Беспокойство
4 декабря 2016 г. в 19:54
Получив второй клинок, Иллара словно расцвела. Ее невозможно было угомонить. Иллару выводили на просторную площадку возле выхода из лагеря — и девушка преображалась. Исчезала забитая пациентка целительского корпуса, и наружу выходила истинная сущность Иллары — сущность воина. Так и занималась она, пока силы не оставляли отвыкшее от физических нагрузок тело.
Перед тем, как вернуть Аззарат Илларе, Кириан попыталась прослушать оба клинка. Но Аззарат молчали. И это было катастрофически плохо.
После нескольких тяжелых часов споров и пререканий Кириан удалось вытянуть из Верховного Жреца всю правду о личности таинственного незнакомца, отправившего к предкам штурмовой отряд и шестую керамийскую. Лестер. Лестер Серени. Сын Верховного Жреца. Настойчивость и категоричность жреца в устранении Серени-младшего удивили Кириан, но здравомыслие старика не могло не радовать. Сколько она прежде встречала родственников таких, как Лестер, умолявших пощадить заблудшее дитятко и вернуть его на путь света. Им хотелось верить, что это возможно, но... нет. Демоны извращали сознание своих пленников, внушали им свои страсти и желания. От тех людей, за кого так просили родные, уже не осталось ничего. Капитан была рада, что Верховный Жрец это понимал. Меньше препятствий на пути.
Все, что Орден мог сделать для этих несчастных, было записано в миниатюрных томиках, всегда лежавших в сумке у каждого орденца, и сводилось к одному слову: упокоить. В ход шло все — заклинания, мечи, стрелы. Однажды сгодилась даже дубовая лавка, которой алебардист Джейк огрел одного одержимого по голове так, что тот потерял контроль над собственноручно созданными бродяжниками и был ими же и упокоен.
Что-то в этой истории не сходилось. Это чувствовал весь отряд, а Фарината Рай-Ахаль — особенно. Девушка не была ни жрицей, ни шаманкой, ни чародейкой, но шестое чуство Фаринаты не подводило ее ни разу. Создавалось такое впечатление, что джанийка заглядывает краем глаза в будущее. Вот и сейчас, буквально пять минут назад, Фарината вышла из капитанского шатра на ровных, ватных ногах, крепко сцепив зубы. Фарината начала разговор издалека, как обычно начинала серьезные разговоры.
— Ближе к делу! — в один момент потребовала Кириан. — Не затем ты пришла, чтоб мне рассказывать об особенностях местности и легендах, связанных с Рэдроуд.
Фарината потерла одну из своих татуировок на щеке, другую руку положила на сумку с томом Серенити.
— Нечисто дело. Жопой, простите, чую — нечисто. Эти клинки... Эта слепая... Этот странный Лестер... Рунные лезвия не должны молчать. Они молчат только, если не доделаны, не доведены до ума. Отец, а он у меня кузнецом был, говорил, что такие клинки всегда поют и замолкают лишь по повелению.
— А просить их может только хозяин, — закончила за Фаринату капитан.
— Либо кузнец. Знать бы, чьих рук дело... Скорее всего у клинков Лестера Серени тот же мастер, — Фарината вздохнула и присела на тюк сена. Ее руки тряслись. Чтоб хоть как-то унять дрожь в руках, девушка достала один из своих кинжалов и принялась гладить лезвие кончиком пальца.
Кириан зачерпнула из бочки ковш воды и протянула его подчиненной.
— Ты хотела сказать еще что-то...
— Да, смерть смотрит на нас, — Фарината, медленно вдохнув, подняла взгляд на капитана. — Смотрит на нас пустыми глазницами. Все видит. Все знает... — девушка осторожно обернулась на вход, заглянула за спину Кириан. — Она уже здесь. Смерть. Все слышит, за всеми придет... Я бы попросила вас похоронить меня по обычаям моего народа, но... Не вам меня хоронить. Черт...
Фарината опустила глаза на порезанный о кинжал палец. Капля крови упала на пыльный сапог. Резко встала.
И ушла. Прямая, будто алебарду проглотила.
После ее ухода Кириан еще долго сидела на коленях перед тюком сена. Какая бы дьявольщина здесь не происходила, Кириан должна разобраться прежде, чем потеряет весь свой отряд. Если бы капитан знала, она взяла бы с собой больше народу.
«Смерть смотрит на нас пустыми глазницами» — вертелись в голове слова Фаринаты. Кириан будет следить за слепой. Иллара знает однозначно больше, чем говорит.