Water and a Flame

Время невозможно отмотать назад, невозможно вернуть упущенные моменты, спасти пропавшее, найти утерянное. Прошлое – большое огромное полотно, впитавшее в себя грязь прожитой жизни. И оно цепляется за плечи человека словно липучками. Ползет по спине, вгрызается в позвонок. И не дай бог тебе обернуться и увидеть эту бесконечную заляпанную скатерть, что увивается в небытие. И однажды она дернет тебя назад. В момент твоей смерти, она протащит тебя по всем пятнам, кляксам, лужам. Носом будет втирать во все говно, что кто-то любезно уложил на ее ранее белоснежную поверхность. МакКой знал это. Знал о том, что на его плечах висит такая штуковина. Он чувствовал ее тяжесть каждый день. И его бесила беспомощность. Еще до Спока, Солитьюда, даже до его путешествия в песках Вулкана, когда он был еще юн и не чувствовал, как за плечи цепляется это убожеское полотно, он был счастлив. У него была семья – жена, дочь, любимое дело. Время, когда солнце было благословением, а яркий день лишь радовал глаз. Время, когда Вермина обитала лишь где-то на грани его сознания, появляясь в глубоких кошмарах. Когда его руки не метали электричество, а несли лишь спасение. Вот что причиняло истинную боль – память, прошлое, это уродливое полотно. Леонард потерял жену и дочь, всю деревню, где он жил – сожгли. А он пришел просто к развалинам, к головешкам, еще пылающим. Его дар – дар целителя, спас женщину из соседней деревни, а его собственную семью уберечь не смог. Позже он нашел два тела – обгоревшие до неузнаваемости, и ушел. Ушел, чтобы раствориться в мире. Себя убить он не мог, не хватало духа, но вот напроситься на неприятности – это с радостью. Он голодал, умирал от жажды, его избивали и украли даже сыромятные сапоги. Но отчего-то он жил. Отчего-то смерть вечно обходила его стороной. И уже сейчас, оглядываясь назад, он думал, что его берегла Вермина, потому что он не выжил бы в одиночку. Она пришла к нему во снах, являя кошмары, являя видения. Она нашла тех, кто напал на его деревню, тех, кто убил его семью. И она разожгла в его сердце этот губительный огонь. Ее голос стал проводником ненависти, он напитал Леонарда ядовитой жизненной силой. МакКой нес за собой не исцеление, а смерть, преследуя ту банду. Он воровал в библиотеках книги, чтобы оттачивать магию Разрушения, воровал еду, чтобы жить, одежду, чтобы греться, и вскоре силы вновь наполнили его тело. И когда он догнал тех мародеров, то их лагерь наполнился криками ужаса. Леонард не пощадил никого. Даже уродливую женщину с раскачанным до ужаса телом, спасавшую небольшого пацана, возраста его собственной дочери. Мальчику он просто пробил голову, а с женщины снял скальп, а потом бросил ее в костер. В воздух взвился черный дым, запахло жареной плотью, и когда испепеленные кучки валялись то тут, то там, и все вокруг стихло, Леонард услышал плач. Рыдал младенец. Он нашел его в груде шкур – совсем кроха, едва шевелящий ручками. Видимо, еще один отпрыск той огромной женщины – ее груди были неестественно налиты, будто готовы взорваться. Подхватив младенца под голову, МакКой зашагал к костру. Тот еще полыхал, разгоняя мрак. Остановившись в паре шагов от пламени, Леонард посмотрел на сморщенное личико, в смутной надежде испытать жалость или же сострадание, но лишь отвращение поднялось в его душе, тошнотой подступая к горлу. И он швырнул его в огонь. Визг, раздавшийся следом, почти оглушил его, а свет, вспыхнувший в костре, чуть не ослепил, но потом наступила тишина, а красное пламя сменилось темно-синим, распространяя благословенный мрак. МакКой, почти полностью дезориентированный, шатаясь, шагнул еще ближе. И увидел, как из кострища к нему тянуться чьи-то серые руки. Дитя, блуждающее в неизвестности пришло ко мне. Я вскормлю тебя. Спасу тебя. Слушай мой голос и иди со мной. И тебе откроются тайны смерти, тайны жизни. Ты найдешь спокойствие... Наутро Леонард проснулся от того, что солнце обжигало его глаза. Он поспешил спрятаться в тени, и когда подошел к ручью, в отражении увидел, что на лице его золой нарисованы какие-то знаки. Знаки, что он по сей день наносит на кожу. После этого и началось его настоящее обучение темным искусствам. Леонард жалел в последствии о содеянном, но не мог отступиться от пути, показанного ему Верминой. Следуя за ее указами, он и оказался в Вулкане, рядом с несносными вулканцами, перемещаясь с их кочующими караванами, чуть ли не умирая от яркости и жары. А однажды он потерялся. Среди раскаленных песков, в бескрайнем белом море, один, еле выжимающий воду из земли магией. Джим же был изгнанником. Из-за того, что он сотворил в своем городе, не сумев обуздать зверя, сидящего внутри, он сбежал. Его никто не искал, он никому не был нужен. Он хотел лишь либо смирить себя, либо умереть. И в поисках мудрости и просветления он тоже оказался в Вулкане. Вулканцев он даже умудрился и не встретить – тут же потерялся в жгучих песках, без проводников отправившись напрямик в эти жуткие земли. Как они умудрились встретиться и не убить друг друга – до сих пор остается темой для рассуждений, но однажды ночью Кирк увидел у своего костра мрачную тень, а МакКой пришел на запах еды, намереваясь убить за нее. Они подрались, в итоге у мага был выбит зуб, а у Джима обожжено лицо. И если бы они не были истощены, то точно бы кто-то из них умер. А в итоге они угрюмо уселись у костра, и Леонард поделился водой, а Кирк едой. А потом целитель излечил их обоих, и путь они продолжили вместе. Хотя сперва ночью отбивались от стаи голодный песчаных собак и чуть не были сожраны. Месяц в пустыне они провели бок о бок, прежде чем вышли к старинному забытому храму – центру песков, ориентиру для караванов. И вошли внутрь. Там МакКой и нашел свою мантию, а Джим свой меч. Там они обрели то, что и спасло их обоих – дружбу, силу и знание. Знание того, что смерть – не тот исход, которого они желают, не то, что они хотят нести. Маг должен исцелять, а зверь должен защищать. Таково было знание. И только смирение могло помочь им. После этого они держались вместе. Ненужные миру, но обретшие спокойствие. Вермина терзала Леонарда первые полгода, и Джим с бычьим упрямством пробивался сквозь кошмары и припадки. То же делал и Боунс – получивший свою кличку в первый же вечер их знакомства, когда заявил, что голоден настолько, что даже кости ему кажутся съедобными – когда каждый месяц животное в Кирке просыпалось и желало лишь убивать. Избавиться от смерти, от ее вони вокруг себя. Вот что они хотели. И вот чего они добились в песках Вулкана. Вернулись они в Скайрим совершенно иными людьми – умиротворенными и сильными. Готовыми вести за собой других. Джим сразу подался в Солитьюд – ему до дрожи нравился Синий Дворец, а Леонард просто следовал за своим единственным другом. И уже оттуда идет череда его подвигов, начинается их слава. Однако печать греха на МакКое виднелась сильнее. Ее все еще чувствовали окружающие, ощущал он сам. Выудить мага полностью на свет не удалось, и Боунс часто приходил к мысли, что ему было бы лучше сгинуть в пустыне, исчезнуть во мгле, чем оставаться рядом с людьми. И когда кинжал пропорол ему грудину, пробивая сердце, он лишь убедился, что так оно и должно быть. Его существование ошибочно, его прошлое грязно. Но все-таки, пусть у него за спиной и полусгнившая тяжелая скатерть, он не позволил своему другу и брату погибнуть. Он смог защитить его. И на сей раз цена невысока. Его душа – не особо ценная денежная единица. *** Спок просто смотрел на пламя, хотя глаза его видели совсем другое. Все его мысли были обращены к магу. Т'Пау сказала, что его интерес развеется, стоит только МакКою открыть свой разум, но в итоге его затягивало еще сильнее. Леонард был удивительным – его сознание теплым и чистым саваном приняло чужака, опутало заботой, успокаивало. Ночь, проведенная в слиянии, была безмятежной и прекрасной – Спок никогда не чувствовал себя спокойнее. Но стоило магу уйти, как их связь прервалась, и вулканец как никогда остро почувствовал свое одиночество. Возможно, Леонард – это единственное, что ему и надо было найти в своей жизни, но его размышления прервала верховная жрица, подзывая к себе. Это было днем, когда все вулканцы были заняты какими-то своими делами. - Спок, для тебя появилась работа, - медленно проговорила предводительница, гася свечи в своем шатре. – Надеюсь, ты помнишь о своем долге перед кланом. - Несомненно, Т'Пау, - вулканец склонил голову, но под ребрами поселилось неприятное ощущение скрутившегося комка. - Придворный маг доверяет тебе? – хищные глаза женщины впились в Спока, на что тот лишь выгнул вопросительно бровь. - Не думаю, что он склонен вообще кому-либо доверять. - Я не спрашиваю, что ты думаешь. Я спрашиваю: доверяет он тебе или нет? Спок замялся. Соврать Т'Пау он не смел, но и звучание вопроса ему совершенно не нравилось. - Да, не до конца, но достаточно. - Это превосходно. Саавик узнала, что маг в своих подземельях хранит то, что поможет нам убить ярла, - Спок сглотнул – внутри будто что-то лопнуло, распространяя по телу ужасное предчувствие. – Хранит он это под сундуком с резными волками. Подойди к Саавик, она расскажет и покажет, где именно. - Как она узнала? - Спок, это не то, что ты должен был сейчас сказать, - взгляд предводительницы, холодный и расчетливый, стал до нелогичного раздражать. - Прошу простить меня. Я немедленно отправлюсь к Саавик. И он вышел из шатра, чувствуя себя загнанным зверем. Казалось, что он в какой-то дурацкой ловушке, а выхода или единственно верного решения не было. Отыскав Саавик, Спок утянул ее в сторону от лагеря, и буквально зашипел в лицо: - Откуда ты узнала, что прячет Леонард?! – лихорадка еще не отпускала его, связь тянулась к человеку, а все другие воспринимались врагами и конкурентами. Тем более, что Спок догадывался, каким образом вулканка подслушала мысли мага. - Ты и сам прекрасно знаешь как. Ты лично отвлекал его, - спокойно ответила женщина, в истинно вулканской манере выгибая бровь. – Или ты забыл, что наш народ держится вместе? - Вулканцы – да, - резко ответил Спок, но тут же прикусил язык. - А ты уже относишь себя к людям? – надменно спросила Саавик, вскидывая голову. Ее кудряшки чуть взметнулись и тут же улеглись на плечи. – Неужели ради какого-то человека ты готов предать семью? Ты и так расстроил Сарека, когда отказался остаться в родных землях и присоединился к Т'Пау. Теперь ты хочешь предать свою вторую семью? - Не говори так, - пробормотал Спок и зажмурился. – Саавик, - после паузы сказал он, - покажи мне то, что ты увидела. - Конечно, - кивнула она и протянула руку к лицу мужчины. И Спок покорно принял эти знания, обреченно отодвигая остальные мысли на задний план, чтобы Саавик не смогла их прочитать. - Ты должен поторопиться. Финли теряет терпение, план может сорваться. Он чуть не ответил «и хорошо», но вовремя сжал зубы, лишь кивнув. - Сегодня ночью я достану кинжал. - Великолепно. И улыбка Саавик въелась в его сознание. Он снова сидел у костра, с почти ужасом ожидая ночи, когда связь его оживет – Леонард мог просто подумать о нем, негромко позвать, и он услышит и придет. Такова природа вулканцев. И когда внутри поднялась жаркая волна, и Спок ощутил, что его тянут прочь от лагеря, он почти с отчаяньем посмотрел на звездное небо. Но, увы, помочь ему никто не мог. Леонард стоял у берега, почти у кромки воды и смотрел вдаль. Его бесполезная мантия раздувалась на ветру, но капюшон он не надел. Лунный свет делал его почти призраком, и Спок, остановившись на полпути, разглядывал человека. Слишком короткий срок, чтобы к кому-то так привязаться. Слишком мало времени прошло для того, чтобы просто так гореть для кого-то. Где логика? Где смысл? А смысл был в этих льдистых глазах, что посмотрели на него. Леонард – колдун. Иначе было не объяснить того, почему Спок так глупо и бесповоротно забылся в эмоциях и чувствах. Не они должны брать верх над вулканцами, а вулканцы над ними. - Привет, - но голос Леонарда звучит мягче прибоя, и Спок, не говоря ни слова, подходит ближе и целует сухие губы, проводит руками по лицу, обнимает. - Все еще не отпустило? – МакКой говорит о лихорадке, но Спок в ужасе, потому что не так должен он себя вести. Не так должен себя чувствовать. - Нет, - пробормотал Спок, носом проводя по каштановым волосам. - Пойдем, - Леонард отстранился и взял его за руку, уводя к расщелине в скале. Этот проход тяжело заметить, а магию колдуна не просто обмануть. А потом можно заблудиться в лабиринте из пещер, или стать едой для двух пауков, которые были чуть ли не в человеческий рост. Но Спок не беспокоился ни о чем. В воде или под землей, если рядом был МакКой, можно было не бояться. Подземелья, где маг проводил большую часть своего времени, были довольно жуткими и неуютными, не говоря уже о сырости. Поэтому первое, что сделал Спок – развел костер – благо высокий свод пещеры позволял. Чуть поодаль каменные бесформенные стены переходили в комнату, довольно облагороженную и приятную, а дальше шла дверь, за которой скрывалась какая-то лаборатория и винтовая лестница в подвал. Вулканец с любопытством изучил все это под ненавязчивым присмотром Боунса, а потом вернулся к лежанкам, что маг расстелил у костра. - И тут ты проводишь все свое время? – Спок взглянул на угрожающие каменные колья на потолке. - Большую часть, - улыбнулся МакКой, опуская рядом небольшой поднос с едой и вином. – Я привык. - Для человека это очень необычно, - Спок задумчиво оторвал виноградину. – Вы обычно стремитесь к солнцу и свету. - У меня темное прошлое. И такое же темное будущее, - в тон ему ответил МакКой, наблюдая, как ходят челюсти вулканца, разжевывая ягоду. – Расскажи лучше, как ты оказался в Скайриме. Не самое дружелюбное место. - Любопытство, - пожал плечами Спок. – Мир наполнен неизведанным. Я люблю собирать знания – это в крови любого из нас. Собирать, сортировать, раскладывать и изучать. Ты, Леонард, оказался самой интересной из повстречавшихся мне загадок. - Вот как? – маг выгнул бровь и недобро прищурился. – Просто загадка? - Любое создание являет собой загадку. Нелогично называть тебя иначе. Я такая же загадка и для тебя, - вулканец приподнял бровь и отвел взгляд, отрывая еще одну виноградину. Но МакКой недовольно фыркнул и выдернул ягоду из его руки. Спок вопросительно посмотрел на мага, на что тот лишь улыбнулся и опустил в рот трофей. Но не раскусил его. Подвинувшись ближе, Боунс обхватил Спока за шею и наклонил к себе, ласково целуя. В какой-то момент его зубы сомкнулись на виноградине, выливая наружу сладкий сок, и Спок тихо застонав, стал пить влагу, подминая мага под себя. Леонард со смехом отстранился и прожевал остатки, довольно глядя на вулканца. - Не знаю, как и что ты со мной сделал, - сказал МакКой, - но я… Я… - прикрыв глаза, маг попытался сформулировать мысль, когда ему на лицо легла рука вулканца. Если в прошлую ночь он не испытал ничего, кроме блаженства от этого контакта, то сейчас он почувствовал, как в сердце копошится легкий страх. - Слова – они лишь звуки и пустышки, - проговорил Спок, нависая над застывшим целителем. – Мысли, вот что важно. Я доверю тебе себя, а ты доверишь себя мне. - Весьма логично звучит, не так ли, - нервно хохотнул МакКой, но глубоко вздохнул и расслабился, чувствуя, как тут же по телу побежало приятное тепло. Среди песков, в которых живет мое сердце, в глубине вод, где бьется твое, пусть летит время и меняются века, но наши миры свяжутся и переплетутся. Воедино, сольются, и даруют жизнь нашим душам. В Вулкане, где не растет ни единой зеленой веточки, в Море Призраков, где нет тепла, мы заточены, словно в янтаре. Возьми мою руку в свою. Протянись ко мне и оплетись вокруг виноградной лозой. Отдай мне свою жизнь взамен моей. И найди покой рядом со мной. Леонард чувствовал, будто парит над землей, словно пьяный, он повернул голову набок, пытаясь разглядеть Спока. Тот тоже лежал рядом, и взгляд его было не различить, но мысли подсказывали, что эйфорию они делили сейчас на двоих. Словно в дурмане, все вокруг будто покрылось дымкой, расплывалось и смазывалось, и все, на что Леонарда хватило, так это покрепче схватиться за вулканца, чтобы его не смело прочь этим бушующим океаном. Поцелуи были ленивыми, почти тяжелыми. Касания губ, но такие чувственные и проникновенные, что в какой-то момент МакКой понял, что из его глаз катятся слезы. Таким потерянным он не чувствовал себя уже давно. Но и таким нужным тоже. - Пусть ночь бушует, - пробормотал Спок, меняя положение пальцев на щеке мага. – А ты спи, т-хи-ла. Спи со мной. Эмоции струились через связь, и вулканец тоже ощутил влагу на щеках, разглядывая открытое лицо напротив. Леонард утягивал его за собой во сны, нежно и мягко обнимая его. Спок нырнул следом, позволяя себе еще раз расслабиться. Еще раз почувствовать этого человека рядом с собой в такой близи. Но на сей раз, он проснулся раньше мага. Леонард все так же доверчиво льнул к нему, открытый и закрытый одновременно – Спок знал, что еще далеко не все смог разглядеть и понять. Мягко отстранив от себя целителя и поморщившись от боли, что вызвала связь, он встал. То, что он сделал сегодня – усилил их зародившиеся узы, но они должны быть постоянно вместе несколько дней, чтобы эта ниточка укрепилась. Спок не собирался этого допустить, но и не смог удержаться, чтобы не проникнуть дальше, чтобы прикоснуться к Леонарду изнутри. В голове все по-прежнему шумело, поэтому он постоял немного с закрытыми глазами, прежде чем оглядеться. У дальней стены, где стоял ряд шкафов с книгами, находился огромный сундук с тяжелой железной крышкой. Волки, выгравированные на его поверхности, выли на металлическую луну и загребали лапами землю. Вулканец приблизился к сундуку и присмотрелся – веревочка шла от крышки к полу, так, что если открыть его или же подвинуть, то из незаметных отверстий в полу выскользнут шипы, немедленно пропоров плоть вора. Спок выудил из сумки отмычку и немного поковырялся с ловушкой, непроизвольно вздрогнув, когда веревочка опала. Первое дело он сделал. Дальше шли руны. Они незаметно мерцали, подсвечивая металл сундука, и Спок достал для этого несколько листов бумаги, аккуратно прикладывая их к заколдованной поверхности. Вулканцы не были сноровистыми магами, но пару трюков знали, поэтому уже через мгновение он смог сдвинуть сундук, открывая взору небольшую нишу, накрытую странной крышкой с желобками. Если бы не информация от Саавик, он и не знал бы, что с этим делать, но теперь… Он вернулся к глубоко спящему МакКою, поднимая его руку за запястье. Небольшим кинжалом, пропитанным ядом притупления ощущений, Спок провел по ладони, тут же собирая полившуюся кровь в небольшой бутылек. Рука мага восстановится через часа два – главное не дать ему проснуться в это время. Вернувшись к нише, вулканец вылил собранную кровь, которая тут же заскользила по желобкам к центру. Внутри что-то щелкнуло, и крышка разделилась надвое, открывая содержимое. Яркий сверкающий кинжал сиял внутри темной коробочки, и Спок, аккуратно проведя пальцами под ним, снял последнюю ловушку – иглу с ядом, что мог убить любое создание, сунувшееся в этот тайник. Кинжал зазвенел в руках, и Спок испугался, что это разбудит Леонарда, не говоря уже о сиянии, поэтому вулканец тут же завернул его в ткань, умудрившись порезаться об острие. Зеленая кровь хлынула по руке, и Спок слизал ее, пряча трофей в суму. Вернув сундук на место, он с трудом восстановил все, как было. Вновь подойдя к МакКою, Спок аккуратно опустился рядом, морщась от боли в поцарапанной руке – кровь еле удалось остановить. Но стоило ему лишь слегка прикоснуться к МакКою, как все снова расплылось в дымке восстановленной связи – притом, что вулканец совсем не этого хотел. Леонард проснулся лишь через четыре часа. Спок обнимал его по-прежнему крепко, перебирая пальцами его волосы. - Тебя уже не лихорадит, как прежде, - пробормотал маг, сонно касаясь лба вулканца. - Благодаря тебе, - ответил ему Спок, избегая взгляда. – Ты тоже кажешься более… умиротворенным. - Возможно, - ухмыльнулся МакКой и наклонился, целуя беззащитную шею. - Приходи сегодня к костру, - Споку тяжело дались эти слова. Потому что вряд ли МакКой захочет его видеть этим вечером. Но не сказать этого он не мог. - Я постараюсь, - ответил Боунс, сонно потягиваясь. – Снова останемся в твоем шатре? – и он игриво улыбнулся, проводя ладонью по обнаженной руке вулканца. На глаза попалось что-то зеленое, и маг, нахмурившись, внимательнее посмотрел на чужую ладонь. - Ты где успел так порезаться? – удивленно вскинулся целитель, удерживая в захвате руку, которую Спок попытался вырвать. – Почему просто сразу не сказал… Споку не пришлось даже отвечать или оправдываться. Леонард ничего не спросил, а просто молча прикоснулся к длинной царапине. Из кончиков его пальцев полился приятный белый свет, приносящий успокоение саднящей ране, и вулканец заворожено смотрел, как исчезает кровь и боль. Но когда он перевел взгляд на МакКоя, все умиротворение как рукой стерло. Маг покрылся испариной, его дыхание участилось, а сам он стал бледнее, чем лунный камень. - Леонард, - Спок поймал его за плечи, когда целитель чуть не рухнул на спину. - Да, все же, что-то не так с моей магией в последнее время, - пробормотал он, и потянулся к кувшину с вином. Вулканец внимательно посмотрел на напиток, а потом пораженно замер. - Откуда у тебя это вино? – он, продолжая поддерживать пьющего небольшими глотками целителя, взялся за ручку, поднося сосуд ближе к себе. - Мне Саавик передала, - рассеяно ответил маг, откидываясь на сильное плечо вулканца. – От тебя, между прочим. Спасибо. Довольно вкусно. - Твоя магия пропала только из-за того, что я нарушил твой ритуал? - Спок, я не особо уже сержусь на это, так что не обращай внимания, - отмахнулся МакКой, видимо, посчитав, что вулканец винит себя в его слабости. Но тот думал о другом. Не только ритуал играл роль в магии Леонарда. Мантия, которой он сам его лишил, и вулканское вино. Примесь, которую иногда в него добавляли, наносили значимый урон магии, почти лишали ее. И Саавик подсунула ему эту отраву. - Леонард, я должен идти, - Спок опустил задремавшего мага обратно на лежанку. - Да, хорошо… Помнишь, как выйти? – МакКой из-под полуопущенных ресниц поглядел на гостя. - Помню, - кивнул Спок, мягко целуя целителя в лоб. И когда тот снова начал погружаться в лечебный сон, мягко прошептал, - прощай. *** Утро раз за разом приносило все большее и большее разочарование. Спок снова и снова проклинал встававшее из-за горизонта солнце. И особенно когда выбежал из пещеры, направляясь к своему лагерю. Шатер Саавик он знал почти как свой, поэтому влетев внутрь, он вытащил девушку из-под шкур сильным рывком, не обращая внимания на ее вскрик. - Ты подсунула Леонарду ту отраву?! - Ты о чем?! Который час? – прошипела в ответ вулканка, вырывая руку из грубой хватки. - О, ты знаешь, о чем я. То вино, что ты дала ему. Даже не знаю, когда. - С приказами Т'Пау не спорят, Спок! – отмахнулась женщина, грозно скалясь. – И если ты забыл, кто твоя семья, то попроси себя исключить из нашего клана и иди к своему волшебнику. Пусть он покажет тебе свою колдовскую пыль, в которой ты задохнешься. - Вот, значит, что ты из себя являешь, - Спок опасно прищурился, борясь с желанием убить Саавик, которая дерзко улыбнулась. - Полукровка вроде тебя нигде не найдет семьи. Ни среди людей, ни среди нас. Поэтому метайся до конца своих дней между мирами, тварь, - и Саавик сплюнула ему под ноги, вцепляясь взглядом в почти черные от бешенства глаза. - Достаточно! – грозный голос Т'Пау пронзил пространство и оба вулканца замерли, не решаясь даже выдохнуть. – Саавик, ты повела себя недостойно, низко и мерзко, говоря все это. Сегодня тебя будет ждать наказание, - старейшина вошла в шатер, одаривая брезгливым взглядом девушку. – Иди и готовься, не так много времени есть у нас. - Да, Т'Пау, - Саавик нервно мотнула головой и, прихватив жилетку, вышла на улицу, оставляя старейшину наедине со Споком. - А ты, сын Сарека, должен был давно понять, что для тебя важнее: семья или же какой-то темный маг, дышащий смертью. Костлявая старческая рука вынырнула из-под широких одежд, раскрытой ладонью протягиваясь к вулканцу. - Ты принес то, что я просила тебя принести? Спок, поколебавшись, зарылся в суму и вынул наружу сверток. Еще раз недоверчиво глянув на Т'Пау, он развернул ткань, аккуратно беря за рукоять серебряный клинок. - Семья или мрак, Спок? - Т'Пау выгнула бровь, а ее губы сжались в тонкую требовательную полоску. Спок протянул кинжал, но не спешил отпускать его в руки старейшине. Все его существо уперлось рогами в эту мысль, ему хотелось полоснуть женщину по лицу и сбежать к МакКою, чтобы все ему рассказать – того требовала связь, его природа, его…любовь. Но, лишь нервно выдохнув, Спок опустил оружие в руки Т'Пау. - Прекрасно. Ты не разочарование своего рода, Спок, - кивнула жрица и оставила его в шатре наедине с горькими мыслями. Где он оступился?