Обычное утро Тины Голдштейн

      Отдел Департамента Магического Правопорядка встретил Персиваля шумом и гамом, какой обычно бывает до      его прихода. Распорядившись о том, чтобы мисс Уайт и мистер Дэвис отчитались о проделанной работе, он прошёл в свой кабинет и в данный момент был занят разбором ошибок в отчётности, делая пометки для самого себя: кому стоит сообщить о них, если они слишком выделяются, а кого можно оставить в покое. Пока что.       Спустя пару часов Персиваль наконец-то разбирается со всей документацией и с облегчением облокачивается на спинку кресла, на несколько секунд прикрыв глаза, чтобы насладиться тишиной, которую нарушает лишь звук потрескивающих в камине поленьев, тепло которых расплывается по кабинету.       Спокойствие кабинета внезапно прерывает стук в дверь, после которого на пороге появляется сама госпожа Президент и благодаря которой Грейвз теряет ту тонкую нить уюта, которая только что витала вокруг. Мужчина поднимается и поправляет свой костюм. - Вижу, ты расслабляешься, Грейвз, - говорит Серафина, слегка удивляясь представшей перед глазами картине.       Персиваль лишь приподнимает брови, неспешно подходя к женщине. - Чем обязан, госпожа Президент? - спрашивает он, приглаживая волосы. - Какой официоз, Грейвз, - усмехается та, смотря на своего подчиненного. - Давай обойдёмся без него, хорошо? Мы же не на людях, в конце-то концов, - она садится в одно из кресел, стоящих рядом со столом и продолжает говорить. - Что слышно о мистере Андерсоне? - Ничего, - уверенно говорит Персиваль. - А что такое? - Ничего, - вторит ему Серафина. - Кстати, почему на рабочем месте присутствуют не все твои подчинённые?       На этот раз приходит очередь удивляться Грейвзу. - Что ты имеешь в виду? - непонимающе интересуется он, смотря на давнюю подругу. Утром, вроде бы, мужчина не заметил того чьего-либо отсутствия. - Я что-то не заметила Голдштейн в отделе, - спокойно говорит женщина. - Она заболела? Так могла бы хотя бы предупредить, или...       Мужчина не даёт закончить предложение главе МАКУСА, резко срываясь с места и в два широких шага преодолевая расстояние от стола до двери. Открыв её, - также резко, - он отмечает, кто сегодня есть и кто отсутствует. И, действительно, Голдштейн среди этой массы он не замечает. Персиваль старается не подпускать нарастающий внутри него страх и спокойно, но строго спрашивает: - А где мисс Голдштейн, коллеги? - он пытается "прочесть" выражение одинаковых хмурых лиц и понять, знает ли кто-то из них что-то. - Что, никто не знает? Даже Вы, мистер Купер? - Она не появлялась с утра, мистер Грейвз, - неожиданно говорит Уайт, в голосе которой можно услышать насмешку и злорадство. - Наверное, посчитала, что ей это сойдёт с рук. - Девушка пожимает плечами и опускает глаза, секунду назад смотрящие на Грейвза, в отчёт, который якобы усердно пишет, чтобы не испытывать на себе его колкий взгляд.       Паника внутри Грейвза начинает увеличиваться, но внешне он всё также спокоен. - Успокойся, это ещё ничего не значит, - говорит он сам себе мысленно.       В этот момент, как на зло, в отдел забегает младшая Голдштейн - она явно взволнована и обеспокоена чем-то. - Мистер Грейвз, добрый день, - говорит девушка, смотря то на него, то на мадам Президент, стоящую рядом с ним. - Простите, что врываюсь, но... - Куинни переводит взгляд на рабочее место своей сестры, - а где Тина?       Персиваль, придав своему лицу равнодушие, спокойно говорит: - Она ушла на обед, мисс Голдштейн, - произносит мужчина ровным тоном, но видит, что младшая Голдштейн ему не верит. - Но я не видела её и тем более не слышала, - выделяет девушка последние слова, подозрительно смотря на Грейвза. - Да, и какой обед в одиннадцать часов, мистер Грейвз!? Где моя сестра? - с расстановкой говорит она. Весь её вид сообщает Персивалю о том, что она не сделает и шага, пока ей не ответят на вопрос.       Грейвз нервно поправляет галстук и, вздыхая, направляется в кабинет, бросая вслед: - Пройдёмте в мой кабинет, - он пропускает двух женщин вперёд, всё ещё пытаясь успокоиться.       Треск поленьев в камине медленно стихает, оставляя после себя приятное тепло. Тишина, царившая кабинете, нарушается лишь нестройным дыханием троих. - Мистер Грейвз? - нетерпеливо говорит Куинни, готовая, кажется, прожечь в нем дыру. Мужчина понимает, что вся её хвалёная расслабленность и радость исчезли, уступая место ей настоящей - беспокоящейся, переживающей и готовой на всё ради сестры. Эти же черты он видел и в старшей Голдштейн, правда, та не прятала их за маской наивности и влюблённости в весь мир. - Не прятала, да, Грейвз? - снова укоряет его внутренний голос, - Ты уже её в мертвецы записал? Отлично, так держать, Персиваль! - Я не знаю, где Ваша сестра, мисс Голдштейн, - наконец произносит он, прекращая вести монолог с самим собой, - но могу предположить, что она находится у одного из опаснейших преступников магической части Нью-Йорка, - заканчивает мужчина свое предложение, смотря на сидящих напротив него дам. - Что это значит? - спрашивает Куинни, всплескивая руками, явно ожидающая другого ответа. - Вы хотите сказать, что её похитили? - обеспокоенное выражение лица сменяется страхом. - Я ничего не хочу сказать, я лишь предполагаю, мисс Голдштейн, - также спокойно говорит мужчина, стараясь не вестись на провокации. - И кто это сделал, ты... Вы знаете? - поправляет себя Серафина, придавая голосу официальности. - Ну, я предполагаю, что это... Бенджамин Андерсон, - чуть помедлив, сообщает Грейвз.       Обе, женщина и девушка, с недоверием, страхом, удивлением и ужасом смотрят на него. И хоть Серафина пытается скрыть это, то Куинни, кажется, сейчас хватит удар и она свалится без чувств прямо здесь - в его кабинете. - Паниковать не стоит. - говорит он, видя, как Куинни начинает трясти, - Он ничего ей не сделает. - Ничего не сделает?! - восклицает златоволосая. - Ничего не сделает?! Он убил, прошу заметить, тридцать женщин, среди которых было пять девочек, не достигших совершеннолетия и ты сейчас спокойно говоришь, что он ничего ей не сделает, Грейвз?!!! Ты?!! - Куинни гневно смотрит на него. Её лицо искажается от злости и обиды, от безысходности и волнения, она понимает, что перегнула палку, но назад пути уже нет.       Грейвз, будучи ошеломлённым таким поведением и познаниями столь подробных деталей от младшей Голдштейн, не знает, что ответить. Пауза затягивается и Куинни, чувствуя, что гнев просыпается в ней с новой силой, решает продолжить свою тираду. - Да, конечно, ничего не сделает! Это ты во всём виноват, я уверена! Наверное, опять влез куда-то, а Тина страдает! Думаешь, я не знаю, что моя сестра нередко попадала в такие ситуации, когда по твоей вине ей грозила опасность?! Смерть, если хочешь! Мне все равно, как к тебе относится Тина, мне всё равно, что она о тебе думает, я лишь хочу сказать: если с моей сестрой что-нибудь случится, то тебе не поздоровится! Я обещаю! - она расширяет глаза от ужаса, понимая, что сказала это вслух. - П-простите, - это ее "простите" звучит, откровенно говоря, по-детски. Но так она старается загладить вину за столь ужасное поведение. Даже сама от себя Куинни нее ожидала, что будет указывать Персивалю, что это он во всем виноват. А уж с переходом на "ты" она, кажется, переборщила и вовсе...       Теперь настает очередь Грейвза яростно смотреть на неё. Хамское поведение младшей Голдштейн просто возмутительно! Серафина, не менее шокированная ситуацией и тирадой Куинни, поспешно извиняется, ссылаясь на какие-то срочные дела, зная, что если Персиваль на кого-то вот так смотрит: зло, с сжатыми в узкую полоску губами прищуренными глазами, то лучше поскорей ретироваться.       Оставшись один на один с Грейвзом, Куинни, боясь пошевелиться, смотрит в пол, стыдливо пряча влажные от переживаний и беспокойства за сестру глаза. - Вон из моего кабинета, Голдштейн, - уничтожая взглядом девушку, произносит он. - Вон из моего кабинета!!! - кричит мужчина так, что та подпрыгивает от испуга и тут же исчезает из поля его зрения.       Грейвз ещё с минуту прожигает взглядом дверь, после чего достаёт спрятанную бутылку огневиски и наливает себе полбокала. Он только собирается сделать глоток, как слышит очередной стук в дверь. - Ну, что ещё? - раздражённо спрашивает Грейвз.       На пороге появляется Митчелл Дэвис, держа в руках конверт. - Мистер Грейвз, вам просили передать это, - говорит он, протягивая конверт. Персиваль подозрительно смотрит на предмет в руках сотрудника. - Кто просил, мистер Дэвис? - спрашивает мужчина, встав и направившись в сторону Дэвиса. Парень съеживается от страха, а Грейвз в это время забирает конверт, небрежно кидая тот на стол. - Я... Я не видел его лица, сэр, - заикаясь, продолжает Митчелл. - Какой-то мужчина в тёмном пальто просил передать его Вам. Он сказал, что Вы его з-знаете, - парень прячет взгляд. Грейвз кивает, продолжая прятать нарастающую ярость. - Успокойся, это ничего не значит! Мало ли, что он мог написать там, - говорит внутренний голос, вновь проснувшись. - Спасибо, можете быть свободны, - произносит он, смотря на стол, где лежало письмо. - И, да, передайте, пожалуйста, чтобы ко мне в ближайшие час-два никто не заходил. Отчётность сдадите вечером, - бросает мужчина напоследок.       Молодой стажер кивает и удаляется из кабинета. Грейвз накладывает заглушающие чары на кабинет, открывает конверт и приходит в ужас: его догадки оказались верны.       "Я говорил тебе, чтобы ты не следил за мной - ты не послушал. Твоя подчинённая у меня и пока в безопасности. Не пытайся найти меня - не получится. " - гласят строчки в коротком письме.       Персиваль пытается привести в порядок свои нервы, ощущая, как безотчетный, первобытный страх накатывает на него с утроенной силой, а дыхание становится таким сбивчивым, будто он пробежал двухкилометровый кросс. Он обращает внимание на оставленный стакан с огневиски, стоящий на столе, кидает записку в камин, берёт стакан и одним большим глотком осушает его. Нервы, натянутые до предела, словно тетива лука, вот-вот лопнут.       Мужчина наливает себе второй, третий, четвёртый стакан спиртного и, наплевав на все устои, вливает в себя жидкость, что обжигает его горло, лёгкие, тело. Позже он закуривает: курит он небольшими, нервными затяжками, будто торопится куда-то, смешивая курение и алкоголь в одно действие.       Персиваль, уже не контролируя себя, встаёт, обходит стол, встаёт напротив того с противоположной стороны и, постояв так секунд пять, резким движением сметает всё лежащее на нём на пол, ругаясь так, что если бы в кабинете присутствовал кто-то в данный момент, то точно подумал бы, что тот сошёл с ума. - Будь ты проклят! Гори в аду! ГОРИ В АДУ! - срывая голос, кричит Персиваль, продолжая крушить всё, что попадается ему под руку. Ярость, что он так старательно сдерживал, вырывается наружу и, после последнего глотка очередного стакана огневиски, тот летит на пол, разбиваясь на сотни маленьких осколков.       Но Грейвзу всё равно, ему плевать. Он продолжает сыпать проклятия в пустоту кабинета, срывать голос. Бьёт по всему, что только видит, уничтожает бутылку, уже свободную от спиртного, вновь кричит, разбивая костяшки пальцев в кровь, и, когда ярость уступает место бессилию, падает в кресло.       Отсутствующий взгляд направлен куда-то поверх стола. Он не шевелится, внутри него не осталось ничего, кроме пустоты, что заполняет его сердце, разум и все эмоции, стремящиеся показать себя.       Записка, которую он выбросил в камин после прочтения, медленно дотлевает, оставляя после себя пепел, а Персиваль думает, что он может сделать сейчас, чтобы не навредить Тине. - Ничего, - говорит он сам себе, - в прошлый раз ты тоже ничего не смог сделать, хоть и пытался, - он грустно улыбается нахлынувшим воспоминаниям и не замечает как одинокая слеза катится по его лицу, стремясь удержаться как можно дольше на его территории. - Я не позволю, чтобы это случилось вновь. Не позволю, Тина, - его руки слегка подрагивают, когда он пытается надеть пальто, но, после некоторых раздумий, бросает эту идею и вновь возвращается к самобичеванию. - Это лишь моя вина. Моя, - говорит мужчина, зарываясь пальцами в волосы, - я не прощу себе, если с тобой что-то случится. Не прощу, - шепчет он, едва не плача.       Он обещает, что обязательно найдёт Тину, даже если придётся пожертвовать свой жизнью. - Я не позволю этому случится вновь. Я не смог ничего сделать тогда - значит, сделаю сейчас. Я не позволю тебе умереть из-за меня, не позволю.       Позже мужчина приводит себя в человеческий вид, наводит порядок в кабинете, вызывает подчинённых, которые отчитываются о проделанной работе. Обрывки их фраз едва касаются сознания Персиваля: он думает лишь о том, как поступить, чтобы поймать Бенджамина Андерсона и не позволить пострадать Тине. У Персиваля Грейвза личные счёты с Бенджамином Андерсоном...