо вытянулось. Савамура ткнул пальцем в окошко на листке, где указывалось, что долга за предыдущий месяц нет. — Все счета, Куроо, оплаченные, обрати внимание на это. Откуда у него было столько денег? Ещё ведь нужно было покупать продукты. А если верить тем бумагам, что нашёл ты, дела у него не шли.       — Чем дальше, тем интереснее. В столе смотрел? Нашёл что-нибудь ещё? — Савамура покачал головой и открыл верхний ящик, в котором хранились канцелярские принадлежности: всевозможные кнопки, резинки, стикеры и куча острозаточенных карандашей. — Интересно, откуда он брал деньги?.. Нужно будет попросить Иваизуми, чтобы достал разрешение покопаться в его счетах, думаю, там тоже найдём что-нибудь любопытное.       Пока Куроо рассуждал о необходимых дальнейших манипуляциях, Даичи открыл второй ящик, выдвинув и тут же задвинув его обратно, смущённо отдёрнув руки. Куроо заинтересованно моргнул, подцепил хлипкую на вид ручку выдвижного ящика, потянул на себя и ехидно хихикнул, когда разглядел то, что лежало внутри.       — Что, Савамура, ты не знал, что взрослые мальчики занимаются подобными вещами?       — Иди к чёрту, — буркнул Даичи, смущённо отводя взгляд в сторону. Знал он всё, но находить подобные вещи, особенно в чужом доме, всегда немного неожиданно, что уж говорить о том, что они копались в личных вещах уже умершего человека. Выждав мучительную минут и дождавшись, когда Куроо успокоиться и займётся изучением договора аренды шестилетней давности, новичок потянулся к нижнему ящику, медленно выдвинув его. Внутри было то, чему там быть совсем не следовало. — Эй, Куроо…       Тетсуро отвлёкся от чтения договора и взглянул на напарника. Он отложил листки и подошёл к Савамуре, из-за его плеча заглядывая в ящик.       — Ну что там? Ещё одна силиконовая вагина? Оу… — Улыбка и весь его задор в одно мгновение слетели с лица. — А вот это уже интересно.       В ящике лежал пистолет, старенький и потёртый Глок 19, но ещё, кажется, рабочий. Куроо опустил взгляд на кобуру, натыкаясь на точно такую же чёрную матовую рукоять своего табельного, чуть более нового и совершенно неотличимого двойника того, что лежал в нижнем ящике рабочего стола Кая Нобуки. Он присел на корточки, потеснив Савамуру, пригнулся и заглянул в ящик, находя вместе с оружием ещё и жестянку для патронов.       — Куроо, это табельное, — подал голос Даичи, неотрывно наблюдающий за тем, как напарник осторожно взвешивает в руках пистолет, крутит и разглядывает. Он проверил обойму — она была пуста. — Номер есть?       Куроо качнул головой и поднял пистолет повыше.       — Нет, номер спилен, смотри. — Он поднялся на ноги, передавая в руки напарника находку. На стволе и правда был ровный и аккуратный запил, оставшийся яркой шероховатой язвой на чёрном матовом металле.       — Я просто уточню на всякий случай: у Кая было разрешение на оружие? — Куроо поджал губы и предсказуемо качнул головой. — Понятно. Есть предположения откуда он мог его взять и зачем ему он понадобился?       — Да даже если бы у него было разрешение, если бы у него была причина держать дома пушку — это в любом случае незаконно, — нахмурился сержант. Он снова присел и достал жестянку с патронами, которые, конечно же, оказались к этой же модели пистолета. — Не хочется признавать этого, но всё же что-то дрянное мы с тобой всё-таки отыскали, Савамура.       — Что будем делать? Вызовем наших? — Даичи взглянул на часы, уже давно перевалило за полдень, вся их команда уже должна была быть на ногах. Куроо молчал, скрупулёзно о чём-то думая. — Эй…       — Нет, — резко мотнул головой он. — Это мы забираем с собой и едем в управление. Сперва сдадим вещдоки Нариты, потом переговорим с Хаджиме и решим, что делать дальше. Что-то мне нравится это всё меньше… — шепнул он, стягивая с руки перчатку. — Упаковывай это, а я соберу бумаги, и давай убираться отсюда. ***       Пока они собирались, до Куроо дозвонился Иваизуми и прорычал что-то непечатное, а когда узнал, где его подчинённые сейчас находятся, трубка разорвалась каким-то угрожающим низким звуком. Всё это Савамура слышал с расстояния трёх шагов, сразу же сообразив, что к чему — по милости Куроо они вляпались в какое-то дерьмо. Объяснениями он себя утруждать не стал, зато любезно предупредил напарника, что лучше пока что на звонки Хаджиме не отвечать, если нет желания стать проклятым до седьмого колена. Своя жизнь и жизнь своих родных Савамуре была дорога, так что совету он внял, к тому же, они уже неслись в сторону управления.       — Чёрт возьми, я завёлся! — выпалил Куроо, впопыхах пристёгиваясь. Сделал он это только с настойчивой просьбы Даичи и преодолев почти четверть пути. — Этот пистолет очень многое меняет! А если в сейфе мы найдём что-нибудь ещё, то у-у-у!..       Савамура задумчиво хмыкнул и пожал плечами, делая вид, что его всё это не интересует — он сердился на Куроо за то, что тот вытворил очередную дикость и втянул ещё и его. Но любопытство и энтузиазм, буквально распирающий Тетсуро и захлёстывающий и его, сделали своё дело и Даичи не сдержался:       — Так ты думаешь, что Кай связался с кем-нибудь?       Машина, подпрыгивающая на кочках и виляющая на дороге, слегка притормозила. Куроо торопливо размышлял обо всём увиденном и услышанном за сегодня.       — Я не знаю, что думать, понимаешь? — наконец выдохнул он, бросив быстрый взгляд Савамуре. — Во-первых, Кай проходил по делу, связанному с оружием и него незаконной торговлей, это было давно и я ещё раз хочу указать на то, что он был чист, за ним следили надёжные люди, но в его столе пистолет со спиленным номером — Савамура, нет никакого сомнения в том, что это оружие копа, — он перевёл дыхание, качнул головой и продолжил: — Во-вторых, эта ерунда с оборотом денег: он исправно платил по счетам, покрывал огромную сумму аренды, но в то же время, если судить по его записям, выручка у него была маленькой. Откуда деньги? Если совместить эти две вещи, — потребность в деньгах и оружие, полученное в обход закона, — то тут точно что-то есть. Я пытаюсь быть непредвзят, и мне не по себе от собственных же выводов, но то на то и выходит. Или ты не согласен со мной? Понятно, что всё это догадки и необоснованные выводы, строящиеся на первом впечатлении, Тсукки за такое поколотил бы меня самой толстой папкой, но так ведь и получается!..       Старший офицер усмехнулся, с каким-то затаённым удовольствием представив их младшего коллегу, мастерски орудующего папкой с записями.       — Не возьмусь ничего утверждать, — в этот раз решив сдать позиции, увильнул от прямого ответа новичок. В целом он был согласен, но это и правда было слишком необоснованно. — Нужно будет проверить сейф.       Куроо быстро покивал, забарабанив пальцами по рулю, когда пришлось затормозить на светофоре. Если бы не Савамура, сидящий рядом, то он рванул бы на красный.       — Нужно, но на это мне точно потребуется разрешение, — задумчиво пробормотал он, считая секунды и запоздало понимая, что проболтался.       — Что? «Разрешение»? Мы что, лазали в дом без ордера?       Сержант тяжело вздохнул и тоскливо усмехнулся. Савамура, конечно, был неплох, но сейчас как никогда не хватало того, кто и сам был не против пойти наперекор доброму десятку правил управления. Потом, конечно, они за такое самоуправство часто получали от тогда ещё лейтенанта Хаджиме по шее, но оно того стоило.       — Оставь немного укоризненных речей на душу Ива-чана, вот трёпки он нам задаст! — преувеличенно бодро заявил Куроо, ничуть не расстроившись тому, что его поймали с поличным. Он широко улыбнулся и обернулся к напарнику: — Не напрягайся так, ничего не случилось. Мы бы всё равно сделали это, днём или двумя позже. К тому же, благодаря нашей вылазке, что-то вырисовывается. Так что не делай вид, будто бы ни разу не нарушал регламент управления.       Савамура отвернулся, будто бы пристыдился и тихо ответил:       — Представь себе, ни разу.       Куроо довольно оскалился, вдавливая педаль газа почти до упора. Машина взревела, проносясь по улицам как бешеная.       — Ну, то ли ещё будет, — то ли пообещал, то ли пригрозил Тетсуро.       — Чего?       — Не «чегойкай» мне тут, — улыбнулся Куроо, усмехаясь. Пора было вернуться к делу и успеть обсудить хотя бы часть до того момента, когда они остановятся у управления. — Лучше скажи, в бумагах было что-нибудь хоть отдалённо напоминающее о Нарите? Ну, например, сходить на волейбольный матч в следующем месяце или типа того?       — Ничего такого не было, — покачал головой Даичи. Он присмотрелся к сержанту, пытаясь понять о чём он размышляет. — Ты всё-таки думаешь, что они связаны?       — Говорю же, не знаю. Но получается довольно интересно, ты так не считаешь? — Куроо посмотрел на него и прищурился. Он будто ждал, пытался мысленно заставить его набрести на какую-то мысль и озвучить его. И, как и говорил Куроо, Савамура уже успел настроиться на нужную волну, а заодно поймать второй за день сигнал от напарника.       — У них обоих были какие-то тайны, — удивляясь собственному озарению, восхищённо шепнул Савамура, поднимая заблестевшие глаза на Куроо.       — Точно, — быстро кивнул тот и отвернулся, кусая губы. — «Порошок» и ворованная пушка.       Он скосил взгляд, мельком разглядывая напарника, который быстро начал записывать пойманные за хвост вёрткие мысли в свой блокнот. Из-за подпрыгивающей на дороге машины получалось у него паршиво, буквы гуляли и надписи получились кривыми.       — Но… это могла быть случайность, — оторвавшись от письма, сказал он. — Просто совпадение.       Куроо на секунду отпустил руль и развёл руками.       — А могло не быть случайностью. Если так подумать, то они оба совершенно простые люди, ни в чём не провинившиеся, «чистые», но в какой-то момент и у того и у другого всё пошло не по плану, — Куроо выдохнул, тихо ругнулся себе под нос, притормаживая перед очередным светофором — и кто этих дрянных штук понатыкал по всему городу?! Он вздохнул и продолжил свою мысль: — Нарита узнаёт, что скоро умрёт, его жизнь переворачивается с ног на голову, семья лютует, и парень решает, что терять больше нечего. И Кай — дела не идут, живёт одиноко, из-за программы защиты свидетелей он потерял почти всех друзей, у него не осталось никого. Просто представь насколько ему было одиноко… Единственное, что у него есть — его бизнес, маленькая кондитерская, которая не пользуется популярностью, но он готов на всё, чтобы она существовала. На всё, понимаешь?       — У всех есть право на секреты, да? — повторил Савамура фразу, которую уже слышал сегодня.       — Именно, — кивнул Куроо.       — Но это не повод для убийства, — Даичи нахмурился. — Всего один маленький секрет! Это не повод для…       — А если он не маленький? — перебил его сержант. — Не знаю, что будет, если мы потянем за эти ниточки, но определённо что-то да достанем. Но сперва… разберёмся с тем, что успели натворить.       Савамура хмыкнул и с громким хлопком закрыл свой блокнот, пряча его во внутренний карман.       — Ты успел натворить, — напомнил он.       — «Мы», — совершенно невозмутимо поправил Тетсуро, широко осклабившись. У него горели уши, и очень хотелось посмотреть на реакцию Савамуры, но на такой скорости отвлекаться от дороги никак было нельзя. — Куроо плюс один. Ты мой плюс один, Савамура. Привыкай к этому.       Даичи издал какой-то странный глухой звук, будто бы подавился. Только через минуту он сипло отозвался:       — Звучит ужасно, но ладно... — Машина с визгом зарулила на парковку, резко остановившись. Если бы не ремни безопасности, то они оба узнали, насколько на самом деле безопасны подушки их «копотачки». — Чёрт, ты можешь так не делать? С какой скоростью ты гнал?       — С запрещённой, — потирая грудь, в которую врезался ремень, нахально выпалил Куроо. Он заглушил мотор и обернулся к напарнику, многозначительно поиграв бровями: — Арестуете меня, офицер?       Паршивец улыбался от уха до уха, будто бы не было вещи важнее, чем его шутки, а за пределами машины его не ждало разбирательство с Иваизуми, два трупа и гора работы.       — Бесполезно, — отмахнулся Даичи, отстёгивая свой ремень. — У тебя, кажется, отбился инстинкт самосохранения.       — Это точно, — Куроо приблизился, почти нос к носу сталкиваясь с новичком. Он смело смотрел в его глаза и видел в них свои, как когда-то давно, пылающие и ярко горящие в предвкушении. — Я увлечён. Говорил ведь, что заносит.       Он весело фыркнул, отвёл взгляд в сторону и проворно выбрался из машины, оставляя Савамуру сидеть в подстывающем седане.