Обычное утро Тины Голдштейн

      Ужин в доме четы Куперов прошел на «Ура»! По крайней мере, так считал Майкл, который, впрочем, и был организатором сего «торжества».       Сейчас все разбрелись кто куда: одни, такие как Уайт и Андерсон, ушли домой, сославшись на то, что уже довольно поздно; другие же, такие, например, как Тина и Куинни, осматривали «достопримечательности» довольно большого дома Куперов. Были также и те, кто вообще не понимал, как он согласился прийти сюда, хотя желания у него особо и не было посещать какие-то «вечеринки». Да-да, мы говорим о Персивале Грейвзе, стоящем сейчас рядом с Купером и смотрящем в черноту ночи за окном. - Перси, ты чего такой хмурый весь вечер? Будто бы тебя силой сюда затащили, - говорит Купер, прерывая повисшую тишину. - А разве это не так? – слегка хмурясь, спрашивает мужчина и поворачивается лицом к другу. - Нет, конечно! Разве я способен на такое?! – оскорбленным тоном произносит Майкл.       «Ты способен и не на такое, если хочешь добиться нужного тебе результата, Купер!» - думает глава отдела магического правопорядка, но решает промолчать. Пока что. - Купер, вот ты где, а я тебя ищу! – говорит Тина, подходя к мужчинам и держа малыша Джеймса на руках. – Тебе просили передать, чтобы ты шел на кухню, а я пока побуду с твоим сыном.       Купер непонимающе смотрит на Тину. В его планах не было ничего такого. - А кто? – спрашивает он, смотря на сына, который, в свою очередь, внимательно разглядывает Грейвза, стоящего за Купером. - Мать Тереза, Купер! – слегка качая головой, отвечает Тина, сверля Майкла недовольным взглядом. – Жена твоя, - уже спокойнее говорит она, переводя внимание с Купера-старшего на Купера-младшего, который, определенно, ей больше нравится.       Купер удаляется, со странной ухмылочкой поглядывая на этих двоих, оставшихся сейчас вдвоем. Ну, почти вдвоем. Но это даже хорошо, что Тина с Джеймсом, думает Купер и окончательно сворачивает направо, насвистывая какую-то незатейливую мелодию. - Тина, у вас что-то случилось? – спрашивает Грейвз, внимательно смотря на девушку. - С чего вы взяли? – вопросом на вопрос отвечает она, смотря на малыша Джеймса и осторожно придерживая его за голову. – У меня все хорошо. Просто Купер как всегда решил поиграть в… - Тина делает короткую паузу, подбирая подходящее слово, - благодетеля.       Грейвз усмехается: он-то прекрасно понимает, что именно хотела сказать Голдштейн, потому что и сам знает – еще бы тут не знать! – зачем Купер устроил весь этот цирк с ужином, который по душе пришелся разве что Андерсону и Уайт. - Вы должны простить его за это. Уверен, он хотел как лучше, - чуть посмеиваясь, говорит Грейвз. - Хотел как лучше, а получилось как всегда, - отвечает Тина, смотря на мужчину. – Мистер Грейвз, а вас он тоже пригласил «на ужин в честь праздника, посвященного сыну», или вы сами пришли? – спрашивает она первое, что приходит на ум, просто чтобы не молчать.       Малыш Джеймс, которому явно сейчас не до этих двоих, дотягивается до прически Тины, вернее, до прядей, которые выпали из общей прически, и начинает играться с ними. Даже пытается попробовать их на вкус. - Меня пригласил Купер еще пару дней назад, впрочем, как и вас, я так понимаю, - говорит начальник Тины, подходя ближе к девушке. – Я сначала хотел отказаться, но вы же знаете, как Майкл умеет уговаривать, - покачивая головой продолжает он и легонько пытается «отобрать» у Джеймса его новую «игрушку» - волосы Тины. – Джеймс, перестань есть волосы тети Тины: они невкусные! – ему, наконец, удается «освободить» волосы девушки из ловких пальцев малыша, тем самым заставляя того начать плакать.       Голдштейн сдерживает смешок, услышав его слова. Она поглаживает мальчика по спине, стараясь успокоить. - Все-все, маленький, не ругайся на мистера Грейвза, он не хотел тебя обидеть, - приговаривает она, легонько покачивая Купера-младшего. Мальчик продолжает плакать. – Ну, все-все, перестань. - Никогда не понимал я этого: как можно так успокоить ребенка? – стараясь пошутить, говорит Персиваль будто сам себе, смотря на этих двоих.       На самом деле ему очень нравится видеть то, как Тина общается с Джеймсом. - Вы «украли» у него его «игрушку», вот он на вас и обиделся, - вздыхает Тина и смотрит на Грейвса. – Вы – вор, мистер Грейвз, - полушутя говорит она, продолжая смотреть на мужчину. - Вы правы, мисс Голдштейн, - медленно подходя к окну, отвечает он.       Девушка непонимающе смотрит на него. - Что? – удивляется она, не понимая, в чем именно подвох. - Вы правы, - повторяет он, - я действительно вор, - с легким смешком произносит он, продолжая смотреть в окно. - В смысле? - уже настороженно говорит Тина. - Да-да, вы не ослышались, я - вор, - серьезность в его голосе пугает девушку. Еще бы! Она не ожидала услышать подобное из уст того, на кого старалась равняться все это время. Тина, вместе с Джеймсом на руках, подходит к окну и останавливается в паре шагов от Грейвса. - Я краду женские сердца, Тина. И, как показывает практика, вполне успешно! - уже с нескрываемой улыбкой говорит он и поворачивает голову в сторону своей подчиненной. - Некоторые от меня, в прямом смысле без ума; другие же скрывают свою влюбленность в меня, что, кстати, получается у них не очень хорошо; а третьи - это особый вид женщин, которые сначала погружаются с головой в работу, выполняют все поручения начальства, но постепенно мое "умение", я бы даже сказал мой талант, делает свое дело и они неосознанно, сами того не замечая, влюбляются в меня, - Грейвз говорит все это таким тоном, будто преподает лекцию студентам. - Я никогда не пользовался своим "талантом" в корыстных целях, правда. Мне это ни к чему.       Тина, все это время слушающая его, пребывает в ступоре: с чего вдруг мистер Грейвз говорит ей все это? Чего он хочет этим добиться? - Раз так, то и ваше сердце должно быть кем-то украдено, разве не так? - спрашивает девушка, наконец пришедшая в себя. - О, разумеется, Тина, разумеется, - усмехается он и поворачивается к Голдштейн. - Мое сердце украла одна очень необычная особа, жаждущая быть всегда первой во всем. - А я ее знаю? - сама не зная зачем, спрашивает Тина и покрывается легким румянцем.       Она замечает в глазах Грейвза что-то новое, ранее не замеченное ею. Какая-то странная теплота кроется там, в глубинах его глаз цвета темного шоколада. - Возможно, - уклоняется от ответа мужчина и тут же продолжает: - Она и вправду необычная. Никогда не опаздывает на работу, если заболеет, то все равно может прийти на работу, если "нормально себя чувствует", ее отчеты на моем столе всегда первые. И, представляете, однажды она всю неделю, всю неделю писала отчеты за Майкла Купера! Того самого Майкла Купера, который пригласил нас сюда! - с лукавой улыбкой говорит Грейвз, смотря прямо на Голдштейн.       Тина стремительно краснеет, когда понимает, что он говорит о ней, и старается сдержать улыбку, которая так и норовит показаться на ее лице.       О том, что они не одни, им на поминает Джеймс, который уже успел найти себе новую "игрушку", коей оказалась накидка для платья Тины. Своими маленькими ручками малыш Купер сжимает ее и вновь пытается попробовать на вкус, однако та все время выскальзывает из его детских пальчиков. - Джеймс, мой маленький, отпусти, отпусти ее, - восклицает неизвестно откуда явившийся Купер-старший и подходит к Тине и Грейвзу. - Зачем? Зачем ты ее кушаешь? - спрашивает он, отбирая вновь приобретенную интересную "штучку" у Джеймса. - Прости его, Тина, он такой любопытный. Все-то ему надо попробовать на вкус, - со смешком говорит Майкл, забирая сына у Тины. - Я что, собственно, пришел? Тебе Куинни что-то хотела сказать, - смотря на Голдштейн, продолжает он, - она, вроде как, собиралась уже уходить, поэтому просила сказать, чтобы я позвал тебя. - А где она? - все еще красная, спрашивает девушка. - В холле.       Тина удаляется, бросив "спасибо" Куперу.       Грейвз недовольно косится на друга. - Прости-прости, что прервал вашу идиллию, Перси, - ухмыляясь, говорит Купер. - Просто здесь вдруг стало слишком сильно пахнуть... как же это?.. Ах, да, любовью! - Что? - возмущается Грейвз. - Ты что, с катушек слетел, Майкл? - А-та-та, дядя Грейвз, только не говорите мне, что это не вы только что почти, - хотя, почему, собственно, "почти"? - вы именно что признались тете Тине в своих чувствах, разве не так? - взяв маленькую ручку сына в свою руку, Купер шутливо "грозит" Персивалю. - Идиот! - только и говорит Персиваль в свою защиту. - Согласен, - поддакивает ему Майкл. - Только идиот может признаться девушке в чувствах в совершенно неподходящей для этого обстановке, - серьезным поучительным тоном говорит он. - Да пошел ты, Купер! Поди радуешься, что все так получилось, не так ли? Ведь это и был твой план, разве нет? - уже зло произносит Грейвс и стремительным шагом уходит из поля зрения друга. - Ну, возможно, возможно, - в пустоту произносит Майкл и переводит взгляд на сына. - Ну, что Джеймс, пойдем, посмотрим, чем все закончится? - подмигнув малышу, улыбается он и они так же удаляются из этого маленького коридорчика. И лишь стены еще долго будут помнить те слова, что прозвучали здесь несколько минут назад. А ночь, тайно подглядевшая и подслушавшая все действо, никому не расскажет об этом. Разве только звездам, мерцающим сейчас в синеве неба.