Я не участвую в войне...

Армия Израиля, опасающегося за безопасность своих границ, выслала в нейтральную зону разведывательные отряды. Естественно, вооруженные и снабженные всей необходимой техникой. В ответ на столь откровенное, к тому же заведомо не оговоренное и не утвержденное в верхах нарушение договора о разоружении от ООН в самом ближайшем будущем должны были последовать ответные действия. Прежде всего, они обратится с претензиями к Сирии, и порочный круг причинно-следственных связей замкнётся. Конфликт нагнетался, развиваясь по вполне закономерному сценарию, и если они с Дианой не закончат здесь к ночи, им придётся прятаться в попытках не вовлечь себя в участие. Стив осознавал это очень хорошо, как и свою… их коллективную роль триггера, схлестнувшего две исторически враждующие стороны, но отступать было поздно. Да и не мог он сдать назад, не сейчас, не без Баки. Но и открыто обозначить своё участие в творящемся здесь он не хотел — это могло послужить лишь крайней мерой сдерживания, если противостояние дойдет до точки кипения и скатится до чего-нибудь непоправимого. А это значило, что теперь им предстояло действовать на опережение, кроме всего прочего, ещё и с солдатами ЦАХАЛ. Подорванное здание дымило факелом, превращаясь в маяк для вновь прибывших. Они слетались туда, как пожарные расчёты — к месту возгорания. Клятые извещатели, в частотах которых, наверняка, присутствовал ультразвук, насиловали слух почти беспрерывно. Стив искал подход к горящему зданию, пытаясь на ходу определить степень принципиальной необходимости проникновения в него, когда с южной, наиболее уцелевшей стороны подъехали два груженых броневика. Роджерс насчитал в общей сложности восемнадцать замурованных по самые глаза бойцов, рассредоточившихся на площадке перед зданием в считанные минуты. Воздух был сильно задымлен, воняло гарью и продуктами горения стройматериалов. С верхних уровней размерами от мелкой крошки до огромных глыб продолжал обваливаться бетон. Будь Стив сейчас на месте командира, он бы ни за что на свете не послал людей внутрь, подвергая их риску быть погребенными заживо под обломками. Всё ради призрачной цели, которую в созданных взрывом условиях не было возможности засечь даже вооруженным глазом. По крайней мере, с помощью стандартной, законодательно разрешенной к применению аппаратуры. Однако, за наполнение чужого арсенала и чужие решения Стив ручаться не мог, также, как и повлиять на них, поэтому лучшее, что он мог сейчас, это отпустить ситуацию и единолично думать только за себя. Взрывы — этот и предшествующие, менее грандиозные, но не пропущенные системой оповещения, стали отвлекающим маневром, до нельзя очевидным, по мнению Стива, но, несомненно, действенным. Вмешались официальные вооруженные силы, пока лишь в одностороннем порядке, но этого вполне хватит, чтобы оперативно подчистить все оставшиеся хвосты (если тут ещё кто-то или что-то осталось, помимо трупов и пепелищ), давая ему с Дианой сосредоточиться на главном, не растрачивая внимание на постоянные оглядки через плечо. Главное, не схлестнуться с военными. Двигаясь по периметру, по границе зоны задымления, чтобы как можно дольше оставаться незамеченным, Роджерс напряженно вслушивался в происходящее, стараясь сквозь ставший уже фоновым гул извещателей, грохот разрушения и звуки нарастающей активности расслышать то, что могло иметь значение для него лично. У них с Дианой не было надежной связи, но Стив был уверен, что она не обошла стороной место взрыва, и где-то здесь они обязательно пересекутся… «Убью!» — эту угрозу за последнее время ему приходилось слышать так часто, что на искаженное шипение, лишь отдаленно напоминающее речь, не то глубоко в ухе, не то где-то поблизости, он обратил внимание не сразу. «Всех… кто… причас…» Но затем, проведя перед лицом ладонью, чтобы разогнать смог, Роджерс увидел её, почти позволив себе утонуть в зыбком чувстве дежавю — первой нечаянной встрече с Баки спустя семьдесят лет. Та же замурованная во все чёрное, угрожающе неподвижная фигура, равнодушная к происходящему вокруг, к разрушениям, к угрозе собственной жизни, абсолютно ко всему, кроме… преследуемой цели. — Диана! — окликнул Стив в меру громко, чтобы быть услышанным, но не привлечь постороннего внимания. Он уже понял, что застал её над очередной жертвой, поэтому был готов к агрессии в ответ на вмешательство и не спешил сокращать дистанцию. Хартманн, в свою очередь, не спешила реагировать на оклик. Роджерс успел в общих чертах оценить окружающую обстановку, убитого противника у её ног… оказавшегося при детальном рассмотрении противницей, прежде чем его внимание привлекла нехарактерная для её минималистичного образа массивная деталь — перекинутая через правое плечо снайперская винтовка, дульный срез которой опускался Диане ниже коленного сгиба, при её росте выше среднего. Труда не составило догадаться, что оружие трофейное, и её тягу к винтовкам Стив заметил давно, только неужели сейчас подходящее для этого время?.. Роджерс не успел вторично её позвать, не успел даже додумать мысль, как она резко развернулась и опрометью кинулась в горящее, буквально трещащее по швам здание, начисто игнорируя присутствие Стива. — Стой! — ожидая любой реакции кроме той, которую получил в итоге, Роджерс понял, что слова бессильны, на них попросту не осталось времени. Догнав в прыжке, он набросился на неё, сдавливая поперек груди, прижимая к себе и надеясь, что ей всё же не хватит силы, даже в порыве отчаянной ярости, перебросить его вперёд, таким образом избавившись от захвата. — Здание нестабильно! Тебя… завалит! — в коротких перерывах между сыплющимися ударами — локтями по ребрам, затылком в лицо, ногами по ногам — Стив пытался докричаться до неё, донести очевидные вещи. — Оно вот-вот рухнет! Диана… — А если он остался внутри… — она брыкнулась в его захвате особенно сильно, гибкое тело змеей вилось в руках. Приклад зажатой между ними дальнобойной громадины при каждом движении дубасил Роджерса по чём придётся: лицу, губам и подбородку, так, что при каждой попытке говорить у Стива губы вминались в зубы, а то и кончик языка попадал между челюстями. — Отпусти! Он может быть внутри! Здесь была его позиция! Это его винтовка… Едва угас спровоцированный (словами ли, действиями ли, Роджерс не застал момент, когда её жертва была жива и способна говорить) порыв, Хартманн и сама осознала всю самоубийственную глупость затеи и нелогичность (отчасти) своих суждений, потому что сопротивление постепенно ослабевало, вот только Стив обманываться не спешил, сжимая по-прежнему крепко. Цевье винтовки и все навешенные на него отборные стрелковые приблуды, наверняка, воткнулись ему в грудь в процессе борьбы или, по меньшей мере, наставили синяков и отпечатков, но сейчас это было неважно. — Это винтовка… Джеймса, — прохрипела Диана, все ещё тяжело дыша, но уже не пытаясь ударить Стива в самые уязвимые места. — Я уверена. Он бы не бросил её. И никому бы не отдал… Резко развернув её к себе лицом, Роджерс всмотрелся в её мечущиеся глаза, в которых всё ещё просматривалась тень не угасшего порыва. Ее лицо: правая сторона и, в особенности, светлая линия роста волос у виска, были в крови, стертой, обветренной, потемневшей, но от этого не менее узнаваемой, и эта кровь… принадлежала ей. Стива бесполезно было пытаться обмануть, на боевые раны различного происхождения он насмотрелся задолго до того, как ему пришлось в рекордные сроки освоить азы медицины. Что-что, а отличить случайно попавшую чужую от крови из собственной раны он умел. Диана осекла его взглядом ещё до того, как он успел открыть рот для комментария, грубо отбив от лица его руку так, что Стив благоразумно решил эту тему закрыть, по крайней мере, до поры до времени. К тому же, если быть честным до конца, он не был готов прямо сейчас услышать подтверждение очевидному — хладнокровно равнодушное, в стиле Гидры, поэтому он отступил и вместо вопроса о происхождении раны озвучил, глядя ей в глаза, другую истину: — Его там не было, и ты прекрасно это знаешь! Что бы тебе о нём ни сказали… — Ничего! Она молчала! Но у неё было его оружие. Это громче любых слов… — Значит, у Баки была причина бросить свою винтовку! — обрубил Стив, не желая слышать единственное логичное завершение фразы, продолжающееся в единственную, наиболее вероятную причину. — Израильская армия оцепила место взрыва. Их пограничник, наверняка, уже дал на нас ориентировки. Отсюда нужно уходить. — Куда?! — вывернувшись из захвата, Хартманн оттолкнула от себя Роджерса и раскинула в стороны освобожденные руки. — Куда прикажешь нам идти, Капитан Абсолютная Уверенность?! Или ты теперь Капитан Медиум? Уже нашел его? Знаешь, где он? — от невозможности просто стоять и ничего не делать Диана крутилась на месте. — Эти руины завалены трупами, а у неё, — Хартманн указала на тело от них в паре метров, — винтовка Баки, и пока это единственное доказательство, что он вообще здесь был. Роджерс мысленно благословил долгоиграющие последствия взрыва и незатихающий шум разрушений, благодаря которым они до сих пор ещё себя не обнаружили. Оба они схватились за наводку о местонахождении Баки с одинаковым остервенением, потому что она была единственной правдоподобной за долгое время, и только сейчас Стив допустил мысль, что лучше бы не было их: ни этой наводки, ни этого «единственного доказательства», без которого можно было бы думать, что они просто пошли по ложному следу. Снова… Внезапно раздавшийся в непосредственной близости звук, резко отличный от уже привычного фона, заставил Стива мгновенно принять боевую стойку. Звук повторился, целая череда их: механическое шипение, треск помех, секунда тишины, снова треск, напомнивший воронье карканье… Это ожило устройство связи где-то на теле убитой снайперши. Диана по-прежнему стояла к ней ближе, поэтому непосредственно рядом с трупом она оказалась быстрее. Когда Стив подошёл, она уже обнаружила небольшую рацию, продолжающую издавать резкие, хрипящие звуки. Пока продолжали обыскивать тело, между двумя такими «хрипами» Стиву показалось, что он расслышал слово или… часть его, но на языке, которого не знал, так что всё сводилось к одному: звуки помех или речь — одна сплошная тарабарщина. Но у Дианы именно на этом моменте дрогнула рука, сжавшись на аппарате сильнее, и Стив посмотрел ей в лицо… Стертое выражение, нечитаемый взгляд в одну точку перед собой. Роджерс опасался перебивать, влезая со своим никому не сдавшимся непониманием, потому что она всё ещё пыталась слушать, пыталась вычленить из сплошного потока что-то ценное для них, поэтому Стив молчал. Замолчала и рация, а когда Диана в явном нетерпении потянулась к переключателю частот, Стив ее остановил: — Если это какая-то внутренняя, побочная частота, вклиненная между границами рабочих диапазонов, её легко сбить. Потеряем — больше не найдем. — Помехи слишком сильные, я ничего не слышу. Вытащив из небольшого чехла на поясе убитой связку ключей, Стив оглянулся, обведя ищущим взглядом периметр, и с сожалением отметил, что они слишком надолго задержались на одном месте, в таких условиях, когда врасплох легко было застать даже их. Если у израильских солдат имелись хотя бы самые простые средства защиты, а Стив успел их заметить, они без проблем могли ориентироваться в условиях задымления, окружить их и взять под прицел. Без слов выражая свои опасения, Стив, предусмотрительно держась чуть в стороне, хотя ему и хотелось встать непосредственно у неё за спиной, слегка сжал рукой её плечо, намекая, что пора двигаться дальше. — Где-то поблизости должна быть радиостанция, — Роджерс осторожно забрал у неё прибор, на ходу вертя им и при каждой смене положения прислушиваясь к интенсивности издаваемого шипения. — При приближении к ней сигнал усилится. Возможно, в её машине… — сжимая в кулаке найденные ключи, Стив огляделся. Позади все по-прежнему ревело, дымило и пылило, а впереди был двухметровый сетчатый забор. — Она пробыла в этом знании не меньше нескольких часов, прежде чем произошел взрыв… «…успев обосноваться на чужой позиции и освоиться с чужим оружием настолько хорошо, что поцеловала меня пулей в висок», — это Хартманн, конечно же, вслух не озвучила. — Возможно, она добралась сюда пешком, когда вычислила лёжку Джеймса. На колесах к нему было бы гораздо сложнее подобраться незамеченной. — Возможно… — подчеркнул Стив, не вдаваясь в уточнение, что, скорее всего, Баки сам намеренно раскрыл свою позицию, заманивая врагов, а потом её же пустил по ветру. Тот факт, что позарившаяся на готовое снайперша пережила взрыв (ненадолго, впрочем) и урвала трофей, лишь добавило очков её короткой удаче, не более. А еще Стив с сожалением осознал, что уйти незаметно у них в очередной раз не выйдет. Случайным образом расположив рацию особенно удачно, он смог снизить количество частотных помех, но расположение это указывало на юго-восток. — Сигнал выравнивается… — Роджерс вытянул руку вперед, — там. На этот раз из динамика вырвалось больше двух звуков, напоминающих речь, но, поскольку понимания Стиву это не добавило, он лишь понадеялся, что Диана соизволит сообщить ему, если прозвучит что-то важное. Пока она молчала, но Роджерс без слов улавливал исходящее от неё напряжение. Казалось, что даже двигалась она через силу, будто каждый шаг давался ей с трудом. Пока Стиву хватало выдержки молчать и ни о чём не спрашивать, он просто вёл, за них обоих помня, что они не одни на территории. Даже если допустить, что у израильтян не было приказа стрелять на поражение, замедлить их они могли, по меньшей мере, справедливыми вопросами о происходящем, а ими дело не закончится, Роджерс знал. Он попробовал провести их вдоль уцелевшей западной стены, но помехи вновь возобновились, и направление пришлось оперативно корректировать. Рация снова заговорила на непонятном языке, и в этот раз Стиву легче было примириться с непониманием и отсутствием перевода, потому что они добрались до юго-западного угла, и на этом все их возможные лазейки иссякли. Его слуху уже были доступны внутренние переговоры бойцов, что, конечно, давало им фору и возможность хотя бы отслеживать чужие перемещения и избегать столкновения, но… этого было мало. Рано или поздно их работающая рация привлечет внимание. Выглянув из-за угла и обозрев пространство поверх крыш израильской бронетехники и голов расставленных на охране периметра солдат, Роджерс приметил припаркованный метрах в пятистах одинокий джип, даже не раскрашенный в цвета камуфляжа, обычный чёрный. Гражданский. ЦАХАЛ он явно не принадлежал, а Баки и подавно не нужен, так что, вероятнее всего, он и был их целью. К которой, конечно же, вели все тернии, которые только можно было представить. Какое-то слово на иврите раздалось из рации уже раз пятый. Громко и четко, и Стиву пришлось свериться с происходящим поблизости, убеждаясь, что их по-прежнему не слышат. Впрочем, это ненадолго. Диана поднесла рацию вплотную к губам и скороговоркой произнесла что-то заковыристое и довольно длинное: — Ани лё мэвин. Шув. Шув! (Ивр. Вас не понял. Повторите. Повторите!) Вот теперь стоящий ближе всего в их направлении солдат обратил внимание на посторонние звуки. Сначала он просто слегка повернул голову, прислушиваясь, а потом крикнул что-то остальным, и вот уже трое вооруженных бойцов двинулись в их направлении. Даже не понимая, о чём шла речь, Стив знал, что Диана сейчас была поглощена переговорами, для неё было важно сохранить этот канал и разузнать подробности, поэтому она вряд ли ввяжется в открытый бой, рискуя лишиться возможности подслушать. Но она и не сдастся, не остановится, даже на пару минут ради фразы: «Вам лучше не стоять у нас на пути!» Поэтому на всякий случай Роджерс сжал её свободную руку, чтобы предупредить об угрозе и о том, что им нельзя сталкиваться с кем-то… не сейчас. Любым способом им нужно уйти отсюда, желательно, в направлении брошенного джипа, не размениваясь на контакт с военными. И способ это сделать Стив видел прямо сейчас лишь один, и хорошо, если в тайном кодексе Госпожи Гидры нет такого пункта, который запрещал бы побег с места преступления и поля боя. Не из трусости разумеется, ради успеха операции. Переглянувшись с Хартманн, непременно глаза в глаза, чтобы удостовериться, что думали они сейчас в одном направлении, Роджерс дождался от неё движения век и чуть заметного кивка согласия, с которым она продела голову через ремень винтовки, чтобы более прочно, наискось, зафиксировать её за спиной. Лишь после этого Роджерс одними губами произнес: «Бежим!» — и они одновременно рванули с места, навстречу осторожно подбирающимся к ним бойцам, по диагонали через открытую площадку перед зданием. Ежесекундно Стив ждал, когда по ним откроют огонь, но вот, перед ними выросла все та же двухметровая сетка забора, она же секундой позже осталась позади, и, обернувшись, чтобы убедиться, что у Дианы с прыжками в высоту также отлично, как и со всем остальным, Стив отметил, что им в спины никто не стрелял, а погоню за ними организовывали и в половину не так активно, как можно было ожидать. Казалось, будто ошарашенные израильтяне только пытались осознать, что произошло, когда беглецы уже добрались до заветного чёрного (Баки наверняка поставил бы «неуд» в графе «скрытность» тому, кто выбрал себе такое средство передвижения по песчаной местности) джипа. Хартманн, не церемонясь и не дожидаясь, пока Роджерс проверит, подходит ли ключ, выбила локтем тонированное стекло пассажирского сидения и, забираясь внутрь, едва не сорвала дверь с петель. Приклад винтовки вылезал наружу, и когда дверь не закрылась с первого раза, Стив ожидал бури, но вместо этого она осторожно, почти бережно, как из чего-то хрупкого, пыпуталась из ремня винтовки и осторожно уложила её в ногах под передними сидениями. Рация в её руке замолчала, перестав шипеть и фыркать, но стоило поднести её ко встроенной в приборную панель магнитоле, как четкий сигнал возобновился вновь, преобразовываясь в отчетливый теперь уже голос, говорящий полноценными фразами. К сожалению, понимания Стиву полнота фраз не обеспечила, и терпение его было на исходе. — Диана… Она вскинула свободную ладонь, почти влепив её Роджерсу в лицо с красноречивым требованием заткнуться. Произносимая фраза оборвалась, и Хартманн нетерпеливо потрясла рацию, надеясь на возобновление сигнала, с которым у неё оставался шанс Стива игнорировать, но звуки прекратились, а она просто осталась сидеть неподвижно, с зажатой в руке рацией и взглядом, опущенным вниз. Роджерс посмотрел в окна и зеркала, проверяя степень активности израильских военных. Расстояние между ними и несколькими обезличенными бойцами в шлемах медленно сокращалось, но было всё ещё достаточно большим, чтобы игнорировать их ещё какое-то время. — Это было подтверждение, — она сообщила на выдохе. — Подтверждение ликвидации цели с кодовым именем «Киборг». — Это ещё ничего не значит. — Это частота, на которой связывались между собой те из участников, которым хватило ума действовать сообща. Возможно, здесь изначально действовали группировки. «Megenn David»… «Звезда Давида» — позывной их стрелка. Она отслеживала перемещения Баки и координировала их действия. Кто-то по ту сторону канала связи сообщил ей: «Hu qibel ett zeh! Hamatarah khuselah measher. La'amud lamateh. Ему удалось. Ликвидацию цели подтверждаю. Отбой». Роджерс снова оглянулся, чтобы оценить расстояние до посланной за ними группы. Судя по буквально прогулочному шагу, которым они приближались, они либо вовсе не желали с ними связываться, либо ждали от них конкретных действий. — Нужно уходить… Она снова вздернула вверх ладонь, веля молчать и в этот же момент рация в её руке ожила. С помехами и паузами, но слова зазвучали вновь. На этот раз она призывно щелкнула в воздухе пальцами и засуетилась, взгляд заметался, словно она лихорадочно что-то искала. — Это координаты… 33 градуса, 7 минут, двадцать… Нет-нет-нет-нет-нет! Не делаете этого, не делаете… — рация в очередной раз хрипло «кашлянула» и отозвалась уже другим голосом. Метнув взгляд в окно на медленно надвигающихся солдат, Диана прижала устройство к губам и заговорила, снова на чертовом иврите, который определенно был следующим в списке Стива на изучение. Не по смыслу слов, лишь по их тону он понял, что она кого-то о чем-то просила, даже умоляла, а это было явлением редким, на памяти Роджерса — исключительным, но сути просьбы он, так или иначе, не понимал, сходя от этого с ума. Чтобы чем-то себя занять, он вставил ключ в зажигание и завел двигатель. — Военные обнаружили побочный канал, вклиненный в их переговорные частоты. Я попросила их его не глушить… Хоть вопрос и повис в воздухе, напрашиваясь на язык, Роджерс его не задал. И без лишних слов было понятно, что израильская армия не стала бы удовлетворять просьбу неизвестного голоса из нелегального переговорного устройства, даже если бы сообщилось об угрозе президенту. — Тридцать три, семь и, кажется… восемнадцать — север. Тридцать пять, сорок восемь… на секундах связь прервалось — восток. Стив нырнул рукой за шиворот бронежилета и извлек оттуда тонкий прямоугольник, вручив его Диане, а сам вернулся к мониторингу обстановки. Хартманн нажала на кнопку включения сбоку, но параллельно тому, как техника соображала, она оглянулась на задние сидения — те оказались сняты — пошарила руками под передними и в бардачке, где обнаружились паспорта разных стран, водительские удостоверения, стопка корочек и каких-то побочных документов. Ничто из этого Диану не интересовало, в отличие от карты — помятой, сложенной-переложенной и порванной на затертых изгибах. Разворачивая её у себя на коленях и частично на приборной панели, она молилась про себя о наличии на карте сетки географических координат. Роджерс тем временем плавно тронул тяжелую машину с места, последний раз оглянувшись на израильских военных. Смогли они это увидеть сквозь по-прежнему разделяющее их расстояние или нет, но Стив им кивнул — коротко и учтиво, в знак благодарности за то, что они дали им эту необходимую фору, решив остаться в стороне. — 33-07-32 север, 35-49-26 восток. Это координаты центра Эль-Кунейтры. Названные тобой с ними почти совпадают, с небольшим сдвигом на запад. Должно быть почти впритык к израильской границе. — И за пределами демилитаризованной зоны, — отследив на карте точку, за неимением чего-либо, чем возможно было ее пометить, именно в это точке Хартманн пришпилила карту к приборной панели острием метательного ножа. — Это недалеко. Метров через триста сверни, если не будет завала. Когда эти развалины кончатся, и начнется приграничная пустошь, нужно будет идти пешком. Если его загнали на порог к жидам, должны были остаться следы — его или тех, кто шёл за ним. Стив скосил взгляд на оживший экран старкфона, дохлый индикатор сети, и вынужден был отказаться от идеи снова включить поисковую программу, чтобы работала в фоновом режиме.  — То, о чём говорили в эфире… — Стиву снова повезло не высказать мысль, конца которой еще не было даже у него в голове, когда рация снова начала транслировать сигнал. Или израильтяне вернули связь, или это был другой канал. «Уловка сработала. Да будет Самир навечно благословлен Аллахом! Марид мёртв! Повторяю! Шайтаново отродие сдо…» — на этот раз вещали на арабском, так что Стиву не пришлось обращаться за расшифровкой. «Что с грузом? Вы обнаружили контейн… с гру…» Стив не был уверен, что правильно додумал окончание съеденных помехами слов, но ситуацию это, в любом случае, ничуть не проясняло. Дорога впереди предсказуемо обрывалась упавшим фонарным столбом, с которого скрутили весь цветмет, наверняка, ещё в то время, когда Стив мерз во льдах, и дополнительным заграждением в виде обмазанных красной краской шлакоблоков. Роджерс выжал тормоз, и их резко швырнуло по инерции вперед. «Доста… груз. Доставьте гру… Шейху. Или сдел… ки… не… бу… дет.» Прихватив с собой рацию, бумажную карту и, конечно же, винтовку, ни словом не обмолвившись со Стивом, Диана выбралась из джипа, в конечном итоге вписавшегося передним бампером в красный кирпич, и полезла напролом через завалы. Стив решил пока её не трогать. Он сам ещё не до конца осознал услышанное и не решил, воспринимать это лишь как возможность, или как с высокой долей вероятности свершившийся факт. Промежуточные трактовки тоже имели место, причём, как в лучшей, так и в худшей вариации, но ими Стив решил пока мысли не занимать. — Гляди в оба, — голосом, совершенно лишенным интонаций, бросила Хартманн, перебравшись на обратную сторону завала, за которым скрывался редкий пролесок, поросший бурьяном. Она не оборачивалась и лишь наращивала темп, хотя трава была ей по бедро. — Джеймс не выбрал бы себе легкодоступное место отступления. «Товар… Мне нужен мой товар!» — взревела рация, на этот раз громче и четче, чем во все предыдущие разы. Видя, как её рука стремительно взметнулась к лицу, Роджерс нагнал ее, но вместо того, чтобы физически одернуть, обогнал на несколько шагов и развернулся к ней лицом, посмотрел в глаза и отрицательно покачал головой, продолжая идти спиной вперёд. — Если с Баки… если всё сказанное — правда, я из-под земли… его достану, чтобы живьём закопать собственноручно. — Я знаю, но не нужно раскрывать себя сей… Она вдруг налетела на него без всякого предупреждения, внезапным ударом в левую голень завалив на левую сторону и сверху же придавив всей собой. — Замри! — прорычала она в дюйме над его лицом, подталкивая перекатиться влево и подмять её под себя. Роджерсу интуиция подсказала, что, при всём нежелании, сейчас лучше подчиниться. Он попытался извернуться так, чтобы, даже оказавшись сверху, не полностью придавить её собой. Они пролежали так какое-то время молча, слушая сбитое дыхание друг друга, после чего она ощутимо пнула его коленом в живот и толкнула в плечи. — В оба, Роджерс! В оба! — указательным и средним пальцем она указала себе на глаза. — Гла̀за! А не затылка с правой пяткой! — сев в примятой траве, она раздраженно указала ему направление взгляда, где на зеленой травяной подстилке лежала в тон зеленая металлическая шайба, с металлическим кольцом в центре окружности, напоминающим гигантскую канцелярскую скребку. — Спасибо, — коря себя за невнимательность, искренне поблагодарил Стив и, поднявшись сам, протянул руку ей. К его удивлению, она не отказалась от помощи, а когда он дёрнул её на себя, и они оба оказались на ногах, на короткий миг чуть ближе друг к другу, чем обычно, она удержала его за предплечье. — Ты должен понимать, что без него, живого или мёртвого, я отсюда не уйду. — Как и я! — Стив ответил громче и резче, чем собирался, но это, случайное или намеренное, напоминание сейчас было максимально некстати. — Я ошибся однажды, и больше я этой ошибки не повторю. Обойдя мину по широкой дуге, Стив двинулся вперёд. Сверяться с картой ему не было нужды, координаты и маршрут он запомнил наизусть, лишь единожды взглянув. Больше они не говорили, в случае необходимости обмениваясь лишь взглядами. Не то, чтобы Роджерсу было в новинку подобное немое общение в моменты, когда оно было особенно актуально, но прежде это случалось очень редко. Вероятно, даже не в этом веке и не с новой командой… Они пересекали пустырь между заминированной лесополосой и небольшой приграничной деревушкой с виднеющимися издалека полуразвалившимися домиками, которые можно было пересчитать по пальцам, останавливаясь лишь затем, чтобы рассмотреть следы протекторов в иссушенном известняке. — Одиннадцатый в американской маркировке, — вслух сообщила Хартманн, для облегчения сравнения приложив к одному из отпечатков ладонь. — А это максимум девятка. Даже, скорее, восемь с половиной… Стив вопросительно нахмурил брови. — У Баки одиннадцатый размер, — пройдя на пару метров вперёд, она указала на один из следов. — Вот этот совпадает. Размер и рисунок подошвы здесь и дальше один и тот же. Из-за… особенностей скелета Джеймс следы всегда очень четкие и ровные оставлял, особенно, на сыпучем грунте. А вот это, — она указала на серию отпечатков левой ноги, дальше которых начиналась трава, и четкость правого следа терялась, — слишком маленький, отпечаток, не такой глубокий, и левая нога косолапит. — Если рисунок подошвы не настолько чёткий, как обычно бывает на армейской обуви, следы легко затоптать. При низкой влажности их легко может задуть ветром. — Следов две пары. Большой и маленький, параллельные, значит, они двигались… бежали, судя по маху шага, рядом. Маленький след сильно отставал. Баки привёл кого-то с собой… «Уловка сработала. Да будет Самир навечно благословлен Аллахом…» — чужие слова постепенно обретали свой жуткий смысл. Дальше они, не сговариваясь, снова перешли на бег. Двигались ровно по уже оставленному следу, который гарантировал отсутствие мин и прочих сюрпризов, но когда пустынный разрыв закончился, оборвалась и чёткая вязь следов, и начались витиеватые заросшие тропинки, ведущие от одной убогой хибары с покосившимися забором к крышей к другой, ещё более убогой. — Когда вы с Баки… — Стив, как мог, старался избегать подробностей. — Когда вам приходилось защищать… жильё или ночлег, были ли какие-нибудь… особенные меры, не из числа стандартных? — Мы не в Советском союзе, Стив, стандарты вот уже лет тридцать у каждого свои. — Ты ведь поняла, о чем я. Хартманн пожала плечами, но всё же задумалась над поставленным вопросом: — Мины с проволочной растяжкой. Если везло достать чувствительный лазер, то вместо проволоки был он. Это по периметру. В Бухаресте, в панельном доме, вместо мин к проволокам мы привязывали сенсоры на движения, синхронизированные с оповещателями. В основном, с телефоном. Внутри… всё сильно зависело от фантазии, ассортимента доступных боеприпасов и количества времени, которое мы собирались провести на одном месте. Иногда Баки просто не снимал с себя оружейную сбрую — спал со снятым с предохранителя пистолетом, набором ножей и парой гранат. Воображение с готовностью подбросило Роджерсу описанную картину, и он плотно сжал губы, скрывая исподволь напрашивающуюся на лицо улыбку. — Что? «Черт, ничего от нее не скроешь…» — досадливо поморщившись, Стив отвернулся, попытавшись игнорировать. — Ничего. — Роджерс… — протянула Хартманн и закатила глаза. — А Джеймс всё время описывал тебя скромнягой и пай-мальчиком. — Он просто ещё в 40-е привык представлять меня всем с лучшей сто… Подожди, а о чем ты подумала? — А ты о чём? Они посмотрели друг на друга, и вся напускная шутливость мгновенно улетучилось вместе с осознанием происходящего. Территория была небольшая, домов было немного, их обход, даже со всеми перестраховками на наличие ловушек, не займёт много времени, спустя которое им придётся принять неизбежное, чем бы оно ни было. — Самодельную стрелу и лук, приводимые в действие, если зацепить проволоку в дверном проеме, можно отнести к… нестандартным способам? До подвешенного над дверью утюга дело, вроде не доходило, но это при мне, а вот столовые приборы в ковше на дверной ручке были… в качестве механического извещателя о вторжении. А ещё ножи, в том числе кухонные, бетонные блоки и прочие подручные средства самообороны, до которых легко дотянуться из любого угла… — Бетонные блоки, ага… — поддакнул Стив, живо припомнив Бухарест и то, как эти самые блоки крошились в пыль о головы немецких спецназовцев. По ходу движения Роджерс подобрал относительно длинную и более-менее прочную ветку, которой сейчас осторожно раздвигал травяные заросли на их пути. Они подошли к первому дому, и пока Стив осматривал периметр, пытаясь разглядеть затаившуюся опасность, Диана вытащила из кобуры пистолет. Мысли о том, что если бы Баки был сейчас в порядке и хотя бы частично боеспособен, он бы уже отреагировал на их появление, не отпускали. Место было глухое и заброшенное, с их слухом и общим уровнем восприятия они могли расслышать щелчок предохранителя, передернутый затвор и любое неосторожное движение в каждом из компактно расположенных домов и чужое дыхание — в ближайшем к ним. Они обыскивали первый дом, с порога производящий впечатление пустого, когда в мутном, разбитом окне задней стены Хартманн увидела то, что с улицы оставалось незамеченным. Ещё один дом, или, скорее, сарай, задней своей частью утопающий в лесистых зарослях, характерных для приграничной области. Передняя часть со входом, дверью и даже относительно целым крыльцом сохранилась почти нетронутой. Два небольших окна изнутри были залиты краской. — Стив! — окрикнула Диана и, чтобы не тратить время на обход по улице, выбила ногой крестообразную подгнившую перегородку, разделяющие оконный проём на четыре маленькие секции, и пролезла сквозь него наружу. В сущности, эта хибара ничем не отличалась от остальных и вполне могла быть осмотрена в порядке очереди, если бы не виднеющееся прямо перед входом тело. — Стой! — Стив придержал ее за плечо, мешая склониться для осмотра, ощутимо напирая, чтобы оттащить назад. — Это пояс смертника?.. — по интонации сложно было понять, вопрос это, утверждение или то и другое в равной мере в попытке акцентировать внимание Дианы. Хартманн осторожно отогнула мыском ботинка край жилета, под которым скрывался массивный, нашпигованный пластификатом пояс. Из всей скрутки цветных проводов, идущих от взрывчатки к переключателю, был выделен один, его перерезанный, короткий хвостик торчал вбок от общей разводки. Рядом с телом в пыли валялись два коротких мятых окурка и небольшие строительные кусачки без одной резиновой накладки на держателе. — Деактивирован, — констатировав очевидное, Диана вернулась к осмотру. Заваленный на спину в позе, по которой без труда угадывалась борьба, труп был еще тёплым. Посиневшее лицо, приоткрытый рот, со слегка выпирающим вперед языком… характерные следы на шее и лице — четыре отметины на правой стороне, одна, от вдавления большого пальца — на левой, и ссадина на подбородке. Неестественно выдающийся вперед и немного вбок кадык и сильный изгиб шеи кзади указывали на непосредственную причину смерти. «Да будет Самир навечно благословлен Аллахом…» У Стива и не было прямого доступа к телу, но обильно кровоточащих ран, за исключением ссадин, он со своей позиции стороннего наблюдателя не заметил. Это при том, что правая рука, преимущественно большой и указательный палец убитого были обильно испачканы кровью. Капли формировались на кончиках пальцев и срывались вниз под силой тяжести, смешивались с пылью, густели и меняли свой цвет на грязно-бурый, практически чёрный… Стив растер одну такую каплю в пальцах, проследил взглядом дорожку из постепенно увеличивающихся в размере капель до небольшой лужи в нескольких метрах от трупа, подсохшей по краям и отчетливо влажной в центре, где крови было больше всего. Дальше — вновь капли, где-то мельче, где-то больше, они вели прямиком к дому. На неплотно прикрытой дощатой двери, как раз на уровне, где её могли открывать, тоже были следы, смазанные и уже подсохшие. — На шее трупа след от бионики. Это он, — встав подле Стива, также как и он, Диана посмотрела на прикрытую, со следами крови, дверь. Стив глянул на неё искоса — во всей её позе безошибочно просматривалась готовность бежать внутрь, но раз она до сих пор ещё этого не сделала, что-то удерживало её, заставляя дальше мучиться в неведении. До двери было пару шагов, объективно вряд ли существовало что-то, способное помешать им войти, но они оба медлили, не зная, что их ждёт внутри, оба… боялись узнать, пусть и каждый по-своему. В конце концов, сделав синхронный шаг вперёд, они обменялись взглядами. По движению её губ угадывалась попытка что-то сказать, но звуков не было, и Стив решил, что в какой-то мере так даже лучше. Он вдохнул глубже и достаточно громко позвал: — Баки? Бак, это я, Стив! Прежде чем сократить дистанцию ещё на несколько шагов, они терпеливо выждали, но ответа не последовало. Из-за залитых стекол происходящего в доме было не разглядеть. Изнутри не доносилось ни звука. Ни до, ни после того, как Стив назвал себя. Роджерс поморщился от недоброго предчувствия, свернувшегося тугим узлом в груди, и опустил взгляд себе под ноги, бесцельно всмотревшись в пыльные мыски своих ботинок. Мелкий кровавый крап обнаружился и на покосившихся от времени ступеньках. — Сержант Барнс? — сменив позывной на армейский, а тон — на более требовательный и командный, последний раз попытался Стив. — Предпочту, чтобы на этот раз ты не продырявил мне живот… В ответ всё та же тишина. Диана толкнула дверь, приложив для этого явно больше сил, чем собирался Стив, желая сделать это менее резко. Хрупкая деревяшка хрустнула петлями, описав дугу, раскрылась сразу нараспашку и вписалась в стену. — Джеймс! Хартманн кинулась внутрь, не дав Роджерсу переступить порог и увидеть все собственными глазами, но вдруг резко остановилась, будто налетев на препятствие. Света в помещение проникало мало, основной поток от двери Стив загораживал собой, но тех небольших полос, что пробивались через ноги и стелились по полу, хватило, чтобы отбросить блик… от металла. Того самого, который было невозможно спутать с клинком, пистолетом, хитроумным боеприпасом или чем бы то ни было еще. Того самого, который был частью человеческого тела вот уже больше семидесяти лет. Положив руку на сердце, это было не первое тело за сегодня и, на долгой памяти Хартманн, даже не сотое за всю её жизнь и профессиональную (если так можно было назвать) карьеру. Не первая проверка жизненных показателей, за которой закономерно могла последовать констатация смерти. А это всегда давалось ей легко, с тех самых пор, как она впервые это почувствовала. Уловила разницу между тем, когда сердце бьется — быстро, медленно, ровно или с перебоями — о подушечки прижатых к сонной артерии пальцев, а когда нет. Нужно было просто найти нужную точку на шее, внутри trigonum caroticum, а дальше довериться ощущениям. Когда-то неуверенно, ещё зная, что такое сомнения, теперь она делала это на автомате… вот уже больше семидесяти лет. И не испытывала ни сомнений, ни страха ошибиться или… не почувствовать. Лишь хладнокровие и отстраненное равнодушие. Каждый раз. Кроме тех, когда это был… он. Густая колкая щетина топорщилась, мешая прижать пальцы плотно. Обычно она не выносила присутствие свидетелей и, тем более, чье-то параллельное вмешательство в процесс констатации, будь это в поле или в лабе, но в этот раз, когда Стив c зеркальной точностью повторял все её движения с противоположной стороны, она не произнесла ни слова. Тем лучше, если каждый из них узнает сам.